Противоречия культурной жизни

(СЕРЕДИНА 1950-х – 1960-е гг.).

 

§ 1. Раскрепощение общественного сознания.

§ 2. Наука и техника в условиях научно-технической революции.

§ 3. Реформа системы образования.

§ 1. После смерти Сталина в обществе началось критическое переосмысление пройденного страной пути. В 1953–1954 годах на страницах газет и журналов развернулись дискуссии по таким важнейшим теоретическим вопросам, как роль личности и народных масс в истории, соотношение теории и практики, характер противоречий при социализме.

Первой попыткой обращения к острым и злободневным проблемам стал ряд статей, опубликованных в журнале “Новый мир” (В. Померанцев “Об искренности в литературе”, Ф. Абрамов “Люди колхозной деревни в послевоенной прозе”, В. Овечкин “Районные будни”). С ними перекликались многие литературные произведения – “Оттепель” И. Эренбурга, “Времена года” В. Пановой, пьеса Л. Зорина “Гости”.

Реакция на публикации была неоднозначной. С одной стороны убежденность в необходимости глубоких перемен в различных областях жизни, с другой – страх перед отказом от ставших привычными идеологических основ.

Партийно-государственное руководство страны не способно было в полной мере осознать необходимость решительных действий. Оценивая новые тенденции в духовной жизни, Н. Хрущев на совещании в ЦК КПСС в июле 1954 г. отмечал, что “надежда некоторых лиц на смену ориентации у партии, на отказ от той политики, которая проводилась при Сталине, неоправданна”.

Однако взгляды, высказанные на страницах “Нового мира”, отражали объективно существующие общественные интересы, назревшие требования реформ в различных сферах. Борьба двух противоположных – консервативно-охранительной и радикально-новаторской – тенденций в обществе во многом предопределила решения ХХ съезда КПСС, способствовала оздоровлению нравственной жизни страны, плодотворно сказалась на развитии литературы и искусства.

Началось постепенное преодоление административных методов руководства, жесткой регламентации культурной жизни. Была официально осуждена практика проработочных кампаний. Стали регулярно созываться съезды творческой интеллигенции, расширились права республиканских ведомств, ряд функций были переданы от государственных органов общественным структурам. В частности, находившаяся ранее в ведении Министерства культуры лекционная пропаганда была возложена на общество “Знание”. В 1956 г. были восстановлены Ленинские премии за наиболее выдающиеся работы в области науки, техники, литературы и искусства. Среди произведений, отмеченных в те годы, были “Русский лес” Л. Леонова, “Поднятая целина” М. Шолохова, “За далью-даль” А. Твардовского, “Путь Абая” М. Ауэзова, “Повести гор и степей” Ч. Айтматова. Писатели К. Федин, М. Шолохов, Л. Леонов, А. Корнейчук, П. Тычина и другие стали Героями Социалистического Труда.

Началась массовая реабилитация репрессированных в 1930–1940-е годы деятелей науки и культуры: О. Мандельштама, Б. Пильняка, И. Бабеля, Н. Вавилова, В. Мейерхольда, Я. Смелякова и многих других. Постановление ЦК КПСС “Об исправлении ошибок в оценке опер “Великая дружба”, “Богдан Хмельницкий” и “От всего сердца” (1958 г.) вселяло надежду, что подобное решение будет принято и в отношении других идеологических оценок периода «ждановщины».

В эти годы впервые или после длительного перерыва вышли в свет 28 журналов, 7 альманахов, 4 газеты литературно-художествен­ного профиля. Среди них: “Иностранная литература”, “Нева”, “Юность”, “Наш современник”, “Дружба народов”.

Постепенно преодолевалось пренебрежение перед западной культурой, более тесными становились международные контакты. В 1958 г. в Москве с успехом прошел первый Международный конкурс имени П. И. Чайковского, в котором принимали участие 61 исполнитель из 22 стран мира. Лучшим тогда был признан молодой пианист из США Ван Клиберн. Этот конкурс стал традиционным, а его лауреатами были в разные годы такие известные мастера искусств, как М. Биешу, В. Атлантов, Г. Кремер, Е. Образцова, Т. Синявская. В СССР приезжали на гастроли коллективы прославленных симфонических оркестров, исполнители мирового класса, были организованы выставки картин из Дрезденской галереи, работ П. Пикассо и Ф. Леже, издавались книги Э. -М. Ремарка и Э. Хемингуэя.

Оживление культурной жизни наблюдалось не только в крупных столичных центрах, но и в провинции. Примечательна в этом отношении история альманаха “Тарусские страницы”. Районный центр Таруса Калужской области многие годы служил прибежищем для людей с неблагополучной биографией. Здесь жили А. Цветаева, А. Эфрон, Н. Мандельштам, Н. Заболоцкий. Отбыв срок в лагере, в Тарусе поселился поэт и художник Арк. Штейнберг. Свои культурные традиции маленький провинциальный городок сохранил благодаря К. Паустовскому, который вел семинары в Литературном институте в Москве и охотно приглашал к участию в новом альманахе молодых писателей. Редакционная коллегия предъявляла к авторам два обязательных требования: во-первых, высокий литературный уровень, профессионализм, во-вторых, в альманахе могли быть опубликованы только те произведения, которые печатались впервые.

На “Тарусских страницах” появились неизвестные стихи М. Цветаевой и Н. Заболоцкого, воспоминания о В. Мейерхольде, материалы о жизни и творчестве В. Э. Борисова-Мусатова. Фактически были открыты читателю такие ранее неизвестные поэты, как Н. Коржавин, Б. Корнилов, Д. Самойлов, Б. Слуцкий, Б. Окуджава. Некоторые из них печатались и раньше, но только в этом альманахе они смогли полностью заявить о себе.

Однако независимая редакционная политика, жалобы отдельных писателей, которых не пригласили участвовать в альманахе, инспирированные критические рецензии в печати постепенно формировали негативное отношение официально-писательских кругов к молодому изданию. В результате вышел в свет лишь один номер альманаха тиражом 3 тыс. экземпляров. Несмотря на запрет на продажу, журнал разошелся мгновенно и стал библиографической редкостью.

История “Тарусских страниц” – лишь одно из многочисленных свидетельств довольно жесткой борьбы между охранительными и обновительными силами общества, рожденными ХХ съездом партии.

Сторонники перемен проводили линию ХХ съезда, доказывая, что культ личности привел к тяжелейшим нравственным последствиям. Этот вывод прозвучал тогда во многих публикациях, но наиболее последовательно он был выражен на страницах журналов “Новый мир”, “Вопросы философии”, в сборнике “Литературная Москва”. Актуальные проблемы жизни общества оказались в центре внимания многих писателей. В 1956 г. в “Новом мире” была опубликована поэма С. Кирсанова “Семь дней недели”, рассказ Д. Гранина “Соб­ственное мнение”, роман В. Дудинцева “Не хлебом единым”, в сборнике “Литературная Москва” – “Рычаги” А. Яшина, “Свет в окне” Ю. Нагибина – произведения, предупреждающие об опасности разрастания бюрократического аппарата, отчуждения трудящихся от управления страной. Многие произведения второй половины 1950-х годов не только отражали жизненные интересы народа, но и в значительной степени способствовали осознанию этих интересов широкими слоями общества, формировали массовое сознание населения. Нередко представители творческой интеллигенции шли дальше в своем стремлении к обновлению общества, чем руководство страны, тесно связанное с системой, которая их создала.

Хрущев, выступая в 1957 г. на юбилейной сессии Верховного Совета СССР, посвященной 40-летию Октябрьской революции, счел необходимым еще раз разъяснить свое понимание смысла происходящих перемен. Была фактически признана тождественность сталинизма и ленинизма, осуждались любые попытки критического переосмысления достижений СССР за прошедшие десятилетия.

Особое значение в выработке правильной, с точки зрения властей, линии развития страны придавалось интеллигенции, в среде которой особенно сильно звучали призывы к обновлению. Итоги первого выступления Хрущева перед творческой интеллигенцией в 1957 г. были изложены в документе “За тесную связь литературы и искусства с жизнью народа”, где утверждалось, что “Сталин был преданным марксистом – ленинцем, преданным и стойким революционером”, который допустил много ошибок в последний период своей деятельности, но сделал и много полезного для страны и партии. Определив меру критики культа личности, был расценен как “клеветническое сочинение” роман В. Дудинцева “Не хлебом единым”, обвинены в очернительстве славного исторического пути авторы “деревенской прозы”. На фоне пропагандируемых успехов “великого десятилетия” углубленный анализ всего происходящего в деревне становился ненужным, так как он вскрывал полную несостоятельность непродуманных экспериментов.

Драматически складывалась в эти годы творческая судьба Б. Пастернака. Мировая слава к поэту пришла еще в 1930-е годы. Его книги стихов “Поверх барьеров”, “Сестра моя – жизнь”, автобиографическая повесть “Охранная грамота”, роман “Доктор Живаго” и другие произведения стали основанием для группы западных писателей к выдвижению его в 1957 г. на престижную Нобелевскую премию. Однако в СССР это решение привело к травле поэта. Б. Пастернак был исключен из Союза писателей СССР, в печати публиковались критические статьи, органы госбезопасности стремились выдворить его из страны, грозя 64-й статьей УК РСФСР (“измена Родине”). Поэт вынужден был отказаться от Нобелевской премии, не состоялась его нобелевская лекция, но вместо нее Б. Пастернак написал свою печально знаменитую “Нобелевскую премию”.

Я пропал, как зверь в загоне.

Где-то люди, воля, свет.

А за мною – шум погони,

Мне наружу хода нет.

Линия на ограничение и торможение позитивных сдвигов в духовной сфере, вызванных ХХ съездом партии, начала одерживать победу. Стремлением не допустить вольнодумства среди интеллигенции можно объяснить последовавшие в декабре 1962 – марте 1963 г. три “исторические” встречи Хрущева с писателями, композиторами, художниками. Сам факт проведения подобных встреч являлся подтверждением возврата к партийно-административному контролю над творческим процессом. Непоследовательность и противоречивость, характерные для Хрущева, стали сутью официальной политики в культурной сфере. Например, поддержав идею публикации в журнале “Новый мир” в 1962 г. повести А. Солженицына “Один день Ивана Денисовича”, одновременно признавалось нежелательным и даже опасным дальнейшее развитие темы политических репрессий в СССР. Высоко оценив художественные достоинства фильма режиссера М. Хуциева “Застава Ильича”, мастера в то же время обвинили в стремлении восстановить молодежь против старших поколений. На художников-экспериментаторов наклеивались ярлыки “извращенных людей, у которых… мозги набекрень”. Защита И. Эренбургом в своих мемуарах “Люди, годы, жизнь” некоторых представителей “сере­бряного века” русской культуры квалифицировалась как “измена марксизму-ленинизму, предательство дела рабочих и крестьян”. Было очевидно, что партийное руководство стремилось не допустить обновления в сфере идеологии.

Следующим шагом стали решения июльского Пленума ЦК КПСС (1963 г.) о повышении эффективности идеологической работы, еще раз подтвердивших незыблемость официального курса в области литературы и искусства.

Идеологический диктат в отношении творческой интеллигенции усилился с приходом к власти в октябре 1964 г. Л. Брежнева. Осуждение волюнтаризма и субъективизма Н. Хрущева окончательно наложило запрет на позитивные процессы в культуре, инициированные ХХ съездом партии. Новое руководство все ошибки и просчеты 1954–1964 годов связывало с допущенной в то время свободой.

Резкое снижение эмоционально-критического настроя в духовной жизни общества привело к тому, что поворот к стабильности на деле стал поворотом к застою. “Я не знаю ни одной такой идеи, чтобы стоило биться головой об стенку, бороться”, – такое признание, сделанное героем документального фильма Ю. Подниекса “Легко ли быть молодым?” – закономерное следствие деформации идеала, изменения представлений о смысле жизни. Несмотря на победоносные рапорты с трибун партсъездов об успехах страны “развитого социализма”, в общество внедрялась психология застоя. Понятия долг, совесть, честь были девальвированы. Упал спрос на людей инициативных и творчески мыслящих. Тенденции к уравниловке породили культ посредственности и мещанства. Об этих опасных для нравственного здоровья общества симптомах предупреждал еще в 1956 г. Б. Пастернак:

Культ личности лишен величья.

Но в силе культ трескучих фраз.

И культ мещанства и безличья

Быть может, вырос во сто раз.

Усилия официальной идеологии уже не могли замаскировать кризисные тенденции в обществе. Размывание нравственных критериев – это реальность 1970-х годов, однако предпосылки и исторические корни духовного кризиса общества следует искать в прошлых десятилетиях.

В первые годы революции и социалистического строительства смыслом жизни для большинства людей стало служение будущему социализму, в результате жизнь становилась духовно значимой. Критерием высшей нравственности становилась способность к самопожертвованию. На этой почве формировался новый тип личности, но постепенно цель “во имя будущего” отошла на второй план.

Для человеческой личности многое значит вера: в идеал, в будущее, в авторитет. Идеал оказался “размытым”. Будущее превратилось в мало привлекательное настоящее. Отсутствовали общепризнанные авторитеты. Представители высшего эшелона власти в народе были непопулярны. В середине 1960-х годов критические настроения начинают усиливаться. По мере накопления противоречий зрели силы общественного протеста.

В стране сформировалась новая форма духовной оппозиции – диссидентство, которое объединило в себе национальные движения за независимость, движение народов за право жить на исторической родине, за право выезда из СССР, запрещенные в СССР религиозные течения. Лидером этого интеллектуального и духовного сопротивления тоталитарной системе стало Демократическое движение за свободы и права человека. Отказ от пассивного восприятия действительности, переход к активным формам протеста начался после судебных процессов над поэтом И. Бродским и писателями А. Синявским и Ю. Даниэлем. Их обвинили в антисоветской пропаганде и осудили на длительные тюремные сроки. В защиту осужденных выступили многие известные деятели культуры СССР. В советской лексике появилось слово “подписант”, обозначавшее человека, поставившего свою подпись в защиту инакомыслящих. В Москве состоялись несанкционированные демонстрации. Начали распространяться самиздатовские (неофициальные) журналы: “Феникс”, “Синтаксис”, “Бумеранг”, Политический дневник, бюллетень “Хроника текущих событий”. Самиздат печатал произведения Ж. Медведева, А. Солженицына, Е. Гинзбург, “Письмо к Сталину” Ф. Раскольникова, нобелевскую лекцию академика А. Д. Сахарова и другую запрещенную в стране литературу.

Одной из форм протеста против тотального контроля над личностью стали песни “бунтарей слова” В. Высоцкого, Б. Окуджавы, А. Галича. Представители авторской песни обращались не столько к интеллектуальной элите, сколько к массе соотечественников, находя у них понимание и поддержку.

Это было время политического самоопределения независимой интеллигенции, выработки своего отношения к официальному курсу на восстановление стабильности в новом, брежневском варианте. Формирование демократической оппозиции вызвало негативную реакцию властей. Один из ударов государственно-репрессивная машина нанесла по главному редактору журнала “Новый мир” А. Твардовскому. Его поэма “По праву памяти” была охарактеризована как “изде­вательство над многими политическими ценностями, составляющими суть коммунистической идеологии”. Критическими рецензиями сопровождались и другие произведения поэта, а позиция возглавляемого Твардовским журнала была признана ошибочной. Не забыли и не простили главному редактору публикацию в “Новом мире” повести Солженицына “Один день Ивана Денисовича. Как политическая близорукость была расценена публикация в журнале статьи В. Кар­дина “Легенды и факты” об октябрьских событиях 1917 г. в Петрограде. Опубликованные в “Новом мире” повести В. Быкова “Мертвым не больно”, Н. Дубова “Беглец”, Б. Можаева “Из жизни Федора Кузькина” по мнению официальных писательских кругов бросали тень на историю советского народа. Фронтальная критика независимой позиции журнала и многолетняя опала его главного редактора в 1970 г. подошли к логическому концу: А. Твардовский был освобожден с поста главного редактора, значительно обновился состав редколлегии.

“Советская Универсальная Машина по закапыванию талантов в землю” (СУМПОЗАТАЗ), по выражению одного из самиздатовских писателей Юза Алешковского, “нашарила своими лазерами, своими сверхсенсорными щупальцами и других сомневающихся, критикующих, задающих вопросы, или хотя бы немного порицающих партийно-государственную систему”. Был закрыт альманах “Метрополь”, а его авторы В. Аксенов, Ф. Искандер, Е. Попов, В. Ерофеев, С. Липкин вынуждены были или эмигрировать из страны, или замолчать. В официальной культуре не нашлось места для многих независимых писателей и художников. В 1970-е годы уехал из страны Юз Алешковский, автор повестей “Окурочек”, “Карусель”, “Синенький скромный платочек” и известной сейчас многим песни “Товарищ Сталин, вы большой ученый”.

Преследования властей испытали на себе лидеры Демократического движения. В 1970-е годы в СССР проходили многочисленные судебные процессы над известными диссидентами (В. Буковским, В. Делоне, А. Гинзбургом, А. Марченко), имели место факты использования психиатрии в репрессивных целях (Ж. Медведев, М. Шемякин, Н. Горбаневская) и насильственного выдворения из страны (П. Григоренко, А. Солженицына).

Население не поддержало мнакомыслящих, предпочитая позицию стороннего наблюдателя. Советская пресса пыталась нейтрализовать широкую огласку, которую получили репрессии органов КГБ в международной печати. Официальная позиция, изложенная в центральных газетах “Известия” (“Советский закон и свобода совести”) и “Правда” (“О свободах подлинных и мнимых”), отвергала наличие в стране реальных антисоциалистических сил, обвиняла в клевете и домыслах западных советологов. Однако конкретные факты красноречиво свидетельствовали о формировании в советском обществе нравственного демократического потенциала.

 

 

§ 2. На развитие естественных и технических наук в СССР самое непосредственное влияние оказывала мировая научно-техническая революция (НТР), которая создавала объективные предпосылки для их превращения в непосредственную производительную силу. Впервые весь комплекс вопросов повышения роли науки в ускорении технического прогресса рассматривался на специальном Пленуме ЦК КПСС (1955 г.). В докладе Председателя Совета Министров СССР Н. Булганина был сделан вывод, что “мы стоим на пороге новой научно-технической и промышленной революции…”, которая требовала новых подходов в научной сфере. Научно-техническая революция, о которой впервые заговорил в Советском Союзе, меняла представление о мире, усиливала взаимодействие стран, создавала новые условия существования между вчера еще равновеликими державами. В 1950–1960-е годы основное внимание было сосредоточено на количественном увеличении научно-технического потенциала. Намного меньше уделялось внимание повышению его эффективности. В этот период было создано Сибирское отделение АН СССР, формируются Уральский и Дальневосточный научные центры АН СССР, Северо-Кавказский научный центр высшей школы. В 1957 году около Новосибирска началось строительство Академгородка. Структура этого нового научного центра принципиально отличалась от других институтов. Академики М. Лаврентьев, С. Христианович и их соратники сделали ставку на талантливую молодежь, установили прочные деловые связи НИИ с производством через специально созданные опытно-эксперементальные базы и конструкторские бюро. В Академгородке начала работать физматшкола для одаренных детей.

Упор на фундаментальные исследования был сделан в научных центрах Подмосковья (Троицк, Черноголовка, Дзержинск и др.). Первый подмосковный наукоград появился в 1960 г. на месте деревни Пущино. Здесь в сжатые сроки был создан мощный биологический комплекс с 8 НИИ и информационно-вычислительным центром. Пущино стало центром советской науки в области радиоастрономии.

На оборону страны работали целые “наукограды”: Арзамас-16, Арзамас-75, Шатки-1, Москва Центр-300. Мощные НИИ оборонного значения были созданы в городах-спутниках под Саровом, Челябинском, Красноярском, Свердловском, Томском. В стране были открыты Институт полупроводников, Институт ядерных исследований в Дубне, Институт электронных управляющих машин. Для руководства был создан Госкомитет по новой технике при СМ СССР, специальному комитету были переданы из АН СССР функции координации научно-исследовательской работы. Расходы на науку за 1950–1970 годы увеличились в 12 раз, численность научно-технических работников за 20 лет выросла в 6 раз и составляла 25 % от общемирового показателя.

Хотя воздействие НТР на духовную жизнь общества не стоит преувеличивать, однако позитивные результаты были бесспорны. Постепенно преодолевались запреты в области молекулярной биологии и генетики. После октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС стало возможным окончательно доказать полную несостоятельность взглядов Лысенко. Комиссия АН СССР, обследовав деятельность подсобного хозяйства “Горки Ленинские”, где проходили экспериментальную проверку все основные идеи Лысенко, пришла к выводу об их бесплодности. Ее выводы были поддержаны на совместном заседании Президиумов АН СССР и ВАСХНИЛ. Это открывало возможность для развития перспективных направлений биологической науки. Первые шаги начала делать генная инженерия, была расшифрована структура белка.

Р. Хесин-Лурье – один из тех, кому СССР обязан восстановлением истинной науки, созданием современной молекулярной биологии и генетики. Ученик знаменитого ученого, заведующего кафедрой генетики МГУ А. Серебровского, он в 1948 г. был уволен из МГУ как менделист-морганист. В 1953 г. – очередное увольнение, уже из Института биологической и медицинской химии, поскольку был евреем. В годы “оттепели” возглавлял кафедру биохимии Каунасского медицинского института и защитил докторскую диссертацию. В 1959 г. организовал лабораторию молекулярной генетики в Институте атомной энергии имени Курчатова, которой заведовал до своей смерти в 1985 г.. Ю. Хесин-Лурье стал членом-корреспондентом АН СССР, опубликовал несколько книг (“Биохимия цитоплазмы” (1960), “Непостоянство генома” (1984)), на протяжении многих лет являлся организатором и директором знаменитых Зимних школ по молекулярной биологии. В 1986 г. посмертно был удостоен Ленинской премии за вклад в развитие молекулярной генетики и биофизики. Одно из самых значительных открытий ученого – экспериментальное доказательство смены работы разных генов в развитии. Эти работы были выполнены в начале 60-х годов, когда только начали складываться представления о существовании и функционировании в клетке информационной РНК.

Больших успехов достигли советские ученые в области физики. В 1957 г. был создан самый мощный в мире ускоритель электронных частиц – синхрофазотрон. Разрабатывалось новое направление – физика высоких и сверхвысоких энергий. Международное признание в 1958 г. получили исследования лауреатов Нобелевской и Государственных премий академиков И. Тамма, И. Франка и П. Черенкова в области квантовой теории. Нобелевским лауреатом за разработку теории жидкого гелия стал в 1962 г. академик Л. Ландау. Значительных успехов в радиоэлектронике достиг коллектив ученых во главе с академиками Н. Басовым и Л. Прохоровым (Нобелевская премия за 1964 г.)

Советскими учеными были разработаны технологии производства новых синтетических материалов и волокон. В 1960-е годы в стране были заложены основы системы научно-технической информации и автоматической системы управления производством.

Продолжалась работа над созданием реактивной авиации. Конструкторы А. Туполев, С. Ильюшин, О. Антонов создали сверхзвуковые самолеты. В 1958 г. за заслуги в развитии теории авиации А. Туполеву была присуждена золотая медаль имени Жуковского. Он также был удостоен престижных наград Франции и Италии, являлся почетным членом Королевского общества Великобритании и Американского института авиации и космонавтики. Туполев – лауреат Ленинской и пяти Государственных премий СССР.

Большой победой советской науки явился запуск первого спутника Земли 4 октября 1957 г., полет Ю. Гагарина в космос 12 апреля 1961 г. СССР в 1960-е годы занял лидирующие позиции в космических программах. Исследования космоса способствовали развитию различных направлений науки и техники, постепенно приобретали практическое значение. Первые искусственные спутники Земли прикладного характера были выведены на орбиту уже в середине 1960-х годов: “Молния”, “Метеор”, серия спутников “Космос”, – обеспечили ученых ценной информацией в области геологии, медицины, метеорологии и других отраслях научных знаний.

Шанс освободиться от классового догматизма и многочисленных псевдотеорий в общественных науках появился после ХХ съезда партии. Тогда впервые было издано полное собрание сочинений В. Ленина, включавшее его последние статьи и письма, начало выходить пятитомное издание “Избранных философских произведений” Г. Плеханова. С 1956 г. был возобновлен выпуск ежегодного статсборника “Народное хозяйство СССР”.

Лидером обновленческих сил стал журнал “Вопросы истории”, который видел свою задачу в объективном изучении исторического процесса. По-новому освещались незыблемые основы советской истории, разрушался миф о Сталине как о “великом ученом-энци­клопедисте”. Смелыми были публикации заместителя главного редактора журнала Э. Бурджалова. Так, в статье “О тактике большевиков в марте-апреле 1917 года” ставились под сомнение выводы “Краткого курса”, возвращались в историю политические фигуры Г. Зиновьева и Ф. Раскольникова. Принципиально новыми были методы работы редколлегии: регулярные встречи с читателями журнала, свобода в подборе авторов, дискуссии и обратная связь, раскованный стиль. Независимая позиция журнала опережала свое время, острые оценки некоторых статей противоречили официальным установкам. В марте 1957 г. в постановлении ЦК КПСС “О журнале “Вопросы истории” коллектив журнала был обвинен в теоретических и методологических ошибках, очернительстве отечественной истории, в затушевывании принципиальных разногласий между большевиками и меньшевиками на этапе революции 1905–1907 годов и т. д. За обвинениями последовали административные санкции: главному редактору А. М. Панкратовой было указано на недостатки в руководстве журналом, заместителя главного редактора Бурджалова сняли с работы.

Это решение стало инструментом в борьбе с инакомыслием, не позволило обществоведению подняться на качественно новый рубеж десталинизации. Существенной демократизации исследовательских процессов в различных областях исторического, философского, экономического знания не произошло. Когда, например, академик Б. Кедров пытался опубликовать философское завещание В. Вернадского “Научная мысль как планетное явление”, многие научные журналы отказались, мотивируя это тем, что “наука не может быть планетным явлением, так как стирается принципиальное отличие советской науки от буржуазной”. В духе процессов 1930-х годов продолжали склонять в прессе и монографических изданиях Бухарина, Рыкова, Томского. Выглядело это особенно примитивно и проигрышно на фоне идей IV Международного социологического конгресса, где западные исследователи без всякой предубежденности призывали изучать теорию революции на основе трудов не только В. Ленина, но и других деятелей партии большевиков. В советском обществоведении теоретические споры велись лишь по малозначительным вопросам. Разрешалось “дерзать” в рамках марксистско-ленинской теории: “шлифовалось” учение о классах и классовой борьбе, диктатуре пролетариата. Обществоведение импровизировало вокруг таких “актуаль­ных проблем”, как превращение социалистического труда в коммунистический, преодоление существенных различий между городом и деревней, умственным и физическим трудом, создание предпосылок коммунистического распределения и т. д. Это были беспроигрышные темы для нежелающих рисковать. В тоже время под запретом находились такие проблемы, как товарно-денежные отношения при социализме, противоречия социалистического общества, нравственно-психологические характеристики населения. Ученые в условиях жесткого контроля не в состоянии были выдвигать новые теории, руководством к действию являлись формулы партийных съездов. В начале 1960-х годов задачей обществоведов являлось идеологическое обоснование построения в СССР коммунизма, в 1970-е – развитого социализма. В статье Л. Брежнева “Исторический рубеж на пути к коммунизму” (1977 г.) прозвучал вывод о достижении советским обществом новой ступени зрелости, который и предстояло научно обосновать. По-прежнему выходили многотомные труды (30-томная Большая Советская Энциклопедия, 12-томная “История второй мировой войны), которые обобщали уже известные факты.

 

 

§ 3. В СССР, как и в других европейских странах, ощущался из-за демографических последствий второй мировой войны острый дефицит трудовых ресурсов. В мероприятиях, касающихся школы и проводимых в конце 1950-х годов, отчетливо просматривалось стремление партийно-государственного руководства создать условия для вовлечения возможно большего числа рабочих рук в народное хозяйство. Их требовали целина, стройки на востоке страны, громадная жилищно-строительная программа.

Проблему трудовых ресурсов в определенной мере решало плановое распределение дипломированных специалистов, наличие обязательного двухлетнего стажа работы на производстве перед поступлением в институт, отсрочка на год выдачи диплома выпускникам.

В декабре 1958 г. Верховный Совет СССР принял Закон “Об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования в СССР”. Вместо семилетки вводилось всеобщее обязательное восьмилетнее образование. Школа обязана была готовить учащихся к общественно-полезной деятельности, дав им прочные основы общеобразовательных и политехнических знаний. Среднее образование можно было получить в одиннадцатилетней общеобразовательной школе, а также в школах рабочей и сельской молодежи – ШРМ и ШСМ, которые могли быть вечерними, сменными, сезонными, заочными. Школа обязана была выполнять несвойственную ей функцию профессиональной подготовки учащихся. Однако материально-техническая база школ и сами учителя оказались неподготовленными к решению этой задачи. Выбор профессий для производственного обучения был относительно невелик и носил чаще всего случайный характер. В результате по специальности, приобретенной в школе, работало от 5 до 15 % выпускников. Сложной оказалась адаптация школьников к условиям труда и быта рабочих. Они становились свидетелями ряда явлений, о которых предпочитали не говорить в школе: формализм в соцсоревновании, “уравниловка”, пьянство и воровство. Проявилась тенденция роста преступности среди несовершеннолетних. Практически не выполнялось постановление ЦК КПСС и Совета Министров (1957 г.) о броне рабочих мест для подростков, их по-прежнему неохотно брали на работу.

Несмотря на стремление многих учителей повысить активность учащихся, привить им навыки самостоятельной работы, общей уровень подготовки заметно снизился. Упал интерес к гуманитарным дисциплинам. С 1964 г. было решено вернуться к десятилетней школе с производственным обучением.

Реформа 1958 г. с ее установкой на соединение обучения с производительным трудом касалась также вузов. На базе крупнейших предприятий стали создаваться высшие технических учебные заведения нового типа – втузы. Эта система обучения, основанная на чередовании очных учебных занятий с производительным трудом по профилю приобретаемой профессии, оказалась довольно эффективной. Заводы-втузы смогли обеспечить себя высококвалифицированными инженерными кадрами. В некоторых вузах (Московском физико-техническом институте, Новосибирском государственном университете) особое значение придавалось научно-исследовательской работе студентов, что отвечало требованиям НТР. Однако в осуществлении реформы были и крупные просчеты. Многие вузы, не имея соответствующей материально-технической базы, механически копировали опыт заводов-втузов. Это привело к снижению качества знаний и уровня подготовки специалистов. Было преувеличено значение вечернего и заочного обучения, что также сказалось на качестве подготовки студентов.

Общим итогом реформы 1950-х годов стало снижение научного и образовательного потенциала общества. Доля людей, имеющих высшее, незаконченное высшее, среднее образование среди населения, занятого в отраслях народного хозяйства, уменьшилось с 41 % в 1959 г. до 40 % в 1965 г. Советская система образования по-прежнему нуждалась в реформировании.

 

Глава XVII

 

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
И СОВЕТСКАЯ ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
(1953—1964 гг.)

§ 1. От «оттепели» к конфронтации в международных отношениях.

§ 2. Отношения с социалистическими странами.

§ 3. Страны «третьего мира» в политике советского государства.

 

§ 1. Новое советское политическое руководство, пришедшее к власти после смерти И. Сталина, последовавшей 5 марта 1953 г., проявило стремление к некоторым изменениям, к «оттепели» в международных отношениях. Понимая важность выхода из тупика «холодной войны», оно начинает предпринимать некоторые меры по снижению уровня военного противостояния. И в 1953—1956 гг. были сделаны определенные шаги в этой плоскости. Хотя здесь же следует отметить, что в основе своей состояние «холодной войны» в середине 1950-х гг. продолжало оставаться стержнем международных отношений. Внешнеполитический курс советского руководства в этот период характеризовался непоследовательностью и колебаниями. Борьба за власть, противоречия внутри руководства страны накладывали свой отпечаток на внешнюю политику СССР.

Наиболее острые разногласия внутри кремлевского руководства были между В. Молотовым, ставшим министром иностранных дел, и придерживавшимся в основном прежних подходов, и Г. Маленковым, Н. Хрущевым, А. Микоянам, более оптимистично смотревшими на процессы мирового развития и признававшими возможность мирного сосуществования двух систем. Именно Г. Маленков, в то время Председатель Совета Министров СССР, выступая на сессии Верховного Совета Союза СССР в августе 1953 г., впервые употребил слово "разрядка" призвав к снижению уровня военного противостояния.

Свой взгляд на ситуацию в мире был и у Н. Хрущева. Он считал, что соотношение сил в мире складывается в пользу Советского Союза, существует возможность избежать новой мировой войны. В складывающихся условиях Советский Союз может позволить себе проводить менее жесткую политику в отношении социалистических стран, дав им большую самостоятельность в выборе путей развития.

Наличие этих двух стратегий внутри советского политического руководства и объясняет неуверенные действия, колебания советской дипломатии, которая в месте с тем, видела тупики "холодной войны" и осознавала необходимость искать новые подходы к решению назревших международных проблем.

Летом 1953 г., благодаря согласованным усилиям и конструктивной позиции СССР и КНР, прежде всего в вопросе о военнопленных, удалось погасить пожар войны на Корейском полуострове.