Танцы в человеческом обществе.

Танцы у человека, как и у животных, являются одним из средств, возбуждая половое чувство самок, помогать мужчи­нам овладевать женщинами.

У дикарей танцы вызываются, впрочем, не одними этими мотивами; они танцуют и по случаю удачной охоты, и по слу­чаю религиозных торжеств, и по разным другим поводам. С раз­витием культуры, однако, за танцами оставалась роль главным образом половых возбуждений. Такой она является у птиц на токах и у млекопитающих в период возбуждения перед самками, такой она оставалась и у дикарей, собирающихся на танцы, та­кою же пребывает и на современных балах, с тою разницей меж­ду ними, что животные проделывают свои нецелепонимательные и наследственно установленные действия, которые решают полезные биологические задачи; дикари проделывают эти дей­ствия целепонимательно и не скрывая своих целей; народа Во­стока воспитывают баядерок, открыто и напоказ выставляю­щих «прелести разврата», а на балах культурных народов про­исходит то же, с тою разницей, что здесь танцуют лицемерно, делают вид, будто бы герои и героини ищут не того, чего ищут на самом деле, а чего-то, о чем лгут выражением лица, лгут «пла­стическими движениями» в танцах и всего более лгут разгово­рами, которые ведут во время танцев. И знают все, кроме жел­торотых юнцов, что лгут, и находят интерес в искусстве лгать и в наблюдениях над обманывающими и обманываемыми.

Все это в конце концов если не привело еще, то приводит к тому, что в кругах интеллигентных танцы постепенно теряют свой кредит; они мало-помалу «выходят из моды». Имеются, однако, авторы, вроде английского «психолога» Стенли Холла, которые, указывая на этот последний факт, выражают «горячее сожаление» по его поводу и, указывая на дикарей, танцующих с самым искренним увлечением, рекомендуют последовать их примеру. В стране доллара эти призывы могут иметь успех.

Призывая культурные народы к этому прошлому, авторы не видят, что призывают их к культуре готтентотов и кафров, проделывающих в танцах курбеты козлов и «гордо» выступа­ющих павлинов. Прекрасно понял это художник Франц Штук и удивительно интерпретировал свою мысль в целом ряде пре­восходных и в художественном и в идейном смысле картин. На его картине мы видим изображение танцев мужчин и женщин, причем первые из них украшены хвостами; художник прав: действиями этих людей гораздо больше руководит животное, чем человеческое чувство, и хвост поэтому является украше­нием не только уместным, но и выявляющим истинный смысл действий этих танцоров.

Резюмируя сказанное о танцах как об одном из приемов овладевания самками, мы будем иметь следующие заключения по этому предмету:

1) Действия животных, описываемые под этим термином представляют собою действия не психологического и физиологического порядка, ничего общего, кроме внешних признаков не имеющие с танцами высших позвоночных, с которыми многими авторами сравниваются.

2) Танцы высших позвоночных являются действиями инстинктивными и нецелепонимательными; своей биологической задачей они имеют возбуждение полового чувства cамок путем воздействия на них движениями, которые у самцов (того же вида) вызываются возбужденным половым инстинктом.

3) Танцы у человека представляют собою унаследований от животных действия, возбуждающие половое чувство, сделавшиеся у него целепонимательными.

Человеческого в этом времяпровождении нет ничего и быть не может: эстетика здесь — только фиговый листочек.

 

Определенное материнство

 

Материнская семья, в которой самцы не принимают участия, хотя продолжают жить после оплодотворения самок не меньшее время, чем эти последние, давая начало целому ряду поколений. Заботы матери о потомстве носят определенный и более или менее сложный психологический характер.

<...> Обратимся к позвоночным животным.

У рыб, если в процессе оплодотворения икры участвует одна самка и один самец, как у щук, например, то боев между самцами не наблюдается. А там, где при оплодотворении в одном месте собирается большое количество самок и самцов, то последние стараются занять место возле самки и оттеснить друга. Борьба между ними в прямом смысле слова тоже не наблюдается. Но есть виды рыб, у которых борьба самцов описывается авторами такой интенсивной, что она как будто напоминает борьбу у высших животных. Такой, например, она описывается у дерущихся лососей-самцов и у некоторый других рыб. Очень возможно, однако, что эти описания не вполне соответствуют истине и что в них много преувеличенийя. Мне лично никогда этих боев у рыб наблюдать не приходилось, что я видел, представляет картину задора, объясняющуюся фи­зиологическим состоянием этих животных в период размноже­ния, задора, который ни к каким последствиям не ведет. Что описания авторов грешат и преувеличением и антропоморфиз­мом, об этом можно судить, например, по соображениям Лоудена, изложенным в книге Дарвина «Происхождение челове­ка», о том; что побежденный самец колюшки теряет свою уда­лую осанку; яркая окраска блекнет, и он спешит скрыть свой позор между мирными товарищами.

Отношения самцов друг к другу у амфибий, хотя по описа­нию авторов и представляют «ожесточенные сражения», у жаб-повитух, например, серьезного значения не имеют.

У пресмыкающихся они уже являются очень упорными. Так, по описанию одного из авторов, самцы ящериц (Analis cristatellus, напр.) во время драки хватают друг друга зубами, кувыркаются по земле и наносят друг другу побои до тех пор, пока»: слабейший не обращается в бегство.

У птиц драчливость самцов в период спаривания представляет явление очень широко распространенное. Они пускают при этом в ход крылья, ноги и клювы. На низах человеческой; культуры самцы птиц держатся для боев между собою в качестве зрелища, доставляющего удовольствие зрителям. Пету­шиные бои собирают целые толпы зрителей столь же невеже­ственных и диких, как еще более дикие толпы культурных ди­карей в Испании на бое быков.

Из таких бойцовых птиц особенною известностью пользу­ются тетерева, рябчики, куропатки и другие. Многие из них при этом обладают для боев особыми приспособлениями как для нападения (шпоры), так и для защиты (обильные и длинные перья на шее). Есть, однако, виды птиц, самцы которых, по-видимому, не дерутся. Так, по свидетельству Одюбона, самцы одного из видов североамериканских дятлов (Picas auratus), без боев между собою, следуют за самкой по полудюжине. Здесь необходимо указать, что у птиц наблюдаются бои, значение ко­торых, как драка самцов между собою, совершенно ничтожны и которые имеют смысл «битвы напоказ», битвы, созерцание кото­рой вызывает у самок возбуждение, необходимое для половых сношений. Этот род боев для нас представляет особенный интерес.

Такую именно роль играет драка самцов на току у тетере­вов. Предполагать это дает основание давно отмеченный факт, в силу которого выразительные движения у высших животных вызывают соответствующие чувства у тех особей того же вида, которые эти движения наблюдают. Гипотеза эмоций Джемса Ланга и циклический процесс Серджи находят в этих явлени­ях хорошую иллюстрацию: улыбка вызывает улыбку, смех вы­зывает смех, проявление эмоции полового чувства в движени­ях вызывает аналогичные эмоциональные состояния у тех, кто их воспринимает. У птиц на току, где самцы состязаются меж­ду собою, они движениями, служащими выражением их поло­вого возбуждения, вызывают у самок такое же возбуждение, вследствие которого последние, первоначально скрываясь по­близости тока, появляются на нем и спариваются с первым по­павшимся самцом.

Совершенно такой же смысл имеют, как мы это видели, и «танцы» самцов и другие так называемые выразительные дви­жения в эту пору жизни, до «песен любви» включительно.

Заключение это можно формулировать так: у птиц и вооб­ще у позвоночных животных циклический процесс нервной деятельности уже получил совершенно определенное биоло­гическое приложение и фактически прекрасно использован ими в различных формах без малейшего, разумеется, представле­ния о том, что такой процесс существует.

В классе млекопитающих половой инстинкт достигает сво­его высшего напряжения и силы. Борьба за самку не знает пощады сопернику. Борьба самцов-оленей представляет класси­ческую иллюстрацию к сказанному. Борьба самцов у кабанов привела даже к образованию специальных анатомических при­способлений самозащиты. Есть, однако, звери, у которых она очень слаба, а есть и такие, у которых борьба между самцами и вовсе не наблюдается, как у сумчатых, например, или броне­носцев. Но это ничтожное исключение представлено видами, занимающими низшие ступени классификации, и указывают на то, между прочим, что борьба за самок у млекопитающих Животных представляет явление прогрессирующее.

Имеют ли бои самцов у млекопитающих животных значе­ние возбуждающего средства для самок? Некоторые факты свидетельствуют о том, что имеют. Заслышав голос самца, львица отзывается на него, если бы при ней уже и был «ухаживаю­щий» за нею лев. Во время боя самцов львица принимает в нем участие внимательной зрительницы.

Мне пришлось наблюдать, как кошка-мать бросила котен­ка и галопом помчалась на голоса дерущихся между собою, на некотором расстоянии, котов.

Таким образом, борьба у млекопитающих животных, кро­ме своей прямой задачи — устранить конкурента, может слу­жить средством возбуждения полового инстинкта. Первая ве­дется и в отсутствии самок, вторая — большею частью в их при­сутствии.

 

б) Борьба у людей за женщин

Борьба у людей за женщин двояка: одна из них ведется хоть и по-новому, но по старым трафаретам; другая — новая и в том и в другом отношении, у животных вовсе неизвестная.

Что касается первой из них, то на низших ступенях куль­туры в ней много общего с тем, что мы видели у высших жи­вотных.

Дарвин, ссылаясь на свидетельство путешественников, ука­зывает, что у австралийцев женщины служат предметом борь­бы мужчин между собою. У североамериканских индейцев дра­ка мужчин за женщин, которые им нравятся, — явление обычное, причем женщина достается более сильному или более добычли­вому охотнику, и т. д.

У культурных народов мы наблюдаем, аналогичные явле­ния с тою разницей, что борьба конкурентов в отсутствии са­мок ведется специально придуманным для этого оружием; а борьба в присутствии самок и напоказ — бесчисленными при­емами, в зависимости от той ступени культурного развития, на которой конкуренты находятся.

Первая из них — у тех, кто победнее — производится ножа­ми; у тех, кто побогаче — особыми «дуэльными пистолетами», причем стреляют они друг в друга «по команде» или по имею­щимся на этот предмет статутам.

Результатом такой борьбы, из которой победителем выходит не более сильный, не лучший, а часто неизмеримо худший, как это было в дуэлях и Пушкина и Лермонтова, — человеческая об­щественность, разумеется, не выигрывает, а проигрывает.

Вариантом такой борьбы конкурентов между собою явля­ются случаи, когда она ведется на глазах женщин, ведется на­показ, как борьба турухтанов в период ухаживания за самка­ми или курбеты, проделываемые зверями в тех же условиях. Приемы этой борьбы у человека, разумеется, иные, чем у жи­вотных: они разнообразны и, как сказано уже, стоят в зависи­мости от уровня культуры действующих лиц, от общественного положения, от профессиональных занятий данного круга лиц и т. д. Смысл их, однако, везде остается одним и тем же. Конкурен­ты стараются проявить свои достоинства и преимущества перед женщинами, за которыми ухаживают. Борцы проделывают свои курбеты перед группою самок-женщин во всеоружии своих пре­лестей. У каждого из нас в памяти картины таких курбетов, которые проделываются на людской лад, но по животному тра­фарету, и нередко ведут к трагическому концу.

Прекрасно передает эту идею Штук на своей картине: два центавра расправляются друг с другом перед очами не то не­доумевающей, не то чего-то опасающейся самки, лежащей воз­ле побоища. У людей дело иногда ведется хуже: женщина спо­койно выжидает конца побоища и улыбается даже тогда, когда конкуренты хватаются за нож. Само собой разумеется, что на вершине культурных народов действия эти совершаются не так обнаженно и не так грубо: конкуренты не хватают друг дру­га за горло или за волосы, — отнюдь, однако, не потому, что бывают лысыми в 30 лет и носят парики в 40, а потому, что та­кой способ сводить счеты в известных «культурных» кругах признается не «comme il faut».

Что касается другого рода борьбы конкурентов, а с этим вместе и способов овладевать женщиной, приемами, подобных которым мы не встречаем у высших животных, то он заключа­ется в борьбе экономического порядка. Орудием такой борь­бы являются деньги и ценности.

Само собой разумеется, что для того чтобы прием этот имел надлежащий успех, нужно было веками воспитывать вкус жен-Чины к этим приемам, а чтобы сделать ее существом физически, экономически и социально бессильным, нужно было подчинить ее себе; надо было поставить ее в полную материальную зависимость от мужчины, нужно было поработить ее психику и сделать интересы этой психики подходящими для вожделений мужчины, который искал в женщине не товарища в семейной и общественной жизни, а самку, способную удовлетворять капри­зы его распущенности и похоти.

Тысячелетнее воспитание женщины привело к желательным результатам: по сведениям Дюшатле, из 5000 проституток 1440 занимались этим ремеслом из-за нужды; 2080 были любовница­ми, брошенными своими любовниками и соблазнителями. Но наряду с этим выяснилось, что проституцией занимаются девуш­ки и женщины даже «почтенных бюргеров, высокопоставлен­ных чиновников» и других представителей зажиточного клас­са. Это проституция не из-за нужды, а из-за погони за роскошью, нарядами и удовольствиями известного качества, пленяющей их вследствие векового их «воспитания» мужчинами в опре­деленном направлении.

Самцы и самки буржуазного общества оказались, таким об­разом, связанным между собою общностью преступления: одни жаждут иметь красивые тряпки, блестящие камешки и ненуж­ную роскошь и совершают преступление над своим телом и душою; другие, чтобы купить это тело и душу, совершают пре­ступления, добывая золото, и получают взамен продажные лас­ки, которые, с точки зрения здоровой психологии, имеют не большую ценность, чем тряпки и цветные бусы дикарей.

Резюмируя сказанное о борьбе самцов за самок, мы полу­чим следующие заключения:

1) Борьба самцов за самок у животных имеет своей биологи­ческой задачей или устранить конкурента, или возбудить половые инстинкты самки. И в том и в другом случае она полезна: в первом — потому что борьба конкурентов при­водит к победе более сильного, который и овладевает сам­кою; борьба, таким образом, является фактором, поддержи­вающим на должной высоте уровень видовых признаков естественного отбора. Во втором случае, когда борьба меж­ду самцами имеет своей задачей возбуждение у самок поло­вых инстинктов, она приносит задачам размножения другую услугу, не менее важную и полезную.

2) Борьба самцов-мужчин за женщин в капиталистических усло­виях имеет те же задачи, что и у животных, с той, однако, разницей, что ведется двумя путями: один из них — борьба орудиями, другой — борьба экономическая. В обоих случа­ях победителями выходят не всегда лучшие, а часто худшие, так как орудиями в целях устранения возможных в будущем конкурентов пользуются люди досужие: они с этою целью упражняются на рапирах и эспадронах или стрельбою в цель из пистолетов; а экономическую борьбу могут вести также не всегда лучшие люди. И в первом случае, и во втором — ни люди, ни их культура, ни их общественная жизнь не только ничего не выигрывают, а только проигрывают.