В. В. Бондалетов. Эволюция идей самоорганизации. Социологические исследования. 2015. - №3. – С.

Аннотация: в статье рассматривается развитие проблематики самоорганизации в социологической науке. Опираясь на социологические теории, автор отрицает спонтанность самоорганизации социума и определяет её как устойчивое и рациональной взаимодействие, а также выделяет источники и виды самоорганизации.

Ключевые слова: общественная самоорганизация, спонтанность, рациональность взаимодействия, упорядоченность.

Термин «самоорганизация», изначально в научный язык, был введён в 1947 году английским кибернетиком У. Р. Эшби. В своей работе «Принципы самоорганизации динамических систем», он высказал категорическое утверждение: «... каждая изолированная детерминированная динамическая система, подчиняющаяся законам, создаёт «организмы», приспособленные к их окружающей среде...». И - «... этот процесс перехода к особо устойчивым формам...» и есть его ответ на вопрос, что есть самоорганизация [Эшби, 1966: 314 – 343].

В русский язык данный термин пришёл в 60-ых годах в переводах двух научных конференций, состоявшихся в США в 1959 и 1961 гг., и стал, как отмечает В. И. Макаров в своей работе «Философия самоорганизации», - самым русским словом [Макаров, 2009: 7].

В 1960-е годы термин проникает в теорию систем, а в 1970-е – 1980-е активно используется в физике сложных систем. В дальнейшем проблематика самоорганизации актуализируется практически во всех областях науки. Сегодня уже никто не сомневается в том, что окружающий нас социальный и природный мир является продуктом самоорганизации и обладает естественными механизмами саморегуляции. Таким бурным развитием концепция самоорганизации обязана работам специалистов из самых различных областей знаний, среди которых такие яркие учёные как:

Г. Хакен, разработавший теорию самоорганизации, в его понимании самоорганизация это «процесс упорядочения (пространственного, временного или пространственно-временного) в открытой системе, за счёт согласованного взаимодействия множества элементов её составляющих» [Хакен, 1980: 226].

И. Пригожин, автор концепции диссипативных структур, в работе «Биологический порядок, структура и неустойчивости», определяет самоорганизацию как самопроизвольное (не требующее внешних организующих воздействий) установление в неравновесных диссипативных средах устойчивых регулярных структур, т. е. таких структур, где упорядоченность возникает в условиях неравновесности и существует за счёт достаточно интенсивного потока энергии и вещества [Пригожин, 1973: 517].

М. Эйген, изучая модели само воспроизводящей предбиологической эволюции на молекулярном уровне представляет самоорганизацию как возможность возникновения биологических макромолекул из хаотической смеси малых молекул [Эйген, 1992: 121].

Н. Моисеев, в своей работе «Универсум. Информация. Общество» утверждает, что самоорганизация системы — это «такой процесс изменения её состояния (или характеристик), который происходит без целенаправленного начала, каковы бы ни были источники целеполагания. Можно говорить и о стихии самоорганизации — здесь мы ошибки не сделаем. Причины, побуждающие процесс самоорганизации, могут быть, как внешними, так и внутренними» [Моисеев, 2001: 36].

Работы, вышеуказанных представителей, способствовали появлению и становлению в науке нового междисциплинарного направления, названного Г. Хакеном – Синергетика. В настоящее время синергетика бурно развивается. С мировоззренческой точки зрения, синергетику часто позиционируют как универсальную теорию самоорганизации. И как всякая новая концепция, синергетика сопровождается введением новых терминов, в которых и описываются динамические процессы в системе. Данная тенденция наблюдается практически во всех сферах научного знания, не только в химии и физики, но и в различных социально-гуманитарных науках. В результате чего зачастую при описании процессов упорядочивания, происходящих в социальных системах постулируется синергетическая терминология. Например социолог О. Д. Куценко определяет самоорганизацию как «процесс формирования различных структур общества, который возникает спонтанно и проявляется скачкообразными переходами от неупорядоченности к новой упорядоченности, и наоборот» [Куценко, 2004: 22-26]. Ю. М. Резник понимает самоорганизацию, как «практический принцип жизнедеятельности субъекта, предполагающий актуализацию и использование им механизмов спонтанного развития» [Резник, 1996: 188]. Синонимами «спонтанности» (лат. spontaneous «произвольный») выступают: инстинктивность, стихийность, неожиданность, самопроизвольность. В современном русском языке «произвольность» означает своевольный, ничем не стесняемый, безнадзорный, необоснованный логически, субъективный [Ожегов, 1984: 530].

Неоднозначность толкования понятия самоорганизации подтверждает то, что теоретико-познавательный статус данной концепции находится в стадии становления, да и адаптация синергетической терминологии в социологии пока не завершена, но тенденция определения самоорганизации применительно к социуму как спонтанность, стихийность в последнее время превалирует. Возможно такой подход является приемлемым для исследования процессов в технических системах или системах неживой природы, но вряд ли приемлем для исследования процесса самоорганизации в социуме (социальной самоорганизации). По нашему мнению, в социологии существует достаточное разнообразие концепций, объясняющих сложные динамические процессы построения и развития общества в социологических понятиях. Несомненно, что наиболее значимой концепцией в изучении проблематики самоорганизации является различные направления эволюционизма. Оценивая роль социологии в объяснении процесса развития социальных систем В. В. Василькова в работе «Порядок и хаос в развитии социальных систем: синергетика и теория социальной самоорганизации», отмечает, что именно «… позитивная социология, выйдя на проблему эволюции, породила ряд научных идей построения общества» [Василькова, 1999].

Справедливости ради необходимо отметить, что вопросы о законах социального порядка, общественной динамики, рассматривались ещё задолго до появления науки социологии. Представления о природе общества можно встретить у мыслителей древности, таких как: Платон, Аристотель. Позже, идеи социальной упорядоченности активно артикулировались в трудах Н. Макиавелли, Дж. Вико, Вольтера Ж.-Ж. Руссо, К. А. Сен-Симона, Т. Гоббса. Идеи великих мыслителей и гуманистов нашли отражение в работах классиков социологии эволюционизма – О. Конта, Г. Спенсера, Э. Дюркгейма и К. Маркса.

В основе взглядов социологов эволюционистов лежит подход к обществу, как живому организму, развитие которого ассоциировалось с усложнением организации и разнообразием форм, т. е. социальная эволюция предстаёт как последовательная смена развитых состояний общества более развитыми. Эта динамика обуславливается, по их мнению, тем, что социальная система всегда открыта по отношению к окружающей среде и соответственно приспосабливаясь к ней, вынуждена изменяться в направлении усложнения и разнообразия форм. Причину данного процесса Конт связывает с усложнением и расширением методов получения знаний общества о самом себе, Спенсер, Дюркгейм и Маркс видят её в разделении труда.

Конт считал, что движущая сила эволюции заключается в тех способах, при помощи которых люди постигают реальность, в методах, которые они применяют, чтобы объяснить, предсказать и управлять миром. Эволюция, таким образом, представляет собой, прежде всего эволюцию методов получения и накопления знаний.

У Спенсера, эволюция описывается, как всеобщая тенденция к росту внутренней дифференциации, сопровождающаяся структурно-функциональным усложнением социального организма. Простые, изолированные друг от друга общества сменяются обществами с удвоенной сложностью, а затем на смену им приходят наиболее сложные социальные целостности (цивилизации), в которых разделение труда и различные социальные функции сопровождаются появлением социальных структур и институтов. Под социальным институтом английский социолог понимал способ и форму самоорганизации совместной жизни людей, хотя и само понятие самоорганизация он и не употреблял. По существу сама эволюция типов общества характеризуется переходом от одного типа, базировавшегося на принудительном объединении «сверху» (военное общество), ко второму типу, основанному на добровольном объединении «снизу» (индустриальное общество). Выявляет Спенсер и специальные механизмы, объясняющие эволюцию: 1) «естественный отбор»; 2) «борьба за существование»; 3) «выживание сильнейшего» [Зборовский, 2004: 44-51].

У Дюркгейма, в качестве такого механизма выступает стремление к созданию желательной общественной связи – внутренней солидарности социальной системы, которая возникает вследствие разделения труда и усиления дифференциации. Эволюция общества, по мнению Дюркгейма, представляет, собой движение от «механической солидарности», свойственной примитивным типам общества и основанной на неразвитости и сходстве индивидов и их обществ к «органической солидарности», свойственной современному типу общества, которое основано на разделении труда, кооперации и взаимодополняемости индивидуальными особенностями каждого [Дюркгейм, 1996: 256-309].

По Марксу, помимо разделения труда, специализация в производительных силах и производственных отношениях лежит в основе объединения людей, он пишет – «люди вступают в отношения не только к природе. Они не могут производить не соединяясь известным образом для совместной деятельности и для взаимного обмена своей деятельностью» [Маркс, Т. 3: 18]. Сама социальная эволюция Марксом рассматривается как последовательная и поступательная смена общественно-экономических формаций. Этот процесс начинается на самом нижнем уровне, там, где сосредоточена движущая сила всех социальных изменений – активная свободная личность. «Предпосылки, с которых мы начинаем, - писал Маркс, - … Это действительные индивиды, их деятельность и материальные условия их жизни, как те, которые они находят уже готовыми, так и те, которые созданы их собственной деятельностью» [Маркс, Т. 6: 441]. Согласно теории Маркса, самотрансформация общества происходит благодаря сложному взаимовлиянию человеческих действий и структурных условий (классового деления и общественно-экономических формаций), в целом основные положения его теории полностью соответствуют идеям классического эволюционизма.

Подводя итог краткому экскурсу взглядов классиков раннего эволюционизма, необходимо отметить, что самоорганизация в рамках данной концепции идентично понятию социальная эволюция. Она рассматривается как преимущественно внутренний, упорядоченный по стадиям рост и кумулятивное усложнение первоначальной структуры и функций, в котором внешние факторы, играют второстепенную роль, по сравнению с такими факторами как разделение труда и развитие внутренней солидарности. Кроме того, социальная эволюция чаще всего заканчивается остановкой, устойчивым, конечным состоянием общества, понимаемом как идеальное. Такое понимание развития общества, существенно ограничивает эволюционистские теории в исследовании динамических процессов (проблематики самоорганизации) протекаемых в современных обществах.

Иная позиция на общественную динамику просматривается в концепциях классиков немецкой социологии Г. Зиммеля, Ф. Тённиса, М. Вебера, чьи научные взгляды, не смотря на существующие различия, объединены ключевым понятием - взаимодействие.

Зиммель, считал взаимодействие основной «клеточкой» общества, в его понимании общество непрерывно порождается взаимодействием, которое «складывается вследствие определенных влечений или ради определенных целей. … множество иных мотивов побуждают человека к деятельности для другого, к сочетанию и согласованию внутренних состояний, т. е. к оказанию воздействий и, в свою очередь, их восприятию. Эти взаимные воздействия означают, что из индивидуальных носителей побудительных импульсов и целей образуется единство, «Общество»» [Зиммель, 1984: 170-171]. При этом понятие «общество» в социологической концепции Зиммеля тесно увязывается и с другим ключевым понятием - «обобществление». По его мнению, индивиды взаимодействуя соединяются в общество, т. е. «обобществляются». Так же под обобществлением социолог понимает процесс становления и воспроизводства различных форм социальной жизни, который становится возможным при условии локализованного социального пространства и участии двух и более индивидов, относящихся соответственно друг к другу. В своей работе «Проблема социологии» он пишет: «Обобществление есть в бесконечно разнообразных видах осуществляющаяся форма, в которой на основе этих – чувственных или бессознательных, причинно движущих или телеологически влекущих интересов – личности срастаются в некоторое целое и внутри которого эти интересы находят свое осуществление» [Зиммель, 1996: 419].

Другой классик немецкой социологии, Ф. Тённис причину социальной связанности между людьми, видит в их общем «волении». То есть побуждение к социальному взаимодействию и построению различных форм социальной жизни идёт от воли индивидов, в основе которой лежит в одних случаях инстинкты, чувства, общая потребность, в других их стремление к достижению какой-то специфической общей цели, в третьих естественные отношения (общее отношение к земле, совместное проживание и т.д.). В своей работе «Община и общество», он выделяет два типа такой воли и, соответственно, два типа общественных отношений. На базе естественной воли возникает – община, на основе рассудочной воли, предполагающей возможность выбора и сознательно поставленную цель действий – общество [Тённис, 2002: 98-113]. Именно с формированием рациональности, Тённис связывал процесс обобществления (самоорганизации) и формирование общества.

В ходе социального взаимодействия каждая личность испытывает на себе осмысленные действия других, т. е. происходит взаимообмен действиями, которые, прежде всего, ориентированы на других. Такую ориентацию М. Вебер, в своей теории социального действия, называет «ожиданием». Система социальных ожиданий, предъявляемых индивидами и социальными группами друг к другу перед совершением социальных действий, играют большую роль в осуществлении взаимодействий. Ожидания могут носить эпизодический и неопределенный характер в случае кратковременного взаимодействия, но могут быть и устойчивыми при часто повторяющемся взаимодействии. Устойчивые ожидания ведут к образованию «социально общих» структур, таких как: союзы, организации, государство и пр., т. е. структур на которые может ориентироваться и ориентируется реально индивид в своих действиях, ожидая от них определённую реакцию. В соответствии с этим динамические процессы в концепции Вебера тесно увязываются с теорией социального действия, в рамках которой проблематика самоорганизации представляет собой устойчивый взаимообмен действиями, состоящий из совокупности рациональных, мотивированных взаимодействий индивидов, которые ведут к образованию социально общих структур.

Кроме того, у Вебера, как замечает Т. Парсонс, появляется ещё один система-образуемый аспект действия, а именно то, что можно назвать “способами выражения” ценностных установок. Этот аспект анализируется в исследованиях Вебера в контексте нормативной ориентации индивида в отношении выбора целей и средств действия.

Таким образом, очевидно, что в рамках классической немецкой социологии процесс самоорганизации можно рассматривать как процесс образования структур посредством системы устойчивых рациональных взаимодействий субъектов, под которыми понимается система взаимообусловленных действий, по смыслу соотносящихся с действиями других людей и ориентирующихся на них. Существенным отличием взглядов классиков немецкой социологии от представителей позитивизма является то, что в данной концепции самоорганизация в большей степени носит социальный характер, она ориентирована на других, следовательно процесс самоорганизации детерминирован извне, в то время когда позитивисты в большей степени акцентируют внимание на внутренних факторах.

Идеи о смысловом характере и ценностной обусловленности социального действия, получили дальнейшее развитие в социологии Т. Парсонса. В своей теории он разделяет идею М. Вебера о том, что понимание людьми друг друга есть основа для взаимодействия, которое становится возможным лишь при наличии общих моральных ценностей. Парсонс полагал, что мораль является важнейшим источником социального самодвижения. В своей работе “О структуре социального действия”, он отмечает, что именно система моральных ценностей, разделяемых людьми, позволяет им интегрироваться в общество, которое на следующем этапе оказывается представленным во взаимодействии социальных институтов [Парсонс, 2000].

Социальные институты обеспечивают равновесное состояние социальной системы. Любая социальная система, и прежде всего общество, обладает достаточным уровнем внутренней упорядоченности, которая достигается главным образом за счёт интеграции социальных институтов. “Очевидно, что никакая социальная система - писал Т. Парсонс - не бывает ни полностью интегрирована, ни полностью дезинтегрирована. Именно вне интегрированных секторах, где институциональные роли не дают возможности действовать в соответствии с ожиданиями, или где институционализированные ожидания препятствуют удовлетворению потребностей – предрасположения, или где предохранительные механизмы не обеспечивают снятия напряжений, – именно там следует искать наиболее важный источник самоорганизации (курсив мой. – В. Б.)” [Парсонс, 2000: 196-198].

Основное содержание работ Парсонса составляет, по существу, аккумуляцию идей, характерных классикам эволюционизма и представителям немецкой социологии. Однако, причину возникновения системной упорядоченности, социолог видел не в действиях её отдельных частей, а в самой системе. То есть, в своих работах социолог делает основной акцент не на причинах социального порядка, а на условиях и источниках возникновения порядка, которые объясняются через функциональность социальной системы. Парсонс исходил из того, что в обществе действуют процессы само регуляции, которые вследствие взаимодействия функциональных подсистем (экономической, политической, социальной, права и культуры,) и исполнения ими своих функциональных предписаний (адаптация, целеполагание, поддержание образца, интеграции), в своих различных формах и вариантах обеспечивают зарождение и сохранение порядка в обществе.

Конечный вывод Т. Парсонса таков: Общество является саморегулирующейся системой, целостность которой поддерживается за счёт взаимодействия взаимозависимых функциональных подсистем, которые создают условия для развития общества как целого. Само развитие общества, сопровождается непрерывными процессами усложнения, роста адаптивной способности к окружающему миру и сознательного контроля за поведением индивида со стороны структур общества. Исходя из этого рассматривая общество как самоорганизующуюся систему, в соответствии с теорией Парсонса можно выделить два источника самоорганизации: внешнее воздействие (со стороны окружающей среды) и внутренняя активность (со стороны структурных элементов и личности). При этом структурные элементы общества, являясь сами продуктом самоорганизации индивидов выполняют роль внешнего фактора по отношению творческой активности и воли личности, которой в данном процессе отводится второстепенная роль.

Представления о соотношении социальных структур и действий индивида нашли широкое отражение в «теории структурации» английского социолога Э. Гидденса. В его концепции отрицается доминирующая роль социального целого в определении взаимодействий индивидов, так же как и роль индивида как «свободного деятеля». «Производство общества – отмечает Гидденс – это квалифицированное действо, поддерживаемое и «вызываемое к жизни» людьми. В действительности это становится возможным только потому, что каждый (компетентный) член общества – это практический социальный теоретик; поддерживая любого рода взаимодействия, он привлекает социальные знания и теории, обычно без принуждения и вполне обыденно, а использование этих практических ресурсов как раз и является условием производства взаимодействия вообще» [Гидденс, 2002: 281].

Исходя из этого, разделяя представление Парсонса о том, что социальные системы, институты являются продуктом самоорганизации, возникающими из взаимодействия агентов, Гидденс не сводит их производство только к взаимодействию агентов. То есть, социальные структуры, это одновременно и причина, и непреднамеренное следствие самоорганизации. Социальные агенты вовлекаются в них с тем, чтобы использовать их в своих повседневных общественных практиках, и тем самым неизбежно воспроизводят точно такие же структуры, которые предопределяют поведение людей. Иначе говоря, самоорганизацию в контексте концепции британского учёного, нужно рассматривать сквозь призму её рекурсивного характера, т. е., как взаимодействие социальных агентов по воспроизводству структур создающих условия, которые делают возможным эти взаимодействия и соответственно поддерживающие сам процесс самоорганизации.

Практически все последующие социологические теории, в той или иной мере, подчёркивают “дуализм отношений” структуры и действия. По сути, проблема структуры и действия становится центральной проблемой дальнейшего социологического теоретизирования и рассматривается как основная тема социальной теории. Так например, в работе польского социолога П. Штомпка “Социология социальных изменений” отмечается “Люди конструируют общество не как им вздумается, а лишь в данных структурных условиях, унаследованных от прошлого” [Штомпка, 1996: 266]. Т. е. существует диалектика действий и структур: последующие структуры, в том числе и общество, формируются людьми благодаря предыдущим действиям структур.

Таким образом, как показывает наш анализ, проблематика самоорганизации в социологии опирается на хорошо проработанную теоретическую основу. Наиболее значимую роль в понимании причин и хода общественного развития, несмотря на существующую недостаточность, сыграла концепция эволюционизма. Признавая объективность общественного развития эволюционисты в качестве главного источника динамических процессов рассматривали человека, именно в нем они видели объективно-субъективные причины самоорганизации. Развивая идеи классиков эволюционизма неоэволюционисты выходят на новый уровень понимания процессов общественного развития. Главным источником динамических процессов согласно их концепции выступают коллективные сообщества (структуры), именно они посредством устойчивых взаимодействий приводят к упорядочению общественной системы и создают условия для самоорганизации индивидов. Такое понимание производства социальных структур и общества в целом способствует рассмотрению процесса самоорганизации на двух уровнях социальной реальности: первый это уровень индивидуальностей и второй – уровень социальных общностей.

На первом уровне самоорганизации мы рассматриваем взаимодействие отдельных индивидов, или индивидов с конкретными социальными общностями (группами, организациями, обществом и пр.), при этом индивиды рассматриваются не как пассивные объекты или полностью автономные субъекты, а как активные деятели, ориентированные в своей деятельности на социальные структуры и институты.

На втором – взаимодействие самих социальных общностей между собой, где социальные общности интерпретируются не как простые совокупности, а как реально существующие структуры, институты.

Необходимость и возможность достигать своих целей и удовлетворять потребности в результате взаимодействия является фундаментальной предпосылкой для возникновения и существования самоорганизации первого уровня. Действие этой предпосылки имеет определённый психологический аспект. Индивид добровольно вступая во взаимодействие с социальными субъектами – другими индивидами, группами, организациями, социальными институтами, ожидает получение полезного результата, который бы соответствовал его целям или потребностям. В целом самоорганизация первого уровня возможна лишь до тех пор, пока субъекты взаимодействия считают, что получаемое в процессе взаимодействия вознаграждение больше чем их вклад.

Принципиальная ограниченность психологического подхода состоит в том, что не учитывается социологический аспект самоорганизации. Поскольку речь идёт о взаимодействии, то здесь должны присутствовать обязательные стандарты для всех участников взаимодействия. Такие стандарты являются порождением социальных общностей, которые детерминируют поведение участников взаимодействия превращая их в социальных индивидов. В качестве таких стандартов выступают моральные постулаты, общественные ценности, нормы, традиции, обычаи и другие социальные регуляторы, рационально принимаемые и одобряемые субъектами взаимодействия. С их помощью образуются группы единомышленников, социальные структуры, которые выступают источником упорядоченной самоорганизации – самоорганизации второго уровня.

Таким образом, необходимо отметить, что не зависимо от того психологический или социологический аспект самоорганизации мы рассматриваем, очевидно что стремление к самоорганизации есть рациональный выбор субъекта. В первом случае рациональность характеризуется ясностью и однозначностью осознания взаимодействующими субъектами своей выгоды (потребностей, интересов, стремлений), во втором – сознательным и свободным принятием общественных (нормативных и ценностных) стандартов. То есть выбор самоорганизации как способа действий производится на основе оценки их эффективности в достижении цели или представления об общественном долге. Именно через рациональность целей, целесообразность избираемых средств в качестве которых выступают совместные действия и восприятие их как культурного образца поведения возникает стремление к самоорганизации. При этом совсем не важно появляется это стремление у субъекта под воздействием внешних или внутренних факторов, поскольку и в первом и во втором случае, это есть результат его осознанного и добровольного выбора.

Конечно же высокая степень осознанности и целесообразности на практике встречаются редко, да и зачастую определить действие как осознанное и рациональное бывает довольно сложно. Например, многие рациональные действия, действия рефлексивного характера, если они не соответствуют ожиданиям окружающих или выходят за рамки их понимания, могут восприниматься как иррациональные или спонтанные. К такому же восприятию приводят и социальные контакты объективно импульсивного характера. Исходя из этого добровольность и рациональность взаимодействия не являются обязательным требованием для возникновения социального контакта, он может возникнуть и спонтанно, однако это ещё не значит, что социальный контакт перерастёт в самоорганизацию. По своему результату социальные контакты инвариантны, если у субъектов возникает устойчивое двухстороннее побуждение к взаимодействию, то они могут привести к самоорганизации. Именно устойчивые взаимодействия составляют основу самоорганизации, и ведут к упорядочению социальной системы, такие взаимодействия носят рациональный характер и никогда не совершаются спонтанно.

Как видно из выше сказанного, спонтанность имеет место в длинной цепочке взаимодействий, обеспечивающих упорядоченность системы, она может привести к социальному контакту. Но только под влиянием психологических и социологических факторов создаются условия при которых социальный контакт перерастает во взаимодействие, и приобретает относительную устойчивость. Устойчивые формы взаимодействия (неформальные структуры самоорганизации) вступая во взаимодействие друг с другом (системная самоорганизация) приводят к росту упорядоченности системы.

Обобщая выше сказанное, и не конкретизируя уровни данного процесса самоорганизация, представляется совокупностью рациональных устойчивых взаимодействий, направленных на «структурацию» социальных процессов или на упорядочение социальной системы в целом.

Процесс самоорганизации может быть адаптирован к различным уровням и сферам общественной жизни. Как уже отмечалось выше, его можно рассматривать на уровне индивидуальностей и социальных сообществ. По аналогии со сложившейся традицией разделения отношений на социальные и общественные, мы можем выделить общественную и социальную природу самоорганизации. Общественная по отношению к самоорганизации мы используем когда речь идёт об упорядоченности общества в целом, о взаимодействии различных социальных сообществ – общественная самоорганизация (самоорганизация 2-го уровня: социальных групп, организаций, институтов, систем). Когда же речь идёт о самоорганизации индивидов (самоорганизация 1-го уровня) мы применяем понятие социальная самоорганизация. По сферам общественной жизни - можно выделить самоорганизацию, которая протекает в экономической, политической, социальной и духовной сфере. Однако, необходимо отметить: поскольку каждая из подсистем имеет социальный аспект, характеризуется наличием социальных связей и отношений, то разделение самоорганизации на общественную и социальную, носит чисто теоретический и условный характер. Так как при анализе эмпирической реальности, не зависимо от уровня самоорганизации, на практике, мы сталкиваемся с самоорганизацией социальных индивидов (лидеров, руководителей организаций, членов групп и т.д.).

Исследуя процесс самоорганизации в социальных системах, современные социологии называют различные причины её возникновения, что может служить ещё одним основанием для классификации. В зависимости от того какую роль самоорганизация играет для системы, выделяют деструктивную (протестную) и конструктивную (позитивную) самоорганизацию.

Протестный подход объясняет процесс самоорганизации как результат протеста субъекта (коллективного или индивидуального), который стремится изменить существующий порядок. На этих позициях стоят представители теории относительной депривации: Т. Гарр., Д. Дэвис, Л. Киллиан, Н. Смелсер и др.. Они акцентируют внимание на деструктивной самоорганизации и связывают её с субъективными и объективными депривациями личности. Иначе говоря, ощущение недовольства, расхождение между потребностями и возможностями их удовлетворения, являются важнейшими источниками протестной самоорганизации, т. е. протестные ориентации, рассматриваются как важнейшие предпосылки процесса самоорганизации.

В целом следует согласиться с тем, что самоорганизация возникает в кризисные ситуации, т.е. там и тогда, где система не совсем эффективна и не в состоянии обеспечить удовлетворение потребностей, порядок или решить возникающие проблемы. Однако, с нашей точки зрения, более удачным объяснением причин самоорганизации и появления самоорганизующихся структур, является так называемый мобилизационный подход. Представители этого подхода: К. Вильсон, К. Дженикс, М. Залит, Дж. Маккартни, Максим, А. Обершол, и др., сосредотачивают внимание на ресурсах и мобилизационных возможностях самоорганизующихся структур (групп, организаций и т.д.), как решающих факторах их возникновения.

Таким образом, подводя итог всему выше сказанному, необходимо отметить, что взгляд на самоорганизацию в общественной сфере как на устойчивое взаимодействие, основанное на рациональном выборе, а не на спонтанных действиях социума, в большей степени соответствует социологическим традициям, заложенных классиками социологической науки. Кроме того, такая позиция в большей степени является практико-ориентированной и способствует развитию концепции управляемой самоорганизации. Автор ни в коем случае не ведёт речь о кибернетическом управлении данным процессом или о навязывании самоорганизующихся форм как структурных единиц организации, территории или обществу в целом. Речь идёт о генерировании самоорганизующихся образований на различных уровнях социального взаимодействия, о способах вывода на желательные пути развития, о корректном сочетании организации и самоорганизации.

По мнению автора, именно такая точка зрения в большей степени соответствует современному этапу общественного развития, который характеризуется переходом от административно-командной системы управления к созданию принципиально новой, системы регулирования общественных отношений, основанных на широком и комплексном внедрении в социальную практику фундаментальных и прикладных выводов гуманитарных наук.

Список литературы:

Василькова В. В. Порядок и хаос в развитии социальных систем: синергетика и теория социальной самоорганизации. – СПб., 1999. – 480 с.

Гидденс Э. Новые правила социологического метода / Теоретическая социология: Антология: В 2 ч. / Пер. с англ., фр., нем., ит. Сост. и общ. ред. С. П. Баньковской. – М.: Книжный дом «Университет», 2002. – Ч. 2. – 424 с.

Дюркгейм Э. О разделении общественного труда./ Западно-европейская социология XIX — начала XX веков/ Под ред. В. И. Добренькова. – М.: Издание Международного Университета Бизнеса и Управления, 1996. – 520 с.

Збаровский Г. Е. История социологии. - М.: Гардарики, 2004. — 608 с.

Здравомыслова. Е. А. Мобилизация ресурсов демократического движения в Ленинграде (1987 – 1990 гг.)/ Под ред. В. И. Костюшева. Социология общественных движений: эмпирические наблюдения и исследования. – СПб., 1993. – С. 110.

Зиммель Г. Общение: пример чистой или формальной социологии // Социологические исследования. - 1984. - № 2. - С. 170-171.

Зиммель Г. Проблема социологии // Западно-европейская социология XIX — начала XX веков / Под ред. В. И. Добренькова. — М.: Издание Международного Университета Бизнеса и Управления, 1996. — 520 с.

Куценко О. Д. Фазы и пути системных трансформаций: подобия и различия в бывших странах государственного социализма // Посткоммунистические трансформации: векторы, измерения, содержание. - Харьков: Харьков. нац. ун-т, 2004. – С. 22-26.

Ожегов С. И. Словарь русского языка. – М. Русский язык, 1984. – С. 530.

Резник Ю. М. Социология жизни; новая парадигма или междисциплинарный синтез? // Вестник МГУ. – Сер. 18. Социология и политология. - 1996. - №4. – С. 18.

Тённис Ф. Общность и общество // Теоретическая социология: Антология: В 2 ч. / Пер. с англ., фр., нем., ит. Сост. и общ. ред. С. П. Баньковской. — М.: Книжный дом «Университет», 2002. — Ч. 1. — 424 с. Электронный ресурс: http://www.nir.ru/sj/sj/34-tennis.htm (Дата обращения 20. 08. 2013 г.).

Хакен Г. Синергетика. - М.: Мир, 1980. – 406 с.

Штомпка П. Социология социальных изменений / пер. с англ. - М., 1996. - 416 с.

Эйген М. Самоорганизация материи и эволюция биологических макромолекул. Пер. с англ. В. М. Андреева. – М.: Изд-во “Мир”, 1973. – 213 с.