Лекция 9. Украинские земли в XIV - первой половине XVI В. 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Лекция 9. Украинские земли в XIV - первой половине XVI В.



  1. Украинские земли во второй по­ловине Х1V – ХV вв.

2. Возникновение украинского казаче­ства. За­порожская Сечь – «казацкая рес­публика».

 

1. В середине XIII в. западно-русские земли, некогда входившие в состав древнерусского государства (княжества Полоцкое, Турово-Пинское, Волынское, Галицкое, Смоленское, Черниговское, Киевское) оказались в совершенно новой внешнеполитической ситуации. Это было связано не только с установлением над Русью монголо-татарского владычества, но и с тем, что здесь начинает складываться новое государство – Великое княжество Литовское и Русское. Процесс его становления и развития подробно изучается в курсе Истории Беларуси, поэтому мы остановимся более подробно на тех событиях, которые непосредственно связанны с украинскими землями.

В первой четверти XIV в., когда большая половина белорусских земель уже находилась в состава княжества Литовского, оно предприняло попытки захватить и соседние украинские земли. По мнению М. Грушевского «при последних Даниловичах галицких или непосредственно после их смерти литовские князья захватили Берестейско-Дорогичинскую землю (Побужье). Еще перед тем, вероятно, они завладели Припятскими и Турово-Пинскими землями… При князе Гедимине в 1320 году уже и Киев стоял в сфере литовского влияния» (М. Грушевский)

Некоторые украинские историки, не разделяют эту точку зрения, считая, что первый этап экспансии литовцев на украинские земли начался в 1321 году, но подчинить Приднепровье тогда не удалось, поэтому здесь возникло нечто сходное со структурой двоевластия: действовали монгольские баскаки, опиравшиеся на вооруженные отряды из местных жителей, и администрация, подчинявшаяся литовскому князю. (Семенешко)

Как бы то ни было, источники сообщают, что в 1340 году князь Любарт Гедиминович занял галицко-волынский стол (был избран галицкими и волынскими боярами вместо Юрия - Болеслава) и «…считался галицким князем до 1349 года, до похода Казимира, а Волынью правил долго, до самой своей смерти, более сорока лет» (Грушевский).

Великий князь литовский, Ольгерд (1345 – 1377), вмешавшись в 1350-х годах в смоленские дела, захватил соседнее Брянское княжество в северной части старой Черниговской земли, а затем подчинил себе и южные княжества. В главных городах — в Чернигове, Новгород-Северске, Стародубе — были посажены князья из литовской династии, на меньших волостях остались князья из прежней династии, но под властью литовских князей.

Около 1360 года Ольгерд взял под свою власть Киевскую землю, «свергнув последнего князя киевского, по имени Федор, и посадив на его место сына своего Владимира. Земля пришла в упадок и сильно опустела под татарским владычеством, но составляла важное приобретение по своим размерам, так как Киеву принадлежало и все Заднепровье, составлявшее прежде Переяславское княжество».(М.Грушевский)

Татары, считавшие Поднепровье подвластной землей, решили наказать литовского князя. Однако, Ольгерд двинулся с войском на юг Киевской земли, разгромил татарское войско и взял под свою власть не только Киевскую землю, но и Подолье, до тех пор находившееся под властью орды. Племянники Ольгерда, сыновья Кориата Гедиминовича, основались в подольских городах, начали строить крепости для защиты от татар и собирать население. Вот как рассказывает об этом летописная повесть, составленная во второй четверти XV в.

«Когда господарем Литовской земли был великий князь Ольгерд, он отправился с литовским войском «в поле» (степь) и разбил на Синей воде татар, трех братьев: князя Качибея, Кутлу-бугу и Дмитрия. А эти три брата, князья татарские — отчичи и дедичи Подольской земли, и от них заведывали атаманы, а бас­каки (сборщики доходов), приезжая от тех атаманов, брали дань с Подольской земли. А был брат у Ольгерда, князь Кориат, владевший Новгородом Литовским, и было у него четыре сына: князь Юрий, князь Александр, князь Константин, князь Федор. И вот эти княжичи Кориатовичи, трое братьев: князь Юрий, князь Александр и князь Константин, с соизволения великого князя Ольгерда и с помощью Литовской земли пошли в Подольскую землю. А в Подольской земле не было тогда ни одного города (крепости) ни из дерева рубленного, ни из камня построенного. Тогда эти княжичи Кориатовичи, придя в Подольскую землю, вошли в дружбу с атаманами, начали защищать Подольскую землю от татар и не стали баскакам «выхода» (дани) давать. И прежде всего нашли себе твердыню на реке Смотриче и поставили здесь город Смотрич. А в другом месте жили монахи в горе, и на том месте основали они город Бакоту. А однажды на охоте им случилось загнать много оленей на тот остров, где теперь стоит город Каменецкий, и, вырубив лес, поставили они город Каменец. И так все города подольские построили и всю землю Подольскую засели». (М.Грушевский)

Иногда все же давали дань татарам, чтобы отделаться от них, и еще некоторое время здешние земли считались подвластными татарам. Но в здешние дела татары уже не вмешивались, и правили всем новые князья из литовской династии, под верховной властью великого князя литовского.

В силу того, что ВКЛ приходилось вести упорную борьбу с немецкими рыцарями, прусскими и ливонскими крестоносцами, которые, хотели подчинить своей власти Литву и безжалостно опустошали своими набегами литовские земли. На восточной границе литовские князья должны были, кроме того, выдерживать борьбу с московскими князьями, стремившимися захватить эти земли.

ВКЛ пришлось выдержать упорную борьбу с Польшей и Венгрией за Западную Украину. Первые нападения поляков на Галицию были отражены местным боярством под предводительством знаменитого Дедька, «начальника Русской земли», и только западное пограничье, Сяноцкую землю, Казимиру. королю Польши, удалось удержать за собою. До 1349 года Галиция оставалась под властью литовских князей. Однако, в этом году Казимир, обеспечив нейтралитет татар, неожиданным нападением захватил всю Галицию и соседнее волынское пограничье. Согласно условиям перемирия с Польшей 1352 го­да, Литва сохранила за собой Волынскую и Брестскую земли, а Галиция осталась за Польшей. Захватив галицкие земли, Казимир всячески старался ослабить все, что стояло здесь в оппозиции против Польши. Он отбирал поместья и должности у бояр, стоявших на стороне ВКЛ, раздавал земли полякам и различным пришельцам, готовым поддерживать польское господство, призывал в города немцев и поляков, предоставляя им различные льготы. Всеми силами отстаивал завоеванную провинцию, располагая помощью венгров, папы, а иногда и немецких рыцарей. Казимир вошел в соглашение с прусскими и литовскими крестоносцами и напал на Литву с двух фронтов: сам двинулся в 1366 году на Волынь, в то время как крестоносцы ударили на Литву. Ему удалось снова захватить Белз, Холм и Владимир; правда, Белз и Холм снова отошли от Польши, но на этот раз Казимир удержал Владимир до самой своей смерти (1370).

Людовик, получив польскую корону после Казимира, двинулся в поход; результатом которого было присоединение к Галиции Белзской и Холмской земель, между тем как остальные волынские земли остались за ВКЛ.

Сделавшись польским королем, Людовик передал Галицию, в качестве венгерской провинции, Владиславу, князю опольскому (из польских князей силезских), правившему ею шесть лет (1372—1378). А затем назначил венгерских наместников и ввел венгерское войско. По смерти Людовика (1382) поляки избрали себе королевой его младшую дочь Ядвигу и отделились, таким образом, от Венгрии. Воспользовавшись тем, что в Венгрии начались смуты, поляки направили свои войска в Галицию, которая и была снова присоединена к Польше (в 1387 году). Венгерское правительство против этого протестовало, но начать войну за Галицию не осмелилось, и последняя осталась за Польшей.

В конце XIV века ряд внешних и внут­ренних обстоятельств вынудил литовских и польс­ких феодалов начать процесс объединение. Попыт­ки части польских шляхтичей создать политический союз с Венгрией провалились, нарастало давление на Польшу Тевтонского ордена. Литва же испыты­вала все больший натиск со стороны усилившегося Московского княжества» претендовавшего на земли бывшей Киевской Руси и недовольного приглашени­ями князей из рода Гедеминовичей на новгородский и смоленской престолы. В 70-х годах XIV столетия войска Литвы, Михаила Тверского, Святослава Смо­ленского неоднократно осаждали Москву, но крупных битв не наблюдалось. Опасность угрожала Литве и с запада — со стороны Тевтонского ордена.

14 августа 1385 года в местечке Крево литовский князь Ягайло и 11-летняя королева Поль­ши Ядвига заключили династический брак. Он по­ложил начало военно-политическому блоку обеих стран, а в марте 1386 года Ягайло под именем Вла­дислава I получил польскую корону.

Уния была воспринята многими литовскими и рус­скими феодалами отрицательно. В 1392 году оппозиция добилась провозглашения Витовта пожизнен­ным Великим князем Литвы, что на деле означало аннулирование договора в Креве. Женитьба Витовта на дочери великого князя Московского Василия I и поддержка Литвы со стороны Тевтонского ордена помешали Польше диктовать свои условия литовскому князю.

Известно, что противоборство Литвы и крестоносцев достигло апогея в битве под Грюнвальдом 14 июля 1410 года. В ней польско-литовско-татарские войска и их союзники разгромили крестоносцев, остановив их экспансию на восток. Характерно, что из 15 полков Литвы семь набирались из украинцев и белоруссов, а среди 16 польских полков шесть состояли из жителей Галиции и Подолии.

Пытаясь овладеть землями Московского княжества, Витовт решил поддержать в борьбе за власть в Золотой Орде хана Тохтамыша, соперником которого выступал хан Тимур. Подразумевалось, что в будущем Тохтамыш станет союзником Литвы при столкновении с Москвой. Летом 1399 года войска Великого княжества Литовского, 1600 германских воинов, 400 польских рыцарей, отряды Тохтамыша, господаря Валохии Стефана двинулись против стотысячной армии Тимура-Кутлука. Битва в устье реки Ворсклы 12 августа 1399 года закончилась полным поражением союзных войск; из пятидеся­ти князей было убито двадцать, погибли многие тысячи воинов.

Еще в 1392—1394 годах киевский князь Владимир Ольгердович, новгород-сиверский Дмитрий Корибут и подольский Федор Кориатович пытались добиться большей автономии своих земель в составе Великого княжества Литовского. Но их выступ­ления не привели к положительному результа­ту. Затем в начале литовско-московской войны 1406—1408 годов за Псковскую землю часть литовской и украинско-белорусской знати, недовольная уступками Витовта Польше, стала переходить под власть московского князя. Этот процесс усилился после того, как в 1413 году на сейме в Городле Польша а Литва подписали новую унию, по условиям которой ук­раинско-белорусская элита еще больше отстраня­лась от высших административных постов и источников обогащения. Только в 1434 году король Польши Сигизмунд, чтобы привлечь православное шляхетство на свою сторону, уравнял его в правах с католиками. Но и после этого решения дискриминация по отношению к православным феодалам сохранялась

В результате ценрализаторской политики Витовта в нача­ле XV в. на Украине остались только небольшие кня­жества, такие как Ратненское, Пинское, Черторыйское, Стародубское, Острожское. И Украина сделалась провинцией Великого княжества Литовского, очутилась в непосредственной власти его правительства, подчиняясь всем распоряжениям правительства и воздействиям его новой политики.

Правда, правительство продолжало повторять по-прежнему, что оно «старины не рушит, а новины не вводит», но в действительности начало очень решительно перестраивать свое государство по польскому образцу. Ягайло издал грамоту, предоставлявшую на будущее время пользование различными правами только боярам католической религии. Его целью было создать привилегированный господствующий класс с широкими правами и привилегиями, но эти привилегии предоставлялись только католикам. Только католики могли заседать в княжеском совете, занимать высшие государственные должности, допускаться к важнейшим государственным делам (так постановлял городельский акт 1413 года).

Таким образом, князья и бояре православные, даже князья из литовской династии, обжившиеся в белорусских и украинских землях и ассимилировавшиеся со здешним населением, отныне устранялись от участия в политической жизни, если не хотели отречься от православной веры. В городах введено было самоуправление по немецкому образцу, существовавшее в Польше — по так называемому немецкому или магдебургскому праву, и к участию в нем опять-таки допускались только католики, а православные украинцы или белоруссы не могли быть избираемы на городские должности, а иногда даже не признавались полноправными гражданами города, так как и этими последними могли быть собственно только католики. В важнейших городах, не только Литвы, но и Белоруссии и Украины, основались католические епископии; им жаловались поместья, и при этом в состав последних попадали иногда и имения православной церкви, и вообще православная церковь, привыкшая жить под покровитель­ством и опекою правительства, почувствовала теперь себя со­всем заброшенной, самое большее — только терпимой. В особенности много тяжелого приходилось переживать православному духовенству в украинских землях, присоединенных непосредственно к Польше (в Галиции, Холмской и Белзской земле), и тем же духом начало повевать теперь и в Великом княже­стве Литовском. В Галиции Ягайло, проезжая в 1412 году через Перемышль, чтобы похвалиться перед католическим духовенством своей католической ревностью, велел отобрать у православных местную кафедральную церковь, выкинуть из гробницы погребенные здесь останки старых перемышльских князей и обратить церковь в костел; православное духовенство и все население горько плакали при виде такого поругания, но распоряжения Ягайла тем не менее были исполнены. В другом случае Ягайло запретил крестить детей от смешанных браков (православного с католичкой) по обряду православной веры, а окрещенных уже велел насильно перекрещивать в католичество и т. п. В Великом княжестве Литовском ни он, ни Витовт не решались употреблять таких суровых мер, но различные ограничения по отношению к православным следовали одно за другим и здесь.(Грушевский М.)

Поляки рассчитывали по смерти Витовта присоединить к Польше все земли Великого княжества Литовского, но не будучи уверенными, что это им удастся, хотели отобрать от Великого княжества Литовского по крайней мере земли Галицко-Волынского государства, какие не удалось им завоевать в свое время при Казимире. На первом плане стояла Подольская земля, которую Ягайло даже присоединил было к Галиции, но затем должен был возвратить Витовту.

Овладев Подолией, поляки задумали захватить и Волынь. Летом 1431 года Ягайло с большим польским войском перешел Буг, взял Владимир, затем приступил к Луцку и осадил Луцкий замок. Однако в замке находился сильный гарнизон под предводительством Юрши, одного из наиболее выдающихся воевод Свитригайла. Поляки попробовали взять замок приступом, но это им не удалось.

По перемирному договору захваченная поляками западная Подолия (Каменец, Смотрич, Баката, Скала, Червоногород) осталась за Польшей, а восточная — по реке Южному Бугу с горо­дами Брацлавом и Винницею (так называемая потом Брацлавщина) — была оставлена за Свитригайлом. Такое соотношение осталось и позже: западная часть, носившая имя Подолии, принадлежала Польше, а Брацлавские земли — Великому княжеству Литовскому. Волынь осталась за Литвой.

Борьба Свитригайла с Жигимонтом была неудачна. Наконец, он собрал все силы и вместе с крестоносцами напал на Литву (1435), но и эта битва на реке Святой, около Вилькомира, окончилась полным разгромом войск Свитригайла: почти все войско крестоносцев было уничтожено, из войск Свитригайла одних кня­зей попало в плен 42 человека, много было убито; Свитригайло сам едва спасся. Жигимонт немедленно двинул свое войско в белорусские земли, города которых один за другим сдавались ему. На стороне Свитригайла осталась только Украина. Он поселился на Волыни и вступил в переговоры с польскими магнатами Галиции, которые, захватив Подолию, стремились присоединить и Волынь.

Галицкие магнаты на свою ответственность помогали Свитригайлу, прислали свое войско и своих наместников в волынские города, чтобы отстоять их от Жигимонта. Но тогда волынские бояре, опасаясь, что поляки действительно присоединят Волынь к Польше, не захотели дальше идти этим путем: сочли за лучшее сдаться Жигимонту и остаться в составе Вели­кого княжества Литовского. Они послали к Жигимонту предложение принять Волынь под свою власть (осенью 1438 года), и Свитригайло остался без всего. Но ненадолго. Приверженцы Свитригайла скоро покончили с Жигимонтом: составили против него заговор и убили его в Вербное воскресенье 1440 года.

Оставив Волынь под властью Свитригайла и его приверженцев, украинских князей и панов, литовские магнаты, захватив­шие в свои руки управление Великого княжества Литовского именем малолетнего Казимира, оказали тем самым большую услугу украинскому элементу: самая обширная, сильная и наиболее панская, вся покрытая княжескими и панскими поместьями, замками и резиденциями, Волынь могла жить своей жизнью, под управлением «своего» князя. Но сверх того они сде­лали еще одну уступку: отдали Киевскую землю ее «отчичу», сыну изгнанного Витовтом князя Владимира Ольгердовича, по имени Александру или Олельку, как его называли. Это был очень покладистый князь, послушный литовским правителям; его сын Семен, унаследовавший после отца киевский престол (около 1454 года), был женат на дочери главы литовского правительства, воеводы Гаштовта, считался своим среди литовских панов, и когда заходила речь об отдельном великом князе после того как Казимир сделался королем польским, то Семен Олель­кович считался первым кандидатом на великое княжение. Это давало иллюзию равноправия в том, что большая часть укра­инских земель стояла под управлением своих князей, родных им по национальности, и даже один из них считался кандида­том на великокняжеский престол.

Между том Свит­ригайло, будучи против­ником Польши, вовсе не рассчитывал передавать Волынь полякам и пе­ред смертью предупре­дил литовское прави­тельство, чтобы оно заблаговременно приняло от него Волынь. Тогда князь Юрий пинский, Юрша и др. ввели свои войска в волынские земли еще при жизни Свитригайла и заняли ее от имени великого князя литовского (1451). Поляки были этим очень раздражены и резко упрекали Казимира, допустившего это присоединение; собирались даже воевать с Литвой, но Казимир кое-как успокоил их. Со временем, однако, это забылось, и отношения Литвы с Польшей выровнялись. Казимир не допус­тил до избрания отдельного великого князя — предоставил все управление литовским магнатам, временами только наезжая из Польши в Великое княжество. Литовские магнаты были довольны таким положением дел, фактически управляя Великим княжеством по своему усмотрению, и вместе с тем про черный день располагая поддержкой Польши. Не чувствуя над собой никакой опасности, они теперь уже не находили нужным считаться с украинскою и белорусскою аристократиею, хотели всем править сами, не оставляя ничего этой последней. На Волынь посылали наместниками вперемежку украинцев и литвинов, а когда умер Семен Олелькович киевский (1470), они не захотели отдать Киевского княжества кому-либо из его родственников и послали туда воеводой литвина Мартына Гаштовта. Узнав об этом, киевляне заявили, что Гаштовта они ни в каком случае не при­мут, так как он не княжеского рода и к тому же католик; кля­лись или головы свои сложить или добыть себе князя и дважды не пускали к себе Гаштовта, когда он приехал к ним на воевод­ство. Умоляли Казимира, чтобы он им дал князя православной веры, а если это невозможно, то хоть бы и католика, но княжес­кого рода, — лучше всего в таком случае кого-нибудь из своих сыновей, из уважения к былой славе Киева. Но литовские маг­наты упорствовали, послали с Гаштовтом войско, и киевляне должны были в конце концов сдаться, приняли Гаштовта и скло­нили головы перед литвином.

Этот факт произвел сильное впечатление на Украине и на Белой Руси. С горечью вспоминали, как Литва когда-то платили дань киевским князьям лыком и вениками по своей бедности, потому что ничего более ценного не имела, а теперь приходится покоряться ей во всем. Михаил Олелькович, бросивший Новгород для Киева при первом известии о смерти брата, — теперь, когда Киев ускользнул от него, начал организовывать заговор со своими родственниками и другими князьями, со своим шурином, молдавским воеводой Стефаном и двоюродным братом, великим князем московским Иваном. Вероятно, устраивая этот заговор против литовского правительства, князья рассчитывали провести на великое княжение своего человека, может быть, того же Михаила Олельковича, — ведь и брат его считался кандидатом в великие князья. Главную надежду возлагали они на мос­ковского князя, но как именно они представляли себе план восстания, мы не знаем,

Заговор был обнаружен н 1481 году. Одному из главных уча­стников, князю Вольскому (двоюродному брату Михаила) уда­лось убежать в Московщину. Михаила Олельковича и его родственника, князя Ивана Гольшанского, схватили и отрубили им головы. Их обвиняли в том, что они хотели убить великого князя Казимира.

Новый великий князь литов­ский Александр, чтобы положить конец опасному инциденту, посватал дочь великого князя московского и заключил с ним мир, уступив ему перешедших князей с тем, чтобы впредь их с волостями не принимать: кто хочет, может перейти на службу другому государю лично, но поместья его остаются за прежним (1494).

И вот среди слухов о том, что православных в Литве принуждают к латинству, по­граничные князья с 1500 года снова начинают переходить под власть Москвы. Как причину выставляют притеснения их религии — их силой принуждают к латинству; московское пра­вительство тогда заявляет, что, принимая во внимание такой святой мотив, оно не считает возможным придерживаться договора 1494 года и будет принимать всех переходящих с их землями. В Литве жаловались, что московское правительство само побудило к этому князей, и во всяком случае очень вероятно что оно внушило им мысль сослаться на притеснения в вере, как на мотив, ввиду которого теряет силу всякий договор. Так или иначе, но лишь только Москва начала принимать князей с их землями, они снова двинулись массой в черниговских землях — не только мелкие, а и более крупные владельцы: князь Семен можайский перешел под власть московского государя с Черниговом, Стародубом и с прочими волостями, князь Васи­лий Шемячич с Новгородом-Северским и Рыльском с волостя­ми и др. Вся Черниговская земля переходила под власть Москвы. Великий князь московский объявил Литве войну на защиту православной веры и заявил, что будет «стоять за христианство, сколько Бог поможет». Высланные им войска довершили присоединение Северской земли к Московскому государству, а великий князь мос­ковский начал уже поговаривать о прочих «русских землях», находившихся еще под властью Литвы. Литовское правительство поспешно прекратило свои начинания относительно унии православных с Римом и поскорее заключило перемирие, оста­вив Северскую землю за Москвой, в надежде возвратить ее потом себе.

Через несколько лет вспыхнуло новое восстание среди украинского княжья и бояр. Поднял его князь Михаил Глинский. Его род имел поместья в тогдашней Киевской земле, (от г. Глинска на Ворскле пошло и имя этого рода);. Это был человек больших способностей, смелый, энергичный, умевший влиять на людей и руководить ими. В молодости он был в Западной Европе, жил долго при дворе императора Максимилиана, затем служил у саксонского курфюрста Альбрехта и с его войсками участвовал в разных походах, побывал во Фризии (теперешней Голландии), в Италии и Испании и, приобрев таким образом славу знатока военного дела и вообще образованного европейца, в последних годах XV в. явился ко двору великого князя литовского Александра, понравился ему и вскоре сделал­ся у него самым близким человеком.

Осенью 1507 года, Глинский поднял восстание. Глинский мог только производить набеги, разорять поместья своих врагов, опустошать земли великого князя литовского. А когда из Польши двинулся Жигимонт с польским войском и литовское войско под началом гетмана литовского князя Константина Острожского также присоединилось к нему, — Глинский не решился выступить против этих сил, отступил со своими приверженцами за границу под защиту московского войска и искал приюта в Москве вместе со своими сторонниками.

Этим и окончилось восстание. Великому князю литовскому Глинский отплатил затем в новой войне — Москва завоевала Смоленск от Литвы. Но положение Украины от этого не улуч­шилось.

В то время как Восточная Украина, в лице местной аристократии, искала опоры в Москве, Западная Украина — в особенности Галиция — ищет избавления от своей тяжелой участи у соседней Молдавии, близкой по вере и славянской культуре. Молдавское княжество, организовавшееся в средине XIV в., достига­ет в это время большой силы и значения под властью своего государя Стефана Великого (1457—1504), сумевшего не только расширить свои владения, но и создать себе прочное и самостоятельное положение, отразив турецкие нападения — самого грозного султана Магомета. Румыны Молдавии находились под влиянием болгарской культуры, близкой украинцам; книжность, просвещение, искусство были общие, поэтому Подолье и Галиция, в особенности юго-восточная часть последней (земля Галицкая), поддерживали тесные связи с Молдавией и в трудные минуты искали там помощи и опоры. В конце XV и в начале XVI в. здесь возникают политические движения, рассчитанные на помощь Молдавии. «Молдавские господари, владея украинскими землями по реке Пруту (Буковина), стремились захватить соседнее галицкое Покутье, пробовали оторвать его от Польши, и в связи с этим мы видим в южной Галиции среди украинского населения тяготение в сторону Молдавии, подобно тому как в Восточной Украине проявлялось тяготение в московскую сторону». (Грушевский М.)

Наиболее известное движение произошло здесь в 1490 году, под предводительством Мухи. Источники указывают, что «какой-то Муха из Молдавии» взбунтовал Покутье, поднял крестьян, так что имел с собой девять тысяч вооруженного войска из тамошних крестьян, и с ними разорял поместья польской шляхты. Не только крестьяне присоединялись к нему, а и местная украинская шляхта, как это видно из одного сохранившегося документа, где упоминаются поместья, конфискованные правительством у украинских шляхтичей за участие в восстании Мухи. Он овладел всей юго-восточной Галицией до самого Галича и двинулся за Днестр на Рогатин. Польская шляхта была в большом переполохе, король созвал поголовное ополчение, про­сил помощи у прусских крестоносцев. Но местной польской шляхте совсем неожиданно, «больше божьей помощью, чём человеческой», как выражается один современный бискуп, удалось внезапным нападением захватить войско Мухи, когда он переходил Днестр; в его войске произошло смятение, оно начало раз­бегаться, одни топили других в Днестре, и вышел такой перепо­лох, что и сам Муха бросился бежать. Один позднейший писатель рассказывает, что после этой неудачи Муха готовился к новому восстанию, но поляки схватили его: подкупили женщину, у которой он бывал, и она выдала им его.(Грушевский М.)

Есть еще глухое известие о каком-то претенденте на укра­инские земли, высланном воеводою Стефаном: этот претендент будто бы называл себя законным государем Руси и пытался поднять восстание в Галиции, чтобы при помощи султана осво­бодить ее от Польши, но поляки схватили его. Позже, во время похода мол­давского воеводы Богдана на Галицию в 1509 году «много украинской шляхты в Галиции присоединилось к нему, как прежде к Мухе; они удалились затем вместе с молдавским войском в Молдавию, когда этот поход не удался, а поместья их были конфискованы». Эти случайно сохранившиеся известия ясно показывают, что в Галиции, также были определенные круги, стремившиеся освободиться от польского владычества при помощи близкой по вере и культуре Молдавии. Но эти попытки не удались, «так как Молдавия была слишком слаба, чтобы поддержать украинский элемент Галиции, а этот последний был здесь еще гораздо более задавлен, чем в Великом княжестве Литовском» (Грушевский М.).

Условия украинской жизни были здесь действительно чрезвычайно тяжелы, не было даже такой украинской аристократии, как на Волыни или в Киевской земле, у которой украинская культурная жизнь могла бы найти поддержку и покрови­тельство. Могущественное украинское боярство Галиции исчезло в XIV—XV веках, или утратив свои поместья в польских конфискациях, или смешавшись с польской шляхтой и приняв католичество, а затем и ополячившись (в особенности поводом к этому служили смешанные браки с католичками: случалось, что жениху ставилось условием, что он еще до свадьбы должен перейти в католичество). Православным были закрыты все пути; даже православной присяги в судах часто не хотели при­нимать; неудивительно, что много православных в конце концов махнуло рукой на все национальные традиции и приняло католичество. Уцелела только мелкая шляхта, не имевшая ни влияния, ни голоса в политических вопросах.

Православная церковь, эта единственная в то время представительница украинской наци­ональной жизни, единственная форма национальной организа­ции, была совершенно задавлена. С половины XV в. галицкая митрополия оставалась вакантной, и король отдал ее в заведование галицкому старосте, а заведование духовными право­славными делами присвоил себе львовский католический ар­хиепископ и назначал от себя для управления ими своих наместников. Сопротивление православного духовенства подавля­лось грубою силою.

Проявляются стремления галицкого общества к национальному возрождению после того, как рассеялись надежды на заграничную помощь. Стремления эти становятся заметными с началом 1520-х годов. За привилегию на епископство галичане должны были обещать королеве Боне двести волов, за отмену прав Львовского архиепископа раздали они сто десять волов — королю, королеве и разным панам; затем пришлось раздать еще сто сорок волов, пока король выдал новому епископу подтвердительную грамоту, и т.д.

Главным образом хлопотали об этом украинские мещане Львова. В то же время они добивались отмены различных огра­ничений, тяготевших на них: их не только не допускали к го­родским должностям, но и не принимали в ремесленные цехи, не позволяли заниматься продажей горячих напитков, торговать материями; им нельзя было иметь домов за пределами малень­кого русского квартала; вне этого квартала им не разрешали церковных процессий, похорон с церковной церемонией... Даже православной присяги не принимали в судебных делах.

Львовская Русь добивалась отмены всех этих запрещений через разных влиятельных магнатов — через известного волынского магната Константина Ивановича Острожского, гетмана литовского (пользовавшегося большим ува­жением при королевском дворе за свои военные заслуги и даже, «не в пример прочим», получившего воеводство Троцкое, одну из важнейших должностей в княжестве Литовском). Не жале­ли подарков и взяток. Но все-таки добились немногого, и в старой столице Галиции украинцы и позже оставались «инородцами», пользовавшимися кое-какими правами только в сво­ем квартале. Однако они не падали духом. Важно было пока уже то, что все-таки, несмотря на все препятствия, они добились своего православного епископа и водворили его в Львове (1539). Это была важная точка опоры национальной жизни того времени.

Одновременно реформируются церковные братства в интере­сах национальной организации. Такие братства издавна суще­ствовали при церквах. Па­мять об этом сохранилась в былинах о Василье Буслаевиче, где идет речь о канунном меде и яичном пиве, который варила в свой храмовый праздник братчина Николыцина под руковод­ством церковного старосты, принимавшего за «немалую сыпь» также и посторонних гостей на братский пир.

Затем, когда польско-литовское правительство вместе с го­родским устройством по немецкому праву начало вводить так­же и церковные ремесленные братства по немецкому образцу, украинские и белорусские мещане начинают реформировать свои старые церковные «медовые» братства по образцу новых церковных братств, чтобы иметь законную форму для своей орга­низации. Старейшие уставы таких реформированных братств сохранились в Белоруссии, в Вильне, а на Украине — во Льво­ве. Львовское братство при главной церкви Успения, в русском квартале, было реформировано, вероятно, вместе со введением епископства. «От 1540-х годов имеем уставы нескольких братств при церквах львовских предместий, написанные по образцу Ус­пенского братства. В них постановляется, что в братства могут вступать также посторонние люди, шляхтичи, но никто своеволь­но не может выступать из братства. Братства, таким образом, служили целям организации украинской народности. Львов­ские мещане, наиболее сознательные и зажиточные, привычные к организации, а вместе с тем наиболее живо чувствующие свое бесправие, кладут начало национальной организации, привлекают к ней остатки православной шляхты, украинское духовен­ство (крестьяне были совершенно бесправны и лишены возможности принимать сколько-нибудь деятельное участие в каком бы то ни было, даже культурном движении). Львовские братства, а в особенности братство Успенское, делаются центром этого нового движения. Ими интересуются и покровители галицкой Руси, воеводы молдавские: они присылают вклады и различные подарки братской церкви и всевозможные припасы на братские пиры братчикам, «своим друзьям», как их называют: деньги на пиво и мед, а баранов в натуре. Из Львова такие братства распространяются в соседних местностях, служа осно­вой национального объединения и организации» (Грушевский М.).

2. Слово «казак» — тюркского происхождения, существовало, по мнению Е. Прицака, с XII века, зафиксировано впервые в арабо-половецком словаре 1245 года, половецком словаре 1303 года «Содех Сшпапісиз». Сначала оно носило бытовой оттенок и означало: одинокий человек, холостой мужчина. В Крыму в начале XIV столетия им называли тюрок, служивших стражниками или разбойничавших в степях Причерноморья. В течение 200 лет на гра­нице степи с оседлым населением, т. е. по линии Ка­менец-Подольск—Бар—Винница—Белая Церковь-Черкасы—Киев—Путивль—Рыльск—Тула— Рязань— Муром—Нижний Новгород, казаками считались также курьеры, эскорт, а с 1452 года — чингизиды и их потомки.

После упадка монгольской державы казаками на­зывались кочевые народы левого крыла Золотой Орды. В то же время слово «казак» примерно с 1492 года стало употребляться и по отношению к представителям восточного славянства.

В 1994 году историк Н. Яковенко попытался подвести итоги длительной дискуссии о происхож­дении казачества на территории Украины. Он пола­гает, что в конце XV столетия казаки-тюрки и сла­вянские казаки (уходники, бродники и т. п.) слились, и данное понятие приобрело несколько иное значение — человек вне подданства. В реестрах казачества Польши 1552 и 1581 годов имелось очень много тюркских фамилий и прозвищ: Вахта, Байдак, Бут, Гусейн, Кудаш, Толук, Теребердей, Чурба, Малик-баша, Охмат и другие. Не менее примечателен факт, что до XVI века запорожцев часто именовали ордын­скими казаками.



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2017-02-07; просмотров: 819; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.80.164.96 (0.027 с.)