Секретный комитет 6 декабря 1826

 

Что касается реформ, которые предполагалось предпринять в этот первый период царствования, то для их осуществления или, вернее, для выработки общего плана преобразовательной деятельности 6 декабря 1826 г. был учрежден особый комитет под председательством Кочубея. В состав этого комитета входили из прежних министров кроме Кочубея: Сперанский, кн. А. Н. Голицын и генералы гр. П. А. Толстой, Дибич и Ил. В. Васильчиков, а делопроизводителями его были назначены молодые статс-секретари Блудов и Дашков. По краткой записке, которую император Николай вручил Кочубею при самом открытии этого комитета, занятия его должны были состоять прежде всего в пересмотре и разборе бумаг, найденных в кабинете покойного императора Александра, – очевидно, из них Николай думал почерпнуть много полезных мыслей и указаний о необходимых преобразованиях; во-вторых, в пересмотре основ и уставов нынешнего государственного управления; в-третьих, в изложении мнений, что предполагалось сделать в прежнее царствование, что уже есть и что кончить оставалось бы, наконец, что в существующем порядке хорошо и чего оставить нельзя и чем в таком случае заменить.

 

В таких неопределенных чертах было дано поручение этому секретному государственному учреждению. Деятельность комитета 6 декабря 1826 г. продолжалась регулярно до апреля 1830 г., а затем в следующие два года было несколько отрывочных заседаний, и хотя комитет официально закрыт не был, но в 1832 г. деятельность его окончательно замерла.

 

Как видите, миссия комитета была очерчена настолько широко, что, по-видимому, занятия его могли принять такой же характер, как и в начале царствования Александра, в знаменитом негласном комитете. Но на самом деле никакого сходства между этими двумя учреждениями не было: негласный комитет Александра был составлен из идейных представителей передовых течений своего времени, а николаевский секретный комитет 6 декабря 1826 г. состоял из людей старого поколения, искусившихся и разочаровавшихся в жизни (как Сперанский, Кочубей и Голицын), или из молодых карьеристов и доктринеров (как Блудов и Дашков), которые никаких новшеств даже и не предполагали вводить и вся деятельность которых свелась к пересмотру уставов высших центральных и губернских учреждений, а равно также действовавших тогда «законов о состояниях», причем они проектировали некоторые изменения в положении о дворянстве и средних сословиях, в положении о дворянских выборах и об управлении казенными крестьянами. Мимоходом они затрагивали крестьянский вопрос, но нерешительно и вяло, так что сам император их предположениями по этой части остался совершенно недоволен[3].

 

В крестьянском вопросе, важность которого император Николай почувствовал после первых крестьянских волнений, случившихся в его царствование, он оказался более прогрессивным и устойчивым, чем во всех остальных начинаниях его царствования. При нем до 1848 г. крестьянский вопрос не сходил с очереди: для обсуждения с разных сторон этого вопроса при нем было последовательно образовано целых 10 секретных комитетов, и можно признать, что в царствование Николая по крестьянскому вопросу было сделано во всяком случае больше, чем в царствование либерального Александра I. Главным деятелем по крестьянскому вопросу при Николае, главным начальником его штаба по этой части, как Николай его называл шутя, явился генерал П. Д. Киселев. Ход этого дела я нахожу более удобным рассмотреть при изложении истории второго периода царствования Николая, когда вопрос этот привлек к себе наибольшее внимание правительства.

 

С самого начала своего царствования Николай Павлович отнесся очень скептически к военным поселениям. Сохранились записки разных лиц, представленные Николаю, с нападками на это детище императора Александра. По-видимому, с самого же начала император Николай решил от военных поселений отказаться, но ликвидировать начатое дело оказалось не так-то легко, – не говоря о том, что Николай Павлович не был расположен подрывать авторитет своего покойного брата в деле, которое было любимым его занятием в последний период его жизни, – и военные поселения не только просуществовали до конца царствования Николая, но даже были в отдельных случаях и при нем расширяемы. Окончательная ликвидация их затянулась до начала царствования Александра II[4].

 

Особый взгляд на роль и обязанности самодержавного монарха, с одной стороны, недоверие и к обществу, и к чиновничеству – с другой, выразились в самом начале царствования императора Николая в способе производства тех дел, которые он считал почему-либо особенно важными и трудными и течение которых хотел выделить из общей бюрократической рутины. Такие дела сосредоточивались как бы в его собственном заведовании и выключались из числа дел, вверенных обыкновенным министрам. Для непосредственного заведования такими делами император Николай стал создавать особые отделения собственной своей канцелярии. Лиц, заведовавших такими отделениями, император приравнивал по их рангу к министрам, и они получали впоследствии звание главноуправляющих. Первое вновь открытое отделение в январе 1826 г. было названо II отделением собственной его величества канцелярии. В него были переданы все дела упраздненной тогда комиссии законов, и руководителем его фактически сделался, как уже сказано, Сперанский, который имел по этим делам постоянный доклад у государя, хотя формально во главе делопроизводства поставлен был статс-секретарь Балугианский. Кодификационные работы, сосредоточенные в этом отделении, как мы увидим, действительно быстро пошли в ход под умелым руководством Сперанского и завершились в 1832 г. изданием первого полного собрания законов и в 1833 г. составлением и изданием свода действующих законов по всем отраслям права и управления.