Политическая социализация в кризисном обществе

Целью данной части нашего исследования является анализ условий политической социализации в кризисном обществе России 1992—2000 гг., с тем, чтобы выявить роль не только явных, но и латентных факторов политической социализации. В него входят:

• во-первых, анализ социально-экономических и социально-демографических условий периода (объективные факторы социализации, 6.1);

• во-вторых, изучение социальных настроений как проявлений социально-психологического климата политической социализации (ее субъективного фактора, 6.2);

• в-третьих, выявление роли важнейших общественно-политических событий периода в аспекте социализации (см. также 6.2);

• наконец, оценка изменений нормативных условий социализации, закрепленных в праве норм экономической и политической жизни, а также перемен в культуре, на примере образования как важнейшего института ее сохранения и социализации человека (6.3).

Решение этих задач позволит проанализировать рассматриваемый исторический период с точки зрения содержания эффекта периода и оценки его дифференцированного влияния на поколения, т. е. перейти к анализу эффекта когорты, что дает возможность получить сведения о результатах массовой политической социализации поколений. Таким образом, появляется перспектива получить комплексную характеристику исторического периода, выступающую в качестве экспланант, которые служат объяснением результатов политической социализации (экспланандумов), в соответствии с концепцией политической социализации, разработанной и используемой в настоящем исследовании.

Источниками эмпирических данных для вторичного анализа при решении первой задачи выступает, в основном, государственная статистика, второй — база данных мониторинга общественного мнения Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) об экономических и социальных переменах, третьей — результаты исследований ВЦИОМ и РНИСиНП. Роль исторических событий определяется с учетом их обсуждения в социологической дискуссии, а изменение нормативных условий социализации основано по большей части на анализе важнейших кодексов и законов, вступивших в силу в рассматриваемый период. Приняты к сведению их оценки специалистами и общественностью.

Объективные факторы

Сравнивая условия социализации в советское время и в период кризиса 1990-х гг., мы полагаем, что принципы советского общественного устройства страны хорошо известны.

149

Это плановая экономика с государственной собственностью на банки и почти на все предприятия, политика выравнивания социальных различий между классами и слоями общества, однопартийная политическая и государственная система. Остается добавить, что последний период советского общества, предшествующий реформам (период «застоя»), представляет собой некоторую упорядоченную целостность общественных условий.

Реформы 1992—2000 гг., напротив, имеют довольно бессистемный характер. В экономической политике отсутствует концепция, понятная общественности и поддерживаемая ею. Преобразование политической системы идет с трудом, сопровождается острыми конфликтами. Не лишена элементов стихийности даже перестройка системы образования. Иными словами, трансформация российского общества происходит в рассматриваемый период в целом стихийно. Ни политическая, ни интеллектуальная элита пока не способны сформулировать концепцию общественного развития, ее важнейшие цели.

Действительно, как отмечает исследователь экономической политики Н. Симония, в этот период «отсутствие четкой государственной стратегии развития национальной экономики привело к тому, что инициатива перешла к наиболее “богатым” фракциям бюрократического капитала — экспортно-сырьевой и финансово-торговой, которые и предопределили экспортную ориентацию экономики... сырьевого, неоколониального типа». Автор приходит к выводу о господстве в этот период спекулятивного капитала, действующего в среде экономически наивного населения: «Результатом было засилье торгово-финансового капитала, основывавшего свою спекулятивную деятельность на импортных льготах и беспрецедентной свободе “банковской” деятельности. В начале 1996 г. в стране насчитывалось 2580 коммерческих банков (КБ). Но большинство этих банков занималось “прокручиванием денег”, обменом валюты и тому подобной деятельностью. Обманывая государство и, с его молчаливого согласия, откровенно грабя население, пользуясь его финансовой безграмотностью и безмерным доверием к “официальным” финансовым учреждениям и их рекламе на государственном телевидении и прессе... Задержки с выплатой зарплаты и пенсий, отказы предприятиям в долгосрочных кредитах и т. п. стали привычным и обыденным явлением».¹

Все это развеяло иллюзии обывателя относительно легкого и быстрого вхождения страны в рыночную экономику, роста всеобщего благосостояния и формирования класса ответственных и целеустремленных собственников, действующих в духе идей «протестантской этики» М. Вебера. Официальная концепция развития России до 2010 г. — «Концепция устойчивого развития», содержит лишь весьма общие цели и не вызывает заметного интереса у общественности.

Публичная полемика в форме публицистики среди представителей интеллектуальной элиты по поводу преимуществ и недостатков плановой и рыночной экономики постепенно стихла, оставив вопрос открытым. Возникло единство лишь по поводу того, что Россия находится на пути к постиндустриальному обществу. Однако относительно конкретных направлений движения к нему рекомендации представителей интеллектуальной элиты различаются настолько, что несовместимы между собой и лишь усиливают дезориентацию публики.

Действительно, согласно модели В. Иноземцева, сформулированной в его докладе

150

на международной конференции «Социальные модели общества в период перехода к социально ориентированной рыночной экономике: принципы, практика, перспективы» (Москва, 29 сентября — 1 октября 1999 г.), рекомендуется однозначная ориентация России на Запад. Приоритетом в экономической сфере объявлены хозяйственные связи с Европейским Союзом.

Противоположная позиция представлена пропагандой идеи исключительной роли России в становлении постиндустриального общества. Так, видный московский философ А. С. Панарин исходит из того, что России принадлежит ведущая роль в переходе человечества в постиндустриальную эру. «Россия заглянула в настоящую преисподнюю индустриальной цивилизации, куда более благополучные народы не заглядывали...» — подчеркивает он и утверждает, что страна должна отказаться от вестернизации, переориентироваться на Восток, с атлантической модели на тихоокеанскую, выработать постиндустриальную альтернативу, заключающуюся в возрождении государственности, народном капитализме, «черном переделе» итогов номенклатурной приватизации. В результате произойдет возрождение русской идеи как новой формы вселенской постиндустриальной альтернативы западному обществу потребления.²

Научные оценки, которым не свойственны крайности (ни прозападная ориентация, ни идея всего своего, уникального), предлагающие модели партнерства с Западом и Востоком,³ не стали предметом широких общественных дискуссий. Так же обстоит дело и с междисциплинарными разработками глобальных моделей и сценариев взаимодействия локальных цивилизаций в XXI в., места России и СНГ в мировом постиндустриальном пространстве (Международный институт П. Сорокина — Н. Кондратьева).⁴

Таким образом, ни политическая, ни интеллектуальная элита, не сформировали в рассматриваемый период каких-либо ориентиров, способных стать общепризнанной или хотя бы широко обсуждаемой целью общественного, либо только экономического развития страны, а научные разработки этих вопросов остаются невостребованными в публичной политике. Движение общества приобрело стихийный характер. Но изучение подобных скрытых процессов относится к классическим задачам социальных наук. Социолог может попытаться обнаружить факторы, определяющие их. Обратимся в этой связи к статистическим данным.

Официальные данные, приведенные в табл. 12, показывают снижение основных социально-экономических показателей в период кризиса: ВВП, объема инвестиций, зарплаты. Добавим сюда галопирующую инфляцию, высокую безработицу, тревожные социально-демографические показатели, в частности, рост заболеваемости, самоубийств, а также высокую преступность. В то же время, несмотря на плохое финансирование науки и образования, уменьшение количества занятых в исследованиях, резко выросло число студентов (на 10 тыс. чел.), увеличился выпуск высококвалифицированных специалистов.

Попытаемся выявить общие факторы, характеризующие тенденции развития страны, стоящие за официальной статистикой. Для этого воспользуемся факторным анализом. Конечно, было бы уместно сопоставить приведенные данные с теми, что были

151

Таблица 12. Социально-экономические, социально-демографические показатели, сведения о ситуации в науке и образовании, о преступности в России в 1992—2000 гг.

Показатели	Годы
Социально-экономические показатели
Валовой внутренний продукт, млрд руб. (до 1998 г. трлн руб.)	85,5	91,3	87,3	95,9	96,6	100,9	95,1	105,4	108,3
Инвестиции в основной капитал, млрд руб. (до 1998 г. трлн руб.)	2,7	27,1	108,8			408,8	407,1	670,4	1012,9
Уровень инфляции, %
Среднегодовая численность занятых в экономике, млн чел.
Число занятых в промышленности, млн чел.
Число занятых в сельском хозяйстве, млн чел.
Число занятых в ЖКХ, непроизводственных видах бытового обслуживания, млн чел.
Численность управленцев в экономике, тыс. чел.
Численность безработных, тыс. чел.
Численность лиц моложе трудоспособного возраста, млн чел.	35,2	34,5	33,9	33,2	32,3	31,3	30,3	29,0	27,8
Численность лиц в трудоспособном возрасте, млн чел.	83,7	83,8	84,1	84,2	84,3	84,8	85,5	86,3	87,1
Численность лиц старше трудоспособн. возраста, млн чел.	29,4	29,7	29,9	30,2	30,5	30,6	30,5	30,2	29,9
Численность пенсионеров, тыс. чел.
Социально-демографические показатели
Естественный прирост, убыль населения, тыс. чел.	–219,8	–750,3	–893,2	–840	–777,6	–755,9	–705,4	–929,6	–957,7
Смертность (от всех причин), на 100 тыс. чел.	1807,4	2129,3	2301,4	2203,8	2082,2	2015,8	1988,7	2144,3	2217,1
Число родившихся на 1 тыс. чел. населения	10,7	9,4	9,6	9,3	8,9	8,6	8,8	8,3	8,7
Заболеваемость насел. Все болезни, тыс. чел.
Численность больных алкоголизмом и алкогольным психозом, тыс. чел.
Численность больных наркоманией и токсикоманией, тыс. чел.	39,8	45,8	55,0	72,6	97,3	132,0	174,0	191,9	281,2
Самоубийств, тыс.	46,1	56,1	61,9	61,0	57,8	55,0	51,8	57,3	56,9
Число зарегистрированных преступлений, тыс.
Некоторые характеристики ситуации в науке и образовании
Численность учащихся, получивших аттестат о среднем образовании, тыс. чел.
Численность студентов, тыс. чел.
Выпущено всего специалистов с высшим образованием, тыс. чел.
Численность занятых в науке, тыс. чел.

Источник: Россия в цифрах: Краткий стат. сборник (офиц. издание.). М., 2000 и 2001; Российский статистический ежегодник (офиц. издание) М., 2001; Translation report update / European Bank for Reconstruction and Development. 2000. May. P. 75 (данные об уровне инфляции).

152

в 1985 г., но сделать этого не удается, так как некоторые показатели в советской статистике вообще не учитывались (например, уровень инфляции).

Рассмотрим основания объективности результатов факторного анализа при поиске латентных переменных, характеризующих обозреваемый исторический период. С точки зрения исторической социологии, каждый период представляет собой «пространственно-временную целостность». Возникает вопрос, каково оптимальное количество факторов, необходимое для ее описания?

Согласно представителю исторической социологии М. М. Ковалевскому, одного фактора здесь недостаточно, их должно быть много. В современных исследованиях общественного мнения этот вопрос является дискуссионным. Например, с 1998 г. ВЦИОМ ведет расчет сводного индекса социальных настроений (ИСН), который уже известен для периода 1995—2001 гг. Здесь принята однофакторная концепция.

Возможность отразить социальные настроения посредством одного-единственного индекса обосновывается тем, что «единый вектор общественных настроений, будучи сформирован под влиянием различных сторон жизни людей... становится самостоятельным фактором, оказывающим воздействие на каждого отдельного члена общества, а тем самым и на поведение общества в целом».⁵ Иными словами, целых четыре среза общественного мнения (оценка собственного материального положения; оценка экономического положения страны; ожидания, связанные с будущим; социально-психологическое состояние людей), выраженные в 9 вопросах мониторинга, представляют собой, согласно процитированному теоретико-методологическому высказыванию, лишь конкретное проявление общего социального настроения. Поэтому социальное настроение в конечном итоге может быть выражено одним-единственным фактором, объединяющим изменение частных оценок и мнений всего населения.

В анализе структуры индекса социальных настроений, выполненного М. Красильниковой, этот вывод подтверждается равномерным распределением факторной нагрузки между всеми девятью исходными вопросами, ответы на которые представляют собой материал для построения ИСН.⁶

Однако в случае анализа показателей социально-экономического развития и социально-демографической ситуации в рассматриваемом периоде невозможно ограничиться одним-единственным фактором, так как исследуются данные, относящиеся к трем разным подсистемам общества (подсистема экономики, социальная сфера и подсистема культуры, представленная наукой и образованием), которые с течением времени становятся все более автономными.

Как известно, показатели социально-экономического развития, как и социально-демографические, сильно коррелируют между собой. Такие же статистические закономерности в определенной мере свойственны показателям состояния науки и образования. Кроме того, согласно выводам специалистов, общественное мнение также можно считать отдельным фактором. Таким образом, мы предполагаем найти, как минимум, четыре фактора, а с учетом преступности как значимого деструктивного фактора, действие которого проходит «поперек» подсистем общества, их будет пять.

При этом у нас нет возможности, подобно Х.-П. Блоссфельду, полагаться на чисто статистические приемы факторного анализа, позволяющие выразить все анализируемые переменные табл. 12 через их меньшее количество. Этому мешают слишком разнородный характер исходного набора данных о периоде, не всегда ясно выраженная их

153

связь с социальным положением возрастных групп. Действительно, при экспериментировании над показателями с помощью пакета прикладных статистических программ SPSS обнаруживается довольно неравномерная факторная нагрузка на переменные и слишком высокая чувствительность результатов статистических процедур к структуре и динамике переменных, обусловленной кризисными процессами. При исследовании ситуации в кризисном обществе чисто статистические методы факторного анализа не всегда надежное подспорье.

Поэтому, в нижеследующих выводах о факторах исторического периода мы пользуемся методологией родоначальника социологии М. Вебера, который в свое время из числа других факторов возникновения капитализма в качестве главного выделил один (дух протестантизма). Как отметил в этой связи немецкий философ Карл Ясперс, выбор Вебера направлен на глубочайшее познание современности. Он подчеркнул, что социолог «сделал предметом своего анализа религиозное в качестве формирующего и движущего фактора экономики. Но в дальнейшем он искал лишь реальные отношения, не абсолютизируя ни одно из них. Его социология предназначена раскрыть эту запутанную систему каузальных отношений».

В данном случае наш анализ направлен не на новый российский капитализм и его истоки, а ограничен лишь переходным периодом 1990-х гг. как целостностью. Ограничение введено в целях дифференцированного анализа эффекта периода через факторы, имеющие политико-социализирующее значение для поколений. Надеясь прояснить «запутанную систему каузальных отношений», мы исходим из следующих допущений о связях показателей периода с социальным положением возрастных когорт: а) ситуация в экономике касается всех возрастов, но особенно сильно влияет на тех, кто присутствует на рынке рабочей силы и непосредственно испытывает воздействие структурной перестройки экономики; б) ситуация в системе образования касается прежде всего молодых когорт, в) положение старшего поколения характеризуется высокой смертностью, заболеваемостью и отягощено риском остаться без квалифицированной медицинской помощи.

В итоге мы приходим к выводу о том, что, рассматриваемый период характеризуется действием следующих четырех факторов (помимо социального настроения, о чем пойдет речь ниже, в 6.2):

Первый латентный фактор учитывает переменные, характеризующие ситуацию с занятостью населения и важнейшие макроэкономические показатели. В него входят численность занятых в экономике, в том числе в промышленности, сельском хозяйстве, жилищно-коммунальной сфере и бытовом обслуживании, науке и ее обслуживании, количество безработных, численность управленцев, число лиц старше трудоспособного возраста. Эти показатели отражают, в основном, перемещения рабочей силы на рынке труда в период структурных изменений в экономике. В переменную входят также ВВП, объем инвестиций, уровень инфляции и инвестиций, а также рождаемость, заболеваемость населения психическими расстройствами и расстройствами поведения.

Эти показатели в рассматриваемый период демонстрируют заметный динамизм, причем, резкие изменения в структуре занятости на фоне низких макроэкономических показателей сопровождаются снижением рождаемости, ростом заболеваемости населения психическими расстройствами и расстройствами поведения, т. е. дискомфортом, стрессом и фрустрацией.

Фактор, несомненно, связан со структурной перестройкой экономики и отражает трудности, выпавшие прежде всего на долю тех, кто находится в трудоспособном возрасте, и в меньшей мере — за его пределами. Этот фактор действует в основном на

154

средние возрасты и может быть назван «Тяжелая ситуация в экономике и нагрузка на население от ее структурной перестройки».

Второй латентный фактор включает такие показатели, как численность студенчества, выпуск специалистов с высшим образованием, количество получивших среднее образование, численность больных алкогольным психозом, нарко- и токсикоманией, количество населения, находящегося в дотрудовом и трудовом возрасте.

В этом факторе различаются две группы показателей. Одна связана с образованием и характеризует новые открывшиеся возможности вертикальной социальной мобильности молодежи, которая связывает с образованием большие карьерные надежды. Имеются и переменные иного рода, описывающие классические «социальные болезни», также свойственные молодости в силу того, что их носителям трудно дожить до средних лет. Они обеспечивают реальную возможность скатиться на социальное дно и даже уйти из жизни. Поэтому рассматриваемый фактор, действующий на молодежь, может быть назван «противоречивость возможностей социальной мобильности молодежи».

Третьим латентным фактором, действующим в рассматриваемый период, является совокупное влияние высокой естественной убыли населения, смертности и общей заболеваемости. Эти социальные тяготы затрагивают в основном старшие возрасты, и фактор может быть назван «неблагоприятное социальное положение старшего поколения».

Четвертый фактор перестал быть латентным. Это — преступность, которая вышла далеко за пределы той отметки, где она выполняла неявную функцию поддержки нормативной системы общества (Э. Дюркгейм). Этот фактор отрицательно действует на все общество.

Выявленные факторы носят, в основном, негативный характер, усиливая друг друга. Можно констатировать, что рассматриваемый период представляет собой некую негативную пространственно-временную целостность, если воспользоваться терминологией критической теории. Вместе с тем на фоне негативного в целом воздействия исторического периода на общество можно различить его дифференцированное воздействие на возрастные когорты и поколения.

Так, первый фактор касается прежде всего поколений перестройки, «застоя» и поколения шестидесятых. Второй фактор особенно сильно воздействует на молодежь (поколение общесистемного кризиса), ставя ее в отмеченную противоречивую ситуацию как раз в годы выбора жизненного пути. Третий фактор сильнее всего действует на военное и послевоенное поколение и другие старшие возрасты, а от высокой преступности страдают все.

Такое дифференцированное действие четырех факторов периода означает возникновение соответствующих эффектов когорт в политической социализации и ресоциализации разных поколений. Табл. 12 позволяет в определенной мере проследить совместное изменение переменных, а значит и совокупное действие факторов по годам.

В начале периода первый фактор, описывающий тяжелую ситуацию в экономике и высокую нагрузку на среднее поколение, демонстрирует усиление своего действия: ухудшение экономической ситуации и рост соответствующей нагрузки на человека. Значения показателей фактора понижаются, но после 1998 г. они приобретают слабую тенденцию к росту, символизирующему улучшение экономической ситуации и некоторое снижение нагрузки на человека.

Второй фактор, характеризующий противоречивость возможностей социальной мобильности молодежи, в целом повторяет динамику первого, несколько опережая ее

155

по времени, словно иллюстрируя появление признаков перелома общественной ситуации.

Третий фактор, определяющий тяжелое социальное положение старших поколений, отражает неблагоприятные показатели в течение всего периода.

Четвертый фактор, преступность, показывает собственный динамизм, который, помимо уровня криминальности, определяется еще и подвижной границей между уголовным и административным наказанием в отношении незначительных проступков (например, мелких краж), а также зависит от качества учета и отчетности. Поэтому этот показатель демонстрирует неустойчивость своих значений, однако его большой негативный вклад в социализацию в кризисном обществе не вызывает сомнений.

Анализ динамики объективных факторов показывает, по меньшей мере, три отрезка времени, характеризующихся разным сочетанием действия этих факторов.

Во-первых, 1992—1995 гг. — период наиболее интенсивного негативного воздействия множества рассматриваемых процессов и факторов.

Во-вторых, 1996—1998 гг., прошедшие под знаком негативного, но уже не столь интенсивного воздействия тех же факторов.

В-третьих, 1999—2000 гг., демонстрирующие некоторый перелом в действии факторов, означающий, вероятно, признаки позитивных изменений в среде социализации в дальнейший период.

Наиболее интенсивным социализационным воздействием обладают кризисные 1992—1995 гг. Они представляют собой период интенсивной политической социализации с точки зрения ее объективных условий. Иными словами, на основе расчетов согласно принятой методике можно утверждать, что характерные черты поколения общесистемного кризиса можно скорее всего обнаружить у когорт 1972—1975 годов рождения.