Криминалистическая диагностика при установлении причинных связей

Важнейшим элементом криминалистической диагно­стики является установление причинных связей. Установ­ление причинности может являться как целью криминали­стического диагностирования, так и частью этого процесса, промежуточным этапом к познанию диагностируемого со­бытия (явления, факта).

Ранее¹, говоря о категориях диагностических задач, мы аргументировали выделение задач, связанных с установле­нием причинных связей, в отдельную группу. Несомненно, что при решении задач любой из приведенных других групп (исследование свойств и состояния объекта, при диагности­ке ситуаций) установление причинных связей также нахо­дит свое выражение. Иначе и не может быть, потому что, познавая свойства объекта и его состояние, отмечая изме­нение этого состояния по сравнению с первоначальным (за­данным), мы не можем не задаться вопросом, в чем причина имеющихся изменений. Подобные вопросы ставятся перед экспертом, решением их занимается, по возможности, и сле­дователь (суд).

И все-таки независимо от того, что установление при­чины входит непременным компонентом в большинство кри­миналистических диагностических задач, мы обоснованно выделили его в самостоятельную категорию. Мотивов здесь может быть два. Первое — обратить особое, заслуживаю­щее этого внимание на место и роль установления причин­ных связей при диагностике отдельного факта или события преступления в целом, в точном соответствии с частной криминалистической теорией причинности. Второе — про-

'См. гл. 3, § 1.

демонстрировать возможности криминалистической диаг­ностики в плане установления причинных связей не только на уровне экспертного исследования (о чем достаточно го­ворилось ранее), но и применительно к следственным дей­ствиям, в частности по отношению к таким важным из них, как следственный осмотр места происшествия и следствен­ный эксперимент.

В философии причинность определяется как "такая генетическая связь явлений, в которой одно явление, назы­ваемое причиной, при наличии определенных условий не­избежно производит, порождает, вызывает к жизни другое явление, называемое следствием (или действием)"¹. При­чинностью именуется и философская категория, обозначаю­щая приведенную форму связи.

Ранее, анализируя пять форм связи, которые предло­жил выделить А. А. Эйсман как имеющие доказательствен­ное значение, мы поставили (как и автор самого предложе­ния) генетическую связь, т. е. связь причины и следствия, на первое место, подчеркивая на только степень распро­страненности операций по установлению данной формы свя­зи при расследовании преступлений, но и более общий ха­рактер и значение этой формы связи для целого блока наук, имеющих самое непосредственное отношение к борьбе с преступностью. Отмечая данное обстоятельство, Р. С. Бел­кин и А. И. Винберг достаточно давно обратили внимание ученых и практиков на многоаспектность проблемы при­чинности в группе юридических наук. Ими были рассмот­рены уголовно-правовой, криминологический, уголовно-про-цессуальный, криминалистический аспекты причинности². Развивая данное направление в своих последующих рабо­тах, Р. С. Белкин отмечал: "Если в уголовно-процессуаль-ной науке акцент делается на определение подлежащих доказыванию юридически значимых признаков причинной связи, то криминалистика ставит своей целью исследова­ние ситуационных признаков явлений, позволяющих сде­лать вывод о наличии или отсутствии причинной связи, раскрыть процесс отражения, позволяющий проследить причинную обусловленность и зависимость результата от­ражения — "отпечатка" исследуемого явления от отражае­мого объекта — преступления, со всеми его внутренними и

¹ Кузнецов И. В. Категория причинности и ее познавательное зна­чение // Теория познания и современная наука. М., 1967. С. 3.

² См.: Белкин Р. С., Винберг А. И. Криминалистика (общетеорети­ческие проблемы). М., 1973. С. 103—109.

внешними связями, имеющими значение для процесса до­казывания"¹.

Механизм преступления, познаваемый методами диаг­ноза по его отображению, в том числе через механизм сле-дообразования, и содержательная сторона процесса уста­новления механизма преступления являются объектом кри­миналистической теории причинности. Исследование при­чинной связи следов преступления и его механизма явля­ется частным случаем реализации криминалистической тео­рии причинности, представляющей собой разработку поло­жений общей теории причинности в криминалистической диагностике применительно к весьма специфическим объ­ектам исследования.

С позиций причинности установление события престу­пления по его следам (диагностика ситуации) основывается в целом (как процесс познания причинно-следственных свя­зей) на следующих положениях теории причинности:

— наличие пространственной или временной связи причинности, ее неразрывный характер, определяемый це­почкой больших и малых событий, находящихся между со­бой в причинно-следственном соотношении;

— направленность причинной связи от причины к след­ствию, перенос структуры причины в структуру образуе­мого данной причиной следствия;

— необратимость причинно-следственной связи во вре­мени в частном конкретном случае исследования².

Именно этими постулатами необходимо пользоваться при диагностике конкретной ситуации события преступле­ния в целом, познаваемого через механизм следообразо-вания.

Необходимость в познании механизма преступления возникает на разных этапах расследования и может осуще­ствляться как следственным, так и экспертным путем. Бо­лее того, проводя осмотр места происшествия до возбужде­ния уголовного дела, т. е. до начала расследования, следо­ватель уже пытается познать происшедшее событие по его материально-фиксированным отображениям, стремясь по­нять причину изменений, происшедших в данном месте и в данной материальной обстановке.

О том, что подобное познание осуществляется по зако­нам диагностики, может свидетельствовать следующее вы­сказывание Р. С. Белкина: "Суждение о механизме престу-

' Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. Т. II. С. 326. ² См.: Его же. Криминалистика (проблемы, тенденции, перспекти­вы). М., 1987. С. 234.

пленил по материально-фиксированным отражениям на месте происшествия предполагает вслед за изучением этих следов их гипотетическое объяснение. Такое объяснение причин возникновения следов и есть версия о механизме преступления"¹. Налицо все элементы криминалистическо­го диагностирования: выявление признаков диагностируе­мого события (изучение следов — отдельных, групп одно­родных следов, совокупности различных групп следов); по­строение гипотезы (следственной версии) как предположе­ния о происшедшем событии; проверка версии, пока она не превратится в достоверное знание.

Целям проверки такой версии, т. е. установлению при­чинной связи по делу, может служить, по мнению Р. С. Бел­кина, любой логический прием мышления, любое процессу­альное действие, а не какая-то особая группа приемов или действий².

Для установления причинной связи в доказывании (а проверка следствий версии по сути своей является актом ее доказывания) 3. М. Соколовский предлагал использовать такие логические методы, как метод сходства, метод разли­чия, метод остатков и метод сопутствующих изменений³.

Метод сходства заключается в том, что если два или более случаев исследуемого явления имеют общим только одно обстоятельство, то в этом одном обстоятельстве и за­ключена причина данного явления.

Суть метода различия выражают следующим образом: если в одном случае явление наступает, а в другом случае не наступает и оба эти случая имеют общими все обстоя­тельства кроме одного, которое фигурирует только в пер­вом случае, то именно это обстоятельство (как единствен­ное различие в рассматриваемых случаях) есть причина изу­чаемого явления.

Метод остатков трактуют следующим образом: если вычесть из данного явления ту часть его, о которой извест­но, что она является следствием определенных предшест­вующих обстоятельств, тогда остающаяся часть (остаток) явления будет следствием остальных предшествующих об­стоятельств.

Метод сопутствующих изменений заключается в сле-дующем: всякое явление, которое каким-либо образом ви-

¹ Белкин Р. С. Криминалистика (проблемы, тенденции, перспекти­вы). М., 1987. С. 234.

² Там же. С. 236.

³ См.: Соколовский 3. М. Проблема использования в уголовном су­допроизводстве специальных знаний при установлении причин­ной связи явлений (криминалистическое и процессуальное иссле­дование) // Автореф. дисс. д. ю. н. Харьков, 1968. С. 7.

доизменяется всякий раз, когда видоизменяется другое яв­ление, составляет причину или следствие этого явления или связано с ним какой-либо общей причиной¹.

Чтобы использовать данные логические приемы, необ­ходимо сопоставлять в каждом конкретном случае два и более явления. Такой возможностью ни следователь, ни су­дья, ни эксперт не обладает. Поэтому говорить о возможно­сти применения в диагностировании механизма преступле­ния приведенных выше методов можно с известной долей условности. Они, несомненно, применяются, как, впрочем, и иные логические приемы, но применяются как бы в несколько отраженном виде. Используются скорее не сами методы, а результаты их предшествующего применения, в виде набо­ров достоверно установленных фактов по уже раскрытым делам такой же категории, совершаемых аналогичным об­разом в сходных ситуациях.

Немалое значение в наборе таких достоверно-установ­ленных фактов играет экспертиза, в том числе криминали­стическая, представляющая богатый набор данных, полу­чаемых в результате исследования на основе специальных познаний различного рода отображений, возникающих по ходу совершения преступления. Это и отображение внеш­них свойств и признаков предметов, людей, транспортных средств; это и отображение внутренних свойств и структу­ры объектов; это и отображение функционально-динамиче­ских комплексов навыков. Из всех этих и подобных элемен­тов складывается мозаика отображений, несущих все виды криминалистически значимой информации, используемой при диагностировании события.

Как уже отмечалось выше, суждение о механизме пре­ступления предполагает первоначальное изучение механиз­ма образования отдельных следов и их комплексов и сле­дующее за этим построение гипотезы. На данной стадии диагностического исследования в процессе построения ги­потезы моделируется представление о механизме преступ­ления. Проверка гипотезы с целью достоверного установле­ния механизма преступления требует того, чтобы гипотети­ческие представления о причинах, вызвавших изменения в обстановке места происшествия, предположения о структу­ре и содержании связи между отражаемым и результатом отражения были доказаны.

Вычленение следов как носителей информации о ме­ханизме преступления должно осуществляться путем по­следовательного решения ряда задач:

^гСм.: Козаков Я. иГЛогический словарь. М, 1971. С. 362,445, 491, 508.

— объяснение фактов, обладающих признаками пре­ступления (перенесенческая гипотеза);

— установление происхождения фактов и связи меж­ду фактами в их временной последовательности (гипотезы причинная и обратная);

— поиск и исследование следов преступления и дру­гих материальных носителей информации (гипотеза обрат­ная, с элементами дедукции)¹.

В процессе криминалистического диагностирования ситуации анализ причинной связи необходим на всех трех этапах решения подзадач, особенно на последнем, связан­ном с анализом механизма следообразования, а через него — механизма преступления.

По сути дела здесь осуществляется установление воз­можности и обстоятельств происхождения определенных действий, что требует анализа двух форм связи: причинной (генетической) и функциональной, производной от первой. Первая, выражая связь между причиной и следствием, ус­ловием и обусловленным, позволяет устанавливать зависи­мость сущности явления и имеющихся результатов. Вто­рая, функциональная — связь между взаимозависимыми процессами — позволяет делать вывод о времени происше­ствия, расстоянии, скоростях, силе воздействия, то есть да­вать характеристику действию, имевшему место в прошлом, определять взаиморасположение объектов в конкретный отрезок времени и т. д. Функциональная связь, как произ­водная от генетической, ценна тем, что позволяет в данной стадии диагностирования раскрывать пространственные, временные, энергетические и иные формы связи.

Гипотеза (следственная версия), отражающая представ­ление о механизме преступления, должна отражать обе формы связи: и причинную связь, и функциональную.

Познание с помощью анализа связей сущности катего­рий, касающихся условий совершения действия, не допус­кает искусственного расчленения единого процесса позна­ния, заставляя изучать все стадии имевшего место дейст­вия, его причины и условия. Вопрос об условиях требует особого внимания: причина не может существовать без ус­ловий, в которых она реализуется. Условия играют при этом достаточно важную роль, обеспечивая стабильность полу­чения результата, вызванного определенной причиной. Не­даром в философии, желая подчеркнуть тесную связь причи-

¹ См., например: Лузгин И. М. Моделирование при расследовании преступлений. М., 1981.

ны и условий ее действия, иногда прибегают к образному выражению, именуя причину "активными условиями", а условия — "пассивной причиной". Знание закономерностей образования следов различных видов и использование этих знаний при криминалистическом диагностировании позво­ляют устанавливать как причину их возникновения, так и условия образования.

В конечном счете доказывательственное значение лю­бых следов (отражений) определяется формой и мерой их связи с расследуемым событием. "Связь изменений с собы­тием, которое ими устанавливается, и называется доказа­тельственной информацией"¹. В задачу криминалистической диагностики, в особенности при диагностировании ситуа­ций, входит необходимым элементом установление всех форм связи, начиная с генетической и кончая корреляцион­ными. Установление при диагностировании генетической связи позволяет, с учетом ситуационности и повторяющих­ся событий, на базе перенесенческой гипотезы, установить закономерность возникновения следов, характеризующих данную ситуацию. При этом содержание и форма явления познаются через связь внутреннего и внешнего. Однознач­ные и сложные многозначные связи способствуют понима­нию комплексного характера явления, восприятию его как определенной структуры. Выявление типичного позволяет выбрать в качестве аналога имеющиеся типовые модели, а наличие отклонений от типичного позволяет вновь вернуть­ся к частной конкретной ситуации. Здесь в методику долж­ны быть заложены этапы выявления связей случайного и закономерного. И, наконец, оперируя прямыми и косвенны­ми связями, необходимо при диагностировании элементов механизма преступления раскрыть непосредственную или опосредованную зависимость между всеми промежуточны­ми звеньями диагностируемого события.

Корреляционные связи, или связи сосуществования, по их значению в процессе диагностирования ценны тем, что с их помощью устанавливаются пространственно-временные отношения. Будучи применены для оценки доказательст­венного значения отображений, они позволяют определять связь этих отображений с событием преступления по месту и времени. Выявление указанных связей в процессе крими­налистической диагностики определяет, по сути дела, ее возможности в познании механизма преступления.

¹ Белкин Р. С., Винберг А. И. Криминалистика (общетеоретические проблемы). М., 1973. С. 176—177.

Особенно четко это просматривается при диагностиро­вании события на основе комплексного изучения всей вещ­ной обстановки места преступления.

Методика диагностирования механизма совершенного преступления по исследуемой материальной обстановке должна быть таковой, чтобы на основе изучения элементов этой обстановки и связей между ними в конечном счете было воспроизведено во временной последовательности все со­бытие в целом, во всем многообразии фактов, составляю­щих его. Такая методика должна основываться на струк­турном подходе к изучаемому явлению. Методикой как про­граммой исследования должна быть предусмотрена после­довательность изучения: от более простых элементов к бо­лее сложным, от изучения самих элементов к изучению свя­зей между ними, от изучения более простых, очевидных связей к более сложным, неявным, многоступенчатым.

Для следов эта схема может выглядеть так: изучение отдельных следов-+связей между отдельными следами-» групп однородных следов~>структур следов-ютдельных об­стоятельств следообразвания-*механизма преступления в целом.

Подобный системно-структурный подход нашел отра­жение в трактовке такого понятия, как ситуалогические (си­туационные) исследования места происшествия. Иногда даже говорят о ситуалогической экспертизе места происшествия как о чем-то самостоятельном¹.

Связи между элементами обстановки места происше­ствия в структурном плане являются статическими, т. е. такими, какими они представляются в момент осмотра. Од­нако анализ этой обстановки осуществляется главным об­разом для распознавания, определения динамики события, динамики связей, их анализа в ретроспективном плане. Это обстоятельство требует не только структурного, но и сис­темного подхода, обеспечивающего анализ обстановки мес­та происшествия, ее отдельных элементов и связей между ними в движении, в динамике.

Методика такого диагностического исследования при­звана обеспечить решение задач по расшифровке механиз­ма преступления, познанию того, какие действия и в какой последовательности совершались, с помощью каких средств, и даже, когда представляется возможным, установить, для достижения каких целей.

В диагностическом плане имеются все основания ут­верждать, что экспертным путем, равно как и следствен-

¹ См.: Грановский Г. Л. Ситуалогическое исследование места про­исшествия // Труды ВНИИСЭ. Вып. 49. М., 1989.

ным, могут быть установлены: способы приготовления к со­вершению преступления, его совершения и сокрытия; вре­мя и место его совершения; некоторые физические и психи­ческие свойства личности преступника; механизм взаимо­действия преступника и потерпевшего; транспортные сред­ства; орудия взлома преград; обстоятельства, характери­зующие этапы события; свойства предметов, в том числе исчезнувших с места происшествия; причины изменений, происшедших в обстановке. Для этого диагностируемую си­туацию делят на конечную, сложившуюся после события преступления; начальную, существовавшую до этого собы­тия, и промежуточные, формировавшиеся (складывавшие­ся) на различных этапах события. Эти промежуточные си­туации должны облекаться в форму таких гипотез, провер­ка которых позволяла бы прийти к одному из трех вариан­тов решения: а) ситуация должна была иметь место; б) ситуа­ции не должна и не могла иметь место; в) ситуация могла иметь место. Г. Л. Грановским была предложена следующая блок-схема ситуационного анализа места происшествия:

Предварительный общий анализ ситуации

Выделение подструктур вещной обстановки

Выделение элементов вещной обстановки

Исследование

Исследование

Исследование

Исследование подструктуры

Локализация вещной обстановки места происшествия

Исследование подструктуры

Исследование структуры в целом

_____________^_____________ Сопоставление полученных результатов

Формулирование выводов |

i__________________i Схема 14. Общий алгоритм ситуалогического исследования

илопт^а ттг\гчт>тттта/^г1*1эт*ст

места происшествия

В приведенной блок-схеме экспертного и следственно­го диагностического исследования отчетливо просматрива­ется сочетание дедуктивного и индуктивного методов. Ди­агностика предусматривает сначала движение от общего к частному в познании обстановки места происшествия, с тем чтобы после раздельного анализа каждого из этих частных методами индуктивного обобщения вновь подняться до уров­ня анализа общего. Но уже более конкретного анализа этого общего, анализа, основанного на правдоподобных и истин­ных суждениях о каждом из элементов общей структуры.

Приведенная блок-схема, хотя и конструировалась при­менительно к экспертному исследованию, может быть в пол­ной мере использована и следователем. Все зависит с сущ-ностно-содержательных позиций от того, насколько он про­фессионально опытен и подготовлен для такого рода анали­за. Диагностировать механизм совершения преступления ему приходится всегда, как на первоначальном этапе при ос­мотре места происшествия, так ив последующем, по мере сбора и накопления иной информации о том, какова была обстановка этого места до совершения преступления. На этом этапе его выводы о наличии причинной связи могут суще­ственно подкрепляться собранными данными.

Если представить себе весь механизм совершения пре­ступления как систему действий, определяемых единой це­пью причинных звеньев, то в рамках каждого из этих звеньев задача установления причинной связи может иметь раз­личный вид.

Р. С. Белкин и А. И. Винберг предложили систематизи­ровать возможные варианты применительно к семи груп­пам подзадач¹.

Подзадача первой группы касается установления при­чинной связи между двумя явлениями, каждое из которых имело или имеет место. Например, было зафиксировано нарушение технологического режима на производстве, че­рез некоторое время после которого произошел взрыв газ­гольдера. Установить, является ли нарушение технологиче­ского режима причиной взрыва ("Имеется ли причинная связь между А и Б?").

Применительно ко второй группе подзадача касается установления неизвестной причины известного последствия (явления), то есть: "Какова причина наступления явления Б?" Например, что явилось причиной отказа тормозной

См.: Белкин Р. С., Винберг А. И. Указ, работа. С. 117.

системы ТС? Резиновый шланг контура тормозной системы был перерезан или перетерся в процессе эксплуатации?

Третья группа подзадач касается вариантов, когда нам известно действие, расцениваемое как причина, и требует­ся установить, какие последствия эта причина могла вы­звать. Например: "К каким последствиям могла привести поломка, имевшая место на данном транспортном средст­ве?" Иными словами: "Каковы последствия явления А?" Данная категория подзадач имеет место в основном при решении вопроса о квалификации преступного действия или бездействия.

Четвертая группа подзадач формулируется в общем виде следующим образом: "Обладает ли причина А, или следствие Б, или причинная связь между ними (А и Б) оп­ределенными названными (проверяемыми) признаками?" При этом в решаемую подзадачу входит установление того, была ли причинная связь случайной или закономерной, прямой, непосредственной и т. п., было ли последствие не­избежным, были условия достаточными для наступления результата. Пример: при учете неисправности данного охот­ничьего ружья мог ли произойти из него выстрел без нажа­тия на спусковой крючок при падении ружья на деревян­ный пол с высоты 150—160 см?

К пятой группе относятся подзадачи, связанные с ус­тановлением очередности событий: "Какое из явлений, А или Б, произошло раньше?" Пример: выезд автомобиля "Жигули" на тротуар вправо по ходу его движения произо­шел из-за резкого падения давления в шине правого перед­него колеса или повреждение боковой поверхности шины и падение давления возникли в результате выезда на троту­ар и удара о бетонный столб с последующей деформацией бампера, острый край которого касается боковой поверхно­сти шины? Постановка и решение подобных подзадач помо­гают следователю и суду использовать получаемые данные при установлении причинной связи как отдельных фактов, так и всего механизма совершения преступления в целом.

Шестую группу подзадач авторы формулируют так: "Имелась ли возможность предотвратить последствия?" В результате удается установить причинную связь между бездействием или несвоевременным действием субъекта и наступившими последствиями. Пример: каким образом мож­но было предотвратить наступившие последствия после того, как было обнаружено и зафиксировано в журнале безопас­ности проведения работ отступление от Инструкции..?

И, наконец, к седьмой группе относятся подзадачи типа: "Была ли у субъекта возможность предвидеть данные по­следствия?" Например: мог ли и должен ли водитель ТС предвидеть возможность наступления аварийных послед­ствий, обнаружив срабатывание тормозной системы только со второго нажатия на тормозную педаль? Как должен был поступить водитель, обнаружив подобную неисправность?

К приведенным двум последним группам близко при­мыкает еще одна, находящаяся в несколько особом положе­нии. Речь идет об установлении факта нарушения правил, носящих технический характер или полутехнический-полуправовой (например, правил ПДД — правил дорожно­го движения), В методике, сложившейся в практике рассле­дования преступлений, по которым необходимо установить, имел ли место факт нарушения правил, сама подзадача не формулируется в такой форме. На разрешение сведущего лица (чаще всего это осуществляется в форме экспертизы) ставится вопрос о том, как должен был действовать субъ­ект в соответствии с правилами (инструкциями, положе­ниями и т. п.) в данной производственной ситуации (в дан­ной дорожной обстановке). Эксперт, отвечая на подобный вопрос, анализирует эту обстановку (по представленным данным) и создает некую оптимальную модель действий субъекта с указанием для каждого из действий (или их от­сутствия) соответствующих пунктов правил. Сопоставление этой модели с реальным событием и действиями в рамках этого события субъекта позволяет следователю, суду уста­новить, какие отступления от существующих правил имели место. После этого обычно решается вопрос о том, находи­лись ли все эти отступления в причинной связи с наступив­шими последствиями. Подобный подход освобождает экс­перта от необходимости решения им несвойственных ему задач о нарушениях правил как одной из составных частей установления вины обвиняемого.

Приведенные выше группы подзадач, решение кото­рых способствует установлению отдельных звеньев общей причинной связи, в основном составляют предмет эксперт­ной диагностики. Однако данное обстоятельство не исклю­чает в полной мере возможности и следственного диагно­стирования в тех пределах, которые обеспечивают следова­телю его профессиональные знания. В любом случае экс­пертное решение, касающееся частностей, оценивается и используется следователем и судом как при построении версии о причинной связи, так и при ее проверке. Здесь важно подчеркнуть, что установление причинной связи может осуществляться как экспертом, так и самим следовате­лем (судом), а правовая оценка ее — только следователем и судом.

Применительно к возможностям диагностического ус­тановления причинных связей может быть рассмотрено и такое процессуальное действие, как следственный экспери­мент. Дело в том, что некоторые виды следственного экспе­римента могут быть использованы для опытной проверки наличия причинной связи между отдельными (далеко не всеми) обстоятельствами дела. Подчеркивая данную возмож­ность, авторы коллективной работы "Криминалистика со­циалистических стран" отмечают: "Эксперимент обеспечи­вает более строгое исследование реальных взаимосвя­зей между причиной и следствием"¹. Однако подобная на­правленность следственного эксперимента — это лишь одна из задач его осуществления. Возможности следственного и экспертного экспериментов значительно шире и многогран­ней.

Говоря о видах экспериментов, в криминалистике пе­речисляют до семи различных категорий²:

а) Эксперименты, осуществляемые с целью получения материально-фиксированных отображений объекта и для изучения механизма их возникновения (например, экспе­риментальное воспроизведение следов транспортного сред­ства с целью установления совершенных им маневров). Этот вид эксперимента может быть как следственным, так и экс­пертным.

б) Эксперимент с целью получения эксперименталь­ных следов, экспериментальных проб, экспериментальных образцов. Осуществляться он может так же, как и преды­дущий, и следователем, и экспертом, однако даже при про­изводстве его следователем присутствие эксперта или спе­циалиста крайне желательно. Дело в том, что получение экспериментальных следов, а тем более проб и образцов, требует не только четкого представления цели этих дейст­вий, но и специфической для каждого варианта технологии такого получения. Например: получение образцов почерка под диктовку, обеспечивающую такой темп письма, кото­рый бы исключал возможность искажения пишущим при­знаков своего почерка. Или: экспериментальный отстрел пуль из оружия (что, естественно, может технически сделать и сам следователь), но с воссозданием таких условий, кото-

¹ Криминалистика социалистических стран. С. 263.

² Там же. С. 273.

рые определяются экспертом на основе изучения исследуе­мой пули и входного отверстия (ствол чистый, сухой; ствол чистый, смазанный; ствол начищенный и т. п.). Еще более сложным будет, например, отбор образцов почвы на локаль­ном проверяемом участке открытой местности и т. д.

Эксперименты групп "а" и "б" фиксируются в зависи­мости от того, кто их проводит, либо в протоколе следствен­ного действия (ст. 183, 186 УПК РСФСР), либо в заключе­нии эксперта, в его исследовательской части (ст. 191 УПК РСФСР).

в) Эксперименты для установления возможности (или невозможности) восприятия какого-либо явления (возмож­ности видеть, возможности слышать — чаще всего прове­ряются именно эти обстоятельства).

г) Эксперименты для установления возможности (или невозможности) выполнения определенных действий (в дан­ных условиях; за определенное время; определенным спо­собом).

д) Эксперименты для установления наличия или от­сутствия у лица профессиональных или других специаль­ных навыков и способностей. (Например, может ли данное лицо самостоятельно с использованием названных им средств изготовить клише для печатания фальшивых денежных знаков.)

е) Эксперименты для установления возможности (или невозможности) определенного криминалистически сущест­венного события. (Например, возможна ли идентификация канала ствола пистолета после производства из него 50— 70—100 выстрелов.)

ж) Эксперименты для установления механизма рассле­дуемого события, отдельных его элементов, условий, меха­низма следоообразования.

Эксперименты групп "в", "г", д" осуществляются сле­дователем, в необходимых случаях с участием сведущих лиц (специалиста, эксперта); группы "е", "ж" могут быть проведены как следователем, так и экспертом.

Подробный перечень экспериментов, осуществляемых в криминалистике, позволяет не только получить представ­ление об их возможностях, но и отметить общность задач эксперимента и диагностирования. Ранее, в приведенных алгоритмах и блок-схемах решения экспертных задач, экс­перименты фигурировали в качестве элементов (этапов) экспертного диагностирования, позволяющих проверить какие-то промежуточные звенья диагностируемого явления (события, объекта).

В данном разделе работы мы попытаемся показать диагностическую сущность следственного эксперимента в целом, в его изолированном виде и по отношению к его мес­ту в общем процессе диагностирования ситуации.

Начать, по-видимому, целесообразно с трактовки экс­перимента в науке.

"Под экспериментом, — отмечает О. М. Сичивица, — понимается такой метод изучения объекта, когда исследо­ватель активно воздействует на него путем создания искус­ственных условий, необходимых для выявления соответст­вующих свойств, когда сознательно изменяется течение ес­тественных процессов. Эксперимент представляет собой наиболее сложный и эффективный метод эмпирического познания"¹.

Эксперименты подразделяют на исследовательские, проверочные и иллюстративные. Область применения пер­вых — сфера научных исследований, цель — открытие но­вых свойств, закономерностей. Вторые, проверочные, слу­жат целям проверки тех или иных предположений или тео­ретических построений. Иллюстративные используются для демонстрации в учебном процессе.

Из приведенных характеристик видно, что эксперимен­ты, осуществляемые в криминалистике, относятся по своей природе к проверочным.

Эксперимент может осуществляться как с материаль­ными объектами, так и с их идеальными копиями. Для кри­миналистической диагностики важны обе формы осуществ­ления эксперимента. Мысленный эксперимент давно уже стал неотъемлемым методом всякой криминалистической деятельности. Без него невозможно было бы познать про­шедшее событие, что является основной задачей любого расследования. Как один из инструментов проверки диаг­ностических гипотез мысленный эксперимент был рассмот­рен ранее. Поэтому в данном разделе работы основное вни­мание будет уделено экспериментам с материальными объ­ектами. Последние делятся на натурные, когда при экспе­рименте используют подлинные объекты, и на модельные, если вместо самих объектов берутся их модели (копии, сход­ные объекты).

Натурные эксперименты в криминалистике более при­сущи экспертизе, когда эксперт обязан, например, исполь­зовать проверяемый пистолет для отстрела гильз или тот самый топор, который был изъят у подозреваемого, для по-

¹ Сичивица О. М. Методы и формы научного познания. М., 1972. С. 21.

лучения экспериментальных следов. Модельные экспери­менты чаще облекаются в форму следственных.

С гносеологической точки зрения эксперимент с диаг­ностикой роднит то, что он также является способом позна­ния. Так же как и диагностика, эксперимент предполагает не только наблюдение, но и измерение, сравнение, описа­ние, моделирование. Общим является и то, что эксперимент, но сути, это действие, направленное на изоляцию исследуе­мого явления от мешающих воздействий, что способствует чистоте эксперимента и объективному познанию устанав­ливаемых с его помощью фактов. Эксперимент, подобно диагностической гипотезе, опирается на прошлый опыт, используемый как для принятия решения о его проведе­нии, так и выбора тактики его осуществления.

И, наконец, эксперимент, равно как и диагностирова­ние, способствует проверке следственных версий. Отмечая данное обстоятельство, авторы работы "Криминалистика социалистических стран" выделяют такое важное обстоя­тельство, как получение новой информации с помощью экс­перимента: "Важной областью применения эксперимента является проверка версий. При этом эксперимент может подтвердить или опровергнуть соответствующие версии. Однако эксперименты могут не только подтверждать или опровергать предполагаемые обстоятельства дела, они мо­гут вести к обнаружению совершенно новых результатов, о которых прежде не было никаких сведений"¹.