Американский агробизнес двинулся к господству

Проект создания зерновых культур ГМО, доминирующих в основных сельскохозяйственных культурах на мировом рынке сельского хозяйства, получил свое продолжение в организации нового исполнительного учреждения, которое встанет выше национальных правительств. Это новое учреждение, открывшее свои двери в 1995 году в Женеве, было названо Всемирной торговой организацией (ВТО).

В сентябре 1986 года, спустя два года после того, как Фонд Рокфеллера начал свой проект рисовой генной инженерии, американский агробизнес бросил свои уже значительные силы на поддержку радикально нового режима международной торговли — так называемого Уругвайского раунда Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ).

Это была кульминация и логическое следствие тридцати с лишним лет работы, которая началась в 1950-х годах в Гарвардском университете под эгидой проекта, финансировавшегося Фондом Рокфеллера, разработанного Василием Леонтьевым и осуществляемого шаг за шагом профессорами Гарвардской Школы бизнеса Рэем Колбергом и Джоном Дэвисом под лозунгом «вертикальной интеграции».

После трех десятилетий систематического разрушения монопольных барьеров и вертикальной интеграции, уничтожения институтов регуляции здравоохранения и снижения уровня требований безопасности в пределах аграрного сектора Соединенных Штатов поднимающийся корпоративный колосс агробизнеса принялся наращивать свои мускулы, потребовав создания нового наднационального невыборного органа, чтобы проводить в жизнь свои частные интересы во имя концентрации в глобальном масштабе.

Спустя приблизительно девять лет горячих обсуждений ГАТТ, в 1995 году, возникла новая многонациональная организация — Всемирная торговая организация, или ВТО. Штабквартира ВТО была открыта в Женеве, Швейцария, — номинально нейтральном живописном и мирном месте. Позади этого фасада, однако, ВТО отнюдь не была мирной или нейтральной. ВТО была создана как всемирный полицейский, как глобальный двигатель свободной торговли и как (среди своих главных целей) таран для мировой торговли агробизнеса на триллион долларов ежегодно с явным намерением продвигать интересы частных компаний агробизнеса. Поэтому ВТО была разработана как наднациональное юридическое лицо, чтобы стоять выше международного права и не отчитываться никаким государственным органам вне своих собственных стен.

У соглашений ГАТТ не было никаких действенных санкций или штрафов за нарушение согласованных торговых правил. Напротив, у новой ВТО такие карательные рычаги были на деле. У нее была власть наложить тяжелые финансовые штрафы или другие санкции на государства-члены, нарушающие ее правила. К моменту своего окончательного образования в 1995 году ВТО уже выглядела как новое оружие, которое могло, силой сметать различные национальные барьеры и которое могло, таким образом, ускорить быстрое распространение перспективных, коммерциализированных генномодифицированных зерновых культур.

Идея ВТО, как и большинство основных послевоенных инициатив свободной торговли, пришла из Вашингтона. Она стала результатом Уругвайского раунда переговоров по ГАТТ о либерализации торговли, которые начались в Пунто-дель-Эсте, Уругвай, в сентябре 1986 года и закончились в Марракеше, Марокко, в апреле 1994 года.

Начиная с 1948 года, с основания Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ), Вашингтон яростно сопротивлялся включению вопросов сельского хозяйства в переговоры о мировой торговле, боясь, что любые общие международные правила откроют американские рынки иностранному импорту продовольствия и нанесут урон конкурентоспособности американского сельского хозяйства. С 1950-х годов американский сельскохозяйственный экспорт стал стратегическим национальным приоритетом, привязанным к геополитике «холодной» войны.

В отличие от всех предыдущих торговых раундов ГАТТ Уругвайский раунд сделал основной упор на торговлю в сельском хозяйстве. Причина была проста. К середине 1980-х годов укрепленный агрессивной политикой администрации Рейгана в области отмены государственного контроля и ее поддержкой свободному рынку американский агробизнес достаточно окреп, чтобы начать свое глобальное торговое наступление по многим направлениям. Позиция Вашингтона в сельскохозяйственной повестке дня Уругвайского раунда была спроектирована корпорацией «Каргил» из Миннеаполиса, штат Миннесота. Бывший исполнительный директор «Каргил» Дэниэл Амштуц как специальный посол правительства Рейгана при ГАТТ составил так называемый «План Амштуца» из четырех пунктов. (1)

Фактически это был план «Каргил». «Каргил» была тогда доминирующим американским частным гигантом агробизнеса с мировыми продажами далеко более чем на 56 миллиардов долларов США и с предприятиями в 66 странах. Она построила свою могущественную глобальную империю с помощью работы на интересы Рокфеллера в Латинской Америке, а так же с помощью «Великого грабежа зерна» в 1970-х, сделки Генри Киссинджера по продаже Советскому Союзу американской пшеницы с огромной выгодой. Влияние компании на Вашингтон, и особенно на американскую политику Министерства сельского хозяйства, был огромно. (2)

Четыре требования Амштуца на переговорах ГАТТ работали исключительно к выгоде американского агробизнеса и его растущего мирового влияния. Пункты включали запрет на все правительственные программы по поддержке национального сельского хозяйства и сдерживанию цен во всем мире; карательные меры к странам, которые стремятся регулировать импорт, чтобы защитить свое национальное сельскохозяйственное производство; запрет на любой правительственный контроль над экспортом сельского хозяйства, даже во время голода. «Каргил» хотела управлять всемирной экспортной торговлей зерном.

Последнее требование Амштуца, представленное участникам Уругвайского раунда ГАТТ в июле 1987 года подразумевало, что торговые правила ГАТТ ограничат право стран проводить в жизнь строгие законы о безопасности пищевых продуктов! Глобальный «свободный рынок» был, по-видимому, более священен для «Каргил» и ее союзников из агробизнеса, чем простая человеческая жизнь. Национальные законы о безопасности пищевых продуктов считались американским агробизнесом основным препятствием для свободной погони за высокими прибылями от низкооплачиваемых и низкокачественных промышленных фермерских операций как в развивающихся странах, так и в США. Кроме того, агробизнес хотел иметь неограниченную возможность продавать новые генетически спроектированные зерновые культуры без докучливой заботы о здравоохранении и безопасности наций.

Амштуц был преданным проводником интересов агробизнеса, настолько эффективным, что его назначили специальным посланником Министерства сельского хозяйства правительства Буша-младшего в Ирак в 2003 году, чтобы управлять преобразованием иракского фермерства в ведомое США «рыночноориентированное» экспортное сельское хозяйство с зерновыми культурами ГМО, описанными в главе 1.

Основное требование американского агробизнеса на Уругвайском раунде сосредоточилось на призыве к принудительному прекращению государственных экспортных сельскохозяйственных субсидий — шаг, прямо нацеленный на Совместную сельскохозяйственную политику [Европейского экономического сообщества]. Вашингтон назвал этот процесс «либерализацией сельскохозяйственной торговли». По этому сценарию в выигрыше оказывались американские компании агробизнеса, то есть доминирующие игроки, подобному тому, как британские требования свободной торговли в конце 1870-х годов отвечали интересам британского международного бизнеса и банковского дела, бывших тогда доминирующими мировыми игроками.

Совет по вопросам международной продовольственной и аграрной торговой политики и лобби агробизнеса «Каргил» была одной из главных движущих фигур американского «Круглого стола бизнеса» — сильного лобби, состоящего из высших американских корпоративных руководителей. «Круглый стол бизнеса» сформировал в 1994 году «Альянс за ГАТТ», чтобы пролоббировать в американском Конгрессе принятие им правильной позиции по сельскохозяйственному вопросу в ГАТТ, что тот и сделал без лишних вопросов.

Решение Конгресса поддержать ГАТТ и создание новой ВТО было принято легче в виду того факта, что «Каргил» и их друзья из «Круглого стола бизнеса» сделали миллионы долларов взносов в предвыборные кампании, чтобы поддержать ключевых членов американского Конгресса. (3)

Чтобы не складывать все яйца в одну корзину, «Каргил» также создала клуб «Потребители за мировую торговлю» — другое «про-ГАТТ» лобби, которое, что достаточно любопытно, представляло не потребителей, а агробизнес и транснациональные интересы, включая «Каргил». Корпоративное членство стоило 65 тысяч долларов США. «Каргил» также сформировала Чрезвычайный Комитет по американской торговле, чтобы убедить Конгресс принять новую сельскохозяйственную повестку дня ВТО. (4)

Международное лобби, работающее на «Каргил» и американский агробизнес, чтобы протолкнуть радикальную сельскохозяйственную повестку дня ГАТТ, было таинственной и сильной организацией, которая назвала себя Совет по вопросам международной продовольственной и аграрной торговой политики. Основанный в 1987 году, чтобы продвинуть либерализацию сельскохозяйственной торговли, и в частности «План Амштуца» относительно сельского хозяйства, Совет по вопросам международной продовольственной и аграрной торговой политики включал главных руководителей и официальных лиц из «Каргил», гиганта ГМО «Сингенты» (тогда «Новартис»), из самого большого в мире производителя продовольствия «Нестле», из «Крафт Фудс», из крупнейшего в мире производителя ГМО- семян «Монсанто», из самого большого в мире торговца ГМО-соей «Арчер Дэниэлс Мидланд» (АДМ), из зернового концерна «Бунге Лтд.», из фонда Уинтропа Рокфеллера «Винрок Интернешенл», из американского Министерства сельского хозяйства и из крупнейшей торговой группы Японии «Мицуи эн Ко.». Совет по вопросам международной продовольственной и аграрной торговой политики был заинтересованной группой нескольких политических деятелей, которых никто ни в Брюсселе, ни в Париже, ни в любом другом месте не мог себе позволить проигнорировать.

«Каргил», Совет по вопросам международной продовольственной и аграрной торговой политики и «Круглый стол бизнеса» работали в тесном сотрудничестве с торговым представителем США администрации Клинтона, а позже министром торговли Микеем Кантором. Представляя ВТО как являющуюся существенно эквивалентной соглашениям и правилам ГАТТ и, таким образом, просто говоря неправду, Кантор провел предложение Уругвайского раунда о ВТО через американский Конгресс.

Правила ВТО состояли в том, чтобы оставаться во власти «Четверки», так называемых стран «Квадро», — США, Канада, Япония и ЕС. Они могли встречаться за закрытыми дверьми и вершить политику для всех 134 наций. А в самой «Квадро» политикой заправляли гиганты агробизнеса США. Это был действительно консенсус, но консенсус частного агробизнеса, который определял политику ВТО.

Соглашение о сельском хозяйстве ВТО, которое было написано под диктовку «Каргил», «Арчер Дэниэлс Мидланд», «Дюпон», «Нестле», «Юни- левер», «Монсанто» и других корпораций агробизнеса, было, явно, разработано для того, чтобы обеспечить разрушение национальных законов и гарантий против мощного ценового давления гигантов агробизнеса.

К 1994 году вашингтонская политика стала оказывать всеобъемлющую поддержку развитию генномодифицированных растений в качестве основного американского стратегического приоритета. Правительство Клинтона сделало «биотехнологии» (наряду с развитием сети Интернет) стратегическим приоритетом американской правительственной поддержки как формальной, так и неформальной. Клинтон полностью поддерживал Микея Кантора как главу делегации на переговорах по ратификации ВТО.

Когда Кантор ушел в отставку в 2001 году, его служба интересам американского агробизнеса на переговорах ГАТТ не была забыта. Компания «Монсанто», тогда самый агрессивный в мире продавец генномодифицированных семян и связанных с ними гербицидов, назначил Кантора членом Совета директоров «Монсанто». Вращающаяся дверь ротации между правительством и частным сектором была хорошо смазана.

«Монсанто», «Дюпон», «Доу Кемикал» и другие сельскохозяйственные химические гиганты превратились в регуляторов запатентованных генномодифицированных семян основных зерновых культур в мире. Пришло время создать орган с полицейскими функциями, который мог бы навязывать новые зерновые ГМО-культуры сомневающемуся миру. Соглашение ВТО о сельском хозяйстве станет проводником этой политики, наряду с правилами ВТО ТРИПС. ТРИПС — аббревиатура для Соглашения по аспектам прав интеллектуальной собственности, связанным с торговлей.

ВТО и кривые дорожки

ВТО стала вехой на пути к глобализации мирового сельского хозяйства по правилам, заданным американским агробизнесом. Правила ВТО открывали юридический и политический путь к созданию глобального «рынка» для продовольственных товаров, подобно созданному нефтяным картелем рокфеллеровской «Стандарт Ойл» за столетие до этого. Никогда еще до появления агробизнеса зерновые культуры сельского хозяйства не рассматривались как чистый товар с глобальной рыночной ценой. Зерновые культуры всегда были локальными наряду со своими рынками, были основой человеческого существования и национальной экономической безопасности.

Слегка модифицированный вашингтонский «План Амштуца» стал сердцем Соглашения о сельском хозяйстве ВТО или ССХ, как оно позже стало известно. Цель политики ССХ состояла в создании того, что агробизнес считал своим высшим приоритетом — свободного и объединенного глобального рынка для своих продуктов. Под риторические разговоры о «продовольственной безопасности» они санкционировали безопасность, возможную только при режиме свободной торговли, которая давала уникальные прибыли гигантским глобальным торговцам зерна, таким как «Каргил», «Бунге» и «Арчер Дэниэлс Мидланд».

В 1992 году, как отмечалось, администрация Буша-старшего приняла правило (без публичного обсуждения), что генетически спроектированная или модифицированная пища или растения «существенно эквивалентны» обычным семенам и зерновым культурам и, следовательно, не нуждаются ни в каком специальном правительственном регулировании. Этот принцип сохранился в правилах ВТО, согласно ее «Санитарному и Фитосанитарному Соглашению» или СФС. «Фитосанитарный» — это воображаемый научный термин, который просто означал, что он имел дело с санитарно-гигиеническими мероприятиями, то есть, с вопросами ГМО-растений.

Лукавая формулировка правила СФС предусматривала, что «продовольственные стандарты и меры, нацеленные на защиту людей от вредителей или животных, могут потенциально использоваться как преднамеренный барьер для торговли» и, следовательно, должны быть запрещены согласно правилам ВТО. (5) Под маской вписывания вопросов охраны растений и здравоохранения в стандарты ВТО, Совет по вопросам международной продовольственной и аграрной торговой политики и сильные ГМО-группировки в нем обеспечили полную тому противоположность. Немногие политические деятели в странах-участниках ВТО потрудились даже дочитать до примечательного термина «фитосанитарный». Они выслушали свое собственное лобби агробизнеса и все одобрили.

Согласно правилу СФС ВТО, государственное право, запрещающее генномодифицированные организмы в пищевой цепи человека из-за опасений общественного здравоохранения относительно потенциальной угрозы жизни человека или животных, назвали «несправедливой торговой практикой». (6) Другие правила ВТО запрещали национальные законы, которые требовали маркировки генетически созданной пищи, объявляя их «техническими торговыми барьерами». (7) При содействии ВТО «торговля» имела большее значение, чем право гражданина знать то, что он ест. Чья торговля, и кто имеет с нее прибыли, оставалось за кадром.

Параллельно международным переговорам, которые в конечном счете создали ВТО, приблизительно 175 наций договаривались о гарантиях сохранения биологического разнообразия, а проблемы продовольственной безопасности оставались приоритетными перед лицом нашествия новых, в значительной степени непроверенных, зерновых культур ГМО.

В 1992 году, за два года до того, как был согласован финальный документ ВТО, 175 стран-участниц подписали Соглашение по биологическому разнообразию ООН (СВР). Это Соглашение имело дело с безопасной транспортировкой и использованием ГМО. В качестве расширения этого соглашения многочисленные правительства, особенно в развивающихся странах, посчитали, что необходим дополнительный протокол, имеющий дело именно с потенциальными рисками ГМО. На том этапе ГМО были все еще в значительной степени на стадии тестирования.

Несмотря на сильное сопротивление, особенно со стороны американской администрации, формальная рабочая группа в 1996 году начала набрасывать черновик Протокола биологической безопасности. Наконец, после семи лет интенсивных международных переговоров, в которых принимали участие соответствующие заинтересованные группы со всего мира, 138 стран-членов ООН встретились в Картахене, Колумбия, для подписания финального Протокола биологической безопасности ООН к Соглашению по биологическому разнообразию.

Они были слишком оптимистичны. Требования развивающихся стран, включая Бразилию и несколько африканских и азиатских государств, попали в засаду, устроенную американским правительством и лобби агробизнеса, поддерживавшими ГМО. После десяти дней безостановочных дебатов делегаты были загнаны в угол оппозицией от про-ГМО-стран. Канада, действуя как представитель от Группы Майами, вместе с Соединенными Штатами и другими про-ГМО-странами агробизнеса, добилась решения прервать работу без результирующего соглашения и продолжить работу в меньшем комитете.

Переговоры были уведены в сторону Группой Майами — шестью странами во главе с США, включая Канаду, тесного последователя американской политики ГМО; Аргентину, которая к тому времени уже была полностью во власти «Монсанто» и американского агробизнеса; Австралию, еще одного союзника свободной торговли агробизнеса Вашингтона; а также Уругвай и Чили, две страны, связи которых с Вашингтоном были чрезвычайно тесными. Любопытно, что правительство Соединенных Штатов не было официально представлено на встречах в Картахене. Администрация Клинтона — горячий сторонник ГМО, отказалась от участия, поскольку отказалась подписать более раннее Соглашение по биологическому разнообразию.

Неофициально, однако, вашингтонские представители организовали весь саботаж переговоров Группой Майами. Требования Группы Майами были просты. Они настаивали, чтобы торговые правила ВТО были формально записаны в Протокол и тем самым заявляли, что меры по биологической безопасности должны оставаться зависимыми от торговых требований ВТО. Их аргумент был коварным и софистическим. Они били противников их же оружием и оспаривали не то, что безопасность зерновых культур ГМО была не доказана, а скорее то, что опасения по поводу биологической безопасности из-за рисков ГМО большинства государств-членов Соглашения были «бездоказательны» и, следовательно, должны считаться «торговым барьером». (8) В таком случае, настаивали страны Группы Майами, запрещавшие несправедливые торговые барьеры правила ВТО должны иметь приоритет перед Протоколом биологической безопасности.

Переговоры были сорваны. О картахенском Протоколе биологической безопасности ничего больше не слышно. Вашингтон, ВТО и интересы ГМО позади них расчистили путь к безудержному распространению ГМО-семян во всем мире.

Доктрина ВТО была проста: свободная торговля на условиях, определяемых гигантскими частными конгломератами агробизнеса, должна безраздельно властвовать над национальными суверенными государствами и стоять выше беспокойства о здравоохранении человека или животных и их безопасности. Слоган «Свободный рынок превыше всего» был девизом.