Значение гипотез (версий) в криминалистической диагностике

Построение и проверка гипотезы, равно как и логиче­ские операции, осуществляемые при этом, являются состав­ной частью общей и частных методик криминалистического диагностирования, в том числе экспертного. Вместе с тем исключительно важное значение гипотезы в решении диаг­ностических задач и необходимость детального анализа всех этапов ее прохождения от вероятного знания к достоверно­му заставляют уделить гипотезе особое внимание, рассмот­рев ее в качестве самостоятельного элемента, абстрагиру­ясь, насколько это возможно, от изложения самой методики экспертного исследования.

Роли гипотезы (версии) в экспертных исследованиях уделялось должное внимание в криминалистической лите­ратуре. При этом, как правило, не делалось принципиаль­ных различий между гипотезами при решении идентифи­кационных задач и задач "неидентификационных". Объяс­нить это можно все тем же положением неопределенности, существовавшим в период трактовки экспертиз как "неиден­тификационных". Вместе с тем разграничение задач на иден­тификационные (в том числе классификационные) и диаг­ностические требует дифференцированного подхода к рас­смотрению содержания экспертной гипотезы. При решении идентификационных задач конструирование экспертной гипотезы не представляет обычно большого труда. Пределы ее и направленность ограничены моновариантностью иссле­дования: идентифицируемый объект принадлежит (не при­надлежит) к данной группе, идентифицируемый объект ото­ждествлен (не отождествлен). Конечно, наряду с подобной общей гипотезой могут существовать и частные, касающие­ся изменения признаков в идентификационный период, ис­кажения признаков в процессе возникновения отображе­ния и т. п. И все же значение гипотезы при решении иден­тификационных задач весьма относительно и не идет ни в какое сравнение с ролью гипотезы при диагностике, где ги­потеза имеет главенствующее значение.

Без конструирования, проверки, уточнения и оконча­тельного принятия гипотезы, вплоть до перехода к истинному, достоверному выводу, диагностирование в кримина­листике невозможно. При этом понятие гипотезы и принци­пы обращения с нею остаются теми же, что в любой другой сфере знания, в том числе и в научном познании. Под гипо­тезой в криминалистической диагностике понимают пред­положение, объясняющее происхождение, существование или сущность фактов, причин изучаемого явления. При этом так же, как при любом ином объяснении фактов и наблюде­ний, гипотеза создается по правилу: "...то, что мы хотим объяснить, аналогично тому, что мы уже знаем"¹. В соот­ветствии с этим гипотеза в криминалистической диагности­ке должна рассматриваться не просто как предположение, а как выражение некоторой системы знаний, отражающее связь с достоверно установленными фактами.

Допуская правомерность и необходимость гипотез (вер­сий — следственных, оперативно-розыскных, судебных, экспертных)² в процессе собирания, исследования и оценки доказательств, в первую очередь подчеркивают их предпо­ложительный характер и направленность к объяснению происхождения конкретных фактов или причин на основе закономерностей исследуемых явлений.

С учетом этого гипотеза, используемая в процессе ис­следования доказательств, должна быть достаточно обосно­ванной, соотноситься с фактами, имеющими значение для дела, содержать объяснение, проверка которого призвана способствовать установлению истины.

Формулируя общие положения построения и проверки экспертных гипотез, А. Р. Шляхов обоснованно подчеркива­ет: "1) по каждому искомому факту в необходимых случаях следует разрабатывать не одну, а несколько гипотез; 2) ги­потезы должны строиться на основе конкретных материа­лов дела... и с учетом достижений науки; 3) логической ос­новой построения гипотезы должно быть тщательное про­слеживание связей объектов, их сторон, свойств, призна­ков, и выделение в каждой связи отношения звена из двух сополагающихся друг с другом как причина и следствие (признак-свойство, объект-отображение и т. п.)"³.

¹ БСЭ. 3-е изд. Т. 6. М., 1971. С. 545.

² В дальнейшем мы будем в равной мере пользоваться обоими равно значимыми понятиями: гипотеза и версия, учитывая, что гипотеза чаще применяется в литературе об экспертизе, а версия — это укоренившийся термин применительно к процессу расследо­вания: следственная версия, версия суда и т. п.

³ Шляхов А. Р. Структура экспертного исследования и гносеоло­гическая характеристика выводов эксперта-криминалиста // Тру­ды ВНИИСЭ. М., 1971. С. 19.

Необходимость создания нескольких экспертных гипо­тез в каждом случае диагностического исследования явля­ется непременным условием диагноза. Это целесообразно даже в тех случаях, когда основу исследования составляет выявление субстанциональных связей, т. е. при исследова­нии объектов или их отображений для решения вопроса о том, каково фактическое состояние объекта в настоящее время (или в момент его отображения) и в чем причина имеющихся изменений по сравнению с его первоначальным (заданным, обычным и т. п.) состоянием. Экспертные гипо­тезы в подобных случаях могут исходить из равновозмож-ных вариантов соответствия или несоответствия объекта пер­воначальному его состоянию. Например, исправности или неисправности оружия. Наличие двух противоположных ги­потез на начальном этапе исследования заставляет экспер­та идти по пути сравнения и противопоставления изучае­мых признаков. Отвергнув на каком-то этапе гипотезу об исправном оружии, эксперт выдвигает несколько гипотез о возможных причинах неисправности (причина А, причина Б, причина В). И в этой ситуации наличие нескольких гипо­тез призвано обеспечить полноту и объективность исследо­вания. Однако рассматриваемый пример принадлежит к чис­лу не самых сложных с точки зрения конструирования ги­потез. Несравнимо более сложными будут ситуации, когда эксперту предстоит выявить генетические и функциональ­ные связи события (явления). Разрешение таких диагности­ческих задач, как определение события по его результатам, установление динамики события, условий, в которых оно протекало, их влияние; выявление причинной связал между фактами и т. п., требует не только построения нескольких гипотез, но и конструирования их по различным индуктив­ным основаниям для достижения различных целей, в зави­симости от степени охвата изучаемого факта (суммы фак­тов) и степени детализации поставленной перед экспертом задачи. Здесь очевидна аналогия со следственными версия­ми, когда их классифицируют как общие и частные.

Экспертная гипотеза, являющаяся предположением по отношению к сумме фактов, будет представляться общей по отношению к гипотезе, касающейся отдельного факта. Но и эта частная гипотеза будет, в свою очередь, общей по отношению к более узкой гипотезе — предположению об отдельных свойствах (признаках, сторонах) события (факта).

Вместе с тем стремление к разработке нескольких ги­потез никоим образом не должно вести к созданию необос­нованных, случайных, основанных на домыслах гипотез. На

первый план всегда должны выступать исследования объ­ектов и материалов дела, осуществляемые методично и тщательно.

Как отмечалось ранее, в структуре каждой гипотезы различают элементы достоверного и предположительного знания. К первым относятся сведения о свойствах и при­знаках изучаемых объектов, ко вторым — предположитель­ное суждение об изменениях, происшедших с объектами в результате преступного события, о причине таких измене­ний, об условиях, в которых действовала эта причина. По мере выявления связей и взаимозависимостей фактов, за­кономерностей, наступивших в обстановке (объекте) изме­нений, предположительное объяснение перерастает в дос­товерное.

Если на первых этапах исследования гипотеза пред­ставляется порой как мелькнувшая догадка, то это совсем не значит, что она является результатом некоего озарения эксперта. Процесс этот много сложнее, чем представляется с первого взгляда. Помимо осмысливания обстоятельств дела, он включает и осмотр объектов, и мысленный перебор ана­логичных ситуаций, и интуитивные представления экспер­та. Под последними понимаются такие проявления интуи­ции, которые соответствуют материалистической трактов­ке ее как неосознанного движения к истине на основе имею­щихся знаний и практического опыта, когда человек пред­полагает конечный результат, яе прослеживая еще всех этапов движения к нему,

Построение гипотезы. Процесс построения и провер­ки экспертной гипотезы, как всякий сложный процесс, мо­жет быть упрощен путем его расчленения. Для этого из сум­мы многообразных фактов, ряда свойств и признаков реко­мендуется выделить два, относящихся друг к другу как при­чина и следствие. "Приняв одно из них за следствие, надо предположить о его непосредственной причине, а иногда и о нескольких причинах либо, рассматривая другое за при­чину, надо предположить его следствие (или несколько след­ствий). Такое выделение звеньев причинного ряда, анализ и сравнение их, затем предположительное объяснение — важ­ное условие построения гипотезы", — отмечает А. Р. Шля­хов¹. К сказанному надо добавить, что подобный ход анали­за при построении и проверке гипотезы осуществляется не только в отношении элементов связи "причина—следствие",

Шляхов А. Р. Указ, работа. С. 21.

но и применительно к группам объектов и их целостной системе. Так, диагностирование вещной обстановки места происшествия потребует вначале диагноза отдельных групп следов (причин и условий их образования), а затем, на бо­лее высоком уровне абстракции, диагностирования всей со­вокупности следов различных видов и групп.

Решающим при построении гипотезы является знание экспертом научных положений криминалистики и крими­налистической экспертизы того вида, в котором он компе­тентен. Отправляясь от этих научных положений, эксперт изучает объекты исследования, анализирует обстоятельст­ва дела, использует свой личный опыт и на этой основе конструирует гипотезу. Построением и проверкой гипотезы эксперту приходится заниматься на всех этапах диагности­рования. Изучение материалов дела, в том числе и затребо­ванных дополнительно, может как указать на несостоятель­ность гипотезы, так и заставить усомниться в достоверно­сти сведений, содержащихся в материалах дела. Это может происходить как в самом начале исследования, так и позд­нее, на последующих этапах экспертного исследования.

В тех случаях, когда полученных экспертом данных оказывается недостаточно для формулирования единствен­но возможного категорического вывода, гипотеза остается предположением и фигурирует в вероятном выводе эксперта. Возможны и такие ситуации, когда равновероятными ока­жутся два или несколько вариантов, что также произойдет ввиду неполноты или недостаточности отражаемой инфор­мации.

Однако основная цель и конечный результат работы с гипотезой — это довести ее до логического завершения, превратить в достоверное суждение, т. е. определить все параметры моделируемой ситуации и на основе получен­ных данных прийти к выводу о том, каким образом, в каких условиях, по какой причине произошло событие (изменение объекта), в какой последовательности протекало исследуе­мое событие и т. п. На этой же синтезирующей стадии экс­перту предстоит объяснять имеющиеся отклонения от ти­повой ситуации, указывать на их обусловленность конкрет­ными фактами, т. е. трактовать предельно конкретно диаг­ностируемую ситуацию (исследуемый объект).

Построение любой гипотезы при криминалистическом диагностировании, в том числе и экспертной, предполагает логическую обработку исходных данных, в качестве кото­рых выступают как исследуемые объекты, так и материа­лы дела. Анализ фактических данных осуществляется для выявления специфических признаков каждого единичного факта с целью последующего индуктивного обобщения еди­ничных фактов в целостную систему криминальной ситуа­ции. На этом этапе должны быть выявлены взаимосвязи между собранными фактическими данными и выдвинута гипотеза о механизме преступного события.

Анализ исходного материала экспертом существенно отличается от подобного действия, проводимого следовате­лем. Если для второго это задача прежде всего выявления и фиксации фактических данных, то для эксперта — это оцен­ка и исследование представляемого ему материала. Следо­вателю предстоит отобрать и зафиксировать все то, что, по его мнению, может приобрести силу доказательств. При отборе фактических данных у него есть только один ориен­тир — состоит ли данный факт в причинно-следственной или иной связи с совершенным преступлением. Эксперт на первом этапе избавлен от этой необходимости, он опериру­ет представленными ему объектами и материалами дела, поставленная перед ним задача достаточно конкретна, все это несколько облегчает прохождение первого этапа. Одна­ко это происходит только в случаях решения диагностиче­ских задач 1-го и 2-го рода, т. е. установления состояния объектов, происшедших в них изменений и их причин неза­висимо от того, исследует ли эксперт объект в натуре или по его отображению. В тех же случаях, когда объектом ди­агностирования является ситуация или вся вещная обста­новка места происшествия целиком, задача эксперта так же сложна, как и у следователя в ходе осмотра. Необходи­мо самостоятельно определить, какие из фактических дан­ных, относящихся к обстоятельствам места, времени, дей­ствия и т. д. должны быть выделены из общего числа, опре­делены с учетом степени их специфичности и положены в основу диагностирования.

С логической стороны эти первоначальные действия обнаружения, выявления и отбора фактических данных имеют форму индукции через перечисление на начальной стадии индуктивного обобщения. Как и во всякой индукции, предстоит отобрать из бесчисленного множества фактов только те фактические обстоятельства, которые обладают определенными признаками (т. е. сделать выборку). Приро­да этих признаков, их характер, объем заложенной в них информации определяются сравнением по аналогии с типо­выми ситуациями, накапливаемыми криминалистикой. Давая определение аналогии как логическому приему, П. В. Копнин отмечает: "Обнаружение сходства, определенной общности изучаемых явлений с типом связи явлений, характер которой уже установлен, дает основание предпо­ложить, что и в данном случае может действовать подоб­ный же тип закономерной связи. Самым общим основанием для такого предположения служит закономерный характер развития материального мира, его материальное единство"¹.

Аналогия для диагностики ценна тем, что она приме­нима при первичной обработке собранного фактического материала для его упорядочения, может быть, классифика­ции по определенной совокупности признаков. В процессе изучения объекта (события) аналогия позволяет устано­вить его связи и отношения с уже изученными объектами для более глубокого познания его сущности². Индукция с использованием аналогии называется перенесенческой.

В криминалистической диагностике могут быть исполь­зованы источники аналогии в том виде, как их трактует В. Е. Коновалова:

1) оперативные и следственные данные о сходных по методу и способу совершения раскрытых преступлениях;

2) оперативные и следственные данные об однотипных нераскрытых преступлениях, которые позволяют их клас­сифицировать по аналогии;

3) анализ способа совершения преступления и обнару­жение аналогичных преступлений (по месту их соверше­ния, времени, применяемым орудиям преступления, прие­мам совершения преступления, объектам преступления и др.), так называемых серийных преступлений;

4) обобщение следственной практики по конкретной категории дел, позволяющее избрать определенное направ­ление расследования для данного конкретного случая;

5) теоретическое познание и личный опыт следовате­ля, которые помогают ему в выдвижении версии по сходной ситуации события, преступления, т. е. по аналогии³.

Приведенные источники криминалистической аналогии равным образом справедливы для построения и следствен­ных версий, и экспертных гипотез. В последнем случае осо-

¹ Копчик П. В. Место и значение гипотезы в познании // Вопросы философии. 1954. № 4.

² См.: Чесноков Д. Гипотеза, аналогия, типизация как средства познания общественной жизни // Вестник МГУ. Серия VIII. Фи­лософия. 1966. № 1. С. 25.

³ См.: Коновалова В. Е. О роли логики в построении следственных версий // Ученые записки Харьковского юридического института. Вып. 16. Харьков, 1962.

бенно важно знание способов совершения преступлений, происходящих при этом изменений (образование следов), возникающих в результате ситуаций отображения. К ска­занному следует добавить еще и общетеоретический и лич­ный опыт эксперта, используемый им при исследовании конкретных объектов.

Таким образом, для следователя при отборе признаков и сравнений по аналогии ориентиром являются криминали­стическая характеристика преступления, типовые ситуа­ции преступного события конкретного вида, разработанные частные методики его расследования. Для эксперта это дос­кональное знание объектов исследования, их свойств и при­знаков, возможных изменений и их причин, данные об ана­логичных диагностируемых ситуациях.

Построение гипотезы, сравнение по аналогии, равно как и иные логические операции, осуществляемые при крими­налистическом диагностировании, сопровождаются построе­нием умозаключений как формы мышления, позволяющей из ранее установленного знания выводить новое знание. Умозаключения, как известно, делятся на индуктивные и дедуктивные. Индуктивные умозаключения позволяют рас­пространять знания о части исследованных предметов на весь класс однородных предметов, т. е. в движении от част­ного к общему осуществляется переход от известного к не­известному.

"Индуктивное исследование, — отмечает Г. А. Подко-рытов, — предполагает ряд мыслительных операций: на­блюдение над явлениями действительности, разложение предметов на составляющие их элементы, эксперимент, срав­нение, классификация предметов"¹.

Не меньшее значение, чем индукция, имеет при кри­миналистическом диагнозе и дедукция, т. е. движение в по­знании от общего к частному. Знание типичных криминаль­ных ситуаций позволяет направить мысль и действия на поиск еще не обнаруженных признаков (фактов), которые должны быть (или могут быть) необходимым сопровожде­нием изучаемой ситуации.

Использование перенесенческой индукции при построе­нии гипотезы с использованием аналогии позволяет пере­нести сведения с подобных, аналогичных ситуаций на ту, которая является в данном случае объектом диагностиро­вания.

¹ Подкорытов Г. А. Роль индукции в познании // Вестник ЛГУ. 1956. № И. С. 67.

Индуктивное обобщение при криминалистическом ди­агностировании по своей логической природе сходно с ин­дукцией в любом другом исследовании. Совпадающим яв­ляется сущность индуктивных умозаключений, здесь, как и в иных случаях, происходит формирование знания о мно­жестве предметов на основе анализа (изучения) отдельных предметов, их свойств, признаков, взаимосвязи предметов, т. е. совпадает сама направленность исследования — от ча­стного к общему.

Однако было бы неверным полностью отождествлять криминалистическое диагностирование с подобными иссле­дованиями в других сферах. Особенностью индукции при криминалистическом диагностировании является то, что в данном случае устанавливается сложное единичное (уни­кальное, конкретное) событие по отдельным признакам это­го события и даже по отображению признаков (так назы­ваемым признакам признаков) в том виде, как их способны передать материальные носители криминалистически зна­чимой информации. Подобное индуктивное обобщение име­нуется индивидуализирующей индукцией, так как оно при­звано решить задачу установления конкретного, единично­го (индивидуального) события, в отличие от генерализи­рующей индукции, когда речь идет об установлении како­го-то общего правила (закона)¹. Роль генерализирующей индукции в криминалистической диагностике играют типо­вые ситуации, из которых предстоит на начальном этапе выбрать наиболее сходную с исследуемой (устанавливае­мой) и взять ее в качестве исходного данного при построе­нии гипотезы (сравним этот момент с установлением нозо­логической формы заболевания на первоначальном этапе медицинской диагностики).

На этом важном и ответственном этапе диагностирова­ния анализу подвергается каждый признак, каждое факти­ческое обстоятельство. Предшествующее индуктивному обоб­щению аналитическое исследование эмпирического мате­риала осуществляется применительно к каждому из объек­тов изолированно от других. Это своего рода раздельное исследование призвано обеспечить полноту исследования каждого объекта (фактических обстоятельств дела), выяв­ление его признаков (закономерных, случайных, истинных, ложных, специфических и т. п.), на основе которых будет в последующем определяться его связь (и форма этой связи) с событием преступления. "Чтобы понять отдельные явле-

См.: Старченко А. А. Гипотеза. М., 1962. С. 21—22.

ния, — отмечал Ф. Энгельс, — мы должны вырвать их из всеобщей связи и рассматривать их изолированно..."¹.

Сами связи объекта, явления, их признаков с событи­ем преступления, как правило, многозначны и не "лежат на поверхности". Выяснение их зачастую протекает опо­средованным путем. Так, обнаружив неисправность пред­ставленного на исследование замка, эксперт-трасолог дол­жен установить причину этой неисправности. Установив, что причиной неисправности является воздействие на ме­ханизм замка постороннего предмета (отмычки, подобран­ного ключа и т. п.), и выявив следы этого воздействия на внутренних частях замка, эксперт устанавливает связь этих изменений с механизмом преступного события.

Умозаключения, к которым прибегают на данном эта­пе построения диагностической гипотезы, могут быть раз­личными в зависимости от характера объектов, исходных данных, поставленных задач.

Здесь необходимо хотя бы вкратце остановиться на основных типах индуктивных рассуждений, трактуемых в логике научного познания и широко используемых при ди­агностике². К числу таких типов в первую очередь должна быть отнесена индукция через простое перечисление. Этот вид индукции предполагает перенос информации, получен­ной в результате изучения некоторой выборки, на всю ос­новную совокупность. Такие рассуждения используют, ко­гда основная совокупность не допускает полного изучения.

Индукция через перечисление применима в кримина­листической диагностике на первом ее этапе. На этой ста­дии исследуемую криминальную ситуацию, выступающую в роли основной совокупности, мы можем принять за "не допускающую полного изучения". Индуктивное заключение на этой стадии диагноза сводится к выявлению и сложению признаков, способных охарактеризовать эту ситуацию. При этом обоснованность заключения будет зависеть не только от числа выявленных признаков (фактов), но и от их разно­образия. Под разнообразием в логике понимают принадлеж­ность примеров к различным типам, видам объектов, вхо­дящих в основную совокупность. Для криминалистической диагностики это разнообразие будет определяться принад­лежностью признаков к различным сторонам объекта, а

¹ Энгельс Ф. Диалектика природы. М., 1955. С. 184.

² См.: Костюк В. Н. Индуктивные методы и индуктивные исследо­вания. Понятие о научной гипотезе и аналогии // Логика научного познания. М., 1987. С. 95—118.

фактов — к различным сторонам, свойствам события (об­стоятельства места, времени, признаки из области личност­ной информации). В результате разнообразная выборка при­знаков (фактов) характеризует объект исследования не толь­ко количественно, но и качественно.

Индукция через перечисление составляет основу не­полной индукции. Неполную индукцию обычно рассматри­вают как индуктивную реконструкцию рассуждений от ча­стного к общему, от фактов к обобщению. Неполная индук­ция является основным видом индуктивных рассуждений при построении диагностических гипотез. Отличительной чертой неполной индукции является неопределенность (с точки зрения истинности) ее заключения, т. е. его пробле­матичность: посылки неполной индукции могут быть истин­ными, а заключение ложным. Происходит это потому, что заключение неполной индукции обычно оказывается шире содержания посылок. При диагнозе это неизбежная "плата" за обобщение, осуществляемое на основе собранных при­знаков, представляющих собой на этом этапе далеко не пол­ную выборку.

Особо важное значение при криминалистическом ди­агностировании имеет обратная индукция. Обратной ин­дукцией называют способ оценки значений истинности (сте­пени обоснованности) посылок рассуждений, исходя из до­пущения об истинности заключения. Применительно к ди­агностике это означает: приняв за истинную общую оценку ситуации (свойств, состояния объекта), сопоставить с дан­ным знанием выделенные для изучения признаки (факты) и на этой основе определить их значение. В подобном зна­чении обратная индукция, по сути являющая собой дедук­тивную схему "от общего к частному", позволяет на перво­начальном этапе сочетать ее с индукцией через перечисле­ние. Например, отбирать признаки, которые могут быть по­ставлены в связь с механизмом совершенного преступле­ния, группировать их и тут же, приняв суждение о меха­низме за истинное, оценивать отобранные признаки с пози­ций их отнесения как частного к принятому за истинное общему.

С обратной индукцией сходна причинная индукция, когда необходимо обнаружить неизвестную причину по из­вестным следствиям. Как отмечалось ранее, решение по­добной задачи является принадлежностью криминалисти­ческой диагностики. Сходство этой индукции с обратной выражается в том, что в обоих случаях оценка знаний ис­тинности производится в обратном направлении: от заключения к посылкам, от следствий к причинам. В криминали­стическом диагностировании это один из наиболее приме­няемых видов индукции: установить причину неисправно­сти запирающего устройства, определить причину выстре­ла без нажатия на спусковой крючок (скобу) оружия и т. п.

Отметим также необходимость использования в кри­миналистической диагностике реконструктивной (систем­ной) индукции, с помощью которой по частям (подсисте­мам) пытаются восстановить целое. Примером может слу­жить ситуационный анализ места происшествия, когда пер­воначально группируются отдельные следы (в подсистемы), а затем на основе выявления связей между ними делается вывод о всей системе, в данном случае о характере и при­чине изменений обстановки в результате преступного со­бытия.

И, наконец, необходимо указать еще на один вид ин­дукции, используемой при криминалистическом диагности­ровании, — это элиминативная¹ индукция. Элиминативная индукция позволяет исключить на основе накопления дан­ных (признаков, фактов) все альтернативы, кроме одной, которую можно на этом основании считать достоверной. Элиминативную индукцию используют в дифференциаль­ной диагностике, когда из нескольких возможных видов ситуаций (объектов, заболеваний) необходимо выбрать один, наиболее правдоподобный. Элиминативная индукция не ис­ключает возможности ошибок. Неполнота знания, сущест­вовавшая в стадии исключения альтернатив, может быть в последующем компенсирована новым знанием (знанием но­вых признаков, фактов), и доказанная альтернатива (гипо­теза) может стать отвергнутой.

Значение для диагноза неполной и реконструктивной индукции ценно и тем, что обе они позволяют осуществлять сравнение по аналогии. Причем не только по аналогии свойств, но и по аналогии структурной и функциональной. В структурной аналогии исходят из известного сходства структур изучаемых объектов, в функциональной исходят из известного сходства поведения, двигаясь от него к уста­новлению неизвестного, аналогичного функционировавше­му. Примером последнего является диагностирование пре­ступника по его "преступному почерку", т. е. способам и приемам действия. Аналогия структур используется как при экспертном криминалистическом диагностировании объек­тов (оружия, запирающих устройств, транспортных средств

¹ Элиминация — исключение.

и т. д.), так и при диагностировании криминальной ситуа­ции в целом, рассматриваемой как некоторое системно-структурное образование.

Говоря об аналогии, не следует забывать, что и сами по себе рассуждения по аналогии также относятся к индук­тивным рассуждениям и, как отечалось ранее, называются перенесенческой индукцией. Считается, что две ситуации (процесса, события) аналогичны, если в области их сравне­ния имеется ряд существенных общих свойств и отсутству­ет существенное различие между ними. Заключение рассу­ждения в перенесенческой индукции так же, как и в любой другой неполной, является проблематичным и предполага­ет проверку.

При криминалистическом диагностировании, в частно­сти на стадии построения и проверки гипотез, применяются все из указанных видов индукции¹ в различной последова­тельности и сочетаниях.

На первом этапе исследование начинается с индукции через перечисление, выделяются признаки, образуются ком­плексы признаков, способных привести к пониманию гене­ральной совокупности (ситуации). Вместе с тем на первом же этапе, охватив комплекс внешне разрозненных фактов, эксперт стремится припомнить аналогичную ситуацию, из­вестную ему из личного опыта или коллективных обобще­ний (методических пособий, справочных данных и т. п.). В этом случае на данной стадии его вывод (пусть даже имею­щий форму мыслительной операции) приобретает вид де­дуктивного умозаключения (категорического, условного или разделительного силлогизма)², т. е. обратной индукции.

В качестве больших посылок при криминалистическом диагностировании выступают типичные ситуации (для сле­дователя, эксперта) или уже известные изменения свойств и состояния объекта (для эксперта). Эти данные накаплива­ются как на основе личного опыта, так и в результате имею-

¹ Мы сознательно ограничили перечень излагаемых видов индук­ции тем, что был приведен выше, не касаясь таких ее видов, как полная конечная индукция и статистическая, к применению кото­рых криминалистическая диагностика еще не готова должным

образом.

² Как известно, структура силлогизма состоит из большой посыл­ки (общее правило), малой посылки (отдельный факт) и заключе­ния (выводное суждение). Применительно к доказыванию силло­гизм представляют в форме трех суждений: 1) связывающего (об­щее правило), 2) доказывающего (доказательство) и 3) доказывае­мого (тезис). (См.: Эйсман А. А, Логика доказывания. С. 22.) Смысл этого построения заключается в необходимости выделить и про­следить форму связи между доказывающим и доказываемым.

щихся в криминалистике обобщений (вспомним трактовку "негативных следов", инсценирования преступлений, спо­собов совершения и сокрытия преступлений и т. п.).

В'одних случаях силлогистическое умозаключение спо­собно привести эксперта к достоверному заключению о роли факта в конструируемой гипотезе и его отношении к собы­тию преступления. Например, наличие на месте происше­ствия следов крови пострадавшего и возможность судить по их форме, размерам и локализации о динамике события. В других случаях вывод из силлогизма может оказаться альтернативным, иметь вид вероятного заключения, усу­губляя вероятностный характер всей гипотезы.

Чередование индукции и дедукции (обратной индук­ции) на начальном этапе построения гипотезы далеко не обязательно. Оно характерно для таких экспертных гипо­тез, которые создаются при интегративной диагностике (всего механизма преступления, динамики события, при ситуаци­онном анализе вещной обстановки места происшествия). Здесь действительно становится необходимым, восприняв всю массу объектов, явлений и их признаков, найти хотя бы в первом приближении генерализирующую индукцию (типичную ситуацию), чтобы, отправляясь от нее, вновь вер­нуться к исследуемому, частному случаю. Разумеется, та­кой же путь в подобных условиях проделывает логическое рассуждение следователя. В простейших случаях изолиро­ванного экспертного исследования объектов достаточно по­этапного изучения и комплексирования признаков (индук­ция через перечисление), чтобы воспользоваться формой индуктивного умозаключения. Например, установление фак­та изменения номерного знака.

Прибегая к аналогии в процессе индуктивных и дедук­тивных умозаключений, т. е. уподобляя одно единичное яв­ление другому, необходимо постоянно помнить о том, что подобное умозаключение дает лишь вероятное знание о предмете познания. Однако данное обстоятельство не должно умалять ценности подобного вывода. Вероятностный харак­тер гипотезы допускает возможность включения в ее осно­ву выводов по аналогии. Основное значение гипотезы на данном этапе — задать правильное направление для даль­нейшего диагностирования, для обнаружения и умножения специфических (существенных) признаков, необходимых для диагноза конкретной ситуации (объекта).

Таким образом, индукция на данном этапе конструи­рования версии позволяет решать в основном вопрос об от-носимости тех или иных фактических обстоятельств или признаков к будущему процессу диагностирования. Это еще не та индукция, которая будет направлена на выяснение взаимосвязи и взаимозависимости фактов (признаков). Де­дуктивное умозаключение также играет на этой стадии вспо­могательную роль, позволяя воспользоваться одним из воз­можных ориентиров, который в данный момент кажется наиболее сходным с диагностируемой ситуацией. При этом взаимопереход от индукции к дедукции и обратно носит характер достаточно быстрой мыслительной операции, не сопровождающейся глубоким анализом (исследованием) признаков.

Первоначальное индуктивное обобщение (в любом варианте: И->И->Д или И->Д-»И) способно дать лишь приблизительное, вероятное знание о диагностируемом со­бытии (явлении) и о тех признаках, которые предстоит от­бирать. Проблематичность делаемого вывода объясняется тем, что в начале диагностирования очень трудно опреде­лить строгую систематичность отбора признаков. Вместе с тем, как уже отмечалось ранее, даже приблизительная, пер­воначальная гипотеза, основанная на рассматриваемых ин­дуктивных умозаключениях, это уже качественно новая ступень в познании. Если каждый из фактов сам по себе способен привести к маловероятному заключению, то сум­ма таких фактов способна увеличить степень вероятности знания. Поэтому уже первоначальная гипотеза это переход от незнания к знанию, это уже некоторое знание. Вместе с тем, поскольку первоначальное индуктивное заключение не сопровождалось подлинно глубоким анализом форм связей между изучаемыми фактами (или признаками явления, объ­екта), то и выводы, положенные в основу гипотезы, будут лишь суммой вероятностей, слагая которые эксперт полу­чит только большую степень вероятности, но отнюдь не дос­товерное знание. Об этом приходится постоянно помнить, даже если в основу гипотезы положены и некоторые досто­верно установленные факты, позволяющие сделать уже на этом этапе достоверные частные умозаключения (выводы). Достоверным знанием гипотеза должна стать на заключи­тельном этапе диагностирования. На начальной же стадии ее назначение — выдвижение обоснованного предположе­ния о свойствах и состоянии объектов, о происшедших с ними изменениях, о причине этих изменений и о связи этой причины с преступным событием.