Тот, первый, кого я видела, вышел вперед.

- Как ты себя чувствуешь?

Он говорил по-английски с сильным акцентом, но вполне отчетливо.

Я уставилась на него - он не шутил.

- А как я должна себя чувствовать? Я просыпаюсь в пещере, где только что совершили человеческое жертвоприношение. - Я глянула на удерживающие меня руки. - Меня держат люди, одетые в содранные человеческие кожи. Так как, к чертовой матери, должна я себя чувствовать?

- Я спросил о твоем телесном самочувствии. Ни о чем больше.

Я начала какой-то еще язвительный ответ, но остановилась и задумалась: а как я себя чувствую? На самом деле хорошо. Вспомнилась волна окатившей меня энергии и здоровья, когда кончились чары. Эта энергия и здоровье никуда не делись. Такого хорошего самочувствия у меня не было уже много дней. Если бы для этого не нужна была человеческая жертва, то ее надо было бы заменить отличной медицинской техникой.

- Нормально себя чувствую.

- В голове боли нет?

- Нет.

- Хорошо.

Он махнул рукой, и мужики в чужой коже от меня отошли и встали у стены рядом с четвертым, который не понадобился, чтобы меня держать. Встали, как вымуштрованные солдаты в ожидании следующего приказа.

Я повернулась к тому, который говорил. Тут все были страшненькие, но он хотя бы не был одет в чужую кожу.

- Что вы со мной сделали?

- Мы спасли тебе жизнь. Создание нашего господина перестаралось. У тебя в голове была кровоточивость. Мы нуждались в тебе живой.

Я подумала над его словами.

- Вы меня спасли, использовав жизнь Полины.

- Да.

- Честно говоря, я рада, что осталась в живых. - Я посмотрела на брошенное, забытое тело Полины. - Но ведь она не отдала добровольно свою жизнь ради моей?

- Ники Бако начал подозревать, какую цену придется платить за благословение нашего господина. Она была заложницей, чтобы он пришел на эту последнюю нашу встречу.

- Кажется, я знаю. Он не появился, - сказала я.

- Он не отвечает более на зов господина.

Очевидно, Рамирес последовал моему совету и попросил Леонору Эванс поставить какой-то магический барьер, чтобы Ники не смог связаться с хозяином. Приятно знать, что это получилось, но хочешь как лучше, а в результате кого-нибудь убьют. И почему всегда так выходит?

Но я должна сознаться, что больше радовалась за себя, чем огорчалась за Полину. Не в том смысле радовалась, что меня излечили ценой ее жизни, а в том, что раз Ники закрыли магией, значит, он и полиция уже на пути сюда. И мне только надо продержаться до их появления и удержать этих ребят от того, что они собираются со мной делать - что бы оно ни было.

- Так что, когда Ники не появился, вам уже не нужно было сохранять ей жизнь.

Голос у меня звучал спокойно, но даже лучше - я действительно была спокойна. Это было не обычное, а холодное отстраненное спокойствие, которое научаешься вырабатывать у себя, когда дело действительно плохо. А если не научаешься, то вопишь благим матом. Я уже свою норму ора на эту ночь выполнила.

- Ее жизнь не важна. Важна твоя.

- Я рада быть в живых, но не поймите меня неправильно: какая вам разница, жива я или нет?

- Ты нам нужна, - произнес за мной мужской голос.

Мне пришлось задрать голову и выгнуть шею, чтобы увидеть, кто говорит. Сперва я его не разглядела, потому что он был окружен людьми без кожи. Мне вспомнилось, что Эдуард беспокоился, куда делись некоторые тела. И он понятия не имел, что могло с ними статься.

Было примерно двадцать пять или тридцать пять оживленных трупов, и стояли они за мной так тихо, что я их не услышала и не ощутила. Как выключенные роботы, ждали они возвращения жизни. Зомби никогда не бывают так тихи, так пусты. К концу, когда они начинают разлагаться и надо положить их в могилу, пока они не растаяли, они и то бывают живее этих. Мне тут же стало ясно, что подняты тела, но личности, заключавшиеся внутри этих тел, не подняты. Их хозяин съел то, что превращало их в личности. То, что было для этих тел больше, чем соединением мышц и кожи. Души он не ел, потому что я видела одну из них в доме, где он сделал двух таких ободранных. Но что-то он взял из их тел, какую-то память о том, что я ощущаю, когда поднимаю мертвых. Они стояли, как вырезанные из плоти камни, абсолютно пустые. Те, в больнице, хотя бы притворялись живыми. Эти даже не притворялись.

Наконец я разглядела говорящего мужчину. На нем был стальной шлем и стальной нагрудник, какие описываются в исторических книгах конкистадоров, но все остальные элементы своего наряда он позаимствовал прямо из кошмара.

На шее у него было ожерелье из языков, еще свежих и розовых, будто только что вырезанных. Юбка состояла из кишок, которые дергались и извивались, подобно змеям, и каждая толстая лента жила сама по себе. Обнаженные до плеч руки, сильные и мускулистые, были покрыты исчезнувшими веками жертв. Когда он подошел ближе, я увидела, что веки открываются и закрываются. Они моргали на меня, и под ними открывались дыры в форме глаз. А в дырах этих зияла тьма и мерцал свет холодных звезд.

Я отвернулась, вспомнив звездные глаза Итцпапалотль. Нет, в эти глаза я падать не хочу. Если сейчас мне предстояло бы сделать выбор, я предпочла бы городского вампира этой твари, что стояла передо мной.

После того, что я видела на месте убийства, казалось, я почувствую, как в нем убывает зло, но зла не было. Была сила, будто рядом находится аккумулятор величиной с небоскреб. Энергия жужжала у меня по коже, но энергия нейтральная. Ни добрая, ни злая сама по себе - как ни добр и ни зол пистолет, который все же можно использовать во зло.

Я увидела, как шевелились языки ожерелья, будто силились крикнуть. Хозяин снял шлем, и показалось худощавое красивое лицо, напомнившее мне Бернардо - не совсем ацтекское, какое я ожидала увидеть. В ушах у него были бирюзовые серьги - под цвет его синевато-зеленым глазам. Он улыбнулся мне и казался свежим юношей двадцати с небольшим лет. Но груз прожитых лет я ощутила в его взгляде, и настолько тяжелый, что стало трудно дышать.

Он протянул руку к моему лицу, и я отдернулась. Такая реакция будто разорвала его хватку, которой он меня держал, - я могла двигаться. Я могла дышать. Могла думать. В жизни на меня достаточно выливали магического гламора, и не узнать его я не могла. Ты либо бог, либо не бог - и мой монотеизм тут ни при чем. Мне приходилось чуять магию монстров и противоестественных тварей всех видов, и их я тоже научилась узнавать при встрече. Сила не превращает тебя в божество. Что превращает, я не знаю, но уж точно не сила. Какой-то искры божественного не хватало в том существе, что смотрело сейчас на меня. А если он просто монстр, может быть, с ним можно еще сладить.

- Кто ты? - спросила я, радуясь, что голос мой звучит нормально и уверенно.

- Я Супруг Красной Жены.