Зародыши болезней, горя, нищеты

И смерти — вместе с нею — людям привиты!

Шелли убежден, что человек не создан для питания мясом: "Пусть защитник животной пищи попробует, как советует Плутарх, сделать следующий опыт: пусть он принудит себя рвать живого ягненка собственными зубами и, погрузившись головой в его трепещущие внутренности, утоляет свою жажду бьющей ключом кровью".

Сочувственно относился к идее вегетарианства Дж.Г. Байрон.

Чрезвычайно интересны размышления о вегетарианстве, о том, имеет ли человек моральное право убивать животных, есть ли у человека обязанности перед другими живыми существами, известных философов Шопенгауэра и Монтеня: и тот и другой видят прямую связь между вегетарианством и более высоким нравственным уровнем человека. "Безграничное сострадание, милосердие ко всем живущим существам есть полнейшее ручательство за нравственное поведение и не нуждается ни в какой казуистике", — писал Шопенгауэр.

"Пускай человек докажет мне убедительными доводами свое право на владычество над всеми другими существами. Кто убедил его, что все создано и существует столько веков к услугам и выгодам человека", — задолго до Шопенгауэра размышлял Монтень.

XIX-XX вв. дали миру английского драматурга и писателя Б.Шоу, который отличался смелостью и неординарностью взглядов и суждений: он призывал людей смотреть на мир непредвзято, отбросив рамки лицемерия и условностей, стремиться к истинной доброте и порядочности. Шоу разоблачал лицемерие и жестокость человечества во всех проявлениях: он развенчивал войну как грязное, жестокое занятие, ничего общего не имеющее с истинной доблестью, благородством. Человек столь острого и незаурядного ума, Шоу не мог пройти и мимо страданий, причиняемых человеком другим существам. В совсем нетипичном для него жанре — стихотворном — он пишет о лицемерии человека, который молит Бога о прекращении войн и убийств, а сам ежедневно убивает ради прихоти, ради радостей желудка. С присущей ему язвительностью Бернард Шоу отвечает на вопросы невегетарианцев, почему он перестал, есть мясо: "Зачем требовать от меня отчет, почему я питаюсь как порядочный человек. Если бы я поедал обожженные трупы невинных существ, вы имели бы основание спросить меня, почему я так поступаю".

В своем послании Вегетарианскому обществу по случаю семидесятилетнего юбилея последнего Б.Шоу писал: "Совершенно ясно, что человек может насытиться как бифштексом, так и хлебом с сыром. Весь вопрос в том: более низкую или более высокую форму жизни создает он себе, питаясь бифштексами? Я думаю, более низкую".

На рубеже XIX-XX вв. возвышается фигура Льва Николаевича Толстого, этический вклад которого в человеческую культуру был настолько велик, что затмил грандиозность его писательского наследия.

Обладая глубокой страстностью в решении всех принципиальных вопросов, величайшей честностью перед самим собой и готовностью идти до конца при выяснении истины в сочетании с величайшей восприимчивостью к чужому страданию, Л.Толстой, разумеется, не мог пройти мимо взаимоотношений человека с животными. Он считал, что культура и нравственность человека несовместимы с жестокостью, убийством, на кого бы эта жестокость ни была направлена. Прежде чем причислить себя к категории нравственных людей, каждый человек, считал он, должен снять с себя личную ответственность за убийство живых существ, перестать есть мясо. Его статья "Первая ступень" и посвящена этому вопросу: первой ступенью нравственного совершенствования человека, по мнению писателя, должен стать отказ от участия в насилии над беспомощными существами. Глубоко и целенаправленно рассматривает Толстой вопрос самосовершенствования человека, и, ссылаясь на древних философов и моралистов, на христианские религиозные представления о нравственности, указывает, что "движение к добродетели" не может совершаться, если человек не пройдет путь добродетели с самого начала. Началом же работы по совершенствованию, как признают все религии — и христианская, и языческие, является воздержание. Подавление в себе животной природы, говорит Толстой, является достижением элементарного нравственного уровня.

"Учение о том, что личные усилия не нужны для достижения человеком духовного совершенства, а что есть для этого другие средства, является причиной ослабления стремления к доброй жизни и отступления от необходимой для доброй жизни последовательности...

...Такие люди, отставшие от язычества и не приставшие к христианству в его истинном значении, стали проповедовать любовь к Богу и людям без самоотречения и справедливость без воздержания...

...Проповедь эта поощряет животную природу человека под видом введения его в высшие нравственные сферы, освобождая его от самых элементарных требований нравственности...

В старину, когда не было христианского учения, у всех учителей жизни, начиная с Сократа, первой добродетелью в жизни было воздержание... и было понятно, что всякая добродетель должна начинаться с нее и проходить через нее. Было ясно, что человек, не владеющий собой, развивший в себе огромное количество похотей и подчиняющийся всем им, не мог вести добрую жизнь...

По царствующему самому распространенному современному учению о жизни увеличение потребностей считается, напротив, желательным качеством, признаком развития, цивилизации, культуры и совершенствования".

Толстой жестко критикует представителей своего класса, которые считали обязательным условием благополучного существования роскошь, комфорт, праздность, обжорство. Он утверждает, что, ведя праздный и неумеренный образ жизни, человек не может оставаться нравственно чистым, не имеет права считать себя порядочным, добродетельным. Одна из главных забот, которая занимает обеспеченный класс, считает Толстой, — вкусная и обильная еда. Если для создания роскоши для обеспеченных классов требуется постоянный тяжелый труд армии людей, обеспечивающих праздных всем необходимым для роскошной жизни, то для вкусного и обильного питания, нужно непрерывное умерщвление животных на бойне.

Л.Н.Толстой так описывает сцену убоя, которую видел впервые.

«Я ехал на передней телеге с извозчиком, сильным, красным, грубым, очевидно, сильно пьющим мужиком. Въезжая в одну деревню, мы увидали, что из крайнего двора тащили откормленную, голую, розовую свинью бить. Она визжала отчаянным голосом, похожим на человеческий крик. Как раз в то время, как проезжали мимо, свинью стали резать. Один из людей полоснул ее по горлу ножом. Она завизжала еще громче и пронзительней, вырвалась и побежала прочь, обливаясь кровью... Свинью поймали, повалили и стали дорезывать. Когда визг ее затих, извозчик тяжело вздохнул. "Ужели ж за это отвечать не будут?" — проговорил он.

Так сильно в людях отвращение ко всякому убийству...»

На следующий день после описанной сцены Л.Толстой пошел в Тулу, чтобы самому увидеть бойню и знать, что там происходит. Он пишет: "Из противоположной двери, той, у которой я стоял, в это же время вводили большого красного сытого вола. Двое тянули его. И не успели они ввести его, как я увидал, что один мясник занес кинжал над его шеей и ударил. Вол, как будто ему сразу подбили все четыре ноги, грохнулся на брюхо, тотчас же перевалился на один бок и забился ногами и всем задом. Тотчас же один мясник навалился на перед быка с противоположной стороны его бьющихся ног, ухватил его за рога, пригнул ему голову к земле, и другой мясник ножом разрезал ему горло, и из-под головы хлынула черно-красная кровь...

Когда кровь перестала течь, мясник поднял голову быка и стал снимать с нее шкуру. Вол продолжал биться... Потом другой мясник ухватил быка за ногу, надломил ее и отрезал. В животе и остальных ногах еще пробегали содрогания...

Всякий раз, как брали вола из загона и тянули его спереди на веревке, привязанной за рога, вол, чуя кровь, упирался, иногда ревел и пятился. Силою втащить двум людям его нельзя бы было, и потому всякий раз один из мясников заходил сзади, брал вола за хвост и винтил хвост, ломая репицу, так что хрящи трещали, и вол подвигался...

Потом я вошел в то отделение, где режут мелкий скот... Вслед за мной пришел по виду отставной солдат и принес связанного по ногам черного с отметиной на шее молодого нынешнего баранчика и положил на один из столов, точно на постель. Солдат, очевидно знакомый, поздоровался, завел речь о том, когда отпускает хозяин. Малый с папироской подошел с ножом, поправил его на краю стола и отвечал, что по праздникам. Живой баран так же тихо лежал, как и мертвый, надутый, только быстро помахивал коротеньким хвостиком и чаще, чем обыкновенно, носил боками. Солдат слегка, без усилия придержал его подымающуюся голову; малый, продолжая разговор, взял левой рукой за голову барана и резнул его по горлу. Баран затрепыхался, и хвостик напружился и перестал махаться. Малый, дожидаясь, пока стечет кровь, стал раскуривать потухшую папироску".

Впечатление, оставшееся от ужасного зрелища бойни, коренным образом изменило жизнь Л.Н.Толстого. Свою статью он заканчивает так:"... Если он серьезно и искренне ищет доброй жизни, — первое, от чего будет воздерживаться человек, будет всегда употребление животной пищи, потому что, не говоря о возбуждении страстей, производимом этой пищей, употребление ее прямо безнравственно, так как требует противного нравственному чувству поступка — убийства, и вызывается только жадностью, желанием лакомства".

Толстого поражает, что простые люди, если их специально не приучают убивать скот, воспринимают эти действия как убийство, как грех, за который человек должен ответить перед Богом. И в доказательство приводит разговор с мясниками, которые сначала "боялись", по их словам, резать скот, т.е. им было трудно переступить через естественный ужас человека перед убийством. И, хотя они привыкли убивать и считали это занятие неизбежным, мясники все-таки признавались, что им жалко скотину: "Особенно, когда смирная, ручная скотина. Идет, сердешная, верит тебе".

Известный советский ученый академик А.Н.Несмеянов, будучи этическим вегетарианцем, в книге "Пища будущего" писал: "Питаясь мясом, мы вынуждены убивать миллионы быков, баранов, свиней, гусей, уток, кур, приучая тысячи и тысячи людей к хладнокровному кровопролитию, к работе кровавой и грязной. И это не очень вяжется с воспитанием любви к природе, доброты, сердечности". В возглавляемом им Институте элементоорганических соединений разрабатывалась технология производства синтетической пищи, с появлением которой, как мечтал академик А.Н.Несмеянов, человек сможет отказаться от убийства животных.

Рассказ об отношении к вегетарианству великих людей всех времен и народов можно завершить словами Альберта Эйнштейна: "Хотя внешние обстоятельства, — писал он редактору "Вегетарианского столпа", — помешали мне строго придерживаться вегетарианской системы питания, я долгое время являюсь сторонником Ваших убеждений. Кроме того, я согласен с Вашими задачами в силу этических и моральных причин, я также считаю, что вегетарианский образ жизни имеет чисто физическое воздействие на темперамент человека и самым благотворным образом повлиял бы на большую часть человечества".

 

Глава 2.