Девушка попадает в комнату юноши, потому что ей удается передвинуть камень

Молодой ученый Ань Цзи во время правления императора Юнчжэна (правил 1723—1735) отправился из Пекина в далекое, за 3000 ли от столицы, путешествие в [провинцию] Цзянсу. Там его отец [Ань Сюэхай] якобы за халатность был посажен под домашний арест в сырое, необжитое помещение храма. Ань Цзи удалось занять 2400 лянов, которые он взял с собой в дорогу. С их помощью он хотел вызволить отца из заточения. По пути он растерял всю свою челядь. Его ближайший слуга Хуа Чжун вскоре свалился от холеры и вынужден был остаться на постоялом дворе. Неподалеку от ближайшего уездного города Чипина (провинция Шаньдун) проживал Чу Игуань, муж младшей сестры Хуа Чжуна, водивший купеческие караваны. Хуа Чжун предложил Ань Цзи написать письмо зятю, чтобы тот по прибытии молодого господина в Чипин сопровождал его вместо заболевшего Хуа Чжуна дальше в Цзянсу.

Прибыв в Чипин, Ань Цзи отправил двух своих погонщиков мулов с письмом к живущему примерно в 20 ли оттуда зятю своего захворавшего слуги. По пути у склона холма погонщики устроились на отдых. Они решили не ехать к проводнику караванов Чу Игуаню и не передавать тому письма. Вместо этого они решили сказать своему господину, что якобы Чу Игуань распорядился, чтобы тот сам навестил его. На одном из холмов они задумали попросить Ань Цзи под каким-либо предлогом слезть с седла, оглушить его и сбросить в бурный поток. Затем завладеть поклажей и деньгами, а с такой суммой на руках они, считай, на всю жизнь будут обеспечены.

Этот разговор нечаянно подслушала девушка [по имени Хэ Юйфэн, которая взялась за оружие и поклялась отомстить за отца, в гибели которого был повинен один влиятельный сановник (отец Ань Цзи тоже оказался жертвой его козней и произвола). Под именем Тринадцатой сестры (Ши Сань Мэй) она пускается в путь, чтобы найти и покарать злодея, а дорогой вступается за обиженных, подобно «рыцарям зеленых лесов»]. Она тотчас поскакала на постоялый двор в Чипине и поселилась там. В своей комнате перед входом она повесила занавеску, придвинула к двери круглое ивовое кресло, уселась в него и стала наблюдать за противоположной восточной комнатой, где жил Ань Цзи, чем крайне обеспокоила неопытного, далекого от жизни юношу. Возможно, это разбойница, которой велено следить за ним? Разумеется, нет. Девушка-рыцарь просто хотела убедиться, достоин ли юноша ее защиты. Но знать этого Ань Цзи, естественно, не мог. Поэтому он стал думать, как защитить себя. Дверь запереть он не мог, так как отсутствовал засов. И тут он вспомнил о большом каменном вальке для обрушивания зерна, который видел у входа в гостиницу. Вот им я и подопру дверь, решил он. За две связки (дяо) медных грошей по 1000 штук он договорился с тремя дюжими парнями перенести валек весом в 300 цзиней [1 цзинь равняется примерно 0,6 кг] к себе. Но те не смогли сдвинуть камень с места. Слуги уже хотели идти за веревкой, чтобы использовать ее в качестве волокуши, но тут появилась незнакомка. «Что здесь происходит?» — спросила она. Слуги объяснили, что хотят затащить камень в комнату молодого господина. «Из-за такого пустяшного камня столько хлопот», — презрительно заметила девушка. Она внимательно осмотрела валек, затем сказала слугам, чтобы те посторонились. Засучив рукава, девушка ловкими движениями покатила тяжелый камень. Юноше происходящее было не по душе. Теперь она с камнем заявится ко мне в комнату, а этому как раз надо помешать. Тут ему еще вспомнились слова «пустить волка к себе в дом» [«инь-лан жу-ши»][410] и «открывать ворота и с поклоном встречать разбойников» [«кай-мэнь и-дао»]. И действительно, девушка обратилась к молодому Ань Цзи с вопросом: «Куда прикажете ставить, досточтимый гость?» «В мою комнату, если вас не затруднит», — замялся тот, залившись краской. Ловко покатила она валек через двор, а затем по плоским ступеням террасы, пока не доставила его в восточную комнату. Юноша следовал за незнакомкой до самой двери. Он откинул занавеску у входа, прижался рядом смущенно к стене, всем своим видом говоря: не оставит ли она его теперь?

Но та не собиралась уходить. Она отряхнула с себя пыль и спокойно уселась в кресло рядом со столом. Ну и дела, подумалось ему. Не удалось от нее отвязаться, да еще устроилась как у себя дома! «Входите и присаживайтесь, досточтимый гость», — сказала та. Вот так так, из гостьи она заделалась хозяйкой! Ань Цзи лихорадочно соображал, что делать. Оставить ее наедине с драгоценным грузом боязно. А послушаться ее и остаться — значит, придется вступать в разговор, во время которого она попытается все у него выведать. Тут его осенило. «Буду ходить вокруг да около, глядишь, она и отстанет». И он вошел в комнату. В ходе дальнейшего, ведущегося сообразно стратагеме 27 разговора он дознался о добрых намерениях незнакомки, а позже благодаря ее помощи избежал покушения.

Во времена, когда женщине не дозволялось приближаться к незнакомому мужчине и вступать с ним в общение, храброй девушке удалось на виду у всех попасть в комнату юноши и, несмотря на его осторожность и недоверие, устроить так, чтобы с помощью стратагемы 30 добиться своей цели — предупредить того о нависшей над ним угрозе. Сама стратагема приводится черным по белому при описании первой встречи девушки с юношей в романе Вэнь Кана (конец XVIII — начало XIX в. — 1860-е гг.) «Повесть о героях и героинях» [«Эрнюй инсюн чжуань», 1850; выше приводится содержание 3-й и 4-й глав романа] (немецкий перевод Франца Куна под названием «Черная девушка-рыцарь» («Die Schwarze Reiterin». Франкфурт-на-Майне, 1980). Здесь повествуется об одной «из знаменитых сцен романа», пишет, подчеркивая лишь комизм происходящего и совершенно не упоминая о ее стратагемном содержании, Джон Кристофер Хэмм (Hamm) («Читая повесть о героине: Шисаньмэй и Эрнюй инсюн чжуань» («Reading the Swordswomans Tale: Shisanmei and Ernu Yingxiong Zhuan»: Toung Pao, том LXXXIV, выпуски 4-5. Лейден, 1998, с. 345).

30.11. Цвет камушка в кармане [411]

Некогда один китайский купец одолжил у ростовщика большую сумму денег. Но затем разорился, лишившись всего своего добра, и поэтому не мог вернуть долг.

Когда ростовщик пришел к разорившемуся купцу требовать своих денег, он заметил прекрасную дочь должника и тотчас воспылал желанием заполучить ее. Однако открыться напрямую он не мог и поэтому обратился к купцу со следующими словами: «Либо ты немедля возвращаешь деньги, либо я жалуюсь на тебя в управу. А там тебя быстро упекут в тюрьму». Купец упал перед ростовщиком на колени, прося о пощаде. Тот стал разыгрывать сочувствие и, притворно улыбаясь, сказал: «Я помилую тебя, но ты взамен долга отдашь мне свою дочь. Но вначале следует узнать, что думает на этот счет небо. У меня в сумке лежат два камешка, черный и белый. Вытянешь белый, долг тебе прощается. Но вытянешь черный, отдашь мне дочь».

Затем он быстро сунул в сумку два черных камешка. Дочь разглядела уловку и поспешила сказать: «Хорошо. Как сказано, так тому и быть». Вслед за этим она полезла в сумку и вытащила камешек. Но, прежде чем успели разглядеть его цвет, камешек выскользнул из руки у девушки. Он упал на землю, сплошь усеянную гравием, так что нельзя было установить, что за камешек она держала в руке. Несмотря на волнение, купеческая дочь с изысканной вежливостью обратилась к ростовщику: «Мне жаль, что я уронила камешек. Его теперь не отыскать. Остается одно. Посмотрим, какого цвета камешек у вас в сумке. Если белый, значит, мой был черным, и наоборот». Ростовщику ничего не оставалось, как вытащить из сумки камешек, который, естественно, был черным. Тем самым ростовщику пришлось признать, что купеческой дочери достался белый камешек. Итак, дочь с отцом были спасены.

Смышленая дочь знала, что оба камешка в сумке ростовщика были черными и, значит, участь ее была предрешена. Она оказалась безучастным зрителем происходящего и ничего не могла поделать. Она была «гостьей». Но благодаря уловке ей удалось перехватить инициативу и стать хозяйкой положения.