Социализация как дилемма обобществления и индивидуализации 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Социализация как дилемма обобществления и индивидуализации



Термин «социализация» восходит к латинскому слову socialis — «общественный», от которого происходят не только многие научные термины, обозначающие общественные явления и отношения, часто содержащие нравственные оценки, но и политические цели и лозунги.

К научным терминам такого рода относится понятие социального как противоположности природному (социальная жизнь, социальная сфера, социальная группа, социальные науки и пр.). К понятиям, содержащим сильную нравственную оценку, относится обозначение гуманитарной деятельности, направленной на решение социальных проблем (социальная помощь, социальная работа).

К указанной семантической совокупности относится понятие «социализм» обозначающее учение и политическое движение угнетенных общественных классов, и социальных слоев за равенство и справедливость, основанное (с XIX в.) на марксистской теории социалистической революции и обобществления собственности (социализация собственности).

Смысловая многозначность термина «социализация» образует в практическом словоупотреблении довольно сложное переплетение научного, этического и политического смыслов. Семантическая сложность понятия социализации должна быть проанализирована до начала всякого исследования социализации, в противном случае корректное употребление термина оказывается невозможным, а значит, будет затруднительным и исследование социализации.

Для решения этой проблемы рассмотрим две традиции употребления понятия социализации: политико-экономическую и социально-психологическую, а затем опыт применения этих понятий к человеку (т. е. в каком смысле можно говорить о «социализации человека»).

Под социализацией в политико-экономическом смысле можно понимать переход предмета, объекта, прежде всего, средств производства, в общественную собственность, т. е. обобществление. Политико-экономическое употребление термина «социализация» распространилось в Европе начиная с середины XIX в. в результате того, что обобществление собственности стало программным требованием социалистического движения, подкрепленным марксистской политической экономией.

Основным предметом политической полемики о социализации начиная с XIX в. и до наших дней является вопрос об обобществлении собственности. В этом политико-экономическом

12

смысле понятие социализации заняло прочное место в отечественных социальных науках. Обобществление считается важной проблемой современного мирового развития.1

Сторонники подобного понимания в России не связаны с какой-либо одной политической позицией, так как едины в том, что социализация собственности — это фундаментальная тенденция мирового развития (В. Я. Ельмеев, Д. З. Мутагиров, Е. Е. Торандо, А. Ф. Борисов и др.). Д. З. Мутагиров полагает, что обобществление капитализма (или собственности) является всемирно-исторической тенденцией. «Если 3-е тысячелетие до н. э. — 1-е тысячелетие н. э. стали для человечества периодом приватизации и индивидуализации средств производства и общественных отношений, XVIII—XIX вв. — эпохой их капитализации, — утверждает данный автор, — то XX и XXI вв. по праву могут считаться эпохой социализации (обобществления) средств производства и общественных отношений».2 Е. Торандо также пишет о «социализации собственности»3 как доминирующей тенденции глобального развития, отрицающей частную собственность.

Эту же точку зрения развивает и А. Ф. Борисов. На Всероссийской научной конференции «Социологическое образование в России: итоги, проблемы и перспективы» в выступлении «К вопросу о понятии “социализации собственности”» он дал определение рассматриваемого процесса как «общемировой тенденции общественного развития» и даже социологического «закона собственности»: социализация собственности есть возрастание роли общественного сектора экономики, работающего под управлением государства. Целью социализации собственности выступает соединение работника со средствами производства и результатами своего и коллективного труда. Исследователь именно в этом видит «сущность процесса социализации собственности».4

Известный сторонник рыночной экономики, политик и экономист Е. Т. Гайдар выступает за «социализацию капитализма», т. е. за гуманизацию рыночной конкуренции, компенсацию ее негативных последствий для человека и общества. Согласно Гайдару, «социализация капитализма» является тенденцией глобального общественного развития.5

Понятие социализации как обобществления встречается в научном лексиконе, в политической полемике, в этическом смысле как гуманизация политики, т. е. усиление ее общественной направленности («социализации политики»), и даже как «социализация всего общества», а также «глобальная социализация».

Возникает вопрос: допустимо ли применять политико-экономическое понятие социализации к человеку? Иными словами — в каком смысле можно говорить о социализации как об «обобществлении человека»? Ответ на этот вопрос нам необходим для того, чтобы не путать политико-экономическое и социально-психологическое употребления

13

понятия при исследованиях политической социализации. Тем самым мы касаемся этической коллизии, связанной с понятием социализации. Для поиска решения вновь обратимся к примерам из научной и политической полемики.

В контексте теоретической полемики по поводу социализации человека обнаруживается мировоззренческий уровень проблемы. Так, в отечественной и зарубежной психологии широко известен спор Л. С. Выготского и швейцарского психолога Ж. Пиаже по вопросу о направленности процесса развития ребенка. Если Пиаже полагал, что ребенок развивается от индивидуального существа к социальному, то Выготский считает, что ребенок изначально социален, то есть общественен. Он приобретает индивидуальность позже, в результате социализации.6 За столкновением позиций классиков психологии нетрудно усмотреть различие взглядов на человека как на существо либо общественное, либо индивидуалистическое.

Отечественная марксистская идеология и методология укрепила традицию применения понятия социализации к человеку, но отнюдь не в политико-экономическом смысле. Здесь понятие социализации применительно к человеку употребляется скорее в социологическом смысле, хотя и не выходит за рамки сугубо фундаментальных проблем. Так, в русских изданиях «Капитала» К. Маркса вплоть до конца 1950-х гг., например, в изданиях 1932, 1947 и 1950 гг. часто цитируемое в 3 томе словосочетание «der vergesellschaftete Mensch» (обобществленный человек) переведено на русский язык как «социализированный человек, ассоциированные производители». Однако с 1960-х гг. это место переводится уже как «коллективный человек, ассоциированные производители».7 Отсюда видно, что «социализированный человек» Маркса — это человек с коллективистскими ценностями.

Еще одним примером анализа этой проблемы на уровне фундаментальной теории может служить исследование берлинским специалистом М. Грундманом проблемы «обобществления и индивидуализации» человека в творчестве Ж. Пиаже и А. Шюца. В результате обнаруживается, что Шюц пришел к выводу о наличии социальных механизмов «двойственного, одновременно социального и индивидуального формирования способов социальных действий».8 Отсюда видно, что здесь речь идет об усвоении человеком в процессе социализации общественных и индивидуалистических ценностей и установок. В этом контексте можно даже говорить о соотношении I и Meсоциального и природного в человеке в смысле теории идентичности Мида.

В России понимание социализации как нарастания «общественного» в человеке восходит к полемике начала XX в. о кризисе семьи, в которой участвовал и видный социолог П. А. Сорокин. В результате изменения семья утрачивает былые воспитательные функции, что может привести к усилению «социализированности» молодого поколения, т. е. его большей пропитанности общественными мотивами и интересами.9

14

В этой связи в отечественных прикладных социологических исследованиях 1960-х гг. предложена норма сбалансированности общественного (социализированного) и индивидуального в человеке — концепция «баланса социализации» как гармоничного сочетания индивидуального и общественного в ходе становления «человека социального».

Проблема соотношения индивидуального и общественного в человека остается актуальной и в век глобализации. Обратимся, например, к исследованию французского Комиссариата по планированию 1986 г. под названием «Утверждение личности и ее расцвет не противостоят ни в чем прогрессу коллективных форм социального благополучия. Индивидуальная свобода и коллективная организация будут ключом к успеху Франции 2000 г.», где отмечается, что современное научно-техническое развитие повышает роль коллективной деятельности людей, что противоречит тенденции индивидуализации.

«Речь идет здесь о социализации всех представителей человеческого рода, о глобальной социализации, включающей осознание необходимости коллективных действий, в рамках которых каждый участник исторического процесса выступает в роли общественного субъекта, подчиняющего свои интересы и устремления развитию целостной системы. Проблема обнаруживается в том, что потребность в глобальной социализации может порождать иллюзию всеобщности, не оставляющей места для личностно-индивидуальной уникальности, — отмечает В. П. Рачков, один из авторов цитируемой книги и формулирует проблему. — При моделировании глобальных структур и процессов важно учесть диалектические взаимосвязи между глобальностью и уникальностью, всеобщей социализацией и личностной индивидуализацией, проявляющихся как в консолидации усилий отдельных стран, государств, регионов, направленных на решение глобальных проблем, так и в стремлении каждого здравомыслящего человека творчески осуществлять свою индивидуальную деятельность, нацеленную на поддержание жизни и преумножение культурных достижений человечества».10

Приведенное рассуждение подтверждает важность решения проблемы соотношения «социализация — индивидуализация» в смысле нормы сбалансированности всех сторон личности. Отметим, что проблема уже приобретает этическое содержание, а термин «социализация» употребляется как социально-психологическое понятие.

Вернемся к вопросу о возможности «социализации» человека (его обобществления) в политико-экономическом смысле. Такое обобществление означало бы рабовладение, что недопустимо по этическим соображениям. Этот вывод нетрудно подтвердить примерами из отечественной политической истории XX в.

Социализация применительно к собственности выступает всегда в качестве политической социализации. Будучи программным требованием социалистического движения в Европе XIX в., она вошла в российскую общественно-политическую полемику на рубеже XIX и XX вв., став частью программы партии социалистов-революционеров (эсеров). Эсеры выражали интересы крестьянства, опираясь на такие черты его мировоззрения, как коллективизм и представление о естественной собственности «мира» на землю, что отвечало вековым традициям и чаяниям народа, верившего, что земля ничья, т. е. «вольная» и «божья».

Пропагандируя идею социализации земли, эсеры, как и другие народники, оспаривали марксистский тезис о том, что крестьянство в России обречено на разорение, а вся земля со временем перейдет к богатым, и это облегчит победу социалистической

15

революции. Социалисты-революционеры считали, что крестьянскую общину следует не разрушать, а защищать. Плодами земли может пользоваться лишь тот, кто обрабатывает ее. Отсюда возникло эсеровское требование социализации земли, используемое не только в полемике с социал-демократами, но и направленное против столыпинской политики разрушения крестьянской общины.

В программе эсеров 1905 г. отмечается, что партия социалистов-революционеров «стремится опереться, в интересах социализма и борьбы против буржуазно-собственнических начал, на общинные и трудовые воззрения, традиции и формы жизни русского крестьянства, в особенности на распространенное среди них убеждение, что земля ничья и что право на пользование ею дает лишь труд». Здесь же формулируется одна из программных целей партии: «В согласии со своими общими воззрениями на задачи революции в деревне, партия будет стоять за социализацию земли, т. е. изъятие ее из товарного оборота и обращения из частной собственности отдельных лиц или групп в общенародное достояние на следующих началах: вся земля поступает в заведование центральных и местных органов народного самоуправления...»11

Эсеры радикализировали политико-экономическое понятие социализации тем, что требовали сделать землю по-настоящему «ничьей», подобно воде и воздуху. Они приветствовали то, что после отмены крепостного права человек перестал быть предметом купли-продажи. Теперь следует освободить от коммерческих отношений и землю, отдать ее тысячам крестьянских общин страны.

Так как позиция эсеров была широко известна в народной среде и среди общественности, их требование социализации как перехода земли (объекта) в собственность общества, а не государства закрепилось в общественном сознании дореволюционной России. Значимость этой политической установки была столь велика, что после победы революции большевикам, противникам эсеровской идеи социализации земли, пришлось проводить ее в жизнь.

Большевики во главе с В. И. Лениным «Декретом о земле» 1917 г. передали землю крестьянам.12 В результате по окончании гражданской войны 1918—1921 гг. почти все пахотные угодья действительно оказались «социализированы» — перешли в пользование общины («земельного общества») и были разделены между семьями по числу едоков.

В дальнейшем, после 1930 г., вследствии коллективизации фактически не осталось единоличных крестьянских хозяйств, хотя вековая мечта о «социализации земли» продолжала жить в крестьянской среде до середины 1960-х гг. Ее оживлению способствовала «оттепель» начавшаяся в 1950-х гг., сопровождавшаяся разрешением увеличить приусадебные участки и снижением налога на них. Однако с 1959 г. борьба с приусадебными участками крестьян путем их сокращения, ликвидации и налогообложения разгорелась с новой силой, «чтобы крестьяне лучше трудились в колхозе». После отставки Н. С. Хрущева в 1964 г. политика в отношении крестьян вновь смягчилась, они получили назад свои приусадебные наделы. Однако в 1960-е гг.

16

деревня переориентировлась на городской вариант потребления, крестьянам стали платить зарплату, а затем и небольшие пенсии, роль личного подсобного хозяйства снизилась, а работа в колхозе стала привычным содержанием их повседневной жизни.

Судя по нашим исследованиям на Псковщине, в конце XX в. колхоз стал даже чем-то «большим, чем просто коллективным хозяйством». Он превратился в «основу жизни» деревни, образ жизни миллионов крестьян.13 Став атрибутом повседневности, колхозное устройство деревни и его реформирование перестало как-либо связываться крестьянами с эсеровской идеей «социализации земли», а научное употребление понятия приобрело смысл большевистского обобществления — перехода земли в собственность государства, а не общества, как у эсеров.14

Таким образом, идея социализации собственности, как видно из примеров, приведенных выше, заняла прочное место в научном и политическом обиходе. Политико-экономическое содержание понятия социализации оказывается тесно связанным с политическими движениями и их учениями о собственности, но неприемлемо в отношении человека.

Этот вывод может быть дополнительно проиллюстрирован широко известными из истории 1920-х гг. наветами в адрес большевиков, якобы планирующих «социализацию женщин» в смысле общности жен в противоположность несправедливому распределению женщин среди бедных и богатых. Такие клеветнические измышления широко использовались белогвардейцами и другими противниками советской власти. Они восстанавливали население против большевиков, правда, до тех пор, пока не обнаруживалась абсурдность этой пропаганды.

Социально-психологическое понимание социализации как индивидуализации, т. е. приобретения человеком уникального сочетания личностных качеств, ценных для общества и для него самого как индивидуальности, не уступает по своему научному возрасту политико-экономической трактовке.

Первое известное научное употребление данного понятия в этом смысле встречается в «Оксфордском словаре английского языка» 1828 г. («Oxford Dictionary of the English Language»), где указано, что социализация означает «to make fit for living in society» — делать попытку жизни в обществе.

Содержание приведенной формулировки имеет социологическую направленность и удачно отражает проблему, состоящую в том, что умение жить в обществе не дается от природы, а требует специального обучения. Отсюда следуют важнейшие вопросы, связанные с социализацией как процессом формирования личности: чему следует учить человека, к чему он должен стремиться сам и как организовать обучение жизни наилучшим образом.15

Данный смысл понятия социализации отражает идею неповторимости, уникальности всего сущего, свойственную традиционному английскому мировоззрению и философии,

17

он изначально связывается с процессом формирования личности, никоим образом не пересекаясь в логическом отношении с политико-экономическим понятием социализации.

Противоположность политико-экономического и социально-психологического толкований социализации закрепилась в результате того, что последнее возникло в Англии и затем было воспринято американской социологией, в то время как на европейском континенте господствовало политико-экономическое наполнение данного понятия. Точно известно, что социально-психологическое понятие социализации вернулось в Европу и нашу страну из США в 1960-е гг.

О моменте столкновения двух различных пониманий рассказывает видный немецкий специалист по проблемам личности К.-Ю. Тильман в своей книге «Теории социализации». Он пишет: «Когда в 1969 г. автором были проанализированы результаты англо-американских исследований социализации применительно к немецкоязычному региону, автор должен был, прежде всего, объяснять своим коллегам-педагогам, что в данном случае речь идет никоим образом не о “социализировании” в смысле передачи средств производства в общественную собственность, а о междисциплинарном рассмотрении развития человека. Сегодня это звучит как удивительный анекдот...»16

В отечественных социальных науках столкновение различных трактовок понятия и их сторонников произошло на два года раньше, в 1967 г. во время конференции «Молодежь и социализм». Здесь коллизия заключалась не в том, чтобы потеснить политико-экономическое толкование социализации: к тому времени оно утратило политическую актуальность, т. к. собственность уже давно была обобществлена (т. е. огосударствлена). Проблема состояла в том, чтобы ввести в научный оборот понятие социализации применительно к формированию личности наряду с понятием воспитания. В отличие от воспитания, под которым понималось целенаправленное педагогическое воздействие на личность, понятие социализации охватывало также и стихийные процессы ее становления, что влекло за собой расширение научного инструментария исследования человека.

Таким образом, социально-психологическое понятие социализации подразумевает его применимость исключительно к человеку и означает познавательный инструмент, способный работать с большим смысловым содержанием, всем многообразием процесса становления личности.

Различия политико-экономического и социально-психологического понятия социализации в результате выполненного анализа становятся настолько очевидными, что не вызывают затруднений в выборе социально-психологического понимания социализации как основы изучения политического аспекта становления личности, методами социологии.

Вместе с тем приведенные выше примеры показывают высокую степень политизированности обоих толкований понятий: политико-экономического — в силу его включенности в программы наиболее влиятельных политических партий и движений XX в.; социально-психологического — в силу важности политического аспекта формирования личности для общества, борьбы политических сил за влияние на массы.

Поясним истоки политизированности понятия социализации (подчеркнем еще раз, что здесь и далее нами оно употребляется в социально-психологическом смысле). Явление политизированности встречается в любом обществе с сильным социальным расслоением, где интересы приобретают противоречивый характер, а политические решения имеют разные последствия для разных социальных групп. Здесь общественные науки

18

становятся партийными, а порой просто обслуживают политиков. Именно так нередко происходит с исследованиями политической социализации. Не в последнюю очередь это случается в результате вовлеченности исследователя в борьбу групповых интересов. Насколько значима такая вовлеченность, свидетельствуют примеры из практики политической жизни и социализации, далекие и близкие российской реальности.

Например, изучая политическую социализацию школьников на Малых Антильских островах, американский исследователь Лангтон отмечает, что ее процесс, организуемый органами образования, откровенно преследует цели укрепления классового господства. Он пишет: «Те, кто занимается социальным планированием на островах Карибского моря, полагают, что индустриализация требует одновременной реализации двух политических целей: во-первых, создания атмосферы политической поддержки режима и, во-вторых, ненасильственного сдерживания слишком активного политического участия граждан. Для этого они отделяют студентов-выходцев из рабочего класса от студентов из высших слоев общества, потому что если в условиях расширения образования допустить обучение выходцев из рабочего класса вместе с представителями высших слоев, то они становятся более политизированными и менее лояльными по отношению к существующему политическому режиму. Это может быть потенциально опасным для политической системы».17 Очевидно, что в данном случае перед исследователем появляются возможности занять ту или иную партийную (классовую) позицию.

Другой пример. В России действует Конституция 1993 г., которая ввела сильную президентскую власть, ограничив полномочия парламента. Президент Б. Н. Ельцин, собственноручно откорректировавший этот документ, отвечая 16 ноября 1993 г. на вопросы корреспондента газеты «Известия» в связи с завершением работы над проектом Конституции, сказал: «Не буду отрицать, полномочия президента в проекте действительно значительные. А как бы Вы хотели? В стране, где не сложились четкие группы интересов, не определились их носители, где только-только зарождаются нормальные партии; в стране, где чрезвычайно слаба исполнительская дисциплина, где вовсю гуляет правовой нигилизм — в такой стране делать ставку только или главным образом на парламент? Да через полгода, если не раньше, люди потребуют диктатора. Такой диктатор быстро найдется, уверяю Вас, и, возможно, в том же парламенте».18 Мы видим, что Конституция РФ как важный нормативный фактор политической социализации, также выступает предметом политической борьбы.

Оба приведенных примера, «далекий» и «близкий», показывают политизированность проблем политической социализации.

Даже в тех странах, где классовый конфликт маргинализирован, проблема не снимается. Изучая ее, западногерманская исследовательница С. Хюбнер-Функ пишет: «Принципиально важно дать ответ на вопрос, в какой степени “политизирована” политическая социализация, т. е. насколько “политическими” являются исследовательские установки (и результаты), которые характеризуют это проблемное поле в демократическом или социалистическом государстве (теоретически, эмпирически и практически)». Она приходит к выводу, что «все усилия дать научный ответ на этот вопрос могут быть сделаны лишь с учетом специфики общественной системы».19 Иными словами,

19

исследования рассматриваемого феномена не могут стать неполитизированными, так как процесс социализации означает приобщение человека к ценностям, в том числе общественно-политическим, которых много и они весьма различны. Иными словами, политизированность исследований политической социализации связана в первую очередь с ее целями, выдвигаемыми властью и обществом.

Чтобы избежать излишней политизации, исследования должны учитывать не только проблематику ценностей в социальном познании, сформулированную еще М. Вебером, но не оставлять проблему выдвижения целей социализации на откуп лишь политической элите. Здесь должны участвовать широкие круги общественности. Проблемы политической социализации необходимо сделать предметом всеобщего, а не только научного или политического интереса. Социальные науки, социология, вносят в это свой вклад.

Результаты изучения политической социализации, став достоянием общественности, через систему становления гражданского сознания делают поведение людей более осознанным, осмысленным и целенаправленным. Они должны служить гуманизации политики, демонтажу факторов, способствующих апатии и отчуждению человека от власти, развитию способности личности к самостоятельным оценкам и решениям.

Таким образом, результаты данного исследования призваны способствовать демократизации общества, но могут и препятствовать ей в зависимости от того, кто и как ими пользуется. Они способны стать инструментом манипуляции политическим сознанием граждан, внедрения в сознание молодого поколения духа конформизма и невнимания к проблемам общества.

1.2. Социализация, воспитание и адаптация.
Структура процесса социализации и его политический аспект

Социализация представляет собой кумулятивный процесс формирования личности, продолжающийся всю жизнь. Это существенное обстоятельство вызывает необходимость определения формативных периодов — наиболее важных фаз социализации, вызванных активностью самого человека и воздействующих на него социальных условий, событий и институтов общества (истории). Последний аспект обычно выпадает из поля зрения возрастной психологии, где социализация считается классическим предметом изучения. Прежде всего нам необходимо разграничить явления социализации, воспитания и адаптивного поведения, сопутствующих социализации. Периодам социально-исторического процесса, наиболее значимым для социализации, отведено место в нашем дальнейшем изложении (см.: 4.1).

Разграничение социализации и воспитания было внесено в отечественные социальные науки в ходе дискуссии в мае 1967 г. на упомянутой выше конференции «Молодежь и социализм». На ней И. С. Коном и В. А. Ядовым в полемике с М. Н. Руткевичем было впервые предложено ввести в научный оборот понятие социализации как индивидуализации, дополнив тем самым понятийный аппарат социологии личности новыми понятиями. Ранее речь шла лишь о воспитании личности.20

Общее и особенное в воспитании и социализации пояснил И. С. Кон: «Социализация близка к русскому слову “воспитание”, значение которого несколько шире английского, несмотря на их тождественную этимологию. Но воспитание подразумевает прежде

20

всего направленные действия, посредством которых индивиду сознательно стараются привить желаемые черты и свойства, тогда как социализация, наряду с воспитанием, включает ненамеренные, спонтанные воздействия, благодаря которым индивид приобщается к культуре и становится полноправным членом общества».21

Таким образом, общее в воспитании и социализации состоит в изменении личностных качеств и социальной идентичности человека. Различие этих процессов заключается в том, что воспитание — это процесс целенаправленного педагогического воздействия на личность со стороны общества усилиями педагогов с целью формирования у нее желательных социальных качеств, в то время как социализация представляет собой, в отличие от воспитания, активное субъект-объектное отношение социальной среды и личности, в результате которого также происходит ее формирование, в том числе и латентное. Иными словами, понятие социализации шире понятия воспитания. Она охватывает не только целенаправленное планомерное педагогическое воздействие на человека, но и неявные влияния на него социальной среды и их результаты, а также активное участие личности в собственном становлении.

Итак, и в том, и в другом случае речь идет о формировании идентичности и личностных качеств, но несколько разными путями: в случае воспитания — путем запланированного педагогического воздействия, а в случае социализации — еще и всей совокупностью агентов, факторов и условий среды, а также в результате личной активности человека.

Понятие социализации в настоящее время прочно вошло в педагогическую науку, где оно понимается так, как указано выше, т. е. как «процесс и результат включения растущего человека в общество, благодаря усвоению и более или менее активному воспроизводству личностью социального опыта, исторически накопленной культуры...»22 Педагоги все чаще исследуют процесс социализации, в том числе и политической, протекающий в институтах образования наряду с воспитанием.23

Различение социализации и адаптации для понимания сути социализации еще важнее, так как адаптивное поведение — ее чрезвычайно распространенная форма, выработанная биологической и социальной эволюцией. Она отделима от социализации лишь аналитически. Ее значение возрастает в эпоху перемен.

В самом широком смысле слова адаптация — это процесс приспособления организма к изменяющимся внешним условиям. В спокойные годы, в периоды более или менее плавного социально-экономического и политического развития, адаптационные стратегии людей подразделяются на активно-инициативные воздействия на социальную ситуацию, в которой находится человек, и на преимущественно пассивное, конформистское поведение.

Однако в обоих случаях речь идет об отношении человека к жизненным обстоятельствам, т. е. о его поведении в социальной среде, которое не влечет за собой ни изменения в идентичности, ни приобретения новых ценностей и личностных качеств. В противном случае это была бы социализация.

В эпоху перемен адаптивные стратегии разнообразятся. В результате их изучения

21

академик Национальной академии наук Белоруссии Е. Бабосов, наряду с активно-инициативным и пассивно-конформистским типом адаптивного поведения, различает новые, вызывающие такие изменения личности, которые сказываются на идентичности и социальных качествах человека. Грань между адаптацией и социализацией стирается, предмет исследования последней за счет этого расширяется.

Применительно к переходному периоду в постсоветских обществах речь идет об активном неприятии новых общественных реалий, ностальгии по советским временам с радикализацией политических взглядов, аномии и криминализации поведения, маргинализации личности. Если активное неприятие нового общества, как правило, не сопровождается сменой идентичности, т. е. может быть понято как адаптация, то аномия и маргинализация уже прямо затрагивают идентичность человека.24

Следовательно, адаптация, приобретающая функциональную эквивалентность с процессом социализации и ресоциализации, представляет собой особенность кризисного общества.

Таким образом, различение понятий социализации, воспитания и адаптации дает необходимые критерии научной оценки изменений личности. К социализации в эпоху перемен следует отнести все те процессы, которые формируют социальную идентичность, ценностные установки и личностные качества, изменения в содержании воспитания, явного и неявного воздействия других агентов и факторов, а также опыта, полученного в результате некоторых форм адаптивного поведения.

Рассмотрим фазы жизненного пути человека с тем, чтобы определить наиболее значимые из них с учетом вышеизложенной оценки роли воспитания и адаптации в процессе социализации.

Вопрос о том, какие фазы жизненного пути проходит представитель современного индустриального и постиндустриального общества, сопутствующие им семейные и трудовые роли, изучен достаточно подробно. Он относится преимущественно к возрастной психологии.

В социальных науках широко известны и признаны стадии когнитивного развития ребенка, описанные швейцарским психологом Ж. Пиаже, концепция поэтапного нравственного развития человека Кольберга, 8 стадий формирования идентичности, выделенные американским социальным психологом Э. Эриксоном. Согласно теории поуровневого развития личности в онтогенезе, разработанной российскими психологами Л. С. Выгодским и А. Н. Леонтьевым, человек в возрасте 0—17 лет проходит 10 фаз развития. Однако проблема состоит не в отсутствии единства мнений по поводу количества периодов развития личности, а в том, что психологам при анализе формирования личности свойственно отвлекаться от широкого общественного контекста.

Дадим социологическую интерпретацию фаз развития личности, направленную на освещение роли как институционального, так и общего социального контекста социализации (повседневные условия жизни), проинтерпретируем значение ее агентов и факторов. Зададимся целью выявить «критические точки» и отрезки жизненного пути, значимые для социологического исследования политической социализации.

Исходными положениями такого анализа являются:

• во-первых, традиционный для отечественных социальных наук принцип участия человека в трудовой деятельности, предложенный В. Я. Гилинским еще в 1971 г.25;

22

• во-вторых, критические точки возраста, выявленные в результате опроса 85 экспертов-социологов в 1977 г. (см. табл. 1) с нашими поправками, выделенными курсивом и отражающими изменения российского общества последних десятилетий;

• в-третьих, считающийся перспективным биопсихосоциальный подход к изучению социализации, предусматривающий интеграцию данных биологии, психологии, медицины, педагогики, социологии о развитии человека.26

В анализе используется сложившийся понятийный аппарат для исследования социализации: первичная и вторичная социализация, ресоциализация, десоциализация, самосоциализация, агенты и институты социализации, факторы и механизмы социализации, социализанд (социализирующийся), социальная идентичность и пр.

Наши добавления в табл. 1, выделенные курсивом, свидетельствуют о тенденции ускорения взросления человека в период перемен и указывают на растущую нагрузку на этом пути. Наблюдается значимость начального школьного возраста в ходе первичной социализации, расширяющей интеграцию ребенка в культуру; перехода в среднюю школу, означающего интенсивное освоение исторического наследия, социальных и культурных ценностей; окончания школы и начала трудовой жизни, т. е. перехода ко вторичной социализации. В ее процессе важен период освоения трудовых ролей, начало карьеры, создание семьи — все это фиксирует селективные точки, влекущие за собой разнообразие биографий. Рассмотрим содержание упомянутых фаз и их значение для политической социализации подробнее.



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2017-02-17; просмотров: 239; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 44.203.219.117 (0.102 с.)