Понятие состояния пробужденности

Я посвятил большую книгу описанию общества интеллигентов, под руководством тауматурга Гурджиева искавших «состояние пробужденности». Я продолжаю думать, что нет более важного поиска. Гурджиев говорил, что современная мысль, родившаяся на навозе, вернется в навоз, и учил презирать век. Ибо и в самом деле – современная мысль родилась из забвения, из непонимания необходимости таких поисков. Но Гурджиев, человек старый, смешивал современную мысль с судорожным картезианством XIX века. Для подлинно современной мысли картезианство уже не является панацеей, и в пересмотре нуждается сама природа разума. Так что современный уровень мысли может скорее привести людей к полезным размышлениям о возможном существовании иного состояния сознания – состояния пробужденного сознания. И в этом смысле сегодняшние математики и физики протягивают руку вчерашним мистикам. Презрение Гурджиева, как и презрение Рене Генона, другого, но чисто теоретического защитника состояния пробуждения, – сейчас «не по сезону». И я думаю, что если бы Гурджиев был вполне озаренным, он не ошибся бы сезоном. Для разума, испытывающего абстрактную необходимость в превращении, теперь время не презирать век, но, наоборот, – любить его.

До сих пор состояние пробужденности упоминалось в религиозных, эзотерических или поэтических рамках. Неоспоримый вклад Гурджиева состоял в том, что он показал возможность психологии и физиологии этого состояния. Но он с удовольствием «затуманивал» свой язык и оставлял своих последователей за стенами полного одиночества. Мы же попытаемся говорить как люди второй половины XX века, пользуясь вполне экзотерическими, внешними средствами. Естественно, касаясь такого предмета, в глазах «специалистов» мы будем выглядеть варварами. Ха! Но мы и в самом деле немного варвары! Мы чувствуем, как в окружающем нас сегодняшнем мире выковывается душа нового века Земли. Наш способ очертить вероятное существование «состояния пробужденности» не будет ни вполне религиозным, ни вполне эзотерическим или поэтическим, ни вполне научным. Он будет одновременно всеми ими понемногу и не уложится ни в одну из наук. Это и есть возрождение: кипение смеси методов теологов, ученых, магов и детей.

 

 

***

Августовским утром 1957 г. отход пакетбота из Лондона в Индию проходил при большом скоплении журналистов. На пакетбот садились невзрачный на вид господин и дама лет пятидесяти. Это были великий биолог Дж. Б. С. Холдейн и его жена; они навсегда покидали Англию.

«С меня довольно этой страны и целой кучи вещей в этой стране, – тихо говорил он. – В частности, захватывающего нас американизма. Я отправляюсь искать новые идеи и работать на свободе в новой стране».

Так начинался новый этап в карьере одного из самых необыкновенных людей эпохи. С винтовкой в руках Холдейн защищал Мадрид от франкистов. Он вступил в английскую компартию, но после дела Лысенко разорвал свой партбилет. Теперь он отправлялся в Индию искать истину.

В течение 30 лет его мрачный юмор вызывал беспокойство. На вопрос анкеты одной ежедневной газеты по поводу годовщины казни короля Карла, возродившего древние противоречия, он ответил: «Если бы Карл 1 был геранью, то обе его половины выжили бы».

После произнесения яростной речи в клубе атеистов он получил письмо от английского католика, уверявшего, что «Его святейшество папа не был согласен». Тотчас, приспособившись к этой почтительной формуле, он написал военному министру: «Ваше свирепейшество», министру авиации – «Ваше скорейшество», а президенту лиги рационалистов – «Ваше нечестивейшество».

В это августовское утро «левые» собратья тоже не были огорчены его отъездом, потому что, защищая марксистскую биологию, Холдейн тем не менее требовал расширения поля научных наблюдений, права наблюдать явления, не соответствующие рациональному духу. Он отвечал им со спокойной дерзостью: «Я изучаю то, что действительно странно в химии и физике, но я не пренебрегаю и ничем иным».

Он уже давно настаивал на том, чтобы наука взялась за систематическое изучение состояния мистической пробужденности. С 1930 г. в своих книгах «Неравенство человека» и «Возможные миры» он, несмотря на свою позицию официального ученого, заявил, что Вселенная, несомненно, – нечто более страшное, чем принято думать, и что поэтические или религиозные свидетельства о высшем состоянии сознания во время бодрствования должны стать предметом научного исследования.

Такой человек рано или поздно неизбежно должен был отправиться в Индию, и нет ничего удивительного в том, что его последующие работы посвящены таким темам, лак «Электроэнцефалограммы и мистицизм» или «Четвертое состояние сознания и метаболизм углекислого газа». Этого можю было ждать от человека, среди работ которого уже была вот эта: «Исследование применения восемнадцатимерного пространства к основным проблемам генетики».

Наша официальная психология допускает два состояния сознания – сон и бодрствование. Но с первых дней существования человечества до наших дней история изобилует свидетельствами сверхсознания. Холдейн был несомненно первым современным ученым, решившимся объективно исследовать это понятие.

Логика нашей переходной эпохи как раз и обусловливает то, что этот человек показался и своим врагам-спиритуалистам, и своим друзьям-материалистам человеком, вставляющим палки в колеса.

 

 

***

Мы, как и Холдейн, должны быть совершенно чужды старому спору между спиритуалистами и материалистами. Вот подлинно современная позиция: не стоять над спором – он не имеет ни верха, ни низа, ни объема, ни смысла.

Спиритуалисты верят в возможность высшего состояния сознания. Они видят в нем атрибут бессмертной души.

Материалисты топают ногами, как только об этом заходит речь, и размахивают Декартом. Ни те, ни другие не пытаются непредвзято разглядеть это вблизи. Нужен иной способ рассмотрения этой проблемы, способ реалистический в том смысле, в каком мы понимаем этот термин: всеобъемлющий реализм, учитывающий и фантастические аспекты реальности.

Кроме того, возможно, что этот старый спор является философским лишь по видимости. Возможно, он – не что иное, как спор между людьми, функционально реагирующими различным образом на естественные явления. Нечто вроде спора в семье между хозяином, любящим сквозняк, и хозяйкой, его не любящей. Столкновение двух человеческих типов – в нем нет ничего такого, что по самой своей природе могло бы пролить свет. Если бы в действительности так и было, то сколько времени потеряно в абстрактных дискуссиях, и насколько мы правы, уклоняясь от спора, чтобы подойти с «первобытным» умом к вопросу о состоянии пробужденности! Вот гипотеза: Переход от сна к бодрствованию вызывает Определенное количество изменений в организме. Например, меняется артериальное давление, изменяется нервное напряжение. Если, как мы думаем, существует иное состояние, которое мы называем состоянием сверхбодрствования, – то есть высшего сознания, – то переход к нему тоже должен сопровождаться различными изменениями.

Но все мы знаем, что для некоторых людей акт прерывания сна бывает болезненным или, по крайней мере, чрезвычайно неприятным. Современная медицина учитывает это явление и различает – исходя из реакции на пробуждение – два типа людей, Что же такое состояние сверхсознания – действительно пробужденного сознания? Люди, испытавшие это, по возвращении описывают его с трудом. Язык в значительной степени бессилен дать об этом отчет. Мы знаем, что оно может быть достигнуто сознательным усилием. Все упражнения мистиков сводятся именно к этому. Мы знаем также, что, возможно, как говорил Свами Вивекананда, «человек, не знающий науки (науки мистических упражнений), может случайно впасть в это состояние». Поэтическая литература всего мира полна свидетельствами об этих неожиданных озарениях. А сколько людей – не поэтов и не мистиков – чувствовали, как в течение какой то доли секунды касались этого состояния? Сравним это странное, исключительное состояние с другим исключительным состоянием. Врачи и психологи начинают изучать для нужд армии поведение человеческого существа при свободном падении, в невесомости. Пассажир экспериментального самолета, вошедшего в пике, парит в течение нескольких секунд в воздухе. Отмечено, что у одних испытуемых это падение сопровождается чувством исключительного счастья, у других оно вызывает столь же исключительный страх, ужас.

Так вот, возможно, что переход или намек на переход из состояния обычного бодрствования в состояние высшего сознания неприятен для одних людей и приятен для других. Изучение психологии, связанной с состояниями сознания, находится еще лишь в зародыше. Оно только начинает продвигаться вперед. Физиология высшего состояния сознания, за редким исключением, еще не привлекла к себе внимания ученых. Если принять нашу гипотезу, то надо учесть состояние рационалистического, позитивистского типа человека, агрессивного при самозащите. И надо учесть существование спиритуалистического типа, для которого всякий намек на выход за пределы разума вызывает ощущение потерянного рая. В основе огромного схоластического спора можно найти скромное «люблю» или «не люблю». Но что в нас любит или не любит? В действительности это никогда не бывает "я" – это любит или не любит нечто во мне, не более… И, наконец. возможно, что за ложной проблемой «спиритуализмматериализм» стоит не что иное, как доподлинное явление аллергии. Самое важное – знать, обладает ли человек в этих исследованных областях высшими инструментами, огромными усилителями его ума, полным оборудованием для завоевания и понимания мира, чтобы понять и завоевать себя самого, чтобы принять всю совокупность своей собственной судьбы.

 

 

***

Бодхидхарма, основатель Дзэн-буддизма, однажды во время созерцания уснул (т.е. позволил себе по неосмотрительности впасть в состояние сознания, обычное для большинства людей). Эта ошибка показалась ему настолько ужасной, что он отрезал себе веки. Легенда говорит, что они упали на землю и тут же проросли первым кустом чая. Чай, защищающий от сна, – это растение, символизирующее желание мудрых поддерживать себя в состоянии бодрствования; вот почему говорят: «вкус чая и вкус Дзэн похожи».

Это понятие «состояние пробужденности» кажется таким же древним, как само человечество. Оно является краеугольным камнем самых древних религиозных текстов, и, может быть, уже кроманьонский человек старался достигнуть этого третьего состояния. Радиоуглеродная датировка позволила констатировать, что индейцы юго-восточной Мексики более 6 тысяч лет назад съедали некоторые грибы, чтобы вызвать состояние сверхвидения. Речь опять же идет о том, чтобы открыть себе «третий глаз», превзойти состояние обычного сознания, где все – не что иное, как иллюзии, продолжение видения глубокого сна. «Пробудись, спящий, проснись!» От Евангелия до волшебных сказок – все тот же призыв.

Люди искали это состояние пробужденности в самых различных обрядах, в танцах, в песнях, в умерщвлении плоти, в посте, в физических пытках, разных наркотиках и т. п. Когда современный человек поймет важность того, о чем идет речь, – а это не замедлит произойти, – то, несомненно, будут найдены другие средства. Американский ученый Дж. Б. Олдс предлагает электронное стимулирование мозга (статья «Центры удовольствия в мозге», журнал «СайентификАмерикэн», октябрь 1956 г.). Английский астроном Фред Хойл (в романе «Черное облако» он писал, что черные облака в космосе между звездами являются высшими формами жизни. Эти сверхразумы, пытаясь пробудить людей Земли, посылают светящиеся изображения, производящие в мозге «состояние пробужденного сознания») предлагает наблюдение светящихся изображений на экране телевизора. Уже Г. Уэллс в прекрасной книге «Во времена кометы» вообразил, что в результате столкновения с кометой атмосфера Земли оказалась заполненной газом, вызывающим сверхвидение. Люди наконец проникли через границу, отделяющую истину от иллюзии. Они пробудились для подлинной реальности. Вдруг все практические, моральные и духовные проблемы оказались разрешены.

Эту пробужденность «сверхсознания» искали, кажется, до сих пор только мистики. Если оно возможно, то чему следует его приписать? Религия твердит нам о Божественной милости. Оккультисты – о магическом посвящении. А если речь идет о естественной способности? Самая новейшая наука показывает нам, что внушительная часть мозгового вещества является еще «терра инкогнита». Что это: местонахождение сил, которые мы не умеем использовать? Зал машин, назначение которых нам неизвестно? Инструменты для получения будущих мутаций? Кроме того, мы знаем сегодня, что даже при самых сложных интеллектуальных операциях человек обычно не использует и одной десятой своего мозга. Следовательно, большая часть наших возможностей остается целиной. Незапамятный миф о скрытом сокровище не означает ничего иного. Об этом говорит английский ученый Грей Вальтер в одной из важнейших работ нашей эпохи «Живой мозг». В другой работе, «Дальше перспективы», некоей смеси фантастики и наблюдения, философии и поэзии, Вальтер заявляет, что границам возможностей человеческого мозга нет никаких пределов и что наша мысль когданибудь исследует время так же, как сегодня мы исследуем пространство. Эту же мысль разделяет и математик Эрик Темпл Белл, одаривший героя своего романа «Поток времени» способностью путешествовать по всей истории Космоса: "Но я открыл не очень понятным мне самому способом секрет, позволяющий подниматься по течению событий. Это вроде плавания. Если один раз удалось, – этого не забудешь никогда. Но процесс требует постоянной практики, и чтобы научиться, нужно известное невольное беспокойство мысли или мускулов.

Я уверен в том, что нет человека, точно знающего, как он в первый раз преодолел трудность плавания; и нет никакого сомнения, что самые большие специалисты по ясновидению не смогут объяснить другой секрет, позволяющий подняться по течению времени".

Подобно Фреду Хойлу и другим американским, английским и русским ученым. Эрик Темпл Белл пишет эффектные эссе и фантастические романы (под псевдонимом Джин Тенн). Глуп тот читатель, который видит в этом лишь развлечение больших умов. Это единственный способ пустить в обращение некоторые истины, не допускаемые официальной философией. Подобным же образом в течение всего дореволюционного периода мысли о будущем публиковались из-под полы. Обложка сборника научной фантастики – вот мода 1960 года.

 

 

***

Будем придерживаться фактов. Можно приписывать состояние сверхбодрствования бессмертной душе. Нам предлагали эту мысль на протяжении многих тысяч лет. Но она ничуть не продвинула проблему вперед. Если, не идя дальше фактов, мы ограничимся констатацией того, что понятие сверхбодрствующего состояния – известное извечное стремление человечества, – то этого будет недостаточно. Да, это стремление. Но это равным образом и нечто другое.

Сопротивление пытке, моменты вдохновения математиков, наблюдения за электроэнцефалограммами йогов, другие свидетельства должны заставить нас признать, что человек может иметь доступ к более высокому состоянию, чем состояние нормального ясного бодрствования. К этому состоянию каждый волен приспосабливать гипотезы по своему выбору – милость Божию или пробуждение бессмертного "Я". И каждый волен искать «диким путем» научное объяснение. Пусть нас поймут правильно: мы – не догматики. Мы не пренебрегаем ничем, существующим в нашу эпоху, чтобы исследовать то, что относится ко всем временам. Наша гипотеза такова: Связи в мозге осуществляются обычно посредством нервного импульса. Это медленное действие: несколько метров в секунду по поверхности нерва. Возможно, в некоторых обстоятельствах устанавливается другая форма связи – гораздо более быстрая – посредством электромагнитной волны, движущейся со скоростью света. Тогда может быть достигнута огромная скорость в записи и передаче информации, свойственная электронным машинам. Никакой закон природы не противоречит существованию такого явления. Такие волны не могут бытг восприняты вне мозга.. Это гипотеза, на которую мы намекнуло в предыдущей главе.

Если такое состояние пробужденности существует, то в че;' оно выражается? Описания, данные поэтами и арабскими индийскими, христианскими мистиками, никогда не были собраны, систематизированы и изучены. Удивительно, что r обширном, списке всякого рода антологий, опубликованных р нашу эпоху переписей, не существует ни одной «антологии состояния пробужденности». Эти описания убедительны, но мало. ясны. Но если мы попытаемся современным языком дать определение состояния пробужденности, то вот оно: Обычно мысль плетется, как показал Эмиль Меерсон. Большая часть достижений мысли – это, в конечном счете, плод исключительно медленного продвижения шаг за шагом в направлении очевидности. Это самые восхитительные математические открытия – но они лишь равенства. Равенства неожиданные, но всего только равенства. Великий Леонард Эйлер считал высшей вершиной математической мысли отношение, сочетающее реальное с воображаемым и представляющее основу натуральных логарифмов, – явную очевидность. Как только его объясняют учащемуся, то он неизменно заявляет, что «это само бросается в глаза». Почему же понадобилось столько усилий мысли в течение стольких лет, чтобы прийти к такой очевидности? В физике открытие волнообразной природы частиц – ключ, открывший современную эру. И здесь тоже речь идет об очевидности. Эйнштейн писал: энергия равна mc x E2, где m – масса, а с – скорость света. Это было в 1905 году. Планк же в 1900 г. писал, что энергия – это произведение постоянной (постоянная Планка) на частоту колебаний. И только в 1923 г. Луи де Бройль, исключительный гений, додумался написать равенство из двух уравнений! Мысль движется ползком даже у самых крупных умов. Она не властвует над предметом.

Последний пример: с конца XVIII века учили, что масса проявляется одновременно в формуле кинетической энергии и в законе тяготения Ньютона (две массы притягивают друг друга с силой, обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними).

Почему нужно было ждать Эйнштейна, чтобы понять, что слово «масса» имеет один и тот же смысл в обеих классических формулах? Вся теория относительности основана на этом. Почему один-единственный ум во всей истории науки заметил это? И почему он не увидел этого сразу, а лишь после десяти лет напряженных поисков? Потому что наша мысль бродит по извилистой тропинке, проложенной в одном-единственном плане и прерывающейся много раз. И нет сомнения в том, что идеи пропадают и периодически вновь появляются, изобретения забываются и возникают снова. И все же, кажется возможным, что мысль в состоянии подняться над этой тропинкой, не брести, а приобрести всеобъемлющее зрение и двигаться, как птицы или самолеты. Это-то мистики и называют «состоянием пробужденности».

Идет ли речь об одном или о нескольких состояниях пробужденности? Все заставляет думать, что есть много состояний, как есть много высот полета. «Первый» уровень – гениальность. Остальные – неизвестны толпе и считаются легендарными. Но Троя тоже была легендой, пока раскопки не доказали подлинности ее существования.

 

 

***

Если бы люди обладали физической возможностью доступа к тому или иному состоянию пробужденности, – поиски способов пользоваться этой возможностью должны были бы стать главной целью их жизни. Если мой мозг располагает нужными механизмами, если все это не только в религиозной или мифической области, если все это зависит не только от «милости», от «магического посвящения», но от определенной техники, от определенных внутренних или внешних позиций, способных пустить в ход эти механизмы, – вот тогда я отдаю себе отчет в том, что достижение состояния пробужденности летящего ума должно стать моим единственным стремлением, моей главной задачей.

Если люди не концентрируют все свои усилия на этих поисках, то не потому, что они легкомысленны или глупы. Это не относится к области моральных категорий. Некоторое количество доброй воли, кое-какие усилия здесь и там не принесут в этом деле никакой пользы. Быть может, высшие механизмы нашего мозга могут быть использованы лишь в том случае, если вся жизнь (индивидуальная или коллективная) сама явится механизмом, – рассматриваемая целиком и проживаемая так, что служит для его включения.

Если для людей не является единственной целью переход в состояние пробужденности, то лишь потому, что трудности жизни в обществе, добывание материальных средств к существованию не оставляют им досуга для такого занятия. Не хлебом единым жив человек, но до сих пор наша цивилизация не показала себя способной предоставить этот хлеб всем.

По мере того, как технический прогресс позволит людям вздохнуть свободнее, поиски «третьего состояния» – пробужденности, сверхвидения – подчинят себе все другие устремления. Возможность участвовать в этих поисках будет в конце концов признана одним из прав человека. Грядущая революция будет психологической.

 

 

***

Представим себе неандертальского человека, чудом перенесенного в институт передовых исследований Принстона. Стоя перед д-ром Оппенгеймером, он оказался бы в положении, сравнимом с тем, в котором находились бы мы в обществе действительно пробужденного человека, чья мысль не брела бы, а передвигалась в 3-4-5 измерениях.

Физически мы, кажется, могли бы стать таким человеком. В нашем мозге достаточно клеток, достаточно возможных взаимосвязей. Но нам трудно вообразить, что мог бы видеть и понимать такой ум.

Легенда алхимиков уверяет, что манипуляции с веществом в тигле могут вызвать то, что современники назвали бы радиацией или силовым полем. Эта радиация превратила бы все клетки адепта и сделала бы его действительно пробужденным человеком, человеком, находящимся «одновременно здесь и в другом месте живым».

Допустим, вам нравится эта гипотеза, эта великолепно неевклидова психология. Предположим, что в один прекрасный день в 1960 году человек, такой же, как мы, манипулируя определенным образом материей и энергией, полностью изменился, т. е. стал «пробужденным». В 1965 году проф. М. Синглтон показал своим друзьям в кулуарах атомной конференции в Женеве гвоздику, выращенную им в поле радиации большого атомного реактора в Брукхавене. До этого они были белыми. Теперь они стали лиловатокрасными, – породой, до сих пор неизвестной. Все их клетки были изменены, и они размножались черенками или семенами, упорно сохраняя свое новое состояние. Так и наш человек. Вот он стал выше нас. Его мысль не бредет, она летит. Обобщая отличным от нашего способом все, что знаем мы все – люди различных специальностей, или просто устанавливая все возможные связи между достижениями человеческой науки, – такой, как она выражена в учебниках бакалавров и курсах Сорбонны, – он может прийти к концепциям, таким же чуждым нам, как могли быть чужды хромосомы Вольтеру или нейтрино – Лейбницу. Такому человеку было бы совершенно неинтересно общаться с нами, и он не стремился бы блистать, пытаясь объяснить нам загадки света или тайны генов. Валери не публиковал бы своих мыслей в «Неделе Сюзетты». Этот человек оказался бы над человечеством и рядом с ним. Он смог бы беседовать с пользой только с умами, подобными его уму.

Об этом можно мечтать. Можно думать, что различные предания посвященных происходят от контакта с умами других планет. Можно вообразить, что для человека пробужденного время и пространство не имеют больше пределов и что возможно сообщение с разумами других населенных миров – это, кстати сказать, объяснило бы, почему нас не посещают.

Можно мечтать. При условии, как пишет Холдейн, что мы не забудем, что мечты такого рода, вероятно, всегда менее фантастичны, чем действительность.

 

 

***

И вот теперь три правдивых истории. Они послужат нам иллюстрациями. Иллюстрации не могут служить доказательствами, но эти три истории заставляют думать, что, кроме признанных официальной психологией, существуют и иные состояния сознания. Даже понятие гения, как оно ни обширно – недостаточно. Мы не выбирали эти иллюстрации среди жизнеописаний и произведений мистиков, что было бы гораздо легче и, может быть, более действенно. Но мы выполняем наше обещание подходить к вопросу помимо религии, с пустыми руками, как честные варвары…

 

 

Глава 6

ТРИ ИСТОРИИ ДЛЯ ИЛЛЮСТРАЦИИ

История первая: Рамаиуджан Однажды, в начале 1887 г., брамин из провинции Мадрас отправился в храм богини Намагири. Брамин выдал замуж свою дочь уже много месяцев назад, а супружеская чета все еще не имела потомства. Поможет ли богиня Намагири? Намагири услышала его молитву. 2 декабря родился мальчик, которому дали имя Шрингаваса Рамануджан Алиангар. Накануне богиня явилась к матери, чтобы возвестить ей, что дитя будет необыкновенным.

Пятилетним его отдали в школу. И сразу же его ум вызвал удивление. Казалось, он уже знал все, чему его учили. Ему была дана стипендия для обучения в лицее Кумбаконана, где он вызвал восхищение своих соучеников и преподавателей. Ему 15 лет. Один из его друзей добыл для него через местную библиотеку работу под названием «Свод элементарных выводов чистой и прикладной математики». Эта двухтомная работа – меморандум, составленный Джорджем Шубриджем, профессором из Кембриджа. В ней содержится перечисление и краткое изложение около 6000 теорем без доказательств. Действие, произведенное на молодого индийца этой книгой, было фантастическим. Мозг Рамануджана неожиданно стал функционировать совершенно непонятным для нас способом. Он доказал все теоремы, а потом, исчерпав геометрию, принялся за алгебру. Рамануджан рассказывал позднее, что богиня Намагири явилась ему, чтобы объяснить самые трудные расчеты. В 18 лет он провалился на экзаменах, потому что был слаб в английском языке, и его лишили стипендии. Самостоятельно, без специального образования он продолжал свои математические исследования. Вначале он превзошел все знания в этой области по состоянию на 1880 г. и смог отбросить работу проф. Шубриджа. Он пошел дальше и сам воссоздал, а потом и превзошел все математические достижения цивилизации – исходя только из меморандума, причем неполного. История человеческой мысли не знает другого такого примера. Даже сам Галуа – и тот работал не один: он занимался в Политехнической школе, которая в то время была лучшим математическим центром мира. Он имел доступ к тысячам работ. Он находился в контакте с первоклассными учеными. Что же до Рамануджана – то еще никогда человеческий ум не поднимался так высоко, имея в своем распоряжении столь ничтожные средства.

В 1909 г., после многих лет уединенной работы и нищеты, Рамануджан женился. Он искал службу. Его рекомендовали местному сборщику налогов, Рамачандре Рао, просвещенному любителю математики. Он оставил нам рассказ об их беседе: «Маленький человек, нечистоплотный, небритый, с глазами, каких я никогда не видел, вошел в мою комнату с потрепанным блокнотом в руках. Он говорил мне о чудесных открытиях, бесконечно превосходящих мои знания, и я спросил, что я могу для него сделать. Он сказал мне, что хотел бы зарабатывать только на пищу, чтобы иметь возможность продолжать свои исследования».

Рамачандра Рао предложил ему совсем маленькую пенсию. Но Рамануджан слишком горд. В конце концов ему нашли службу – жалкую должность бухгалтера в мадрасском порту.

В 1913 г. его убедили вступить в переписку с крупным английским математиком Г. Гарди, в то время профессором Кембриджа. Он написал ему и послал с той же почтой 120 доказанных им геометрических теорем. Гарди написал в ответ: «Эти заметки могли быть написаны только математиком самого высшего класса. Никакой похититель идей, никакой шутник, даже гениальный, не мог бы понять таких высоких абстракций». Он предложил Рамануджану немедленно приехать в Кембридж. Но мать гения воспротивилась этому по религиозным соображениям. И снова богиня Намагири разрешила трудную проблему. Она явилась старой даме, чтобы убедить ее, что сын может отправиться в Европу без опасностей для своей души, и показала ей во сне Рамануджана, сидящим в большом амфитеатре Кэмбриджа среди англичан, восхищающихся им.

В конце 1913 г. индиец уехал. В течение пяти лет он работал и чудесным образом продвинул вперед математику. Он был избран членом Королевского Научного Общества и назначен профессором в Тринити-колледже. В 1918 г. он заболел туберкулезом и вернулся в Индию, чтобы умереть там в возрасте 32 лет.

У всех, кто с ним общался, остались неизгладимые впечатления. Он жил исключительно среди чисел. Гарди посетил его в больнице, упомянув, что добрался на такси. Рамануджан спросил номер машины: 1729. «Какое прекрасное число! – воскликнул он. – Это самое маленькое число из всех, составляющих двойную сумму двух кубов!» В самом деле, 1729 = 10Е3 + 9Е3, а также 12Е3 + 1Е3. Гарди потребовалось целых шесть месяцев для доказательства этого, а та же задача для четвертой степени не решена до сих пор.

История Рамануджана принадлежит к числу невероятных, однако, она абсолютно достоверна. Невозможно изложить суть его открытий простыми словами. Речь идет о наиболее таинственных особенностях понятия числа, и в частности «целых чисел».

Мало известно о том, что привлекало Рамануджана помимо математики. Он почти не интересовался искусством и литературой, но увлекался удивительным. В Кембридже он составил для себя небольшую библиотеку и картотеку всякого рода явлений, непонятных для разума.

 

История вторая: Кейс Работа Иосифа Милларда о Кейсе издана «Кейс фаундейшн», этюд Джона В.Кемпбелла в «Аустоундинг С.Ф.», март 1957, и Томас Сугрю «Эдгар Кейс: Книга о нем».

Эдгар Кейс умер 5 января 1945 года, так и не постигнув тайны, которая тяготела над ним всю жизнь. Фонд Эдгара Кейса в Виргиния-Бич, где трудятся врачи и психологи, и сегодня продолжает анализ записей. Начиная с 1958 года в Америке, под исследовательские программы посвященные проблемам ясновидения, выделяется обширное финансирование. Речь в данном случае идет об услугах, которые могут оказывать военному ведомству люди, способные к телепатии и ясновидению. Из всех случаев ясновидения феномен Кейса – наиболее яркий, наглядный и самый необыкновенный.

Маленький Эдгар был очень болен. Сельский врач склонился к его изголовью. Никак невозможно было вытащить его из бессознательного состояния. Неожиданно раздался ясный и спокойный голос мальчика, хотя он, безусловно, спал. «Я вам скажу, что со мной. Меня ударили бейсбольным мячом по позвоночнику. Нужно сделать специальную примочку и приложить ее к основанию шеи». Тем же голосом мальчик продиктовал список растений, которые нужно было смешать и приготовить. «Торопитесь, иначе мозг рискует подвергнуться поражению».

Ошеломленные родители и врач на всякий случай его послушались. К вечеру лихорадка спала. На следующий день Эдгар встал свежий, как огурчик. Он ничего не помнил. Он не знал большей части растений, названных им. Так началась одна из самых удивительных историй в медицине. Кейс, сельский парень из Кентукки, слабо образованный, не всегда склонный использовать свой дар, бесконечно огорчавшийся, что он – «не как все», тем не менее лечил и вылечил, находясь в состоянии гипнотического сна, более пятнадцати тысяч больных, что должным образом засвидетельствовано.

Сезонный рабочий на ферме одного из своих дядей, затем рассыльный в книжной лавке Хопкинсвилля и, наконец, владелец маленького фотомагазинчика, где он был намерен мирно окончить свои дни – этот человек против своей воли стал тауматургом. Друг его детства Ал Лейн и невеста Гертруда употребили все свое влияние, чтобы убедить его. И вовсе не из честолюбия, но потому, что они понимали: он не имеет права зарывать свой талант, отказывая в помощи страждущим. Ал Лейн – хилый, вечно хворый. Он едва ходил. Кейс согласился дать себя усыпить и описал основные его болезни, а потом, проснувшись, кричал: «Но это невозможно! Я же не знаю даже половины тех слов, которые ты записал! Не принимай этих лекарств – это опасно! Я в этом ничего не смыслю, все это какаято магия!» Он отказался вновь видеться с Алем, заперся в своем фотомагазине.

Через восемь дней Ал взломал дверь – никогда еще он не чувствовал себя так хорошо, как сейчас. Городок охватила лихорадка, каждый требовал консультации. «Я не стану лечить людей только потому, что разговарива.ю во сне». В конце концов он согласился. При условии, что он не будет видеть пациентов, чтобы не подвергаться их влиянию, и что на сеансах будут присутствовать врачи. А также с тем, что он не получит ни гроша, ни даже самого жалкого подарка.

Диагнозы и рецепты, продиктованные в состоянии гипноза, оказались столь точными и действенными, что врачи были убеждены: это весьма образованный их собрат, маскирующийся под знахаря. Он ограничиваются двумя сеансами в день. И не потому, что боялся переутомления – он просыпался вполне отдохнувшим. Просто он хотел оставаться фотографом. И нисколько не старался приобрести медицинские знания. Он ничего не читал, оставаясь простым парнем с аттестатом сельской школы. И продолжал возмущаться своей странной способностью. Однако в тот момент, когда решил отказаться от своих сеансов, он оглох.

Американский железнодорожный магнат Джемс К. Эндрюс приехал к нему на консультацию. Кейс прописал ему серию лекарств, в том числе и некую мускатношалфейную воду. Это лекарство невозможно было найти. Эндрюс безрезультатно публиковал объявления в медицинских журналах. Во время следующего сеанса Кейс продиктовал ее состав, исключительно сложный. Наконец Эндрюс получил ответ из Парижа от молодой женщины-врача. Отец француженки, тоже врач, создавший мускатношалфейную воду, перестал ею пользоваться за пятьдесят лет до описываемых событий. Состав оказался полностью идентичным тому, который узнал «во сне» маленький фотограф.

Местный секретарь профсоюза врачей Джон Блекберн увлекся деятельностью Кейса. Он сформировал комитет из трех членов, с изумлением присутствовавших на всех сеансах. Американская Генеральная Ассоциация врачей признала способности Кейса и официально разрешила ему давать «психические консультации».

Кейс женился. Как-то раз его восьмилетний сын, Хьюг Линн, играя со спичками, взорвал запас магнезии. Специалисты прочили ему в скором времени полную слепоту и предложили удалить один глаз. В ужасе Кейс начал новый сеанс. Во сне он отказался от операции и предписал двухнедельный курс примочек танниновой кислотой. Для специалистов это показалось безумием. Однако Кейс, раздираемый мучительными противоречиями, все же не посмел ослушаться своих голосов. Через пятнадцать дней Хьюг Линн был здоров.

Однажды, после одной консультации он продолжил сеанс и продиктовал одну за другой еще четыре, очень точных консультации. Было непонятно, кому они предназначались. Все разрешилось через 48 часов: после того, как следующие четверо больных явились на прием.

Во время одного сеанса он прописал лекарство, названное им «кодирон», и указал адрес лаборатории в Чикаго. Туда позвонили по телефону. «Как вы могли услышать о кодироне? Он же еще не пущен в продажу! Мы буквально только что уточнили формулу его состава и придумали название!» Кейс, пораженный неизлечимой болезнью, о которой знал лишь он, умер в день и час, назначенный им заранее: «В пять часов вечера я буду вылечен окончательно»… Вылечен от того, чтобы быть «чем-то другим».