Множественность Пуруш: точка зрения Санкхьи

Мы в общем обсудили природу пуруши и его связь с буддхи. Теперь перейдем к деталям. Главное отличие санкхьяистского пуруши Патанджали от схожих духовных принципов других философских систем заключается в том, что пуруша не один, пуруш много.

 

Существование Пуруши: аргументы Санкхьи

Попробуем обсудить этот момент, приводя попутно аргументы Санкхьи и доктрины Патанджали. «Санкхья-Карика» гласит:

Поскольку совокупность вещей служит иному, поскольку противоположность трем гунам и прочим их модификациям должна существовать, поскольку должна иметься высшая сила, поскольку должно быть нечто, что наслаждается, и поскольку существует активное стремление к удалению (от материального контакта) и уединению – поэтому должна существовать душа. (* (…санскрит…) [Санкхья-]Карика, 17) (Ввиду предназначенности составного для другого, [необходимости наличия] противоположности трехгунному и т.д., управления, существования "вкушающего", а также деятельности ради изоляции – Пуруша существует. (* В.К.Шохин «Лунный свет Санкхьи» - прим. перев.))

Первый из этих аргументов обусловлен телеологической посылкой о необходимости замысла, согласно которому все сложные совокупности образованы для чего-то более простого, но на ином уровне. Так, Гаудапада пишет:

Постель, состоящая из лежанки, перины, одеяла и подушек, существует не ради себя самой, а для чего-то другого. Составные части ее также ни к чему друг другу. [22] Отсюда можно заключить, что все это – для человека, который спит на постели. Так и этот мир, будучи совокупностью пяти элементов, служит чему-то иному, то есть существует душа, для наслаждения которой предоставлено это насладительное тело, состоящее из интеллекта и всего остального.

Второй аргумент гласит, что все познаваемое включает в себя три элемента. Это: 1) саттва, благодаря которой мы обладает умственным веществом, причиной всех проявлений; 2) раджас, или энергия, вызывающая трансформации и 3) тамас, массивный потенциал для актуализации его раджасом. Пракрити, составленная из этих трех элементов, не может быть наблюдателем, зрителем. Ибо зритель всегда должен быть неизменной бездействующей сущностью, извечно присутствующим постоянным фактором на всех уровнях нашего сознания.

Третий аргумент. Должна существовать высшая основа чистого сознания, «престол», находясь на котором может быть скоординирован и выражен весь наш опыт. Эта основа – совершенно бездеятельный пуруша, посредством отражения (отблеска) которого становятся осознанными все наши ментальные состояния. Дэвис (Davies), однако, объясняет этот момент несколько иначе, опираясь на аналогию из «Таттва Каумиди» (ятха ратхадиянтрадибхи). Он утверждает:

Идея Капилы, похоже, состоит в том, что сила самоконтроля не может быть свойством материи, которую приходится направлять и контролировать для достижения какой-либо цели, и эта контролирующая сила должна быть чем-то внешним для материи и отличным от нее. Душа, как бы там ни было, никогда не действует. Лишь кажется, что она действует, и посему трудно принять ту часть системы, где душа наделяется способностью контроля.

Однако здесь Дэвис допускает ошибку, слишком далеко заходя в своей аналогии. Пример с возницей и повозкой работает только в том случае, когда возница избирает направление в соответствии с возникшей у него целью. Движение же повозки осуществляется только тогда, когда включается фактор человека-возницы, имеющего определенную цель. [23]

Четвертый аргумент. Поскольку пракрити неразумна, должен быть тот, кто испытывает, находясь в ней, боли и радости. И действительно, как эмоциональные, так и концептуальные детерминации чувств поднимаются в сознание кажущимся отражением света пуруши.

Пятый аргумент. В силу того что во всех людях живет стремление к единству пуруши, что достигается процессом освобождения, должно существовать нечто, ради чего постепенно сворачиваются видоизменения буддхи и устанавливается их обратное движение к своей первопричине, пракрити, и таким образом пуруша освобождается. Именно за счет наличия этой обратной тенденции пракрити по освобождению пуруши человек побуждается считать свободу наивысшим нравственным идеалом.