Общий характер «никоновых» реформ 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Общий характер «никоновых» реформ



1) Они мелочны и демонстрируют обрядоверие авторов. Все, что не как у них - нельзя: перекреститься, поклониться, спеть аллилуиа, обойти аналой, сшить клобук и т.д., и т.д. В этом отношении реформа­торы превзошли большинство своих противников, которым не пришло, например, в голову порицать непривычную русским форму греческих церквей, или объявить какой-либо богослужебный текст навек запрет­ным даже для ангельской критики. Но противники реформ - нигде не учившиеся русские священники, монахи и м1ряне, основные ресурсы которых - правда и здравый смысл, а греки - руководители реформ - высокообразованные дидаскалы, архимандриты, епископы и патриар­хи, конечно, способные мыслить, как их коллега - автор замечательно­го вышецитированного письма - Константинопольский патр. Паисий. Однако, в их словах и действиях в России ни разу не проскользнуло что-либо подобное; только жесткое и полное обрядоверие.

Объяснение этого - просто и очевидно: а) Они говорили, писали и подписывали все, что подсказывал или диктовал им (прямо, или через кого-либо) кормивший, одевавший, обувавший, награждавший их, и обещавший в будущем еще более щедрые милости (при условии «пра­вильного» поведения) царь Алексей Михайлович, считавший своим долгом и имевший целью довести реформы до победного конца, сколько бы русских людей ни сложило из-за них свои головы. О том же, о чем он предпочитал молчать, старались, по его просьбе и примеру, молчать и они, то есть о распространенном в греко-язычных Церквях обливании и имянословном перстосложении. Он считал, вероятно, что, ломая рус­ский обряд в этих двух пунктах, можно вызвать еще более резкий про­тест. Хотя, возможно и то, что эти два пункта даже и ему самому были настолько неприятны, что он их, так сказать, прятал от самого себя (не знать о них он, конечно, не мог), уповая в этом деле на авось: как-нибудь потом разберемся (или потомки разберутся). Особые причины послуша­ния царю имели высшие авторитеты собора 1666-1667 гг. патрр. Паи­сий и Макарий (см. с. 204) и, возможно, не только они.

6) Они охотно унижали все (до мелочей) русское и возвышали вс%»

(до мелочей) греческое (см. с. 209).

2) Ложь; лживы многие строчки постановлений соборов и при-, и после- никоновских. Так: молитвенное троеперстие - не древний обычай, а его выдавали за апостольский. Имянословие - новейшее измышление, а ему (явно лживо) тоже приписали апостольскую древность. Раздвоение пер­стосложения по сословиям явно недавно выдумано, но оправдывали и его. Книги правили по новейшим греческим (униатской печати), а клялись Св. Троицей, что правят по древнейшим. Требовали писать имя Христа (сокра­щенно) только 1ИС. и ни в коем случае не 1С, а. складывая персты в имя- нословном благословении, изображали именно 1С! Запрещали писать 1С, а сами (греки) писали и доныне пишут 1С в певческих книгах, где словам тесно. Лгали о Феодорите, о Мелетии, о «сокровенных еретиках», о руке ап. Андрея, о св. Евфросине Псковском, о прп. Анне Кашинской и т.д., и т.д. Выходя за пределы моей темы, отмечу, что эта лживость не окончилась с царствованием Алексея Михайловича; в последующие царствования она процвела в противо-старообрядческой полемике еще более.

Составлялись подлоги, вроде «постановлений собора против еретика Мартина армянина», подчищались и дописывались древние рукописи, в том числе прп. Максима Грека. «Представители официальной церкви пу­скают в ход последнее средство - открытый подлог. <...> Слова Максима Грека о двуперстии и сугубой аллилуйе были не только "почищены", но и фальсифицированы, причем вполне целенаправленно. <...> Подлог был замечен и разоблачен старообрядцами. <...> Слева на поле <...> какой- то старообрядец сделал гневную приписку: "Зри сего же в слове еретики речи не то выскобля переписали и себя явно еретиками и казнителями показали". По-видимому, она появилась в 1705 г.» (20, с. 82, 84]. А вы­думанный собор (якобы XI в.) против выдуманного Мартина еретика по­пал даже в богослужебный (точнее, так сказать, полу-богослужебный, не указанный Типиконом) текст - акафист свт. Димитрию Ростовскому. Не лишне, думаю, будет процитировать его 4-й кондак:

«Буря ересей от преисподних чрез Ария во Греции возродившаяся, а в последняя лета происками Мартина Армянина чрез брынских скито- начальников возникшая в нашем отечестве, готова была опровергнуть тишину единыя святыя, соборныя и апостольския Церкви; ты же, па­стырь добрый, положивый душу свою за овцы, прогнав оных душепагуб- ных волков, бурю суемудрия укротил еси <...>». Ложь на лжи:

а) Страшная, действительно, буря народного негодования на рефор­маторов - насильников и сжигателей вовсе не была «бурей ересей от преисподних», так как никаких ересей в старом обряде не было и нет. В конце XVIII в. (то есть именно тогда, когда писался этот акафист) это буквально и официально признали русские духовные и светские вла­сти, учредив единоверие.

б) Ничего общего нет между учением «брынских скитоначальни- ков», то есть старообрядчеством и учением Ария.

в) «Происки Мартина Армянина», якобы жившего в XI в., никак не могли (без 600-летней передающей традиции, указать которую авторы акафиста, конечно, были не в состоянии), повлиять на «брынских ски- тоначальников», живших в середине XVII века.

г) Ни за каких «овец» Димитрий митр. Ростовский своей души не по­ложил, а спокойно, будучи слаб здоровьем, умер в своей постели 58 лет от роду, всю свою жизнь заняв церковной наукой и проповедью.

д) Никаких «душепагубных волков» он не «прогнал»; в его Ростовской митрополии при нем и после него и доныне жили и живут старообрядцы.

е) И уж, конечно, никакой бури он не «укротил»; она продолжала нарастать и разразилась при Пугачеве.

ж) Если что и «прогнало» многих старообрядцев из России, то не митр. Димитрий, а воинские команды, жесточайшие, какие только мож­но было придумать, пытки, костры и казни, против которых он не воз­ражал, хотя мог это сделать, а в своей Ростовской митрополии мог и вовсе не допустить их.

з) Мартина Армянина, как и собора на него, никогда и вовсе не бы­вало, чего (как и того, что подложные «соборные деяния» на вымышлен­ного Мартина составляются и готовятся к публикации, и кем из хорошо знакомых ему его современников они составляются и готовятся к пу­бликации) не мог не знать и сам митр. Димитрий - историк, архивист и филолог, один из образованнейших людей своего времени. Он тоже, следовательно, участвовал, хотя бы своим молчанием, в подготовке это­го подлога; молчание - знак согласия. Его участие в изготовлении этого фальшивого документа отмечено тем, что именно в этот, а не в какой- нибудь другой акафист «проник» злокозненный «еретик Мартин». На­печатаны же были эти «соборные деяния» в 1718 г. по благословению патриаршего местоблюстителя Стефана Яворского митр. Рязанского и по приказу имп. Петра I. Об авторстве «деяний» см. с. 267, о их роли в антистарообрядческой полемике см. с. 294.

Прятались или уничтожались иконы и книги - свидетели правоты старых обрядов; так, в «Ответе православных» дьякон Федор писал: «Во Успенском соборе на Москве была икона древнее писмо <...> Icyca Хри­ста, и на тое иконе весь Символ написан на праздники владычни...И егда уведавше нынешнии заблудшии пастыри, что благочестия ревнители на ту чудесную Спасову икону зряще, и Символ прочитающе...срама ради своего скрыта ту Христову икону невем где с того места, а в тое место, написав, поставиша Успение Богородицы» (60, с. 66]. Несколькими годами раньше это же событие описал в 32-й гл. своего «Щита веры» инок Авраамий.

Не боялись и фальсифицировать перстосложение на древних иконах; в упомянутом на с. 124 «Возвещении» подробно описано переписыва­ние благословляющей руки младенца на чудотворной Смоленской ико­не Богоматери «при державе умершаго царя Алексея» [97, с.236-237]. «Поморские ответы» в начале XVIII в. отметили переписывание пер- стосложения чудотворных икон Богоматери Иерусалимской в Москве и Знамения в Новгороде. Причем это делалось не стыдливо, тайком, но открыто и публично одобрялось - см. [36, ответ 109]. В XX в. реставра­торы привычно и уже без возмущений расчищали иконы с фальсифици­рованным в XVII-XIX вв. перстосложением. Так, с иконы свт. Николы из Никольского собора в Порхове, написанной «около 1412 г. <...> по­сле выставки 1970 г. были удалены поздние вставки на изображении благословляющей руки» [78, с. 186]. О синодально-государственном надзоре за «правильным» иконописанием см. [92, с. 107].

Фальсифицировалось перстосложение на шитом покрове раки прп. Анны Кашинской, что совершенно ясно видно на фотографиях 1910 г. в [3]. Утверждали (начиная с 1679 г), что прп. Анна - не святая (хотя она была канонизована в 1650 г. при участии в церемонии канонизации само­го царя Алексея Михайловича, в торжественной процессии перезахороне­ния несшего на собственном плече ее свв. мощи; служба ей была состав­лена по его приказу Епифанием Славинецким, лучшим и знаменитейшим гимнотворцем того времени, в 1652 г.; престол ее имени был освящен в Кашине в 1676 г.), и чудес у ее раки не совершается (хотя они соверша­лись неоднократно, записывались и подсчитывались). Запрещалось гово­рить о двуперстном сложении десницы ее нетленных мощей (она умерла - вероятно, в 1368 г. -, молясь) и о самом их нетлении. Ее нетленная дес­ница сохраняла двуперстие ив 1910 г., когда ее мощи были открыты.

Вполне ясные и недвусмысленные клятвы (см. с. 169), официально и по всей форме неоднократно наложенные на старые обряды русскими церковными соборами и одобренные царем Алексеем Михайловичем и всеми его преемниками, объявляли чем-то иным, например, мнением от­дельных лиц ([66, с. 7,8, 10]); старый обряд с 1800 г. Синод, учредив еди­новерие, разрешил, но тот же Синод утверждал, что он им (Синодом) не разрешен, и по-прежнему называл его «вражьей прелестью» и т.д., и т.д.

Фабриковались даже подложные «святыни»! Так, 5.9.1682 «патри­арх Иоаким <...> обнаружил мощи апостола Андрея Первозванного <...>; пальцы на "руке" апостола были сложены в троеперстном знаме­нии. <...> Мощи тут же выставили для всеобщего обозрения» (62, с. 296]. Фальсифицированность этой «руки» убедительно доказана в «По­морских ответах» и после этого уже никем не оспаривалась.

Когда старообрядческие полемисты разоблачали подобные приемы, их продолжали упорно защищать, а когда это оказывалось уже невоз­можным, утверждали, что с самого начала старообрядцы неправиль­но поняли распоряжения властей, из-за того-то все и вышло, из-за того-то их и казнили тысячами. Даже те из высокопоставленных по­лемистов, кто мог себе позволить (в силу прочности своего церковно- государственного положения) признать, что вся анти-старообрядческая полемика есть нагромождение лжи,- оправдывали эту ложь! Например, Филарет митр. Московский, постоянно и последовательно репрессиро­вавший старообрядчество «в паре» с имп. Николаем I и, затем, с имп. Александром II, говорил (именно о «деяниях собора на Мартина ере­тика армянина»): «Авторы подлогов неправдой послужили правде» [4, с. 91]. Эта знаменитая фраза (очень по существу похожая на гораздо более знаменитую и гораздо более изящную по форме - «Цель оправ­дывает средства»), конечно, не только оправдывала уже совершенные подлоги, но и поощряла будущие.

Замечательной в этом отношении личностью был еп. Нижегород­ский Питирим (сам бывший инок-старообрядец, родом из старообрядче­ской семьи), свирепо преследовавший при имп. Петре I старообрядцев в своей епархии. «Питирим в деле своей противораскольнической мис­сии <...>, поставив себе цель, неуклонно стремится к ее достижению, сосредоточив в ней интерес своей жизни» [86, с. 3]. Он - автор подлож­ных деяний «собора на еретика Мартина армянина»; при этом он, пу­бликуя эти «деяния», расчетливо и подло приписал (на тот случай, что подлог будет разоблачен, что и было сделано в действительности авто­рами «Поморских ответов») «нахождение этой древней книги» недавно умершему своему старшему другу - Димитрию митр. Ростовскому.

(Подтверждений того, что последний принимал активное участие в составлении или «нахождении» этого подлога, насколько я знаю, не найдено; вероятно, и не будет найдено. Впрочем, такое участие не невозможно, учитывая, что они действительно были друзьями, и что митр. Димитрий был гораздо более начитан в русской истории, чем еп. Питирим, который вряд ли мог составить эти «деяния» без чьих то квалифицированных консультаций).

«Показывая вид, что он действует на раскольников путем кротости и убеждения, Питирим тайно возбуждал правительство к жестоким мерам <то есть к точному выполнению законов 1685 г. - см. с. 287> и просил, чтобы, преследуя раскольников, не допустили их догадать­ся, что и он к этому причастен» [33, с. 297]. Он просил «укрывателем и препинателем чтобы положен был страх, хоша и смертный ради твер­дости»; цит, по [86, с. 38], то есть рекомендовал царю смертную казнь укрывающим старообрядцев и препятствующим розыску. «Питирим советовал избегать гласности в борьбе против раскола. Относительно расколоучителей, например, замечал он: "не худо расколоучителей не явным промыслом смирять"; равно как и при разорении скитов пред­лагал: "вину положить для отводу, что по лесам в кельях живут беглые солдаты, драгуны, разбойники и разных чинов всякие люди, не хотя службы служить и податей платить"» [86, с. 25, 21]. Петр соглашался и писал собственноручно в инструкции: «буде возможно, явную вину сыскать кроме раскола, таких с наказанием и вырезав ноздри ссылать на галеры, а буде нет причины явной, то чинить с ними по словесному указу. Обо всех этих делах советовать с помянутою персоною <Пити- римом>, как можно тайно, дабы о том другие никто не ведали». В имп. Петре еп. Питирим нашел искреннего единомышленника и покровите­ля. «Петр В. <...> издал указ, в котором угрожал смертною казнью вся­кому, кто осмелился бы препятствовать Питириму в деле обращения раскольников. <...> Говорилось в указе: "<...> Ежели кто в сем святом равноапостольном деле ему препятствовать будет, тот без всякаго ми­лосердия казнен будет смертию"» |86, с. 17].

Не могу не привести замечательный пример лжи во всероссийском масштабе: «В книге "О древности трехперстнаго сложения" в предисло­вии изд. 1839 г. <...на> стран. 19 говорится: "Слышно, что некоторые развратники провозглашают, будто бы ныне Синод двуперстно молить­ся разрешил и кто как хочет, тот так и молись. Нет, напрасно они так говорят! От святейшаго Синода таковаго разрешения для православных сынов святыя церкви никогда не было: ибо это двуперстие такая вра­жеская прелесть, которою враг уловляет человеков в свою волю"» [54, с. 126-127]. Это писалось, одобрялось Синодом и публиковалось, когда уже 40 лет в единоверческих церквях по благословению того же Сино­да рукоположенные им же священники, все предстоящие и иногда даже сами преосвященные члены Синода молились двуперстно!

НАСЫЩЕННАЯ ЛОЖЬЮ ПРОТИВО-СТАРООБРЯДЧЕСКАЯ ПОЛЕМИКА, В КОТОРОЙ ОБЯЗАНО БЫЛО УЧАСТВОВАТЬ И, ЖЕЛАЯ ИЛИ НЕ ЖЕЛАЯ, УЧАСТВОВАЛО ВСЕ МНОГОЧИС­ЛЕННОЕ РУССКОЕ ПРАВОСЛАВНОЕ ДУХОВЕНСТВО, НЕ МОГ­ЛА НЕ ПРИУЧИТЬ КО ЛЖИ И НЕ РАЗВРАТИТЬ ВСЕ РУССКОЕ ОБЩЕСТВО; ЭТО И ПРОИЗОШЛО.

В первую очередь это сказалось, естественно, на отношениях между официальными лицами и старообрядцами: взятки и подкуп священников и чиновников разных рангов и ведомств (в том числе и в первую очередь духовного) старообрядцами - людьми, в общем, трезвыми (см. с. 307), и, поэтому, не бедными, и желавшими, естественно, хотя бы так избавиться от стеснений и дискриминаций - стали обычными. Можно утверждать, что именно взятки и подкуп спасли старообрядцев от полного уничтожения или поголовной эмиграции в долгие царствования (1825-1881 гг.) импп. Николая I и Александра II - ожесточенных их гонителей. В этом смысле было развращено и само старообрядчество: оно знало, что многое из того, что запрещено на бумаге, может быть исполнено фактически - только пла­ти. По всей России, в том числе и в Санкт-Петербурге, в XIX в. совершалось строго запрещенное старообрядческое богослужение в строго запрещен­ных старообрядческих церквях (называемых в официальных справочни­ках, путеводителях и пр. документах часовнями или молельнями, а чаще вообще не наносившихся на планы и никак не называемых - см., например, [83]) строго запрещенными старообрядческими священниками, называе­мыми мещанами и крестьянами, и имевшими соответствующие документы. Например, в Санкт-Петербурге, в 5 км от Синода и МВД, составлявших противо-старообрядческие законы и правила, на Громовском старообряд­ческом кладбище, в церкви с 5-ярусным иконостасом с царскими и боковы­ми дверьми и престолом в алтаре (но без главки и креста над храмом, что делало его внешне похожим на обычный, но очень большой, дом) старооб­рядческий священник совершал богослужение с большим хором в течение по меньшей мере 10 лет (вероятно, и больше) до того, как оно было офици­ально разрешено, и ни городовые, ни приставы, ни клирики расположенных поблизости храмов православного Митрофаньевского кладбища (в которых праздничные богослужения совершались одновременно со старообрядче­скими), ни благочинные протоиереи не видели и даже (что удивительно) не слышали этого! Зато Громовы (попечители; фактически - владельцы кладбища) - богатейшие в России лесопромышленники - жертвовали еже­годно большое количество бревен и досок для строительства православных («никонианских») церквей в Петербурге (изящно полу-скрытая взятка), хотя даже и это - жертва еретика (каковыми были, с точки зрения Синода, Громовы) в православный храм - запрещается соответствующими канона­ми, точнее говоря, традиционным в России их пониманием. Одна церковь одного из православных монастырей в Петербурге даже полностью была выстроена на пожертвования И.Ф. Громова, и на многие годы вперед обе­спечена им же дровами и лампадным маслом; он же завещал «всю свою бож­ницу» другому православному храму. Православный храм небольшого дет­ского приюта устроен и оборудован иждивением вдовы одного из Громовых, конечно, старообрядки. Или: П. Чубыкин, умирая, завещал большую сумму денег на постройку старообрядческой богадельни с церковью (официально

- с часовней); власти не разрешали это (хотя не имели после 1883 г. для этого запрещения законных оснований - см. с. 295), и строительство зда­ния не начиналось, пока душеприказчики Чубыкина - купцы-старообрядцы

- не отделили половину денег на строительство православной богадельни с православной церковью; тогда - пожалуйста!- здание богаделен сохрани­лось доныне. Беспоповская моленная Анны Пиккиевой в Моховой ул. была закрыта в 1872 г. с конфискацией, по закону, всего богослужебного имуще­ства; в архивном деле значатся отобранные ладан, свечи, богослужебные книги, кадило. И ни слова об иконах, которые должны были быть отобраны в первую очередь! - потомки А. Пиккиевой до наших дней хранят иконы из ее моленной; вероятно, это обошлось ей недешево; архивное дело о закры­тии ее моленной об этом молчит. В 1868г. заседатель Бийского (на Алтае) земского суда Звенигородский обнаружил (получив донос) беспоповский скит на Белой Убе и, как требовал закон, разорил его; большая книгопис- ная мастерская тоже была, как положено, разорена, а книги, как положено, конфискованы; многие из этих книг тот же Звенигородский вскоре продал Алтайским же старообрядцам! (См. об этом [68, с. 176-178]).

Подобным примерам несть числа. Можно сказать, что униженные и оскорбленные старообрядцы были, как правило, «кормильцами» унижающих и оскорбляющих их чиновников; назначение чиновника в город или уезд с большим процентом старообрядческого населения предвещало ему значительный рост доходов. Постоянное и повсе­местное развращение подкупаемых (приходских священников и консисторских чиновников) и подкупающих, взяткополучателей и взяткодателей, передавалось, конечно, и на все духовенство и чи­новничество, и далее на весь народ; в истории нет изолированного.

(Следует отметить, что старообрядцы никогда, насколько я знаю, не прибегали в противо-«никонианской» полемике к подлогам и под­чисткам, хотя имели в подобных делах большой опыт, так как многие из них пользовались поддельными, или (чаще) полученными за взятки до­кументами: свидетельствами (из православного храма или консистории) о рождении и крещении, о браковенчании, о ежегодном говении и о погре­бении родителей. Использовать же подобные приемы в спорах о вере про­тив «никониан» они считали, вероятно, недопустимым; впрочем, не очень- то они в них и нуждались, так как древние русские книги и рукописи, которых у них в руках было достаточное количество для любых споров, и которые были для них высшим авторитетом в этих спорах, без подчисток и подделок подтверждали их правоту во всех спорных вопросах.

В меж-старообрядческих же спорах разные, и иногда довольно на­думанные и искусственные толкования одних и тех же текстов, и даже подлоги и лжесвидетельства применялись, что вело к росту взаимной непримиримости. Примеры необъективности в этих спорах: 1) Нахож­дение поповцами и беспоповцами прямо противоположных сведений о крещении младенцев в греко-язычных областях: поповцы утверждали, что там младенцев крестят правильно, то есть трижды погружают, и так было всегда, следовательно, и митр. Амвросий (основатель Белокриниц- кой иерархии) был крещен правильно, а беспоповцы - что часто мла­денцев обливают, и так было всегда, и, следовательно, митр. Амвросий, возможно, крещен неправильно. 2) Неправильное цитирование святоо­теческих книг в спорах между федосеевцами и поморцами о браке; рас­смотрев федосеевское сочинение на эту тему, поморцы отметили, что «выписки <...> были взяты неверною копиею и превратностию слов и смысла содержания подлинных книг»; цит. по [50, вып.1, с. 2821. И т.п.

Необходимо, впрочем, во избежание недоразумений, отметить, что в тех редчайших случаях, когда в старообрядческие руки попадала до-никоновская русская рукопись с именем Христа, написанным: 1ис или №с, эти руки ее «исправляли», подчищая, выскребая первую гласную. Это делалось не для полемики против «никониан» (для которой такая «исправленная» рукопись, конечно, не годилась), но для собственного употребления. Например:

«Иоасафовский сборник <...сочинений Максима Грека> хранит сле­ды старообрядческой обработки. Орфография обоих писцов сборника имеет особенность, крайне редкую в рукописях дониконовского перио­да: двоякую форму сокращения слова "Иисус". Наряду с традиционным сокращением Чсъ", принятым в дониконовских рукописях, встречаем в сборнике форму "шсъ", которая позже была введена Никоном в соответ­ствии с греческим Tr|coi><; и против которой выступали старообрядцы. В большинстве случаев в форме "шс" стерты с большей или меньшей сте­пенью тщательности начальные знаки, так что получилось "ис" или "ic", но иногда форма "же" оставалась незамеченной и неисправленной <...>. В этой особенности орфографии следует видеть влияние авторского ори­гинала. <То есть, собственноручного письма прп. Максима, писавшего так потому, что он был грек....То же можно сказать о Академическом сборнике сочинений прп. Максима, в котором об этом> свидетельствуют глоссы на полях лл. 42, 43, сделанные его рукой. Писец написал в тексте "жссъ" <под титлом...>. Максим Грек на поле напротив пишет другую, более правильную и соответствующую греческой форму "жссъ" <под тит­лом...>. Этот сборник правлен Максимом Греком особенно тщательно, здесь содержится наибольшее количество его автографов по сравнению с другими рукописями» [74, с. 161-162]). Как отмечено на с. 159, такое написание имени Христа недобросовестные обвинители и недоброжела­тельные и придирчивые судьи прп. Максима не поставили ему в вину, и при рассмотрении его «погрешений» даже речи об этом не было.

Что же касается роста взаимной непримиримости, то она дохо­дила до того, что некоторые старообрядческие согласия, как это ни печально, «натравливали» полицию на другие, полемизирующие с ними, согласия. Так, «в Москве <...> Ковылин <глава и наставник московских безбрачных федосеевцев> мог расправляться с непо­слушными не только собственными "проворными" руками, но и стро­гими мерами подкупленной власти» [50, вып. 1, с. 297]. Такое бывало только в периоды жаркой полемики по самым злободневным и особо волнующим все старообрядчество вопросам).

Ставшую предметом многочисленных сатирических описаний общечиновничью, как говорят сейчас, коррумпированность многие мыслящие русские люди середины и второй половины XIX в., (Гоголь, Герцен, Некрасов, Салтыков-Щедрин и мн. др.) считали главным несчастьем, горем русского народа, главной помехой его движению к благоустроенному обществу, и они были, вероятно, правы; она - одно из трагичнейших последствий раскола - стала, в свою очередь, одной из главных причин непрочности русского общеапва в начале XX в. со всеми последапвиями этой непрочности. Вероятно, можно усмотреть и некоторое сходство (при всех различиях), и некую причинно- следственную связь между коррумпированными и непрочными русскими обществами начала XX и начала XXI вв., но всякие рассуждения об этом явно вышли бы за пределы моей темы.

Вот несколько свидетельств (из времени царствования имп. Николая I) этой коррумпированности из всего лишь одной книги, обсуждающей самый болезненный в старообрядчестве вопрос - о браке - и даже не посвященной специально проблеме коррупции: «Московские старооб­рядцы умели замедлять исполнение даже Высочайших повелений. <...> Подобные <то есть старообрядческие беспоповские> браки не раз за­ключались в Покровской часовне, - полиция это знала, но молчала, по­тому что пользовалась от каждаго брака приличными приношениями. <...> Полиция, которой было приказано запечатать Покровскую молель­ню со всеми ея принадлежностями и сломать иконостас, ограничилась только тем, что разобрала иконостас, а вещи из часовни, иконы и утварь дозволила, за известную плату, вывезти из часовни в домашнюю молель­ню Гусарева, которая немедленно и обратилась в общественную. <...> Началось следствие, заставившее Сергеева <...> спешить в Петербург откупаться от "никонианскаго суда". <...> При помощи 50 тысяч рублей <...> он и успел оправдаться <...>. Множество поморцев <то есть бес­поповцев "поморского" согласия> в начале 50-х годов стало венчаться у православных и единоверческих священников, или по крайней мере - получать от них за деньги фальшивые свидетельства о повенчании. <...> Непризнание раскольнических детей, рожденных в сводных браках, за­конными было мерою тяжелою <...> для тех поморцев, кои были богаты и не принадлежали к податному состоянию, так как, по Высочайшему по­велению 8 декабря 1850 года, "дети безпоповцев, внесенныя в ревизию на основании повеления 10 июля незаконнорожденными, облагались по- датьми на общем со всеми лицами податных состояний основании". Для поморцев - купцов, и вообще для поморцев <...> зажиточных, это рас­поряжение было грозно, так как, на основании его, дети их, кроме платы податей, могли попасть в рекруты и даже, в случае уголовнаго преступле­ния, подвергнуться телесному наказанию, а главное - могли не получить «недвижимых имений своих родителей». <...> Благословение церкви ча­сто раздавалось людям, которые не только не уважали его, а напротив

положительно ни во что не ставили. <...> Весьма многие из федосеевцев, <то есть беспоповцев федосеевского согласия> спешили в православные храмы и венчались; а иные даже прямо присоединялись к церкви - <...>, разумеется, всегда почти притворно. <...> Некоторые <...> успевали под­купать православных священников и венчались у них не только без пред- варительнаго присоединения к церкви, но даже по "старому обряду"» [50, вып.2, с. 18-20, 25, 72-75, 173, 177, 241]. Последнее особенно впечат­ляет: «никонианский» священник - по должности, присяге и (предпола­галось) по убеждению борец против старого обряда - за деньги венчает брак по старому обряду! Если бы какой-нибудь исследователь вздумал в конце XIX в. написать подробную книгу о соглашениях старообрядцев с коррумпированными чиновниками в мундирах МВД и рясах, то ему не удалось бы ее закончить из-за ее неограниченного объема.

Очень важно то, что отчасти благодаря этой коррумпированности (как специально, прекрасно сочетавшейся со строгой политикой пра­вительства в отношении до-никоновских книг) старообрядцы уже в конце XVII в. стали и до середины XX в. оставались обладателями большого части этих книг. Старые книги монастырское и епархиальное начальство должно было изымать из обращения и: 1) либо сжигать их; 2) либо отсылать их установленным порядком в Москву или в Петербург; 3) либо хранить их по списку под замком и потом, при удобном случае, пере­давать их местным властям - во всех трех случаях отчитываясь за них со­ответствующими актами и обязательно получая или покупая вместо них соименные новые. Вместо этих хлопотных и невыгодных операций можно было, отобрав старые книги у старообрядцев, быстро, просто, бесшумно и дорого продать эти книги - старообрядческую святыню - тем же старо­обрядцам (как поступил Звенигородский - см. с. 270), или (и) получить с них соименные новые книги в обмен на конфискованные старые, акти­руя сожжение старых и покупку новых. Чтобы проделать такой обмен, старообрядцы, крайне в нем заинтересованные, должны были, изображая «никониан» (для чего опять-таки были нужны поддельные или получен­ные за взятку документы), купить в городе ненавистные им новые книги; - кругом ложь! - но это делалось, и, вероятно, часто. А потом можно было конфисковать их еще раз, если старообрядцы не спрячут их получше.

Я написал: «до-никоновские книги - старообрядческая святыня». По­чему так?: а) Все свв. мощи до-никоновских Святых, все чудотворные ико­ны, все храмы и все иконы в них были захвачены «еретиками никониана­ми», и единственным остатком святой старины оставались иконы в домах

(их не отбирали - это было бы «слишком») и книги, которые удалось со­хранить. б) Останки новых мучеников и исповедников уничтожались вла­стями, специально, чтобы не стать объектами поклонения - новыми свя­тынями (см. с. 288). в) Дониконовские книги были немыми обличителями «никоновых» новшеств - «доказательными документами обвинения», г) Они подлежали сожжению или заключению в сыром подвале, где они гиб­ли медленнее, чем в огне, но столь же неотвратимо; то есть они были без­гласными подобиями новых мучеников и исповедников.

На с. 274 я написал, что указ об отобрании старых книг и за­мене их новыми и сами новые книги рассылались по монастырям и епархиям. Соловецкий монастырь открыто отказался выполнить этот указ (то есть взбунтовался); были и получатели этого указа, су­мевшие не выполнить его при помощи хитрости. Так, Выдубицкий монастырь под Киевом каким-то образом вывез для себя из Москвы напечатанную там в 1646 г. июльскую минею и сделал памятную за­пись об этом противозаконном деянии на ее же листах. Оговорюсь: коррумпированность не была, конечно, единственной при­чиной того, что старообрядцам уже к концу XVII в. принадлежала боль­шая часть до-никоновских книг, а затем количество принадлежащих им этих книг постоянно до 1917 г. увеличивалось. Второй (a bXVII-XVHI вв. - главной) причиной этого замечательного явления были тайная предан­ность старому обряду и тайная симпатия к явным старообрядцам - стра­дальцам за Христову правду, пронизывающие, как сказано на с., все русское общество (и в том числе - что особенно важно - все низшее (при­ходское) духовенство и монашество, то есть массу грамотных, читающих и, поэтому, хранящих книги русских людей) в XVII и, отчасти, в XVIII вв. вширь и сверху донизу. Очень многие обладатели до-никоновских книг - м1ряне, клирики и монахи, боясь хранить их дома и, тем более, в келье, симпатизируя старому обряду и его защитникам - исповедникам, почи­тая старые книги, как святыню, и желая помочь сохранить эту святыню, отдавали ее старообрядцам. Были и иные причины, в том числе большая грамотность, большая нужда в книге, большая сохранность книг в старо­обрядческой среде, благодаря большему уважению к книге, и т.п.

В результате сложилась уникальная в мгровой истории ситуа­ция: старообрядцы, то есть русские крестьяне и в конце XVII в. уже очень немногочисленное низшее духовенство и монашество (то есть все почти поголовно detnu и внуки отцов и дедов, не знавших ни бук­вы), владели большой частью всех до-никоновских книг, в том числе певческих, то есть значительной частью всей древнерусской культу­ры. А верхи народа - дворянство, чиновники, высшее духовенство (то есть дети и внуки высокограмотной русской элиты), гноя оставшу­юся часть этих книг в запертых подвалах, и не желая (а многие желая, но не смея) даже заглянуть в них, отрезали себя от этой части куль­туры! Что видно, например, на судьбе крюкового пения, к середине XIX в. полностью забытого православной частью русского народа (вплоть до того, что в XX в. забыли даже о самом существовании этого пения), и непрерыв­но заботливо изучаемого, охраняемого и даже развиваемого старообрядца­ми (разных согласий в разных направлениях, со своими особенностями).

Постепенное и неуклонное увеличение числа до-никоновских книг в старообрядческих руках продолжалось даже и в царствование имп. Ни­колая I, когда несколько русских ученых историков и филологов начали собирать коллекции до-никоновских книг и рукописей.

Это собирание соответствовало, конечно, обще-русскому и даже обще-европейскому, начавшемуся приблизительно тотлг же, интересу к национальному средневековью. Ярчайший его пример - в высшей сте­пени успешная достройка в 1850-1890 гг. Кельнского собора по древ­ним чертежам и рисункам. Русские подражания древне-русским храмам были в XIX и XX вв. далеко не столь успешны. Подобный интерес, уди­вительно и нелогично сочетавшийся с ненавистью к старообрядчеству и старообрядцам, демонстрировал и лично имп. Николай Павлович, высказывая намерение, например, в разговорах с французским послом Э.Г. де Барант, перенести столицу в Москву и приказать всем своим под­данным отрастить бороды; он же покровительствовал проектированию и строительству первых храмов в «древне-русском» стиле.

Тогда же нашлись и предприимчивые старообрядцы, сделавшие поиски и покупку (или получение в дар) до-никоновских книг, руко­писей и икон от своих братьев по вере и продажу этих древностей коллекционерам-«никонианам» успешным бизнесом; знаменитейшим из таких перекупщиков был московский купец Т.Ф. Большаков. Несмо­тря на быстрый рост количества и объема таких коллекций вплоть до 1917 г., одновременно древние иконы, книги и рукописи продолжали притекать из епархиальных «никонианских» подвалов и в старообряд­ческие собрания. Можно думать, что и ученые коллекционеры - «нико­ниане» отдавали старообрядцам «дубли» из своих книжных собраний. Появилась небывалая прежде профессия «старинщик» - торговец рус­ской стариной.

Но ясно, что если масса крестьян (а на Урале и в нескольких подмо­сковных городах - рабочих) имеет в своих домах до-никоновские книги, и тщательно охраняет их - святыню то она должна и освоить их, то есть научиться читать; противоположное, то есть складывание книг- святынь на чердаках «в снедь мышам», ощущалось и осознавалось ста­рообрядцами как грех. Таким образом, старообрядцы самим ходом событий были вынуждены стать «суб'этносом» (по выражению Л. Н. Гумилева), одним из самых грамотных в Европе в XVIII в.



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2017-02-05; просмотров: 139; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 174.129.93.231 (0.037 с.)