Демассифицированные средства массовой информации

В эпоху Второй волны средства массовой информации захватывали все большую и большую власть. Сейчас же происходят поразительные перемены. Когда подобно грозе нагрянула Третья волна, никто не ожидал, что средства массовой информации вместо того, чтобы расправить крылья, будут вынуждены поделиться своим влиянием. Они потерпели поражение сразу на нескольких фронтах от явления, которое я называю "демассификацией масс-медиа".

Первый пример дают нам газеты. Самые старые средства массовой информации Второй волны - газеты - теряют своих читателей. К 1973 г. газеты США в своей совокупности достигли тиража в 63 млн экземпляров ежедневно. С 1973 г. вместо увеличения своего тиража они начали его терять. К 1978 г. эта цифра упала до 62 млн, но худшее ждало впереди(1). Процент американцев, читающих газеты ежедневно, также упал с 69% в 1972 г. до 62% в 1977 г., и некоторым самым важным газетам нации был нанесен особенно ощутимый удар…

В то время как во многих частях страны неожиданно появились более мелкие газеты, такие крупные американские ежедневники, как "Cleveland News", "Hartford Times", "Detroit Times", "Chicago Today", "Long Island Press", скатились на обочину…

Такие потери объясняются не только расцветом телевидения. Каждая массовая ежедневная газета встречает все большую конкуренцию со стороны набирающих силу малотиражных еженедельников, газет, выходящих два раза в неделю, так называемых "газет для потребителей", служащих не для столичного потребительского рынка, а округе и общинам внутри него и дающих более узкую рекламу и новости. Полностью насытив рынок, крупные столичные ежедневники находятся в глубоком кризисе, менее массовые издания заменяют их…

Но значение Третьей волны в массовых коммуникациях не сводится лишь к печати. В период между 1950 и 1970 гг. число радиостанций в США выросло с 2 336 до 5 359. В этот период население увеличилось только на 35 %, а число радиостанций на 129 %. Это значит, что раньше на 65 тыс. американцев была одна радиостанция, а сейчас одна радиостанция на 38 тыс. человек; то есть сейчас слушатель имеет больший выбор программ и аудитория обслуживается большим числом радиостанций.

Увеличился также предложенный выбор; различные радиостанции обращаются к своей собственной аудитории, а не к безликой общей массе, как раньше. Станции, передающие общие новости, вещают для образованных взрослых людей среднего класса. На разные группы молодежи ориентируются радиостанции, по которым "гоняют" различные типы рок-музыки: хард-рок, софт-, панк-, кантри- и фолк-рок. Музыку в стиле соул передают радиостанции, чью аудиторию составляют черные американцы. Радиостанции, специализирующиеся на классической музыке, имеют в виду взрослых людей с высокими доходами; есть радиостанции, вещающие на иностранных языках для различных этнических групп - от португальцев, живущих в Новой Англии, до итальянцев, чиканос, японцев и евреев…

Новые формы аудиокоммуникации забирают себе то, что осталось от массовой аудитории…

В любом случае сдвиг в сторону разнообразия печатной продукции произошел параллельно с изменением в сфере радиовещания. И та, и другая сферы теряют свою аудиторию (демассифицируются).

Но только в 1977 г. средства массовой информации Второй волны потерпели свое самое значительное поражение. Для целого поколения самым мощным и самым массовым средством информации было, конечно же, телевидение. В 1977 г. Оно начало "мигать". Вот что писал журнал "Time": "Все рушится, боссы телевещания нервно всматриваются в цифры... они не верят своим глазам... Впервые за свою историю телевидение теряет зрителей".

"Никто не мог предположить, - бормочет другой человек из рекламы, - что популярность телевидения пойдет на спад"…

Третья волна в средствах массовой информации подрывает господство магнатов Второй волны во всех областях…

…домашние спутниковые антенны позволяют индивидуальным телестанциям формировать временные мини-сети для специализированного программирования и посылать сигналы повсюду и отовсюду за минимальную цену, тем самым разрушая существующие телесети…

…На первый взгляд все это кажется набором не соотносящихся между собой событий, однако на деле является процессом взаимосвязанных перемен, которые маячат на горизонте средств информации, начиная с газет, радио и кончая журналами и телевидением. Средства массовой информации находятся под атакующим огнем. Бурно растут новые, демассифицированные средства информации, которые бросают вызов, а иногда и сменяют средства массовой информации, господствовавшие во всех обществах времен Второй волны.

Таким образом, Третья волна начала совершенно новую эпоху - эпоху не массовых средств информации. Наряду с новой техносферой появляется новая инфосфера, и это будет иметь далеко идущие последствия во всех сферах жизни, включая наше сознание. Вместе взятые, эти перемены революционизируют наши представления о мире и наши способности его познания.

Клип-культура

Демассифицированные средства информации демассифицируют и наше сознание.

Во время Второй волны постоянная накачка стандартизированного образного ряда привела к тому, что критики называют "массовым сознанием". Сегодня уже не массы людей получают одну и ту же информацию, а небольшие группы населения обмениваются созданными ими самими образами. Поскольку все общество движется в сторону разнообразия, привнесенного Третьей волной, новые средства информации отражают и ускоряют этот процесс.

Этим отчасти объясняется тот факт, что мнения по какому-либо вопросу – от поп-музыки до политики - становятся менее унифицированными. Консенсус пошатнулся. На личностном уровне нас осаждают и ослепляют противоречивыми и не относящимися к нам фрагментами образного ряда, которые выбивают почву из-под ног наших старых идей, и обстреливают нас разорванными и лишенными смысла "клипами", мгновенными кадрами. По сути дела, мы живем в "клип-культуре".

"Беллетристика понемногу отдает свои куски территории, - жалуется критик Джеффри Вулфф, - каждый романист все меньше понимает великую картину мира". Что касается документальной прозы, Дэниэл Ласкин, рецензируя такие феноменально популярные справочники, как "Народный альманах" ("The People's Almanac"), "Книга реестров" ("The Book of Lists"), пишет: "Идея любого исчерпывающего синтеза кажется несостоятельной. Альтернативное решение - собрать мир наобум, особенно его самые забавные черепки". Но разбивка нашего образного ряда на крошечные кадрики не ограничивается книгами или литературой, она еще больше проявляется в прессе и электронных средствах информации.

В этой новой культуре с ее фрагментарными, временными образами увеличивается разрыв между пользователями средств информации Второй и Третьей волн.

Публику Второй волны, стремящуюся к готовым, установившимся моральным и идеологическим истинам прошлого, раздражают и дезориентируют клочки информации. Она испытывает ностальгию по радиопрограммам 30-х годов или фильмам 40-х. Она чувствует себя вырванной из пространства новых средств информации не только потому, что многое из того, что она видит и слышит, пугает и расстраивает ее, но и тип подачи материала ей незнаком.

Вместо получения пространных, соотносящихся друг с другом "полос" идей, собранных и систематизированных, нас все больше пичкают короткими модульными вспышками информации - рекламой, командами, теориями, обрывками новостей, какими-то обрезанными, усеченными кусочками, не укладывающимися в наши прежние ментальные ячейки. Новый образный ряд не поддается классификации, отчасти из-за того, что выпадает из наших старых концептуальных категорий, но еще и потому, что подается в странной, скоротечной, бессвязной форме. Резко критикуя то, что они называют бедламом клип-культуры, люди Второй волны испытывают подавленное раздражение против средств информации.

Люди Третьей волны, напротив, чувствуют себя неплохо под бомбардировкой блицев: полутораминутный клип с новостями, полуминутный рекламный ролик, фрагмент песни или стихотворения, заголовок, мультик, коллаж, кусочек новостей, компьютерная графика. Будучи ненасытными читателями дешевых книг и специальных журналов, они залпом глотают огромное количество информации. Но они также внимательно следят за тем, как в новых концепциях или метафорах собираются и организуются в некое целое эти кусочки информации. Вместо попытки втиснуть новые модульные данные в стандартные структуры или категории Второй волны, они учатся создавать свои собственные "полосы" идей из того разорванного материала, который обрушивают на них новые средства информации.

Сейчас мы не получаем готовую ментальную модель реальности, мы вынуждены постоянно формировать ее и переформировывать. Это ложится на нас тяжелым грузом, но это же ведет к большей индивидуальности, демассификации как личности, так и культуры. Некоторые из нас ломаются под таким давлением, отступают, испытывая апатию или гнев. Другие постоянно растут, формируют себя и становятся компетентными, грамотными людьми, способными работать на высшем уровне. (В обоих случаях, является ли напряжение слишком большим или не очень, результат один - далекий плач униформированных, стандартизированных, легко управляемых роботов, приход которых предсказывали многие социологи и фантасты времен Второй волны).

Кроме прочего, демассификация цивилизации, отражением и усилением которой являются средства информации, влечет за собой огромный скачок объема информации, которой мы обмениваемся друг с другом. И этот рост объясняет, почему мы становимся "информационным обществом".

Чем более разнообразна цивилизация, чем дифференцированной ее технология, ее энергетические формы, тем больше информации должно проходить между составляющими ее частями, чтобы иметь возможность соединить их воедино, особенно перед лицом глобальных перемен. Какая-либо организация, например, должна уметь предвидеть (более или менее точно), как на эти перемены отреагируют другие организации, если она хочет соответствовать этим переменам. То же касается и индивидов. Чем более мы униформированы, тем меньше нам нужно знать друг о друге, чтобы предвидеть поведение каждого. Но по мере того, как люди вокруг нас становятся все более индивидуализированными и демассифицированными, мы все больше нуждаемся в информации - сигналах и ключах, - чтобы предвидеть, хотя бы в общих чертах, как они собираются поступать по отношению к нам. И если мы не сможем делать эти прогнозы, мы не сумеем работать или даже жить вместе.

В конечном счете индивиды и организации постоянно стремятся получить больше информации, и во всей системе пульсируют растущие потоки данных. Форсируя увеличение объема информации, необходимой для существования социальной системы, и увеличив скорость обмена ею, Третья волна раскачала структуру изношенной, перегруженной инфосферы Второй волны и создает новую структуру, способную ее заменить.

Глава 17

СЕМЬИ БУДУЩЕГО

Во время Великой депрессии 30-х годов миллионы людей оказались выброшенными на улицу. Как только двери заводов захлопнулись перед ними, многие из них погрузились в пучины отчаяния и вины, их эго оказались разбиты из-за невероятной ошибки - увольнения.

Сейчас безработицу стали оценивать более разумно - не как результат лености человека или его морального несоответствия, а как результат огромных сил, неподвластных контролю. Неверное помещение капитала, недальновидность при инвестициях, неумная торговая политика, неумелое правительство - это, а не личные недостатки уволенных рабочих - причины безработицы. Чувство вины в большинстве случаев не соответствовало действительности и свидетельствовало о наивности.

Сегодня снова эго разбиваются, как яичная скорлупа об стену. Сейчас, однако, вину связывают скорее с распадом семьи, а не с экономическими обстоятельствами. Миллионы мужчин и женщин, выбирающихся из-под обломков собственных браков, обвиняют себя…

Распад семьи сегодня является на деле частью общего кризиса индустриализма - развала всех институтов, порожденных Второй волной. Это часть "освобождения территорий" для социосферы Третьей волны. И именно этот травматический процесс, отражающийся на нашей личной жизни, изменяет нашу систему семьи до неузнаваемости.

Сегодня нам неустанно повторяют, что семья распадается, либо что семья - это проблема номер один…

Псевдопроповедники, премьер-министры, пресса или благочестивые ораторы твердят почти одно и то же. Однако когда они говорят о семье, они, как правило, не имеют в виду семью во всем обилии вариантов возможных форм, а только один частный вид семьи: семью Второй волны.

Они обычно учитывают следующий расклад: зарабатывающий муж, домохозяйка жена и несколько маленьких детей. Несмотря на то, что существует множество видов семьи, цивилизация Второй волны идеализирует, делает преобладающей и распространяет по миру именно тип нуклеарной семьи.

Такой тип семьи стал стандартной, социально одобряемой моделью, поскольку

его структура прекрасно удовлетворяет нуждам общества массового производства с широко разделяемыми ценностями и жизненным стилем, иерархической, бюрократической властью и четкой отделенностью семейной жизни от рабочей на рынке.

Сегодня, когда власти побуждают нас "восстановить" семью, они обычно имеют в виду именно эту нуклеарную семью Второй волны. Мысля так узко, они не только неверно определяют проблему, но и проявляют детскую наивность, думая, что действительно необходимо сделать для восстановления такой семьи в ее былой значимости.

Так, власти яростно обвиняют в том, что наступил семейный кризис, всех - от распространителей порнопродукции до рок-музыкантов. Некоторые говорят, что выступления против абортов, или отмена сексуального образования, или сопротивление феминизму может снова "склеить" семью…

Кампания за нуклеарную семью

Если мы действительно хотим восстановить семью в ее прежней значимости,

есть способы, которыми можно это сделать. Вот некоторые из них.

1) Заморозить всю технологию на уровне Второй волны, чтобы сохранить общество, основанное на заводах, на массовом производстве. Компьютер несет в себе большую угрозу семье Второй волны, чем все законы об абортах, движения за права геев и лесбиянок и вся порнография мира, потому что нуклеарная семья нуждается в системе массового производства, чтобы продолжать доминировать, а компьютер уводит нас за пределы массового производства.

2) Субсидировать производство и заблокировать возникновение сектора обслуживания в экономике. "Белые воротнички", профессионалы и техники менее традиционны, менее ориентированы на семью, более мобильны в интеллектуальном и психологическом отношениях, чем "синие воротнички". С возникновением обслуживания процент разводов увеличился.

3) "Спасти" энергетический кризис, применяя ядерные и другие высокоцентрализованные энергетические процессы. Нуклеарная семья больше подходит для централизованного типа общества, чем для децентрализованного, и энергетическая система в большой мере воздействует на степень социальной и политической централизации.

4) Наложить запрет на становящиеся все более немассовыми средства информации, начиная с телевизионных кабелей и кассет, и не издавать местных журналов. Нуклеарные семьи лучше работают там, где существуют национальная единая информация и ценности, а не в обществе, основанном на разнообразии. В то время как некоторые наивные критики атакуют средства информации за якобы наносимый тайный вред семье, именно они идеализируют такой тип семьи.

5) Насильственно вернуть женщину на кухню. Свести зарплату женщин к абсолютному минимуму. Затруднить, а не облегчить условия получения выслуги лет, чтобы быть уверенным, что женщина и дальше будет находится в неблагоприятном положении на рынке труда. У нуклеарной семьи нет ядра, если никто из взрослых не остается дома. (Разумеется, можно добиться того же результата обратными методами, позволив женщине работать, а мужчину заставив сидеть дома с детьми.)

6) Одновременно с этим резко сократить зарплату молодых рабочих, чтобы они дольше находились в большей зависимости от своих семей и были бы поэтому менее независимыми в психологическом отношении. Нуклеарная семья теряет свою основу, когда молодежь, начиная работать, выходит из-под родительского контроля.

7) Запретить противозачаточные средства и исследования по половой биологии, которые способствуют независимости женщин и внебрачному сексу, что дает возможность ослабить связи семьи.

8) Снизить уровень жизни всего общества до уровня, предшествующего 1955 г., поскольку изобилие дает возможность одиноким людям, разведенным, работающим женщинам и другим неженатым и незамужним людям "продержаться" в экономическом отношении самостоятельно. Для поддержания семьи требуется достаточно низкий уровень жизни (где-то на грани бедности).

9) Наконец, следует снова сделать общество массовым, отказавшись от всех перемен - в политике, в искусстве, образовании, бизнесе и других областях, которые ведут к разнообразию, свободе передвижения и идей, или к индивидуальности. Семья-ячейка остается господствующей только в массовом обществе.

…Мы свидетели не смерти семьи как таковой, окончательного развала семейной системы Второй волны, которая предполагает, что все семьи стремятся к идеализированной модели семьи-ячейки. Мы наблюдаем, как на ее месте появляются разнообразные типы семьи. Так же как мы делали уже немассовыми наши средства информации и производство, мы делаем немассовой семейную систему при переходе в цивилизацию Третьей волны.

Иной образ жизни

Наступление Третьей волны, разумеется, не означает конца нуклеарной семьи, как приход Второй волны не привел к полному распаду большой семьи. Просто семья уже не может больше служить идеальной моделью для общества.

…Если мы определим нуклеарную семью как работающего мужа, ведущую хозяйство жену и двух детей и зададим вопрос, много ли американцев в настоящее время еще живет в семье такого типа, ответ может показаться удивительным: 7% всего населения Соединенных Штатов. 93% населения больше не подходят под эту идеальную модель Второй волны.

Если даже мы расширим наше определение, что позволит включить семьи, в которых оба супруга работают или в которых больше или меньше двух детей, мы обнаружим, что огромное большинство - от двух третей до трех четвертей населения - живет вне рамок нуклеарной семьи. Более того, все свидетельствует о том, что количество нуклеарных семей продолжает уменьшаться, а число других типов семей быстро растет. Начать с того, что мы стали свидетелями демографического взрыва "одиночек" - людей, которые живут одни, вне семьи…

Сегодня пятая часть всех людей в Соединенных Штатах живет в одиночку. Далеко не все они покинуты или вынуждены вести такую жизнь. Многие выбирают ее добровольно, во всяком случае, на время…

При взгляде на более старшую часть населения мы находим большое число состоявших прежде в браке людей, часто тех, кто находится "между браками", живущих в одиночку и во многих случаях совершенно довольных этим. Рост таких групп создал пышно расцветшую культуру "одиночек" и весьма посещаемые бары, число которых все увеличивается, так же как и число клубов катания на лыжах, туристических агентств и других служб или производства товаров, предназначенных для самостоятельного человека…

Мы должны также отметить все растущее число людей, которые живут вместе, не заботясь о законах и формальностях. Эта группа более чем удвоилась за прошедшее десятилетие…

Культура бездетности

В наши дни растет число тех, кто осознанно выбирает так называемый "бездетный" образ жизни. Согласно Джеймсу Рами, возглавляющему Центр политических исследований, мы наблюдаем массовый сдвиг от "сосредоточенных на детях" к "сосредоточенным на взрослых" домам. На рубеже веков одиноких в обществе было мало, и после того как младший из детей покидал дом, относительно небольшое число родителей жило долго. Таким образом, большинство было сосредоточено на детях. Напротив, уже в 1970 г. в Соединенных Штатах лишь одна треть взрослых жила вместе с детьми моложе 18 лет.

Сейчас возникают различные организации для поддержки бездетной жизни, а отказ от того, чтобы иметь детей, широко распространен во многих индустриальных странах…

Похожая организация, Национальная ассоциация бездетных, создана в Великобритании, а многие пары в Европе тоже по своей воле решают остаться бездетными. Например, в Бонне, в Западной Германии, Тео и Агнес Рол, оба 30 с небольшим лет, он - городской служащий, она - секретарь, говорят: "Мы не думаем, что у нас будут дети..." Семья Рол скромного достатка. У них маленький дом. В отпуск они ездят в Калифорнию или на юг Франции. Дети коренным образом изменят их образ жизни. "Мы привыкли к своему стилю жизни, - продолжают они, - и нам нравится быть независимыми"…

Обратимся теперь к тем, кто имеет детей; развал семьи-ячейки даже более очевиден в связи с явным ростом семей с одним родителем. Сейчас происходит столько разводов и разрывов - главным образом в нуклеарных семьях, - что сегодня каждый седьмой американский ребенок растет при одном родителе, а в городах - каждый четвертый.

Рост числа таких семей привел к осознанию того, что, несмотря на трудности, семья с одним родителем при определенных обстоятельствах лучше для ребенка, чем нуклеарная семья, в которой нет согласия между супругами. Газеты и различные организации сейчас выступают в поддержку одиноких родителей и способствуют признанию и большему политическому влиянию этой группы…

Спорные новые типы семьи возникли в период, который характеризуется высоким процентом повторных браков после развода. В книге "Шок будущего" я обозначил как "общие семьи" те, в которых две разведенные пары с детьми вновь вступают в браки, вводя детей от обоих браков (как и взрослых) в новый, расширенный тип семьи. Сейчас полагают, что 25% американских детей являются или скоро будут членами таких семей. Согласно Дейвидин Мейлис, такие семьи со "многими родителями" могут стать основной формой семьи будущего. "Мы вступаем в экономическую полигамию", - говорит Мейлис, имея в виду, что две объединенные семьи обычно передают друг другу деньги на содержание детей или на другие платежи. Распространение этого типа семьи, сообщает она, сопровождалось увеличением случаев завязывания половой связи между приемными родителями и неродными детьми.

В технологически развитых странах сегодня можно увидеть потрясающее разнообразие типов семьи: гомосексуальные браки, коммуны, группы людей старшего возраста, живущих совместно, чтобы объединить траты (иногда их связывает и секс), племенные группы среди некоторых этнических меньшинств и другие типы сосуществуют, чего никогда не было прежде. Встречаются договорные браки, серийные браки, семейные группы и множество близких связей, в которых могут быть (и не быть) сексуальные отношения, так же как и семьи, в которых отец и мать живут и работают в двух разных городах.

Даже эти типы семьи едва ли могут дать понятие о еще большем скрытом разнообразии. Когда три психиатра - Келлам, Энсминджер и Тернер – попытались составить карту "разнообразия типов семьи", исследованных в одном бедном негритянском районе Чикаго, они установили "не менее 86 различных сочетаний взрослых", включая многочисленные типы семьи "мать и бабушка", "мать и тетка", "мать и отчим" и "мать и другие".

Сталкиваясь с целым лабиринтом родственных связей, даже самые ортодоксальные ученые начали приходить к некогда радикальной точке зрения относительно того, что мы выходим из периода нуклеарной семьи и вступаем в новое общество, для которого характерно разнообразие типов семейной жизни…

…в Третью волну не будет одного преобладающего типа семьи на протяжении длительного времени. Вместо этого мы увидим огромное разнообразие структур семьи, скорее не массу людей, живущих в единообразном семейном устройстве, а людей, проходящих через эту систему, оставляя личностные или "обычные" траектории на протяжении жизни. Но это не означает полного исчезновения или "смерти" нуклеарной семьи. Это просто значит, что с этих пор семья-ячейка станет только одним из многих социально принятых и одобренных типов. Когда наступит Третья волна, системасемьи будет уже немассовой, так же как и производственная и информационная системы общества.

"Горячие" взаимоотношения

Нарисовав картину расцвета множества типов семьи, трудно сказать, что возникнет как значимый стиль в цивилизации Третьей волны.
Будут ли наши дети жить одни в течение многих лет, возможно десятилетий? Будут ли они бездетными? Отправимся ли мы в коммуны для престарелых? Как насчет "экзотических" возможностей? Семей с несколькими мужьями и одной женой? (Это может произойти, если работа генетиков даст нам возможность выбирать пол ребенка и слишком большое число родителей захочет иметь мальчиков.) Как быть с гомосексуальными семьями, воспитывающими детей? Суды уже обсуждают этот вопрос. А какое влияние окажет клонирование?
Если каждый из нас движется по траектории семейного опыта, каковы будут ее фазы? "Испытательный брак", затем бездетный брак с карьерой обоих супругов, затем гомосексуальный брак, в котором есть дети? Возможны бесчисленные перестановки. Или, несмотря на сопротивление, некоторые из них будут признаны немыслимыми. Джесси Бернард говорит: "Нет буквально ничего в браке, чего бы кто-то не пожелал и это не могло бы стать реальностью... Все эти варианты кажутся совершенно естественными тем, кто живет именно таким образом".
Какие именно типы семей исчезнут и какие распространятся, будет зависеть в меньшей степени от речей с кафедр относительно "святости семьи", чем от решений, которые мы примем, учитывая технологию и работу. Поскольку множество сил воздействует на структуру семьи - коммуникационные модели, ценности, религиозные движения, демографические, даже экоклогические изменения - связь между типом семьи и организацией работы весьма сильна. Таким образом, как нуклеарную семью поддерживали строительство заводов и работа в офисе, так и любое движение с завода и из офиса будет оказывать сильное воздействие на семью.
Невозможно в пределах одной главы назвать все пути, по которым перемены в рабочей силе и в природе труда могут повлиять на семейную жизнь. Но одно изменение настолько потенциально революционно и так чуждо нашему опыту, что нуждается в гораздо большем внимании, чем ему было уделено до сих пор. Это, разумеется, перемещение работы из офиса и с завода в дом.
Допустим, что через 25 лет 15% рабочей силы будет занято частично или целиком дома. Как работа на дому изменит качество наших личных отношений или значение любви? Как станут жить в "электронном коттедже"?
Будет ли эта домашняя работа компьютерным программированием, сочинением памфлета, контролем на расстоянии производственного процесса, конструированием здания или перепечаткой электронной корреспонденции, одно прямое изменение очевидно. Перенесение работы домой означает, что многие супружеские пары, которые сейчас видятся ограниченное число часов в день, будут связаны друг с другом более близко. Некоторые, без сомнения, сочтут эту продолжительную близость неприятной. Однако многие другие решат, что их брак в безопасности, а отношения обогатились совместным опытом.
Давайте посетим несколько "электронных коттеджей", чтобы посмотреть, как люди могут адаптироваться к такой коренной перемене в обществе. Такое путешествие, несомненно, позволит установить совершенно различные модели живни и работы.
В некоторых домах, возможно, в большинстве, мы можем встретить пары, которые разделяют обязанности более или менее традиционно: один из супругов занимается работой-"службой", другой - домом. Например, он пишет компьютерные программы, а она следит за детьми. Само присутствие работы в доме, однако, может привести к разделению и работы-"службы", и обязанностей по ведению домашнего хозяйства. Таким образом, во многих домах муж и жена выполняют вместе одну работу с полной нагрузкой. Например, муж и жена могут по очереди, по четыре часа, заниматься контролем сложного производственного процесса на экране компьютера.
Дальше по улице, в доме напротив, живет пара, которая выполняет не одну, а две совершенно разные работы, каждый из супругов работает отдельно. Специалист по физиологии клетки и дипломированный бухгалтер могут каждый работать по своей специальности. Однако даже здесь, при том, что профессии совершенно различны по характеру, возможно некоторое совместное решение проблем, понимание языка профессии друг друга, какие-то общие интересы и разговоры, касающиеся работы. Почти невозможно при таких условиях четко разграничить рабочую и личную жизнь. По тем же причинам почти нельзя вытеснить своего супруга из всех жизненных измерений.
В доме рядом (продолжая наше путешествие) мы могли бы найти супругов, работающих на двух различных работах, которые, однако, разделяют оба, т. е. муж часть времени работает как страховщик, а часть - как помощник архитектора, а жена выполняет ту же работу, но в другом порядке. Такое распределение могло бы предоставить более разнообразные и, следовательно, более интересные занятия для обоих.
В таких домах, когда супруги делят одну или несколько работ, каждый из них неизбежно учится чему-то от другого, участвует в решении проблем, вовлечен во взаимодействие "брать и давать", что ведет к большей близости. Разумеется, вынужденная близость не гарантирует счастья. Большие семьи эпохи Первой волны, которые тоже представляли собой экономические производственные группы, вряд ли могли бы послужить образцами взаимной нежности и психологической поддержки. В этих семьях существовали собственные проблемы и стрессы. Но в них не было отстраненных или "холодных" отношений. Совместная работа предполагает во всяком случае близкие, сложные, "горячие" взаимоотношения - заинтересованность, которой многие сегодня завидуют.
Иначе говоря, распространение работы дома в большом масштабе может не только воздействовать на структуру семьи, но и изменить внутрисемейные отношения. Создать общий опыт и заставить супругов снова разговаривать друг с другом, изменить "холодные" отношения на "горячие", а также по-новому определить любовь и принести вместе с нею идею "плюс Любовь".
Кампания за детский труд

Дети тоже росли бы иначе в "электронных коттеджах", поскольку на их глазах совершалась бы работа. Дети Первой волны, начиная с первого проблеска сознания, видели своих родителей за работой. Напротив, дети Второй волны - во всяком случае в недавних поколениях - были изолированы в школах и отделены от настоящей рабочей жизни. Сегодня большинство из них имеет самые туманные понятия о том, что делают их родители на службе и как они там существуют… В "электронном коттедже" дети не только наблюдают за работой, они могут, по достижении определенного возраста, участвовать в ней сами. Запрещение детского труда в период Второй волны - изначально необходимое и продиктованное самыми лучшими намерениями, но сейчас по большей части превратившееся в устаревшее решение держать молодых людей подальше от многолюдного рынка рабочих мест - станет труднее проводить в жизнь при работе дома. Некоторые виды работ могут быть специально предназначены для подростков и даже входить в их образование. (Те, кто недооценивает способность совсем юных понимать и делать весьма замысловатую работу, никогда не видели четырнадцати-пятнадцатилетних ребят, которые работают, возможно нелегально, "продавцами" в калифорнийских компьютерных магазинах. Мне такие молодые ребята объясняли сложности работы на домашнем компьютере.)
Отчуждение сегодняшней молодежи в большой мере результат того, что она была вынуждена принять непроизводительную роль в обществе в период бесконечно растянувшегося взросления. "Электронный коттедж" смог бы противодействовать этой ситуации.
В самом деле, включение молодежи в работу в "электронном коттедже" может предложить единственно реальное разрешение проблемы юношеской высокой безработицы. Эта проблема в ближайшие годы сильно возрастет во многих странах, неся с собой юношескую преступность, насилие и психологическое измельчание. Она не может быть разрешена в рамках Второй волны, кроме как тоталитарными методами, например призывом молодых людей на войну или на военную службу. "Электронный коттедж" открывает альтернативный путь возвращения молодежи в общество, к экономически производительным занятиям, и мы сможем скоро увидеть политические кампании, направленные не против, а за детский труд, наряду с борьбой за необходимые меры для защиты их от грубой экономической эксплуатации…За всей этой путаницей и суматохой возникает новая система семьи Третьей волны, основанная на разнообразии типов семьи и большей вариативности ролей человека. Это превращение семьи в немассовую открывает много новых возможностей. Цивилизация Третьей волны не будет заставлять каждого создавать единственно существующий тип семьи. Поэтому возникающая система семьи даст каждому из нас возможность найти собственную нишу, выбрать или определить стиль семьи или траекторию, соответствующую его нуждам.
Но рано еще плясать победный танец, надо сначала преодолеть боль перехода. Миллионы людей, оказавшись в ситуации, когда старая система рухнула, а новая еще не создалась, сочтут разнообразие скорее угнетающим, чем радостным. Они не станут чувствовать себя свободными, а будут страдать от избытка выбора, ощутят боль, горечь, печаль и одиночество, еще усиленные разнообразием своих возможностей.
Чтобы все новое работало на нас, а не против нас, нужны одновременные перемены на многих уровнях: от морали и требований до найма на работу.
В сфере ценностей нам необходимо начать избавляться от необоснованного чувства вины, которым сопровождается крах и реструктуризация семей. Средства информации, церковь, суды и политическая система должны стараться не усиливать, а снижать чувство вины.
Решение жить вне рамок нуклеарной семьи должно стать легче, а не труднее. Ценности, как правило, изменяются медленнее, чем социальная действительность. У нас еще не развита этика терпимости к многообразию, которого требует и которое порождает уже немассовое общество. Многие люди, воспитанные в условиях Второй волны, твердо усвоившие, что один тип семьи "нормален", а остальные несколько подозрительны, если не "извращены", остаются нетерпимыми к новому разнообразию типов семьи. Пока это не изменится, боль перехода останется весьма ощутимой…