Окружающий мир детей, имеющих нарушения развития

 

До сих пор в своей оценке нарушений у детей мы исходили из их индивидуального развития, отмеченного усилиями ребенка интегрировать свое "Я" в рамках унаследованной им физической конституции и через эту конституцию выразить свою личность.

Но нарушение как таковое "становится очевидным лишь в отношении к окружающему миру. В границах собственного бытия у ребенка нарушений нет, они появляются лишь в тех общественных, жизненных ситуациях, в которые он попадает. Вспомнив о принятых в определенном окружении правилах, привычках ценностях, мы сможем поговорить о нарушениях, которыми страдает ребенок.

Своему исследованию ряда нарушений развития мы предпослали краткий обзор основ развития ребенка. Теперь хотелось бы рассмотреть ту роль, которую мы сами играем как часть мира, окружающего ребенка, при возникновении у него тех или иных нарушений.

Для этого, прежде всего, необходимо критически подойти к своему собственному поведению в отношении ребенка вне зависимости от того, кем мы приходимся больному ребенку - родителями, учителями или просто окружающими его людьми. Тем самым мы вступаем в широкую область бытия, которую невозможно полностью исчерпать в данной главе. При этом нами руководит стремление понять то, что сможет помочь поддержать ребенка на тех или иных этапах развития. Вначале рассмотрим семью, затем школу и, наконец, общество.

 

Семья

 

После рождения ребенка каждая мать задает себе вопрос: "Здоров ли мой малыш?" Многое звучит в этом вопросе, например, беспокойство о том, перенес ли малыш без тяжелых для себя последствий такое драматическое, а нередко и травмирующее событие, как рождение.

Подобный вопрос задаем себе и мы, когда кому-либо из наших близких предстоит операция. Хирургическое вмешательство сходно с таким важным событием, как рождение, которое может иметь хорошее завершение и гарантировать жизнь, а может стать рискованным и опасным.

Но первый вопрос матери подразумевает еще и несколько других: "Правильно ли ребенок сформировался? Родился ли он со всеми конечностями? В порядке ли его чувства?" В конечном итоге все эти вопросы сводятся к следующему: "Будет ли мой ребенок жить и нормально развиваться? Станет ли он нормальным человеком, или же у него обнаружатся какие-нибудь нарушения?"

Многое зависит от того, какой ответ будет получен на эти первые боязливые вопросы. Если нарушения у ребенка окажутся очевидными, то ответ врача, высказанный в той или иной форме, вызовет чувство вины и страха, которые непоправимым образом будут обременять гармоничные отношения между ребенком и окружающими его людьми и, в первую очередь, между ним и матерью.

Чувство вины у родителей часто возникает вследствие размышлений обо всех наследственных признаках и генетической структуре ребенка. Как ни важны и принципиальны для физической дифференциации генетические признаки, все же следует ясно представлять себе, насколько мало изучена и сложна даже в наше время область определяемых генетически условий развития. Поэтому конкретному человеку невозможно отвечать за наследуемые признаки, т.е. за те генетические основы, которые он передает своим детям. Следовательно, подобное чувство вины родителей всегда не мотивировано.

Необходимо иметь в виду еще один существенный аспект, а именно: генетическая структура определяет конституцию ребенка, но не его развитие.

Читатель должен помнить, что любое развитие должно проходить через разочарования, лишения и что без этого оно не может продвигаться вперед. Лишь в этом случае генетические особенности, унаследованные тем или иным индивидуумом, могут рассматриваться как "ограничители", которые следует принимать во внимание с самого начала и которые человек должен наполнять определенным смыслом. В связи со сказанным нам необходимо помнить, что благодаря прогрессу в области медицины и гигиены, у людей, появился более значительный шанс на выживание. Однако сегодня в мире больше людей с ослабленной конституцией; этот факт должен приниматься во внимание как результат развития современной цивилизации.

В заключение необходимо упомянуть о том, что среди немногих генетически обусловленных нарушений развития совсем мало таких, которые передаются по наследству. Монголизм, о генетическом происхождении которого сегодня мы знаем, наследуется очень редко, а большинство случаев этого заболевания является следствием изменений генетической структуры, которая до настоящего времени недостаточно изучена.

Чувство вины может связываться также с беременностью и родами. Мать может считать, что в период беременности она делала что- либо неправильно, либо не делала некоторых необходимых вещей, или что ее особая жизненная ситуация обусловила те или иные нарушения у ребенка в момент рождения. Как правило, такое чувство вины возникает редко, поскольку почти любая мать инстинктивно чувствует, что во время беременности еще нет такого разъединения между нею и ребенком, которое может повлиять на развиваюшегося младенца. Единение матери и ребенка в период его эмбрионального развития, а также единение в генетическом аспекте, когда мать и дитя неразделимы, интересным образом отразилось в древнем поверье: если ребенок родится с заячьей губой, то люди верят, что мать в первые месяцы беременности испугалась зайца. Такое поверье, бытующее среди сельского населения, обычно объясняется следующим образом: если в первые месяцы беременности крестьянка, давая корм кроликам, внезапно чего-то испугается, то это и будет неосознаваемым знаком того, что у ее ребенка начнет формироваться заячья губа. Как ни фантастически звучат подобные народные предания, в них отражается та истина, что прежде переживания сотен матерей воспринимались серьезно и что их учились понимать как выражение первоначального единства матери и ребенка.

Истинно глубокое и всепроникающее чувство вины порождается отнюдь не такими поверхностными ситуациями и их интерпретацией; скорее оно берет свое начало в бессознательных пластах души. В духовной жизни некоторых людей существуют нерешенные проблемы. Связанный с этим опыт разъединения с самим собой в глубине собственной души может быть перенесен в виде чувства вины на ситуацию с ребенком, имеющим те или иные нарушения либо пороки развития. Равным образом в сфере бессознательного даже определенные дефекты развития ребенка, если они не были осознанны, распознаются как внутренние конфликты. Они могут серьезно нарушить и усложнить ранние отношения между ребенком и матерью, а также между семьей и ребенком.

Хотя эти, в большинстве своем, под пороговые взаимоотношения не всегда удается объяснить полиостью, все же часто можно изменить установку родителей в отношении своего малыша, а также облегчить матери и ребенку их положение, если попытаться пробудить в матери и других членах семьи понимание этапов развития ребенка.

Самая важная задача родителей - научиться смотреть на своего малыша прежде всего как на ребенка с определенным потенциалом. Ни один ребенок не является тем, чем кажется нам в данную минуту; в нем уже теперь живет тот человек, которым он станет в будущем. " Как только малыш появляется на свет, он вместе со всеми своими достоинствами и недостатками становится членом семьи; он не одинок. Он принадлежит матери, отцу, семье и, тем самым, всему человечеству и участвует как в становлении своего потенциального совершенства, так и в становлении своего очевидного несовершенства, которое проявляется в потоке наследуемых признаков и специфически - в жизненных семейных ситуациях. Любой ребенок проходит через фазу полной зависимости от своей семьи, являющейся его первым близким окружением, и единения с ней. И все же малыш находится на пути к себе самому, на котором он в какой-то момент отделится от семьи,

Именно в этом процессе ребенку существенным образом можно помочь, иначе у него возникнут преждевременные разочарования. Если родители, с одной стороны, осознали семейную связь со своим малышом, а с другой - признают за ним потенциальную исключительность, то для его развития не будет никаких значительных препятствий. Если же в семье нет ясности по этому вопросу (что нередко случается там, где есть дети, имеющие какие-либо нарушения), то серьезным препятствием на пути развития ребенка становится сама семья. Поэтому очень важно, чтобы родители понимали эти основные причинные связи.

Теперь поговорим о страхе, который может возникнуть у матери при родах. Ранее мы говорили, что такой страх может быть вызван вмешательством медиков и других присутствующих при родах людей. Это не относится к вопросу о ребенке, задаваемому матерью непосредственно после родов, а касается тех случаев, когда родителям приходится обращаться к специалистам, особенно - к врачам, за советом по поводу своего ребенка. Врач профессионально ориентирован на лечение болезней или, по меньшей мере, на облегчение их течения, устранение болей и продление жизни. В последние десятилетия в области медицины наметился необычайный технический прогресс. Но в отношении к нездоровому ребенку, которого невозможно вылечить или для которого невозможно подобрать однозначного лечения, медицина даже сегодня выглядит беспомощной, что у самого врача вызывает чувство безнадежности. Обычно консультации кончаются тем, что существенного улучшения ситуации добиться не удается, а у родителей возникает чувство невозможности изменить что-либо, страх и отчаяние. Несмотря на сочувствие врача, чувство безнадежности сообщается родителям ребенка. Опыт показывает, что подобные ситуации встречаются значительно чаще, чем мы полагаем, поскольку родители, естественно, спрашивают врача: "Что же можно сделать?" На такой вопрос медики могут отвечать только в рамках специфической терминологии, причем между врачом и родителями устанавливается лишь видимое понимание, с обеих сторон возникают известные недоразумения. Непонимание обыкновенно начинается с того, что в данном случае речь должна вестись не о лечении, проводимом врачами, а о содействии развитию ребенка в надежде изменить ребенка и его состояние силами самих родителей: их собственным поведением и пониманием, которое проявляют к ребенку в семье. В этом заключается суть и настоятельная необходимость оценки нарушений, которыми страдает ребенок, не просто как данности, а с точки зрения возможностей его развития.

Новорожденный, у которого обнаружатся те или иные нарушения, принесет много сложностей своим братьям и сестрам. Возможно, он будет отнимать у матери большую часть времени и внимания. Иной ребенок в своем развитии будет так медленно продвигаться вперед, что может возникнуть впечатление, словно у матери каждый год рождается очередной малыш, хотя на самом деле вся ее забота была направлена лишь на одного. Такое положение обычно переносится с большим трудом, поэтому необходимо делать все, чтобы семья справилась с ним как можно лучше.

В семьях с разновозрастными детьми у родителей возникает еще одна довольно известная проблема, которая заключается в том, что им приходится использовать различные методы воспитания и поведения по отношению к детям с нарушениями и нормальным детям. Из опыта известно, что отношение нормального ребенка к своему брату или сестре, имеющим какие-либо нарушения, полностью зависит от установки родителей. Если поведение родителей отличается разумностью и ясностью, то именно в своих собственных детях, как ни в ком другом, они найдут старательных помощников.

Примерно до семи лет дети, как правило, принимают участие во внутренних конфликтах и переживаниях своих родителей, хотя с ними ничего не обсуждают. Если родители учатся обращаться со своими больными детьми, принимая во внимание противоречивость ситуации, если они смогут достигнуть состояния, при котором потребности ребенка становятся их потребностями и если они узнают, что все усилия, совершаемые ребенком, есть не что иное, как выражение его стремления стать свободной личностью, то остальные дети в семье будут не только демонстрировать свое желание помочь, но и по-настоящему превратятся в самых надежных помощников родителей. Без какого бы то ни было насилия дети будут уважать особые потребности своего больного брата или сестры и обращаться с ним как с равным.

Напротив, неосознанные и неразрешенные конфликты родителей, касающиеся принципиальной установки в отношении своего больного ребенка, могут подействовать на других детей очень отрицательно, даже если внешне эти конфликты будут решаться положительно.

В большинстве случаев к больным брату или сестре дети относятся не агрессивно, а, скорее, отстраненно. При этом иногда их поведение становится регрессивным, у них появляется тяжелая нервозность и иной раз даже эмоциональный срыв, особенно если здоровые дети имеют слабую конституцию. К сожалению, острый кризис часто приводит к тому, что ребенка, страдающего нарушениями, родители удаляют из семьи вместо того, чтобы своевременно попробовать понять и решить свои проблемы.

Важно, чтобы родители не пытались приводить свои потребности и свой жизненный уклад в соответствие с тем уровнем, на котором находится их ребенок, страдающий нарушениями. Ведь иногда сам ребенок может создать такую критическую ситуацию, которая усложнит его единение с семьей или сделает это невозможным.

Необходимо стремиться к созданию атмосферы общности, в которой потребности всех членов семьи будут уважаться и, по возможности, достичь гармоничного единения.

Если ребенок, страдающий нарушениями, в семье единственный, то положение этой семьи становится особенно сложным. Родители будут испытывать соблазн устроить свою жизнь с полном соответствии с потребностями ребенка; если к тому же воспитание окажется не очень осмотрительным и рассудительным, то возникает атмосфера, усугубляющая проблемы ребенка.

Поэтому особые потребности такого ребенка должны удовлетворяться с согласия всех членов семьи; при этом неизбежны разносторонние жертвы. Но если научиться осмысленному отношению к этим жертвам, то существенный прогресс в общем развитии станет реален и для семьи, и для больного ребенка.

Как тяжело бывает матери, вынужденной очень долгое время обращаться со своим взрослеющим ребенком как с малышом. Эту тяжесть испытавает и вся семья, терпение которой подвергается серьезному испытанию. Это происходит в тех случаях, когда фаза раннего детства с присущим ей своенравием, невоздержанностью и чувством удовольствия, получаемым от разрешения чего-либо, затягивается надолго, иногда вплоть до школьного возраста.

Вся семья вместе должна обсудить вопрос о разумном и рассудительном обращении с ребенком, не позволяя ему при этом усомниться в их любви к нему. Даже если больной ребенок станет причиной обиды или боли или если ему необходимо сделать замечание, то свою любовь к нему надо сохранять. Телесные наказания как метод воспитания в данном случае неуместны.

Если правильно утверждение, что "лейтмотивом" воспитания дошкольников должно быть добро, то на основе этого, по опыту, ребенок должен понять, что некоторые вещи, которые, он совершает, ранят его родных. В связи с этим очень важно, чтобы у родителей на какую-то выходку ребенка была спонтанная реакция, показывающая, что они были просто задеты, встревожены или напуганы и не более того. Но нельзя показать ребенку настоящий источник, вызвавший реакцию, - нарушение им принципов справедливости или норм воспитания. Ребенок также должен чувствовать, какую радость и боль, какое разочарование он может причинять своим близким собственными поступками. Он должен знать и о том неодобрении, с которым семья относится к его действиям, и именно потому, что даже вследствие совершенного поступка ребенок не оказывается на втором плане.

Ребенок, страдающий какими-либо нарушениями, должен чувствовать, что вся семья непоколебимо уверена в его доброй воле и твердо надеется на то, что он хотел бы стать достойным любви и делать все, что принесет радость его близким. Если ребенок оступится и совершит нечто прямо противоположное, то семья не должна думать, что он сделал это намеренно, по злому умыслу; члены семьи должны смотреть на содеянное лишь как на промах, которого ребенок во второй раз не захочет повторить. Семья и, особенно, родители не должны забывать, что об истинных намерениях детей нельзя судить по тому, удалось ли им совершить или не совершить какой- либо поступок. Сколь бы часто ребенок ни совершал промахи, даже если это происходит постоянно, его намерения могут быть положительными, несмотря на то, что их осуществление не удается.

Всякому растущему ребенку, но, прежде всего, ребенку с нарушениями необходима та атмосфера, в которой никто не способен думать плохо о другом. Такую атмосферу легче всего создать в семье, поэтому, по возможности, ребенок, страдающий нарушениями, до школы должен оставаться в семье.

 

Школа как окружающий мир

 

Детям, имеющим более тяжелые нарушения развития, школа продленного дня нередко не может дать всего необходимого, а тем более в том случае, если семья не в состоянии удовлетворить растущих потребностей ребенка. Задача школ продленного дня состоит не только в обучении, но и в том, чтобы предоставить возможность семье и ребенку в течение нескольких часов отдохнуть друг от друга; но после школы напряженное положение в семье возникает вновь. Тем самым домашняя ситуация ребенка тормозит процесс обучения; в подобном случае ребенка необходимо отдать в специальную школу-интернат.

На протяжении длительного времени в английской системе воспитания нормальных детей был принят подход, предполагавший "запас прочности" и способность адаптации к комплексу различных внутренних нагрузок, которые несет в себе интернатская жизнь. Недопустимо, чтобы жизнь в специальном интернате для детей, имеющих нарушения, содействовала возникновению комплекса новых нагрузок, которые потребуют от ребенка более серьезного напряжения и более развитых адаптационных способностей; каждый ребенок приходит в школу уже со своим комплексом обманутых надежд и имеет право на "caritas", "любовь-помощь", а также заботу учителей, охраняющую этого ребенка.

Способность к любви, заботе и чуткости должна быть особенно присуща воспитателям этих школ; необходимо понять, что больной ребенок, впервые покинувший свою семью, чтобы посещать школу, в большинстве случаев находится на ранней фазе своего развития, нуждаясь прежде всего в присмотре и руководстве со стороны своей семьи. Поэтому маленький ребенок, принятый в специальную школу- интернат, оказывается очень ранимым.

Обыкновенно воспитатели в подобной ситуации стремятся создать разновидность семьи внутри школы. Один из них становится ребенку "отцом" или "матерью" и ведет себя так, как это свойственно родителям. Насколько разумным можно считать такое поведение со стороны "приемных" родителей, настолько в школе, по моему мнению, этого делать не следует, так как в подобной ситуации возникают новые проблемы, например, напряженные отношения между действительными и приемными родителями (учителями), а также между последними и их коллегами.

Поэтому принципиально важно поставить вопрос, можно ли имитировать отношения между родителями и ребенком, сложатся ли они позже или же они должны быть заменены другими отношениями. Никто, кроме настоящих родителей, не должен включаться в единственный жизненно-данный и биоэмоциональный симбиоз родителей и ребенка, даже если домашние и семейные обстоятельства остаются весьма неудовлетворительными. Если ребенок рано потерял родителей, то все биологически наследуемое им, а также эмоционально пережитое и свойственное данной семье, в конце концов, не без труда переносится на других людей, которые для ребенка "иные".

Тем не менее, отношениям ребенка к своим родителям присущи некоторые особые душевные компоненты, выходящие за рамки биоэмоциональных связей, что также должно приниматься во внимание.

По К. Г. Юнгу и 3. Фрейду, отец и мать олицетворяют собой нечто большее, чем только самих себя. Через их убеждения, веру, нравственные понятия и ценностные представления, а также через их ошибки ребенок впервые переживает мир. При этом сами убеждения, вера и нравственные принципы родителей значат для ребенка меньше, чем та сила, с которой они их защищают. Именно из этой силы убеждения ребенок извлекает свой первый "религиозный" опыт, выходящий за рамки биоэмоциональных переживаний. Даже дети убежденных атеистов, благодаря твердости убеждений своих родителей испытывают религиозное переживание, связанное с чувством доверия и надежности. Поэтому с точки зрения маленького ребенка родители несут в себе не только тот мир, которого он пока не знает, но, что еще более важно, духовное материнство и отцовство. Только в связи с этим у ребенка возникает изначальное чувство безопасности и осмысленности или противоположный этому опыт - одиночество и безнадежность.

Индивидуальное, личное отношение к своим родителям у ребенка возникает, в общем, лишь в пубертатный период. Именно тогда повзрослевший молодой человек увидит своих родителей, каковыми они на самом деле являются, и у него возникнет необходимость разобраться в их слабостях и особенностях их характера. Юноша более не зависит от способности родителей переживать вместе с ним обретенные им осмысленность, ценности и веру. Все это, связанное с другими влияниями, должно созреть в нем самом. Но несмотря на такую "эмансипацию", основой существования молодого человека остается изначальное биоэмоциональное отношение к родителям.

Сказанное касается и детей, у которых нет родителей, поскольку изначальная, потребность в родителях вызывается отнюдь не потерей жизненной связи с ними. Необходимо попытаться помочь ребенку, лишившемуся родителей, смириться с этим обстоятельством, которое иначе можно назвать биоэмоциональной ампутацией.

Ребенку необходимо помочь пережить эту ситуацию осмысленно, наглядно показав, что любая потеря означает не только одно лишь лишение, но и призыв к конструктивным переменам и преодолению.

Теперь обратимся вновь к маленькому ребенку, рано покинувшему семью, поскольку он нуждался в терапии и лечебно- педагогическом обучении, которые можно получить только в специальной школе-интернате. Этот ребенок будет находиться вдали от родительского дома несколько лет. Что произойдет с его потребностью познавать мир через родителей? Как ребенок сможет пережить чувство безопасности?

Ребенок с нарушениями, с одной стороны, кажется более ранимым, но с другой стороны, и более безразличным, чем его здоровые братья и сестры. Даже дома, где этот ребенок был тесно связан с семьей, он не мог вычленить первичных смысловых связей между родителями и им самим, что, однако, не означало отсутствие у ребенка таких переживаний. Они неясны, ^ало осознанны, им не хватает формы и образа, потому о таких переживаниях рассказывать нельзя.

Именно по этой причине ребенку необходим особый школьный мир, в котором учеба включает в себя открытие новых возможностей коммуникации. Задача школы - создать для ребенка такое окружение, которое ориентировалось бы на его нарушения и в котором он мог бы обрести и дифференцировать себя как личность. Каким образом достичь этого? Возможно ли подобное вообще?

У меня есть основания не сомневаться в том, что это возможно, и ниже я хотел бы рассказать о своем опыте работы в лечебной и лечебно-педагогической общине. Мой опыт - это результат тридцатилетней работы в специальной школе-интернате, существующей и работающей в форме общины. На основе этой общины сложилось много других, подобных ей общин; я надеюсь, что такие общины смогут появляться и в будущем.

Община, о которой я хочу рассказать, позволила нам понять очень важное обстоятельство: необходимость создания общины для детей, имеющих какие-либо нарушения. Но наиболее действенные результаты, работая в такой общине, можно получить благодаря единению с детьми, имеющими нарушения.

В настоящее время этот принцип используется в некоторых психиатрических клиниках. Так называемая "лечебная община" объединяет всех лиц, сотрудничающих в данной клинике; особый терапевтический эффект достигается в том случае, если к числу таких людей будут относиться и сами пациенты.

Школе, сформированной в виде общины для больных детей, присущи две важные функции. Отношения между взрослыми в общине в определенном смысле напоминают отношения между супругами.

Для брака характерно постоянное, живое изменение адаптации обоих партнеров; часто дети относятся к этому настолько серьезно, что получаемый результат невозможно сравнить ни с чем. Равным образом в общине дети заботятся о той дополнительной соразмерности, которая позволяет осуществлять переход от интроспективного, направленного на самого себя мира взрослых, к открытости становления. Никто не будет спорить с тем, что будущее - в наших детях, даже если у них есть какие-либо нарушения. Далее, одним из основных условий гармоничной и жизнеспособной общины является возможность для каждого видеть в другом отражение своей индивидуальности, возможность обрести себя, открыть для себя путь самопознания. Каждый конкретный человек может обнаружить некоторые проявления своей сущности в общем патологическом развитии человечества. Среди нас нет такого человека, у которого не встречались бы какие-либо особенности, которые в данной книге представлены как нарушения или расстройства в период детского развития; все же у большинства из нас отклонения от нормы и какое-либо односторонние тенденции в развитии находятся в тех границах, внутри которых "нормальный" Человек реализует свое "Я". С другой стороны, "патология, присущая человечеству", настолько очевидно и неискаженно отражается в ребенке, имеющем те или иные нарушения, что человек, взглянувший на такое отражение, узнает больше о типичных для него и для его окружения чертах, о своей ранимости и подстерегающих его опасностях и лучше поймет смысл человеческого существования; если бы он рассматривал себя только в зеркале своего "нормального" окружения, то добиться подобных результатов ему бы не удалось. В этом и заключаются взаимоотношения, объединяющие людей, способность давать и получать от детей и от взрослого, которому доверили воспитание и обучение ребенка: ребенок принимает от учителя то, что учитель может ему дать, и одновременно ребенок осторожно, щедро и недвусмысленно помогает учителю познавать самого себя.

В общине, о которой я сейчас пишу, с помощью беседы, размышлений и опыта мы научились необходимости отличать друг от друга различные сферы жизни и предоставлять им самостоятельность в действиях. Можно сказать, что тело, душа и дух служат, своего рода, вместилищем для формирования этих сфер жизни. "Тело" общины соответствует практической работе с присущими ей экономическими связями, "душа" относится к совместной жизни разных людей, а "дух" имеет отношение к идеалу (или к идее), выполняющему связующую функцию и руководящему общиной. Основываясь на собственном опыте, могу сказать, что без такой идеи полной общины нет, она может быть лишь частичной. Могут существовать общины, жизнь в которых протекает только в рамках одной из перечисленных областей, и такие общины есть. Существуют, например, экономические общины или общества, лечебные общины и религиозные ордены. Hо общины можно понимать иначе и жить в них так, чтобы все три области жизни общин существовали на сознательном уровне, совместно друг с другом: работа с присущими ей экономическими условиями, человеческие отношения, способствующие работе, и общая идея (если угодно, ее можно назвать религиозным, философским или этическим фоном) или идеал.

На различении и разграничении трех указанных основных областей человеческого существования в общине базируется замкнутый, особенный окружающий мир, который необходим для познания мира ребенку, находящемуся не в определяемой биологическими и эмоциональными качествами атмосфере семьи, а в атмосфере педагогической. Лишь в таком окружении можно понять, что такое попечение и забота о человеке в специальной школе-интернате. В этой связи одним из важнейших является вопрос о значении "духа" в моем представлении, иначе говоря, вопрос о религии и философии. Должна ли община для детей с нарушениями непременно быть религиозной, со свойственным ей духовным складом?

По моему мнению, в нашем западном мире такая община может и должна быть христианской. "Христианская" - не обязательно основывающаяся на вероисповедании, вере, вероучении или правоверности; под этим я понимаю культурное или духовное наследие, полученное за последние два тысячелетия существования западного мира, в котором ценности Христа, в соответствии с евангельскими преданиями, частично стали реальностью и сохранились до наших дней; "христианская" также и в смысле поиска того, что Тойнби называет "Богом любви" или "Последней истиной". Тем самым мы затрагиваем основные вопросы нашего существования, от решения которых в связи с техническим и научным процессом зависит будущее нашей западной культуры.

Я уже говорил, что не очень важно, какой веры придерживаются родители ребенка, значительно важнее страстность и сила этой веры. Именно этим определяются их жизненный путь и, соответственно, рано возникающая у детей уверенность в жизни. Равным образом, второстепенное значение имеет и то обстоятельство, какой веры или какого мировоззрения придерживается лечебно-педагогическая община. Прочность внутренней убежденности, сила веры в общине - источник ее духовной дисциплины и внутреннего смысла. Лишь при потере последнего начинает распространяться неуверенность, поскольку без осмысления мира он становится опасным и угрожающим. Духовная дисциплина - составная часть защиты от бессмысленности, но это лишь компонент защиты. Помимо того, постоянно необходимы новые усилия в деле познания основ человеческого существования и формирования общины, а также объединение этих усилий.

В общине, о которой я рассказываю, используются различные пути для достижения этой цели. День начинается с так называемой утренней молитвы; слова, составляющие молитву, обращены нетолько к Богу; скорее, это призыв к детям и взрослым направить все свои помыслы к наступающему дню, заполнить день своими добрыми усилиями, чтобы это был не просто новый день, а новое начало, единственное в своем роде событие: подобного дня до настоящей минуты еще не бывало. Перед завтраком, обедом и ужином произносится благодарственная молитва, чтобы можно было на краткий миг задуматься о том, что пища заключает в себе более глубокий смысл, чем способность простого утоления голода или набор калорий. Когда день клонится к вечеру, наступает время вечерней молитвы, чтобы ночь воспринималась не только как время, когда человека покидает сознание, но и как время, по-своему восстанавливающее нравственные силы.

Перед сном каждому" ребенку необходим разговор со своим Богом. У большинства детей он происходит в той форме, в какой это было принято в семье. Иным детям необходима другая возможность выражения своих самых сокровенных мыслей. Если кто-нибудь из родителей умер, то диалог со своим Богом станет для ребенка насущной необходимостью, и для этого надо предоставить ему время.

Кульминационный момент недели - воскресное богослужение, это несвязанное с вероисповеданием событие, которое для маленьких детей, детей постарше и для взрослых должно проводиться в различной форме с учетом возраста. За счет той внутренней активности, с которой ребенок принимает участие в богослужении, он на какой- то миг в рамках своих возможностей может пережить свойственное ему присутствие Духа. Посторонний или гость во время богослужения вряд ли увидит в детях проявление какой-то ненормальности, хотя здесь присутствуют принципиально все дети, вне зависимости от имеющихся у них нарушений или уровня душевно-духовного развития. Этот человек скорее почувствует присутствующее в детях достоинство, заметит серьезное внимание к происходящему. Такое ни с чем не сравнимое, спокойное поведение большой группы детей, имеющих те или иные нарушения, аутизм, гипервозбудимость и другие виды патологии, часто объясняют очень большим авторитетом, а иногда и патриархальностью учителей. Я полагаю, что внимание детей в подобных ситуациях объясняется не этим. Скорее, можно вспомнить старую английскую пословицу: "Коня привели к источнику, но пить не заставили" ("Насильно мил не будешь"). Разумеется, ребенок на воскресном богослужении должен вести себя дисциплинированно, но лишь врожденная человеческая потребность к познанию конечной истины делает его участие реальным.

В конце недели у всех детей бывает урок религиозного воспитания. Учителя в своей работе стремятся избегать доктринерства. Они обращаются к потребностям и нуждам группы детей и наглядным образом, при помощи притч, легенд и тому подобного, знакомят их с теми идеалами, с которыми дети могут отождествлять себя. Так учителя укрепляют в детях уверенность, готовность прийти на помощь, сострадание, отвращение к несправедливости. Например, по древним историям Ветхого Завета дети узнают эволюцию человечества, в которой участвуют сами. Книга Иова - это не только рассказ о тягостных трудах.

Старшие дети, начинающие все больше осознавать свое положение, узнавать о наличии у них тех или иных нарушений, именно на уроках религиозного воспитания будут говорить о своей тревоге, о своем страхе перед жизнью и смертью, спрашивать, почему они родились такими, а не другими. Учителя не должны давать абстрактных или догматических ответов на такие вопросы: необходимо знакомить детей с источником собственного опыта, как бы ни был он мал; учитель обязан стать помощником детей в сократовском смысле этого слова, т.е. человеком, способным толковать те или иные истины. Нередко на уроках религиозного воспитания у более взрослых детей возникает потребность в частных беседах с учителем, связанных с личностными проблемами, неуверенностью, страхом, несостоятельностью как в отношениях с родителями, так и в сексуальном плане. Здесь учителю необходимо бесстрашие, но не безжалостность, сердечность, но не сентиментальность. Учитель должен распространять убеждения и опыт, которым проникнута жизнь общины.

Ежедневные утренняя и вечерняя молитвы и воскресные богослужения органически вписываются в круговорот ежегодных праздников, играющих большую роль в культурной жизни общины. Естественным образом передается традиционное духовное содержание праздников Рождества и Пасхи, Троицы, летнего солнцестояния, Михайлова дня, предрождественского времени. Вся община - дети и взрослые - вместе отмечают эти праздники играми, музыкальными представлениями, совместными трапезами. Каждый праздник имеет свою собственную форму. Что-то взрослые устраивают для детей, что-то - дети для взрослых, но многое делается детьми и взрослыми вместе.

В мире, который дети познают в школьный период или с помощью ретроспективного взгляда осмысливают свой прошлый опыт, эти праздники отмечают ход времени; они указывают духовные связи, их можно сравнить с придорожными вехами, отмечающими путь к собственному "Я". Со временем у родителей возникает все более сильное желание участвовать в ежегодных праздниках общины, и нередко они приезжают на эти праздники издалека.