Материальные носители информации,

Используемой при криминалистической

Диагностике

Для изучения возможностей криминалистической ди­агностики необходимо рассмотреть, какие виды материаль­ных носителей могут быть объектами диагностического ис­следования. Определяя существо и процессуальную приро­ду материальных носителей криминалистической инфор­мации, в первую очередь имеют в виду вещественные дока­зательства. Раскрывая понятие вещественного доказатель­ства, выделяют обычно четыре его главных признака:

¹ См.: Селиванов Н. А. Советская криминалистика (система поня­тий). М., 1982.

а) вещественный характер, материальность объекта;

б) наличие прямой или косвенной связи с расследуе­мыми обстоятельствами;

в) способность предмета содействовать установлению наличия или отсутствия того или иного элемента состава преступления;

г) приобщение к делу в качестве вещественного дока­зательства¹.

Учитывая большой диапазон связей вещественных до­казательств с событием преступления, было предложено трактовать понятие вещественного доказательства доста­точно широко, включая в него как отдельные предметы, так и "вещественную обстановку" ("вещную обстановку") места происшествия, подразумевая под ней сложный комплекс материальных объектов и преследуя при этом цель увели­чения возможностей извлечения информации. "Глубокий анализ материальной обстановки, правильный выбор того уровня, на котором следует оборвать ее дальнейшее дроб­ление на части, — отмечает В. С. Митричев, — все это яв­ляется прочным базисом для эффективной, экономичной и целеустремленной работы по доказыванию"².

В соответствии с трактовкой понятия "вещественное доказательство", даваемой в законе, различают предметы:

а) которые служили орудиями преступления;

б) которые сохранили на себе следы преступления;

в) являющиеся объектами преступных действий;

г) которые могут служить средствами к обнаружению преступления, установлению фактических обстоятельств дела, выявлению виновных либо к опровержению обвине­ния или смягчению вины обвиняемого;

д) деньги и иные ценности, нажитые преступным путем.

Каждый из перечисленных видов вещественных дока­зательств способен нести определенную информацию и яв­ляется объектом диагностирования. Это относится даже к деньгам и ценностям, нажитым преступным путем, если они фигурируют в качестве предметов, являющихся объектом преступных действий. Еще более тесно связаны с механиз­мом преступления те предметы, которые способны выпол­нять роль "поличного". К ним могут быть отнесены следы, образовавшиеся в результате преступного деяния (следы взлома, механические повреждения одежды и т. п.); пред-

¹ См.: Селиванов Н. А. Вещественные доказательства. М., 1971. С. 10.

² Митричев В. С. Криминалистическая идентификация целого по частям // Теория и практика идентификации целого по частям. Вып. 24. М., 1976. С. 12.

меты и следы, способствующие установлению времени, мес­та, способа, обстановки совершения преступления; предме­ты и следы, уличающие определенных лиц в подготовке, совершении, сокрытии преступления или опровергающие обвинение.

И. Кертес подразделяет вещественные доказательства по характеру их связи с совершенным преступлением на прямые и косвенные, на первоначальные и производные (в том числе, образцы); на следы, остатки материалов вещест­венных доказательств и на объекты, не претерпевшие из­менений в своем составе, форме, массе. Под последними он понимает не изменения самого объекта, а его перемещение, смену его местонахождения¹.

Учитывая место следов среди вещественных доказа­тельств, в том числе среди "поличного", и их информатив­ную роль, можно прийти к обоснованному выводу о том, что следы являются одним из наиболее распространенных объ­ектов диагностического исследования. Если к сказанному добавить значение следов, выступающих в роли идентифи­цирующего объекта при отождествлении предметов, то ста­новится понятным то большое внимание, которое уделяется им в криминалистике. Это внимание выражается, в частно­сти, в постоянных попытках уточнить трактовку понятия "след", классифицировать следы по различным основани­ям. Важность практического значения следов подтвержда­ется многочисленными публикациями методического харак­тера по обнаружению, фиксации, изъятию и исследованию следов.

С гносеологической точки зрения следами преступле­ния являются любые изменения среды, возникающие в ре­зультате его совершения в этой среде. Б. И. Шевченко от­мечал, что для обозначения всех самых разнообразных ма­териальных изменений, которые обязаны своим происхож­дением действиям преступника, связанным с совершением преступления на всех его стадиях, в криминалистике поль­зуются обобщающим и охватывающим все эти изменения названием "следы преступления"². Данное обстоятельство порождало на протяжении всего развития криминалистики неоднозначное толкование понятия "след". Вводили поня­тие "следы в широком смысле", понимая под этим любые

¹ См.: Кертес И. Основы теории вещественных доказательств. М., 1973. С. 39—54.

² См.: Шевченко Б. И. Теоретические основы трасологической иден­тификации в криминалистике. М., 1975. С. 4.

последствия преступления, в том числе и наступление пре­ступного результата, и понятие "следы в узком смысле", к которым причисляли следы как отображения внешнего строения объекта¹. Предлагали различать следы как иде­альные отпечатки события в сознании людей и материаль­ные отпечатки на предметах, в том числе изменение обста­новки².

На протяжении длительного времени в литературе просматривалось стремление увязать как можно более кон­кретно возникновение материального следа с преступным событием, с той или иной его фазой, с его механизмом, с действиями преступника. По этому принципу было предло­жено выделять следы подготовки совершения преступле­ния и следы, возникающие в ходе его совершения (Вейниг); делить следы на относящиеся к делу и не относящиеся к делу, различая среди первых действительные, фиктивные и ложные (К. Цбинден); классифицировать следы как отно­сящиеся к событию преступления и как относящиеся к лич­ности преступника, выделяя следы, ведущие к месту пре­ступления, и следы удаления от него (Н. Шнейкерт).

Стремясь охватить широкий круг материальных изме­нений, вызванных событием преступления в окружающей обстановке, предлагалось делить следы по такой схеме: следы человека и разные следы, относя к ним не только следы-отображения, но и любые иные следы — следы от горючих веществ, следы подделки документов (И. Н. Якимов)³. Вы­двигались предложения создать классификацию материаль­ных следов, способную отобразить многовариантность дей­ствий преступника или потерпевшего на месте происшест­вия (В. И. Попов). Для этого предлагалось классифициро­вать эти следы на следы действия и следы перемещения. Р. С. Белкин, отмечая возможность классификации матери­альных следов по различным основаниям и имея в виду, что их источником является преступление (отражаемый объект), состав которого служит основой для классифика­ции в уголовном праве, предложил по аналогии делить сле­ды на: следы краж, следы разбоя, следы убийства, изнаси­лования и т. п. При этом им допускалась возможность более дробной классификации по способу совершения каждого вида

преступлений⁴.

¹ См.: Криминалистика. М., 1973. С. 106.

² См.: Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. Т. II. С. 37.

³ См.: Крылов И. Ф. Криминалистическое учение о следах. Л., 1976.

⁴ См.: Белкин Р. С. Указ, работа. Т. II. С. 38.

Некоторые авторы (С. Користка, Н. Шихт), понимаю­щие под следами материальные явления, отождествляют это понятие с понятием вещественного доказательства. Так, С. Користка рассматривает каждое вещественное доказа­тельство как след (за исключением магнитофонных лент, документов, фотографий, перфокарт)¹.

Прямое отношение к истории криминалистической клас­сификации следов имеет определение следа как отображе­ния на материальных предметах признаков явлений, при­чинно связанных с расследуемым событием (С. М. Потапов). К числу таких следов автор относил следы человека, жи­вотных, отдельных предметов, действия сил природы. На базе этого определения возникла и стала развиваться по­следующая трактовка следов-отображений в общетрасоло-гическом аспекте. Подобный подход предопределил изуче­ние только следов-отображений, и только отображений внеш­него строения объекта².

Однако при таком ограничительном подходе "за бор­том" оставалось значительное количество следов, имеющих несомненное практическое значение, что не могло не вызы­вать обоснованного желания включить и их если не в трасо-логическую, то в общекриминалистическую классификацию. "Ограничение содержания учения о следах лишь следа­ми-отпечатками может повредить практике", — отмечает И. Ф. Крылов³, предлагая классифицировать следы на сле­ды-отображения и следы — остаточные явления.

В трасологии позиция Б. И. Шевченко также не была поддержана, было предложено трактовать следы не только как отражение внешнего строения оставившего их объекта, но и как отображение условий и механизма их образования. Так, И. Кертес, наряду со следами, отображающими внеш­ние признаки объекта, признает наличие следов, отражаю­щих движение: "Последние, в свою очередь, могут быть подразделены на следы, отражающие навыки, привычки человека, т. е. отражающие его психические особенности, и на следы, отражающие механическое движение"⁴.

Подобная трактовка имела принципиальное значение, так как, если рассматривать след как конечный результат процесса отражения, никак нельзя игнорировать сам меха­низм отражения. Такой подход к следу сделал возможным включение в эту категорию и следов жидких веществ, не имеющих собственной устойчивой структуры. Изучение форм жидких веществ (крови, кислот, нефтепродуктов и

¹ См.: Криминалистика социалистических стран. М., 1978. С. 149.

² См.: Шевченко Б. И. Указ, работа. С. 11—12.

³ Крылов И. Ф. Указ, работа.

⁴ Кертес И. Указ, работа. С. 52.

т. п.) стало частью трасологического изучения следов с це­лью определения условий их происхождения¹.

Наряду со следами-отображениями (оттисками, отпе­чатками) некоторые авторы отмечали следы — остаточные явления, подразумевая под этим достаточно широкий круг объектов (И. Ф. Крылов).

Предложения различать следы и остаточные явления выдвигались и до работы И. Ф. Крылова. Эту же идею, по существу, отстаивал в своей работе И. Кертес, считая воз­можным делить следы на следы-отображения формы пред­мета, следы биологические и иные субстанционные, кото­рые он именует "остатками материалов". Наряду с этим автор говорит и о вещественных доказательствах, не пре­терпевших изменений в своем составе, форме, массе. Мате­риальным следом преступного события является в данном случае факт изменения положения такой вещи или пере­мещение ее в другое место, оставление вещи на месте пре­ступления и т. п. При этом он допускает возможность клас­сифицировать следы по месту их обнаружения, по отноше­нию к расследуемому событию, по отношению к личности преступника².

Для криминалистической диагностики большое значе­ние имела тенденция расширения круга объектов — мате­риальных носителей уголовно-релевантной информации. Отходя от традиционно трасологической трактовки следа как отображения, советские криминалисты предложили следующее деление материальных следов преступления: следы-отображения, следы-предметы, следы-вещества³.

Обосновывая подобную классификацию, Ф. П. Сова от­мечал необходимость изучения в криминалистике следов в широком смысле, подразумевая:

— совокупность материальных изменений, определяе­мых преступным событием (следы пожара, следы взлома, следы ДТП и т.п.);

— изменение обстановки, связанное с появлением или исчезновением предмета;

— изменение состояния предмета (сюда вошли как по­явление на предметах следов-отображений, так и разру­шения предметов); части каких-либо предметов (твердых, жидких, сыпучих);

— запахи людей, животных, веществ⁴.

¹ См.: Корухов Ю. Г. Практическое значение формы следов крови на одежде // Советская криминалистика на службе следствия. Вып. 9. М., 1957. С. 74.

² См.: Кертес И. Указ, работа. С. 50.

³ См.: Криминалистика / Под ред. Р. С. Белкина. Т. I. M., 1969. С. 214.

⁴ См.: Криминалистика. Учебник / Под ред. Р. С. Белкина. Т. I. M., 1975. С. 277.

Приведенная классификация далека от совершенства, так как ей местами недостает логической последовательно­сти. Она не позволяет однозначно разместить объекты од­ной группы. Так, например, относимые к следам-предметам части единого целого (целое, разделенное на части) являют­ся одновременно и следами-отображениями (следы разло­ма, отделения) механизма их разделения, т. е. несут инфор­мацию об этом акте. Такие объекты, как замки и пломбы, также относимые к следам-предметам, тоже, по сути своей,, носители следов-отображений воздействовавших на них предметов: отмычек, подобранных ключей, орудий, исполь­зованных для вскрытия. Изделия массового производст­ва — это тоже следы-предметы, но они же несут информа­цию о производственных механизмах, участвующих в изго­товлении этих изделий.

Однако при всем этом данная классификация на со­временном этапе может быть признана наиболее полной по степени охвата материальных источников информации о преступлении. В полной мере она способна отвечать потреб­ностям криминалистической диагностики, тем более что внутри этой классификации может быть дана более дроб­ная, с учетом характера информации, носителем которой является материальный объект. Так, применительно к сле­дам-веществам можно различать:

а) следы-вещества, занесенные на место происшествия (место их первоначальной локализации позволит устано­вить, где ранее был преступник, откуда был перемещен труп и т. п.);

б) следы-вещества, возникшие на месте происшествия в результате определенных действий (следы крови как ре­зультат нападения, капли расплавленной стали при вскры­тии металлической преграды);

в) следы-вещества, унесенные с места происшествия (следы негорючего вещества, используемого для засыпных сейфов);

г) следы-вещества, оставшиеся в результате хранения или транспортировки объектов¹.

Информативность материальных источников и факто­ры, влияющие на объем и качество информации, необходи­мо рассматривать в процессе криминалистического диагно­стирования применительно к их общекриминалистической классификации, но и с учетом их трасологической сути. В соответствии с этим следы-предметы будут носителями

¹ См.: Криминалистика. Учебник/Под ред. Р. С. Белкина. Т. I. М., 1975. С. 331.

информации их свойств, предмета, его состояний, проис­шедших в нем изменениях, причинах их вызвавших. Сле­ды-вещества — это сведения о составе вещества (его клас­сификация) и отражение следами условий их возникнове­ния (образования), а отсюда: определение способа взлома, направления движения объекта (человека, транспортного средства) и др.

В отличие от названных следы-отображения являются носителями информации трех категорий: о самих следах, о воздействовавших на них объектах, об условиях (механиз­ме) таких воздействий. Это обстоятельство в общем плане определяет объем и качество информации, заложенной в следах-отображениях. Здесь имеют значение многие фак­торы: природа взаимодействия, материал взаимодейство­вавших объектов, форма их взаимодействия, сила взаимо­действия и ее направление, последующее влияние на след прочих факторов (причин). В целом же именно эта катего­рия следов позволяет решать большую часть диагностиче­ских задач, связанных с определением: наличия характера следа; возможности судить по следам о механизме и об­стоятельствах события, установления механизма события в его динамике, времени и хронологии события, места дейст­вия, причины и условий, в которых действовала эта при­чина.

Наиболее информативны для криминалистической ди­агностики следы механического воздействия (в их сравне­нии со следами химического, термического, биологического воздействия). При этом немалую роль играет материал взаи­модействовавших объектов, в частности его твердость, а также способность не только к упругой, но и к остаточной деформации следовоспринимающего объекта. Отсюда боль­шая информативность объемных следов и меньшая — по­верхностных. Влияние на объем информации механизма воздействия выражается в том, что в точечных следах (ста­тических) отображается больше признаков (форма, размер, иногда объем, рельеф) объекта, чем в линейных (динамиче­ских) следах.

Немалое значение имеет комплексность признаков, носителями которых являются следы (как отображения, так и предметы). Здесь можно говорить о комплексе, как сло­жении информации непосредственно самого следообразую-щего объекта и субъекта, который осуществлял это взаи­модействие. Примером могут служить след взлома и опре­деление по нему профессиональных навыков лица, владе­ние им приемами работы с использованными для взлома инструментами.

Комплекс диагностической информации могут состав­лять и различные по своей природе признаки отображае­мого объекта: признаки папиллярных узоров, позволяющие установить объект и механизм образования (захват, каса­ние), и признаки потожирового вещества.

Наконец, комплексность информации, а тем самым уве­личение ее объема может определяться суммированием сле­дов, связанных между собой единством объекта или един­ством действия. Это могут быть группы следов, оставлен­ных одним и тем же орудием преступления или его субъек­том, это могут быть различные следы на месте происшест­вия, связанные между собой способом совершения преступ­ления (единством действия).

Стремление охватить всю совокупность материальных носителей уголовно-релевантной информации привело к определению в качестве объекта исследования, в том числе и диагностического, вещественной обстановки места проис­шествия в целом. Под обстановкой места происшествия мож­но понимать проявление качественных и пространственных связей объектов, комплекс которых характеризуется поня­тием места происшествия. Познавательная ценность обста­новки места происшествия при ее диагностировании опре­деляется тем, что эта обстановка характеризует как про­шедшее событие, так и условия, в которых оно происходи­ло. Для этого диагностический анализ обстановки должен осуществляться с двух взаимосвязанных позиций: изуче­ния события по его отображениям и условий, в которых происходили эти отображения.

Правильному пониманию этого положения способству­ет восприятие места происшествия как сложной структу­ры, характеризуемой наличием комплекса элементов, на­ходящихся в сложной системе связей и обусловленности. Такая трактовка прежде всего обусловливает необходимость установления начального состояния структуры для опреде­ления наличия и меры происшедших в ней изменений. При этом существенно возрастает информационное значение элементов и связей между ними при условии восприятия их как частей структуры. Как известно, системный подход обеспечивает иное качество информации, отличное от про­стого суммирования фактов, получаемых в ходе раздельно­го анализа каждого из элементов, если рассматривать их изолированно.

В философской трактовке структура рассматривается как единство устойчивых закономерных взаимосвязей ме­жду элементами системы, а система — как некоторое множество связанных между собой элементов, составляющих целостное образование. При этом условии структура не является суммативным понятием и предстает как единое целое.

Целое — это разновидность взаимосвязи между эле­ментами, результат их совместного взаимодействия. В силу этого структура обладает такими новыми сторонами, свой­ствами, которых нет ни в одном отдельно взятом из входя­щих в нее элементов. Вместе с тем структура ограничивает возможности любого из входящих в нее элементов в силу того, что каждая конкретная структура всегда является ог­раниченной во времени и пространстве, а потенциальные возможности элементов могут проявляться только в ней.

"Целостная структура материальной обстановки места происшествия, — отмечают P. G. Белкин и А. И. Винберг, — представляет собой определенное, упорядоченное множест­во составляющих ее частей, элементов, пребывающих в оп­ределенном состоянии и находящихся между собой в опре­деленных отношениях"¹.

Экстраполируя принципы существования структуры на структурное образование, каковым является место проис­шествия, необходимо отметить, что ограничение структу­рой роли каждого из ее элементов выражается в данном случае в том, что при изучении структуры в целом (как среды, отражающей преступное событие) изучают только те признаки элементов, которые способствуют такому изу­чению, абстрагируясь от всех прочих. С другой стороны, проявление потенциальных возможностей элементов толь­ко в системе данной структуры для места происшествия может означать лишь одно: каждый элемент обстановки представляет некоторую ценность в зависимости от того по­тенциала информации (ее качества, объема), носителем ко­торого он является. Он имеет значение только в данной кон­кретной структуре и должен рассматриваться в общей сис­теме элементов.

Представление материальной обстановки места престу­пления в качестве структуры и диагностирование ее с по­зиций системного подхода призваны обеспечить как анализ каждого из элементов системы, так и всю систему в целом. В качестве элементов выступают следы, трактуемые в дан­ном случае достаточно широко. Этим понятием при систем­ном подходе обозначают всякое изменение структуры материальной обстановки, возникшее в результате пре-

¹ Белкин Р. С., Винберг А. И. Криминалистика (общетеоретические проблемы). М., 1973. С. 201.

ступного события и в силу этого способное нести инфор­мацию о механизме преступления.

Подобный подход к вещной обстановке места происше­ствия как системе взаимосвязанных элементов позволяет получать информацию о фактах, которые впоследствии мо­гут быть сопоставлены в их взаимосвязи и взаимообуслов­ленности: наличие объекта, который подтверждает или оп­ровергает определенные обстоятельства; отображение в объ­екте признаков, характеризующих личности участников события и позволяющих определить конкретное лицо или орудие, примененное при совершении преступления; ото­бражение в объекте условий, в которых происходило собы­тие; наличие изменений первоначального состояния в объ­екте или комплексе объектов, отражающих происшедшее событие; использование объекта участниками события; при­надлежность объекта определенному лицу; обнаружение объекта в определенном месте и многие другие фактиче­ские обстоятельства. Значительная часть приведенных об­стоятельств устанавливается методами диагностирования, некоторая (меньшая часть) требует решения классифика­ционных и идентификационных задач.

Для получения информации, способствующей диагно­стированию механизма преступного события, структура материальной обстановки должна изучаться целенаправлен­но. При этом важно не только выявить составляющие ее элементы, которые при их раздельном изучении как бы вы­членяются из целостной структуры, но и проследить спосо­бы и типы связей этих элементов между собой как состав­ной части структуры, позволяющей познать происшедшие в ней изменения. На долю идентификационных и класси­фикационных задач приходится изучение самих элементов структуры, на долю диагностики — как элементов, так и динамических компонентов структуры; отражение действия, связей частных вариантов механизма следообразования.

При диагностическом изучении материальной обста­новки места происшествия как структуры существенное значение имеют факторы пространства и времени. С пози­ций такого подхода можно обнаружить и зафиксировать все те признаки, которые свидетельствуют о происшедших из­менениях. Эти признаки выявляются путем сопоставления первоначального состояния структуры с ее состоянием как системой, отражающей событие преступления.

Вначале эта структура будет представляться исследо­вателю, по мнению Ю. И. Ильченко¹, как некое бессистем-

¹ См.: Ильченко Ю. И. Тактические приемы исследования материальной обстановки происшествия. Автореф. дисс. к. ю. н. Алма-Ата, 1965.

ное целое, состоящее из невыясненных и незафиксирован­ных элементов и связей. Какая-то часть структуры может быть познана непосредственно. Это внешне наблюдаемые предметы, отражения событий. Другая должна быть позна­на с помощью логических приемов мышления, анализа, син­теза. Существенную роль в познании структуры будет иг­рать момент двойного ее изучения: в том виде, в котором она открывается следователю (специалисту, эксперту), и до ее изменения. Первое — воспринимается при осмотре мес­та происшествия, второе — восстанавливается путем до­просов, реконструкций, проведением экспериментов. Подоб­ный подход определяет и вид материальных источников информации, представляемых в качестве объектов для ди­агностирования.

Наряду с вещественными доказательствами (вещной обстановкой), представляемыми в качестве материальных предметов, объектами диагностирования могут быть и мо­дели этих предметов. Так, невозможность изъять и сохра­нить многие виды отображений в их натуральном виде вы­зывает необходимость изготовления слепков и иных копий. В подобных случаях можно говорить с достаточным основа­нием о получении модели вещественного доказательства, причем модели предметной (в отличие от логической, мате­матической). Говоря о такой модели в информационном пла­не, необходимо отметить главное — она способна воспроиз­водить определенные признаки оригинала, главным обра­зом пространственно-геометрические. Вместе с тем при мо­делировании возможно качественное изменение информа­ции, перевод негативного отображения в позитивную мо­дель. Так, например, копия (гипсовый слепок), полученная с объемного следа обуви в грунте, представляет собой модель подошвенной части обуви, оставившей след, с которой и будет проводиться сопоставление. Получив копию следооб-разующего объекта, становится возможным изучать его признаки не в виде их отображения, а как бы непосредст­венно. К тому же такая модель позволяет судить не только об образовавшем след объекте, но и о механизме следооб-разования. Таким образом, познавательная функция моде­ли определяется тем, что она (модель) становится предмет­ным носителем той информации о следе, которая поддается копированию.

Процессуальный статус предметных копий (моделей вещественных доказательств), к сожалению, до сих пор не определен. В криминалистической и процессуальной литературе по поводу рассматриваемой категории предметов высказывались различные предложения. Одни авторы при­знают за копиями значение вещественных доказательств¹, другие — отрицают такое значение, третьи — предлагают считать их производными вещественными доказательст­вами². Последнюю точку зрения можно признать преобла­дающей в настоящее время.

Рассматривая производные вещественные доказатель­ства в качестве материальных носителей информации, сле­дует особо подчеркнуть, что их изготовление осуществля­ется на основе научных методов с применением современ­ных средств и специально разработанных приемов, с со­блюдением всех требований процессуального закона. Тот факт, что получаемые слепки, копии всегда имеют неиз­бежные отличия от первоначального доказательства (напри­мер, следа), объясняется избирательным отображением при­знаков в соответствии с задачами доказывания (а точнее, на данном этапе — задачами извлечения информации). Воз­никающие различия (в материале, цвете, способе представ­ления информации) не должны переходить того предела, когда модель может быть признана не соответствующей оригиналу. При надлежащем моделировании перенос тре­буемого объема информации с одного материального объек­та на другой позволяет диагностировать производное веще­ственное доказательство как аналог самого вещественного доказательства. Данное обстоятельство позволяет причис­лить к предметам — материальным носителям информа­ции, используемой при диагностировании, и модели, копии вещественных доказательств.

Нельзя не коснуться еще одной категории материаль­ных носителей, необходимость в которых может возникнуть при диагностировании, — образцов для сравнения. Это мо­гут быть образцы объектов, в отношении которых постав­лены вопросы об их состоянии в данный момент, отличии от первоначального состояния, причинах происшедших изме­нений. В подобных случаях в качестве образцов для срав­нения могут фигурировать пломбы, запирающие устройст­ва и т. п. Это могут быть образцы для сравнения при диаг-

¹ См.: Челъцов М. А. Советский уголовной процесс. М., 1962. С. 199; Перлов И. Д. Судебное следствие в советском уголовном процессе. М., 1955. С. 245.

² См.: Винберг А. И. Доказательственное значение фотоснимков и специальных видов копий в советском уголовном процессе//Со-ветская криминалистика на службе следствия. Вып. 6. М., 1955. С. 48; Селиванов Н. А. Вещественные доказательства. С. 24.

ностике действия, в том числе преступного (например, из­готовление поддельных денежных знаков или ценных бу­маг), и др.

Сравнительные образцы также предлагалось считать в разное время вещественными доказательствами¹, особой разновидностью доказательств², не имеющих самостоятель­ного значения по делу. Подобные точки зрения не получили поддержки. Возможность замены образцов, их повторное получение, их вспомогательный характер, связь не с самим событием преступления, а с его расследованием, дали осно­вание для следующего определения сравнительных образ­цов: "Это вспомогательные технические средства, сами по себе не имеющие доказательственного значения, какое имеют лишь результаты их изучения и сопоставления с вещест­венными доказательстами"³.

Отрицание доказательственного значения сравнитель­ных образцов отнюдь не означает неприятия их в качестве материальных носителей информации при диагностирова­нии. В этом плане их значение не менее существенно, чем значение моделей (копий). Отсутствие сравнительных об­разцов в ряде случаев способно не только затруднить про­цесс диагностирования, но и сделать его невозможным.

Подводя итог вышеизложенному, можно прийти к вы­воду о том, что в качестве предметов — материальных но­сителей криминалистически значимой информации как объ­ектов криминалистической диагностики могут фигурировать:

1) вещественные доказательства, в том числе предме­ты, орудия, средства, связанные с событием преступления и обстоятельствами, подлежащими установлению;

2) следы как разновидность вещественных доказа­тельств, представляющие собой отображение признаков оставивших их объектов и механизма их образования;

3) вещественная обстановка места происшествия в це­лом, включающая объекты первой и второй групп;

4) материальные модели вещественных доказательств (следов), их копии;

5) объекты из числа перечисленных, которые не имеют статуса вещественного доказательства, но могут явиться объектами для оперативного исследования или перейти в разряд вещественных доказательств;

¹ См.: Карпович Г. Б. К вопросу о классификации вещественных доказательств // Советская криминалистика на службе следст­вия. Вып. 8. М., 1956. С. 16.

² См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть Особенная. М., 1967. С. 25.

³ Селиванов Н. А. Вещественные доказательства. С. 13.

6) образцы, предназначенные для сравнительного ис­следования.

Вместе с тем информационный сигнал, выраженный в предметной форме (обстановка места происшествия, следы, их копии, отдельные материальные объекты и т. п.), может при его выявлении и фиксации подвергаться неоднократ­ной трансформации (перекодированию). Так, измерение предмета как отражение его внешних свойств выражается системой знаков. Последняя может найти свое отражение в виде письменной речи. Внешние признаки объекта могут быть также запечатлены словесно или фотографическим способом. Обстановка места происшествия может быть пред­ставлена в виде плана или схемы и т. д.

Подобные перекодировки информационных сигналов могут осуществляться без привлечения специальных позна­ний, как это понимается в теории доказывания. Но могут и потребовать для своегЬ осуществления привлечения спе­циалиста, использования специальной аппаратуры, слож­ных методов. Допуская возможность трансформации инфор­мационного сигнала, всегда необходимо учитывать, в том числе и при криминалистическом диагностировании, досто­верность и надежность представляемой информации, опре­деление характера и объема потери информации при ее трансформировании.

Потеря какой-то части объема информационного сиг­нала по мере его трансформации оказывается неизбежной, завися как от объективных, так и субъективных факторов. "В процессе преобразования информации, — справедливо отмечает М. Н. Хлынцов, — количество ее может изме­ниться, характер отображения одних и тех же свойств объ­екта в каждой форме будет иным, не все свойства будут отражены с должной полнотой в сравнении с другими фор­мами. С другой стороны, каждая форма запечатления ин­формации может более своеобразно, по-иному, более полно отражать некоторые свойства объекта, не охватываемые другими формами или выражаемые не четко"¹. Отсюда ав­тор делает правильный вывод о необходимости использова­ния для фиксации информации различных форм ее закре­пления и передачи. Однако и подобный подход не в состоя­нии в полной мере и в полном объеме обеспечить передачу информации, используемой при диагностировании.

¹ Хлынцов М. Н. Криминалистическая информация и моделирова­ние при расследовании преступлений. Саратов, 1982. С. 49.

Воспринимая в процессе диагностирования доказатель­ственную информацию, всегда приходится учитывать эта­пы и способы ее трансформации в процессе ее запечатле-ния. Пределы извлечения криминалистически значимой информации об объектах, обстоятельствах, степень абстра­гирования и формализации при передаче свойств и при­знаков познаваемого объекта, равно как и их фиксация, зависят в значительной мере от представления субъекта о доказательственной значимости выявляемых им фактов, о критериях их оценки, от его профессионализма.