Заблуждения в структуре относительной истины

Особого внимания заслуживает вопрос о вхождении заблуждений в научные теории, представляющие собой относительные истины. Что лежит в основе этого явления? Здесь, на наш взгляд, решающее значение имеют следующие два обстоятельства. Во-первых, при ближайшем рассмотрении такого рода заблуждений обнаруживается, что их нельзя считать абсолютно ложными идеями. В них, хотя и в скрытой форме, содержатся идеи, имеющие объективное содержание. Это можно проиллюстрировать на примерах высказываний о так называемых фиктивных теоретических объектах, например теплороде, эфире и т.п.

Теоретический объект можно рассматривать в некотором смысле как совокупность признаков. В таком случае идея о его реальном содержании выражается конъюнкцией высказываний о признаках объекта. Это, конечно, не равносильно предложению Рамсея. Предложение Рамсея заменяет теоретическое предложение, например физический закон, в котором фигурируют теоретические объекты, экстенсионально эквивалентным предложением, из которого эти объекты устранены. В нашем же случае мы имеем дело с тривиальной заменой предложения о теоретическом объекте конъюнкцией высказываний о признаках этого объекта. Так, если ai, а-г,..., а.п — высказывания о признаках, А — высказывание об объекте в целом, то A=a1&a2&,...,an.

Ложность высказывания о теоретическом объекте означает ложность всей конъюнкции. Однако ложность конъюнкции высказываний вовсе не требует, чтобы ложным было каждое входящее в нее высказывание. Для этого достаточно, чтобы ложными были одно или несколько высказываний, в то время как другие высказывания оставались истинными. Тогда мы можем сказать, что, хотя теоретический объект и лишен реального референта в виде соответствующего материального объекта, он все

же воспроизводит в некоторых своих признаках свойства материального мира.

Непротиворечивое вхождение фиктивного объекта в содержание истинной теории объясняется тем, что он присутствует в ней как носитель некоторого множества признаков, имеющих основание в реальном мире. Именно через эти признаки он согласуется с остальными элементами теории.

Сказанное выше можно продемонстрировать на примере теплорода. Идея теплорода как особой вещественной субстанции теплоты была заблуждением. Однако если мы представим теплород как совокупность признаков, то сразу же заметим, что идея теплорода имеет определенное объективное содержание. Это содержание представлено признаками теплорода, которые фиксируются понятиями «теплоемкость», «теплопроводность», «коэффициент теплоотдачи» и которые делают теплород объектом, согласующимся с законами теплофизики, например с уравнением теплопроводности Фурье.

Вторым условием согласованности фиктивного объекта с истинной теорией является то, что собственно фиктивная его часть, представленная признаками, которые лишены объективно-реального содержания, не отражается в содержании теории, а высказывания об этих признаках в известном смысле носят независимый характер. Именно это делает теорию, включающую фиктивный объект, внутренне непротиворечивой. Поэтому фиктивность самого объекта, а следовательно, и ложный характер идеи, приписывающей этому объекту реальное содержание, в течение определенного времени остаются скрытыми.

Независимость упомянутого элемента фиктивного объекта не абсолютна, а относительна: он независим лишь относительно наличных элементов теории. Развитие теории приводит к введению в нее таких принципов, законов или фактов, с которыми этот фиктивный элемент уже не согласуется, что в конечном счете ведет к исключению из теории самого фиктивного объекта.

Так, фиктивная часть конъюнкции высказываний, выражающая идею теплорода как субстанции теплоты, будучи независимой по отношению к уравнению теплопроводности, в то же время противоречит другим эмпирическим фактам и теоретически установленным принципам. Например, такое противоречие возникает при объяснении фактов выделения тепла вследствие давления или

трения. Чтобы спасти идею теплорода применительно к этим случаям, было придумано следующее объяснение:

теплота как бы «выдавливается» из нагретого тела под влиянием внешних механических воздействий. Данное объяснение, в свою очередь, натолкнулось на другую трудность: эмпирически было установлено, что тепловая способность тел при давлении и трении практически не меняется. В результате возникал парадокс: в физическом теле содержится неограниченное количество теплорода, который может быть выделен из него под действием внешних сил. В течение определенного времени сторонники теории теплорода закрывали глаза на этот парадокс. Открытие закона сохранения и превращения энергии и механического эквивалента теплоты нанесло по идее теплорода решающий удар.

Стремление преодолеть противоречие между фиктивным объектом и вновь введенными элементами теории, не устраняя сам этот объект, приводит к тому, что объект, точнее, его описание оказывается внутренне противоречивым. Противоречие между фиктивной частью конъюнкции и вновь введенными законами вынуждает изменить конъюнктивные члены. Например, если an-i и ап противоречат законам теории, то они заменяются на a'n-1 и a'n. Но в таком случае может оказаться, что новые элементы конъюнкции несовместимы с другими ее элементами, скажем, а1, а2, и поэтому вся конъюнкция

 

внутренне противоречива.

Это можно проиллюстрировать на примере развития учения о механическом эфире. Со времен Гюйгенса принималось, что свет представляет собой волновое движение в эфире. Эфир считался абсолютно необходимой предпосылкой распространения света. Однако открытие поперечного характера световых колебаний создало весьма критическую ситуацию для гипотезы эфира. Чтобы поперечные волны могли распространяться в эфире, он должен быть твердым телом. (Теоретические исследования того времени показали, что поперечные колебания возможны лишь в твердых телах.) Но, с другой стороны, как свидетельствовали астрономические наблюдения за движением небесных тел, последние строго подчиняются законам классической механики, причем не обнаруживается никакого задерживающего влияния со стороны эфира.

И тогда, чтобы удовлетворить двум условиям — попереч-ности световых волн и проницаемости,—эфир был наделен одновременно и свойствами упругого твердого тела, и свойствами вакуума. Эти свойства исключали друг друга, а конъюнкция высказываний о них была противоречивой. Выявление данного противоречия послужило важной причиной исключения идеи механического эфира из физики (хотя такая модификация эфира, как электромагнитный эфир, продолжала сохраняться в физике вплоть до появления и признания специальной теории относительности).

Итак, включение в теорию фиктивного объекта хотя и не привносит в нее иррациональный момент, порождает феномен заблуждения. Теория, использующая такой объект только в той части его признаков, которые имеют реальных референтов, подкрепляет веру в то, что этот объект имеет реальное содержание как конъюнкция всех признаков.

От фиктивных элементов теории следует отличать идеализации, которыми пользуется теория при описании мира. Идеализации также не имеют прямых референтов в реальном мире, но в то же время играют важную роль в структуре истинной теории. Это можно проиллюстрировать на примере понятий материальной точки и непрерывности в классической физике. Нет необходимости доказывать, что в природе не существует объектов типа материальной точки, однако это понятие является важнейшей предпосылкой классической механики. Лишь на его основе можно сформулировать строгие законы механики.

Аналогичным образом обстоит дело и с понятием непрерывности. В физике используется математическое понятие непрерывности. Оно, без всяких сомнений, является идеализацией, однако без него не могут существовать не только классическая, но даже и современная физика. Использование математической непрерывности выступает необходимым условием применения в физике методов математического анализа — дифференциального и интегрального исчисления. Без непрерывности мы были бы лишены возможности сформулировать дифференциальные уравнения, посредством которых описываются все наиболее важные физические законы '.

1 Вопрос о гносеологических функциях понятия непрерывности рассматривается в кн.: А. И. Панченко. Континуум и физика. М., 1975.

Каким образом провести демаркационную линию между разумными идеализациями, принятыми в рамках данной теории, и элементами заблуждения? Лейтмотивом этой демаркации служит следующая идея. Разумная идеализация неразрывно связана с основными принципами теорий. Ввиду этого она не может быть фальсифицирована, т. е. опровергнута в тех границах, в которых теория является истиной. Заблуждение — это логически независимый элемент теории. Он может быть в принципе выделен и фальсифицирован. Если отказ от некоторой идеи приводит к расширению эмпирического базиса теории, то такой отказ следует считать эмпирически обоснованным, а саму эту идею — эмпирически опровергнутой.

В качестве примеров рассмотрим абсолютное пространство Ньютона1 и эфир Максвелла. Общим для этих понятий является отсутствие у них референтов в реальном мире. В природе нет ни эфира, ни абсолютного пространства. Но значит ли сказанное, что и то, и другое были и остаются заблуждениями? На наш взгляд, на этот вопрос следует дать отрицательный ответ. Понятия абсолютного пространства и эфира неравноценны. Если эфир выступает фиктивным элементом теории и может быть квалифицирован как заблуждение, то абсолютное ньютоновское пространство в определенных условиях функционирует как разумная идеализация.

Абсолютное пространство тесно связано у Ньютона с его гравитационным законом обратных квадратов. Этот закон, как уже отмечалось, предполагает дальнодействие, т. е. мгновенное гравитационное действие одного материального тела на другое. Сказанное — не интерпретация ньютоновского закона, а утверждение, входящее в его содержание. Сила гравитационного взаимодействия между материальными телами есть функция только расстояния, но не времени. Поэтому изменение расстояния мгновенно меняет и силу гравитационного взаимодействия. Дальнодействие гравитации, по существу, исключает материальную среду.

1 Понятие абсолютного пространства у Ньютона фигурирует в двух смыслах. Во-первых, оно связывается с инвариантностью длин, пространственных конфигураций. В этом смысле абсолютное пространство Ньютона альтернативно относительному пространству Эйнштейна. Во-вторых, под абсолютным пространством понимается пустое пространство, через которое мгновенно могут передаваться материальные действия. В данном случае мы имеем в виду второе значение понятия «абсолютное пространство».

Абсолютное пространство не отбрасывается полностью и после создания полевых теорий гравитации. В тех случаях, когда рассматриваются слабые гравитационные поля и используется ньютоновский закон обратных квадратов, одновременно применяется и понятие абсолютного пространства. Оно имеет ту же сферу применимости, что и ньютоновская гравитационная теория. В рамках ньютоновской теории оно выступает в качестве разумной идеализации.

Совершенно иной характер носит модель эфира в рамках максвелловской электродинамики. Хотя Максвелл и опирался на эту модель при интерпретации уравнений электродинамики, она не была органически связана с уравнениями. В дальнейшем, как известно, эфир был устранен из электродинамики при полном сохранении уравнений. Более того, отказ от эфира дал возможность лучше понять сущность электродинамики Максвелла. Ее уравнения являются лоренц-инвариантными, а поэтому не требуют выделенной системы отсчета в виде неподвижного эфира. Эфир лишь затемнял релятивистский характер этой теории.

Таким образом, вопрос о том, является ли данная идея заблуждением или же она представляет собой вполне допустимую в определенных пределах идеализацию, может быть решен лишь в контексте теории. Его нельзя обсуждать изолированно от той теории, в рамках которой рассматриваемая идея фигурирует. Если последняя органически связана с основными принципами и уравнениями теории, которые доказали свою истинность, то ее, в случае отсутствия у нее референта, следует считать идеализацией. И наоборот, если некоторая идея может быть элиминирована из истинной теории, а эта элиминация, кроме того, делает теорию более плодотворной, то данная идея носит характер заблуждения.

Несмотря на всю свою значительность, различия между идеализацией и фиктивным объектом все же не абсолютны. При определенных условиях идеализация превращается в фиктивный объект. Так, экстраполируя понятие материальной точки в область микромира, мы получаем фиктивный объект, не имеющий здесь реального содержания. Аналогично обстоит дело и с понятием непрерывности. На него накладываются ограничения, связанные с введением понятия кванта действия,

Весьма любопытен с этой точки зрения опять-таки пример понятия абсолютного пространства. Мы уже отмечали различие абсолютного пространства и эфира. Однако вот что пишет по поводу лоренцева эфира М. Борн:

«Лоренц выдвинул чрезвычайно смелый лозунг, который еще не высказывался с такой решительностью: Эфир покоится в абсолютном пространстве! В принципе это — отождествление эфира с абсолютным пространством. Абсолютное пространство оказывается не вакуумом, но чем-то, имеющим определенные свойства» '. Таким образом, по мнению М. Борна, эфир в некотором смысле совпадает с абсолютным пространством. Мы же ранее подчеркивали, что эти две идеи имеют различный статус: первая представляет собой заблуждение, а вторая — разумную идеализацию. Нет ли здесь противоречия? На наш взгляд, нет. Абсолютное пространство Ньютона действительно служит разумной идеализацией в пределах применимости ньютоновской теории. Но оно перестает быть таковой и превращается в фиктивный объект, подобный эфиру, в той области, с которой имеет дело электродинамика, являющаяся, по существу, релятивистской теорией. Это еще раз свидетельствует о необходимости рассмотрения проблемы различия идеализации и фиктивных объектов в контексте научных теорий, а не изолированно от последних.