Развитие русской историографии в период правления Петра I

Петровские реформы оказали значительное воздействие на всю культурную жизнь России, и в том числе на историографию. Правда, в средних учебных заведениях, созданных при Петре Великом, история как особый предмет не преподавалась. Как отметил С.Л. Пештич, такого рода предмета не было в программах цифирных школ и Школы навигацких наук, и только в частной школе Феофана Прокоповича было предусмотрено преподавание истории. Но появление военных и гражданских светских учебных заведений, введение более легкого для восприятия гражданского алфавита и печатание свете» книг, появление газеты и другие меры культурного характера способствовали последующим успехам в деле создания и распространения исторической литературы.

За это время было издано книг больше, чем за два предыдущих века вместе взятых. Все это создавало благоприятную обстановку для развития исторической науки В это время значительный шаг вперед делает и историческая теория. Важный вклад в ее разработку внес Феофан Прокопович Он решительно предостерегал против подражаний Западу в области науки, против иезуитской историографии, в противовес которой Прокопович выдвигает свои принципы. Принципы он выводит из рассуждений античных авторов. По мнению Прокоповича, задача, которую должен ставить перед собой историк, состоит в том, «тюбы из чужих примеров мы поняли, что нужно делать и чего избегать. Ибо история по Прокоповичу, - это руководство к действию для современного человека.

Основной чертой исторического повествования, по мнению Прокопович, должна быть достоверность Причины недостоверности истории могут быть и объективными, и субъективными, то есть связанными с личностью историка Объективной причиной Прокопович считал отставание исторической литературы от времени изображаемых событий. Чтобы преодолеть этот недостаток, Прокопович рекомендует обращаться к предметам материальной культуры, археологическим источникам Они дают более объективный материал, и если их игнорировать, тогда остается только верить молве, передаваемой письменными источниками. А это, в свою очередь, рождает легенды в изложении прошлою. Например, поляки верят в свое происхождение от Ляха, московитяне - от Мосоха.

Субъективных причин недостоверности больше К ним относят неведение, увлечение, легкомыслие Неведение лишает историческое повествование всякого смысла Увлечение уродует передаваемое событие Когда историк обращается к историческому сочинительству, он должен отрешиться от личных симпатий и антипатий, не должен руководствоваться ни любовью, ни ненавистью, ни гневом, ни завистью Легкомыслие историка проявляется в том случае, если сообщаемые им сведения противоречат друг другу, когда они не соответствуют людям и предметам, о которых идет речь. В этом случае достоверность устанавливается лишь тогда, когда большинство авторов сходятся на одном и том же. Если перед нами разноголосица в исторических свидетельствах, то лучше считать этот вопрос не решенным.

Достоинство изложения истории заключается в краткости. Историк должен отбирать только истинное, но это не значит, что все истинное нужно подряд включать в историю Мелочи, не имеющие существенного значения, надо исключать Исторический рассказ должен быть ясным. Над историческим произведением автор должен работать с такой же тщательностью, как работает над своими творениями поэт. Но в исторический текст нельзя вносить эмоциональность, потому что здесь она будет неуместной, ибо свидетельствует об увлечении автора. Таким образом, методологические принципы исторического познания у Феофана Прокоповича были новым и более прогрессивным явлением по сравнению с методологией XVII века

Гавриил Бужинский дополнил теоретические построения Прокоповича. По мнению Бужинского, в процессе исторического познания можно выделить четыре стороны:

1 Топика, те описание стран, их месторасположения, указание границ морей и континентов, плодородия почв.

2 Хронология, когда исчисляют времена от сотворения мира или исхода народа из Египта и т п.

3 Генеалогия, когда выявляют происхождение фамилий и родов, их взаимоотношения друг с другом, степень их знатности.

4 Историческая прагматология, когда описывают прошедшие события и деяния выдающихся исторических личностей, "славных мужей".

Бужинский высоко оценивал роль истории в жизни народа, в связи с чем он подчеркивал значение Петра 1, который подобно великим предшественникам в своей деятельности руководствовался уроками истории Рассуждения о значении деятельности Петра I для России встречаются во многих исторических книгах того времени Характерной чертой этой эпохи стало появление специальных теорий для обоснования исторической роли России. При Петре I получила распространение теория исторического круговорота Лейбница главная роль в культурном развитии человечества переходит от народа к народу, пока не возвратится к народу, с которого это развитие началось.

В России эта теория выступала не только в той форме, в какой проповедовал Лейбниц. Несколько авторов попытались соединить ее с модифицированной теорией четырех монархий (Ассиро-Вавилонская, Персидская, Греко-Македонская, Римская) Такую попытку, в частности, сделал Дмитрий Кантемир Он сформулировал диалектический закон, лежащий в основе всего сущего, "ибо всему подобает рождаться и умирать, изменяться и преобразовываться" Творцом этого Закона Кантемир считает Бога, но эта творческая роль Бога воплощается в некие естественные категории, которые имеют самостоятельные значения Они доступны изучению человека Таким образом, Кантемир пытается установить не одно первоначало для всемирной истории, а сблизить божественную волю с природными принципами Исходные положения развития мирового исторического процесса – Бог и Натура (природа) Эти принципы Кантемир прилагает ко всемирной истории Он утверждает, что каждая мировая монархия соответствует определенной части света Восточная часть, Западная, Полуденный мир Сокращает число мировых монархий до трех, исключая Ассиро-Вавилонскую Персидская соответствует Востоку, Греко-Македонская – Полуденному миру, Римская - Западу Северной же монархией Кантемир считает Российскую империю. Таким образом, он придает России значение мировой державы I

Особо должно быть отмечено развитие светского образования, освобождение научных знаний и всей культуры от преобладающего влияния церкви и религии. Без такой секуляризации науки и культуры в России невозможно было создание в послепетровское время новой, нетеологической дворянско-абсолютистской концепции русской истории и развитие исторической критики религиозных мифов и легенд о чудесах, невозможно было утверждение построений, в которых события совершались без вмешательства божественных сил.

Петр считал написание исторических работ делом нужным. Недаром в 1708 г., в период очень сложной обстановки на театре военных действий и внутри страны, в момент напряженной подготовки к битвам с главными силами шведов, он думал и о создании новых исторических произведений. При этом царь требовал от их авторов сосредоточения внимания не на древнейших периодах истории Руси, по которым было уже много написано, а на периоде от XVI в. до современности.

В начале XVIII в. в России все еще делаются попытки осмыслить историю и определить ее задачи с точки зрения правящего класса, что было необходимо для дальнейшей практической деятельности. История становится самостоятельной отраслью знания, исторические произведения начинают отделяться по своему содержанию, характеру и целям от произведений литературы, публицистики и т.д.

В 1708 г. Петр I поручил справщику московской типографии, дьяку Ф. Поликарпову написать историю России. Задачи были четко определены: «Понеже его царское величество желает ведать российского государства историю, и о сем первее трудиться надобно, а не о начале света и других государствах, понеже о сем много писано... И того ради надобно тебе из русских летописцев выбирать и в согласие приводить прилежно. О сем имей старание, да имаши получить немалую милость; от гнева же сохрани тебя Боже!»

Предметом рассмотрения Поликарпова, по мысли Петра, должна быть история Русского государства с XVI в., т.е. со времени, когда закончился период политической раздробленности и началась политическая централизация России. Иными словами, нужно было идеологическое обоснование политики абсолютизма. Уже в самой постановке социального заказа есть указание источниковедческого порядка (выборка материала из летописей и его сличение, критическая проверка разноречивых свидетельств). Однако опыт не удался, и автору передали мнение царя: «История твоя российская не очень благоугодна была». Петр не забывал о своем поручении, знакомился с опытами Поликарпова, но остался не вполне доволен ими, хотя и наградил автора двумястами рублями. «История» Поликарпова никогда не была напечатана.

Больше в этом отношении повезло «Ядру Российской истории», написанному А.И. Манкиевым во время его пребывания в шведском плену в период Северной войны. «Ядро» было напечатано в 1770 г.

По словам автора, он «имел на сей труд повеление, а особливо, чтоб описать славные его царского величества дела». Манкиев использовал, кроме летописей, актовые и вещественные источники. Это произведение уже далеко отошло от сочинений типа летописцев и отличается по своему построению от «Степенной книги» и «Синопсиса». Оно делилось на семь книг, каждая из которых разбивалась на главы. Деление на книги соответствовало наиболее характерным и крупным периодам русской истории.

В первой книге автор стремился решить вопросы происхождения русского народа и Русского государства. Он считал, что история Руси начинается с Рюрика, положившего начало самодержавной власти. Тем самым династия русских царей в целях ее возвеличивания через Рюрика генеалогически связывалась с династией римских императоров.

Далее в первой книге ставился вопрос о происхождении названий «славяне», «росы». Автор применил метод анализа и сопоставления корней, общих для ряда близких по значению слов. Имя «россианы» производится от потомка Мосоха — князя Руса, термин «славяне» — от той великой страны, которую они себе заслужили своей храбростью и мужеством. Он впервые критически разбирает утверждения историопи-сателей других стран, которые, сопоставляя корни русских слов с латинскими, отождествляли эти слова и по смыслу («славяне» и «sclavus» — невольник, раб). Манкиев осмысливал имена славянских вождей — Святослав, Венцеслав, Мстислав, Болеслав — и подчеркивал, что «почти все от славы имена имели, а не от невольничества, как некоторым приснилось». Второй довод сводился к признанию большой древности славянского языка по сравнению с «испорченным римским». Как ни субъективна такая аргументация, она была шагом вперед в русской историографии по пути развития приемов изучения источников.

Несовершенство демократического строя согласно концепции Манкиева привело к раздорам, «несоюзству» среди новгородских «граждан» и заставило их обратиться к варяжским князьям с призывом взять на себя правление на Руси. Политический смысл концепции Манкиева заключался в утверждении давности абсолютизма в России и того, что самодержавие — наиболее совершенная форма государственного устройства.

Последующее изложение посвящено истории этой самодержавной власти, которая обеспечивает, по мнению автора, твердый порядок и проходит в своем развитии следующие этапы:

—от Рюрика до Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо,

—от нашествия татаро-монголов до ликвидации их власти при Иване III,

—от Ивана III до смерти Федора Ивановича,

—от Бориса Годунова до Михаила Романова,

—от Михаила Романова до царствования Петра I по 1712 г.

Так обосновывалась великодержавная схема исторического развития России.

Что касается народных движений, то Манкиев дает отрицательную характеристику городским восстаниям в Москве в 1648 и 1662 гг.: «бунты черни». Бунтовщиком называет он С. Разина: «даже по самую Рязань и к Москве идти был намерен». Стрелецкое восстание 1682 г. Манкиев называет «великим смятением» и расценивает его как акт, подготовленный царевной Софьей и направленный против ее противников из числа бояр.

Политическая история в «Ядре российской истории» занимает основное место, но встречаются известия, касающиеся и экономических вопросов. Например, о торговле с Англией в XVI в. На всем протяжении книги Манкиева замечается интерес к вопросам всемирной истории. Так, говоря о происхождении русского народа, автор приводит предания, касающиеся происхождения египтян, греков, римлян, англичан, французов, венгров. Дает представление о византийском законодательстве и особенно о законах Юстиниана. Рассказывает автор и об открытии Америки, о Кромвеле и Английской революции.

Наряду с русскими источниками автор использует и материалы иностранные, ссылается на античных авторов (Геродота, Ксенофонта, Птолемея, Плиния), польских хронистов (Длугоша, Стрыйковского, Кромера, Вельского и др.). Свидетельства С. Герберштейна он сопоставляет с данными русских летописцев. Про посланника шведского короля Карла IX Петрея-де-Ерлезунда пишет: «во всех своих книгах народ русский без чистой совести и срама ругает».

К сожалению, работа Манкиева была напечатана только в 1770 г., что, несомненно, снизило ее значение в развитии исторической науки. Однако появление ее показывает, что уже в первой четверти XVIII в. наметились очень серьезные сдвиги в русской историографии: «Ядро российской истории» — это памятник историографии, в котором, с одной стороны, отразились старые представления, свойственные средневековым историческим трудам, с другой — появились новые приемы в подходе к источникам и объяснению исторических явлений.

Новые черты исторического познания в петровское время ярко проявились в тех опубликованных произведениях, которые были посвящены новейшей истории, прежде всего Северной войне и в меньшей степени реформам. Историей войны и реформ заняты были виднейшие военные и политические соратники Петра. Это прежде всего «Историю Петра Великого» Феофана Прокоповича и «Рассуждение о причинах Свейской войны» П.П. Шафирова.

Первым историко-публицистическим произведением, напечатанным гражданским алфавитом, было «Рассуждение о причинах Свейской войны» П.П. Шафирова, выдержавшее за шесть, лет три издания тиражом в 20 тыс. экземпляров.

В составлении «Гистории Свейской войны», которая в рукописных редакциях начала XVIII в. называлась «Журнал или поденная записка Петра Великого», принимали участие Шафиров, Прокопович и другие авторы. Главным редактором всего произведения был сам царь. Он же выступал и в качестве автора представляющих наибольший интерес абзацев. Заслугой С.Л. Пештича является издание выдержек из «Гистории Свойской войны», а также из книги П.П. Шафирова с выделением текстов, принадлежавших царю.

Исходя из новых, чисто светских представлений о справедливости или несправедливости войн, об их гуманности или не гуманности, Шафиров старался опровергнуть распространявшиеся шведские утверждения, «будто его величество царь Петр северную войну без правильных и законных причин начал».

Шафиров доказывал, что Петр «не токмо должен, но и необходимо принужден был начать сию войну против короны шведской», которая «с древних лет» была «непримирительна» и враждебна России. Шафиров писал, что русский государь проявлял в ходе войны «более умеренности и склонности к примирению», шведский король, что русские войска в большей степени придерживались «правил» ведения войны, а шведы больше повинны в кровопролитии и разорении многих земель. Само собой разумеется, Шафиров не был беспристрастен в суждениях и именно поэтому старался как можно основательнее документировать свой труд. С.Л.Пештич приводит интересные данные о специальных архивных разысканиях, производившихся для подбора дипломатических русско-шведских документов и договоров ХVI-XVII вв., необходимых П. П. Шафирову.

«Гистория Свейской войны» написана в духе лучших традиций военной историографии эпохи Древнего мира и периода Возрождения. В ней сообщается о замыслах командования и приводятся данные о силах сторон, об обстановке, в которой осуществлялись эти замыслы. Ход боев излагается с точностью и скрупулезностью. Для истории боевых действий русской армии в Северной войне «Гистория» является незаменимым источником, причем множество драгоценных деталей и оценок внесено рукой Петра Великого. Так, характеризуя значение битвы под Лесной 1708 г., Петр пишет, что такой победы над регулярным войском русская армия до того никогда не одерживала, «и поистинне оная победа под Лесной виною всех благополучных последований России, понеже тут первая проба солдатская была, и людей конечно ободрила, и мать Полтавской баталии». Подробно описав ход Полтавского сражения, авторы заключают, что «с легким трудом и малою кровию» достигнута «совершенная виктория (которой подобной мало слыхано)». До «Гистории» в русской исторической литературе так внимательно не был проанализирован ход военных действий.

В соответствии с расширившейся при Петре регламентарной деятельностью государства в «Гистории Свейской войны» и в исторических записках видного петровского дипломата Б.И. Куракина находим данные о разнообразных законах и постановлениях петровского правительства. Так, Б.И. Куракин сообщает об указах носить «новоманерное» платье, заведении школы математической, секуляризации монастырских доходов, начале строительства вышневолоцкой водной системы, введении налогов с бань, ульев, мостов и перевозов и о многом другом, что входило в сферу законодательной деятельности петровского правительства.

Царствование Петра I послужило темой ряда исторических работ, принадлежащих перу его ближайших сотрудников: один из них — представитель потомственной аристократии, женатый на сестре первой супруги Петра А.Ф.Лопухиной, Борис Иванович Куракин (1676-1727). Участник многих военных походов, начиная с Азовских и вплоть до Полтавы, с конца 1709 г. Б. И. Куракин был назначен полномочным послом в Англию, затем в Ганновер, Нидерланды и Францию. Он был не только дипломатом, мемуаристом, автором большого эпистолярного наследства, но и историком. В своих политических взглядах Куракин симпатизировал потомственной аристократии, которую он считал несправедливо обиженной Петром. Исторические познания Куракина были непосредственно связаны с его дипломатической деятельностью. Ему как дипломату надо было знать историю того или иного города или страны. Нередко приходилось составлять для себя своего рода исторические справки. Его перу принадлежат: «Дневник и путевые заметки» за время с 1705 по 1708 г., «Жизнь князя Бориса Куракина», «Записки о русско-шведской войне до 1710г.», «Гистория о царе Петре Алексеевиче» (1682-1694) и «Введение о главах в Гистории».

«Дневник и путевые заметки» Куракин вел во время своего пребывания за границей. Это произведение, конечно, еще нельзя назвать историческим. Автор побывал в Вильно, Ковно, Кенигсберге, Кольберге, Берлине, Карлсбаде, Лейпциге, Амстердаме и других городах. Свое описание он снабдил небольшими историческими справками. Однако, сравнивая «Дневник...» со статейными списками российских дипломатов XVII в., мы видим, насколько ушли вперед путевые записки петровских дипломатов.

Другое произведение Куракина «Жизнь князя Бориса Куракина» охватывает время с 1676 по 1709г. и по своему содержанию выходит далеко за пределы автобиографии. Автор помимо перечисления преобразовательных мероприятий петровского правительства подробно рассказывает о прибылях государства, расчетах государственных доходов и т.д.

«Записки...» о русско-шведской войне доведены Куракиным до 1710 г. Источниковедческой основой этого произведения стали личные воспоминания, современные газеты и реляции. В «Записках...» содержится много дипломатических и военных подробностей. Однако Куракин писал только о тех сражениях, в которых принимал личное участие. Сохраняя общеисторический фон, он также описал деятельность Петра и его военачальников.

Наиболее заслуживающим историографического изучения представляется сочинение Куракина «Гистория о царе Петре Алексеевиче». Это часть большого, но незавершенного труда по «Гистории Славянороссийской империи». Сохранился план, в основу которого должны были лечь как письменные источники, так и личные воспоминания автора. Куракин предполагал вкратце остановиться на происхождении славянороссийского народа и рассказать о начале князей по киевской линии. Конечно, аристократическое происхождение Куракина сказалось на восприятии им исторической действительности. Так он намеривался изложить не только историю всех ветвей рюриковского рода, но и «фамилии выезжих», т.е. рода Куракиных, поскольку последние вели свое родословие от полоцкого князя Изяслава. Затем рассказывается о перенесении столицы из Киева во Владимир и оттуда в Москву, специальные главы посвящены Новгородской и Псковской республикам. Из глав книги до середины XV столетия читатель узнает о крещении Руси, обычаях, княжеском правлении и времени, когда Русь становится суверенной страной. Описание конкретных исторических личностей начинается с Ивана III, значительное место отведено Ивану Грозному. Смутное время Куракин называет революционным. Рассказывая о периоде от Михаила Романова до воцарения Петра I, Куракин отдельно выделяет главы о Разине, бунтах на Украине и в Москве, расколе и Никоне.

Описывая время правления Петра I, он выделяет три основные темы: вопросы внутриполитической жизни, война со Швецией и дипломатическая деятельность России. Фигура Петра I занимает не столь большое место. Автор, симпатизируя Софье, основное внимание обращает на борьбу различных придворных группировок за власть в 1682-1694 гг. Говоря о государственных деятелях, он пишет, что Софья — «принцесса доброго темпераменту, добродетельного, токмо не была ни прилежная и не искуссная в делах и ума легкого». Имеются очень язвительные характеристики ряда представителей боярства и дворянства: Л.Н. Нарышкин — «человек гораздо посреднего ума и невоздержанный к питию, также человек гордый, хотя и не злодей». Т.Н. Стрешнев — «лукавый и злого нраву, а ума гораздо среднего... интриган дворовый». Б.А. Голицын — «ума великого,' а особливо остроты, но к делам неприлежный, понеже любил забавы, а особливо склонен к питию». Про Лопухиных — родственников первой жены Петра I — говорится: «были люди злые, скупые, ябедники, умов самых низких и незнающих нимало во обхождении двором, ниже политики — в оной знали». Про князя Ф.Ю. Ромодановского Куракин пишет: «Сей князь был характеру партикулярного; собою видом как монстра, нравом злой тиран; превеликий нежелатель добра никому; пьян по вся дни; но его величеству верный так был, что никто другой». Лефорт «был человек забавный и роскошный или назвать его дебошан французской». Интерес к человеческим характерам пронизывает всю «Гисторию...» Куракина. «Характеры» исторических лиц во многом определяют, по мнению автора, происходящие события. Ход истории определяется влиянием и взаимодействием таких факторов, как «интрига» и «счастье».

В первой четверти XVIII в. в России предпринимались шаги к расширению источниковедческой базы исторических работ. Помимо включения в «Гисторию Свейской войны», в книгу Щафирова и в записки Куракина копий и подлинных документов заслуживают внимания и специальные указы Петра Великого об отыскании, копировании и сохранении исторических источников. В 1720 г. он предписал губернаторам и вице-губернаторам «во всех монастырях и епархиях и соборах прежде жалованные грамоты и другие куриозные письма оригинальные, такожде и исторические рукописные и печатные книги пересмотреть и переписать» для присылки в Сенат. А через два года велено было прислать в Синод для снятия копий «древних лет рукописные на хартиях и на бумаге церковные и гражданские летописцы, степенные, и хронографы и прочие» источники, хранившиеся в епархиях и монастырях. Схожие предписания издавались неоднократно.

Выводы

Мы видим, что центр внимания в объяснении истории переходит с Божьего повеления на действия, «интриги» отдельных людей и их групп, связанных между собой общими целями. История — это поле борьбы отдельных характеров, причем успех часто зависит от счастья, случая, «фавора». История становится самостоятельной отраслью знания, и исторические произведения начинают отделяться по своему содержанию, характеру и целям от произведений литературы и публицистики.

Авторы первой половины XVIII столетия приходят к выводу о том, что исторический процесс дает примеры непрочности как отдельных человеческих судеб, так и судеб целых царств, зависящих от воли провидения. История учит властителей тому, как надо держать в подчинении своих подданных, как укротить мятежников, смирить крамольников и искоренить непокорных. Мы видим, как все больше утверждается идея о том, что история должна быть не просто собранием занимательных россказней и небылиц, а надо изучать события, характеризующие историю государства или общества. Причем изучение истории следует доводить до современности. Интересно также критическое отношение переводчиков к публикуемым трудам.

Отдельно следует сказать о том, что в XVIII вв. существовали историки-эрудиты, посвятившие себя делу собирания, публикации и критики исторических источников. Как правило, это были люди, непосредственно связанные с религией и церковью. Начало исходило от западноевропейских эрудированных монахов-историков, которые занимались оправданием Римско-католической церкви и видели свою задачу в том, чтобы привести в известность как можно больше документов, способных противостоять против критики и разоблачений идейных противников. Монахи-эрудиты открывали неизвестные материалы и хроники, проводили скрупулезный и тонкий источниковедческий анализ в защиту и во имя славы Господней. Порой именно благодаря тщательности поиска, тонкости анализа и трудолюбию, они даже вопреки своим убеждениям входили в противоречия с интересами и постулатами церкви.

Среди прочих для нас особо следует отметить труды библиотекаря Сен-Жерменского монастыря Мабильона (1632-1707), который справедливо считается основоположником вспомогательной исторической дисциплины — дипломатики. А началось все с изучения актов и дипломов, полученных церковью и монастырями на пожалованные земли и доходы. Мабильон и его соратники значительно продвинули вперед разработку других вспомогательных исторических дисциплин, таких, как палеография и хронология. Ученый монах-бенедиктинец Б. Монфокон (1655-1741) на рубеже XVII и XVIII вв. развернул огромную публикационную и комментаторскую деятельность с теоретическим обоснованием, положив тем самым начало палеографической науке. Подобные достижения соответственно отражались на формальной критике источников, определении их состава и подлинности. Будущий фактический создатель научной критики письменных источников в России А.Л. Шлецер вышел из немецкой школы профессора Геттингенского университета И.Д. Михаэлиса.

Схожие случаи можно встретить и в России. Это, конечно, деятельность патриарха Никона, связанная с исправлением богослужебных книг после сравнения их с более древними подлинными первоисточниками. Позднее в борьбе с расколом Петр I прибегал к прямому документальному подлогу. С санкции императора были опубликованы и вышли тремя изданиями «Деяния соборные на еретика арменина Мартина», документ, якобы относящийся к 1157г., и «Феогностов требник», который будто бы был составлен в 1329 г. по повелению Ивана Калиты. Оба памятника содержали резкую критику того, что раскольники считали присущим древнему благочестию. В ответ раскольник Андрей Денисов провел тщательное источниковедческое исследование как «Деяний...», так и «Феогностова требника» и доказал, что «вид письма», «речения и пословицы», содержащиеся в документах, «не древнего времени, но нынешнего». Кроме палеографических и филологических методов критики источников, Денисов обратился к хронологии и установил, что упомянутый в «Деяниях соборных...» в качестве правившего киевского князя Ростислав Мстиславович в действительности не княжил в это время. Раскольники доказывали подложность «Деяний...» и «Требника...» тем, что в безусловно подлинных древних памятниках письменности они ни разу не были упомянуты. Кроме того, такой известный церковный деятель, как Иосиф Волоцкий (Санин), указывал, что со времен крещения при Владимире и до новгородской ереси «жидовствующих» на Руси каких-либо ересей не существовало. Следовательно, не было и никакого еретика Мартина в XII в.

Подводя итоги, можно сказать, что развитие историографии в XVII — начале XVIII в. происходило в двух направлениях. Первое — это историография, воодушевленная и наполненная идеями естественного права и общественного договора. Иными словами, социальный заказ развивающегося абсолютизма. Второе — в это время начинают специально собирать и издавать письменные исторические источники.

Следующий этап в развитии исторической мысли и критики связан с именем Василия Никитича Татищева.