Зависимость фактов от проверяемой теории

Все теории подтверждения, как логические, так и исторические, рассматривают факты, полученные в результате обобщения опыта, как основу научной теории. Теория допускает целый спектр логически непротиворечивых возможностей. Факты указывают на то, какие возможности отвечают реальному миру. Они играют роль судей,

' /. Lakatos. Replies to critics. — «Boston studies in the philosophy of science», vol. 8, p. 175.

решающих вопрос об истинности теории. Но насколько они суверенны и беспристрастны?

Анализ научных фактов приводит к выводу, что они не исчерпываются «чистой эмпирией». Они включают в себя не только восприятие явлений, но и их теоретическую интерпретацию. Наличие теоретической интерпретации делает факты видом знания, придает им статус научных фактов.

Вхождение в факты интерпретационных теорий — явление очевидное и общепризнанное. Значительно менее очевидным оказывается ответ на вопрос о том, входит ли в число теорий, принимающих участие в интерпретации научного факта, теория, проверяемая при помощи данного факта. На первый взгляд, ответ здесь должен быть отрицательным. Иначе ведь научные факты утрачивают свою нейтральность по отношению к проверяемой теории, а попытка использовать их для проверки теории, как может показаться, ведет к логическому кругу. Но в то же время анализ научного факта в контексте процедуры подтверждения теории показывает, что подтверждаемая теория является важнейшим интерпретационным элементом самого факта.

Последний момент обычно остается в тени до тех пор, пока мы рассматриваем отношение между одной изолированной теорией и подтверждающими ее фактами. Однако если мы будем рассматривать несколько конкурирующих теорий, пытающихся опереться на один и тот же фактический материал, то сразу же обнаружим вхождение проверяемой теории в структуру научного факта.

Проиллюстрируем это на примере такого хорошо известного из астрономии факта, как метагалактическое красное смещение. Это явление состоит в том, что спектральные линии света, испускаемого удаленными галактиками, сдвинуты в красную сторону спектра. В настоящее время существует единственное удовлетворительное объяснение данного явления. Оно основано на принципе Допплера. Согласно принципу Допплера, красное смещение свидетельствует о том, что источники электромагнитного излучения удаляются от нас.

В 1929 г. американский ученый Хаббл открыл любопытную закономерность, заключающуюся в том, что скорость удаления галактик прямо пропорциональна расстоянию, на которое они удалены от Земли. С увеличе-

нием расстояния эта скорость возрастает по линейному закону

v =Hl,

где v — скорость удаления галактики, l — расстояние до нее в момент наблюдения, а Н — так называемая постоянная Хаббла.

Красное смещение обычно интерпретируется как эмпирический факт, подтверждающий общую теорию относительности 1. При этом он удовлетворяет самым сильным требованиям, предъявляемым к процедуре подтверждения. Действительно, общая теория относительности не была создана специально для его объяснения. Он был теоретически предсказан и в дальнейшем экспериментально подтвержден. Поэтому общая теория относительности не является теорией ad hoc по отношению к факту красного смещения, а независимо подтверждается этим фактом. Но зависит ли сам факт красного смещения как подтверждающий общую теорию относительности от его интерпретации в свете общей теории относительности? На этот вопрос лучше всего ответить, рассмотрев отношение к данному факту других теорий гравитации, альтернативных общей теории относительности.

Эффект красного смещения не связан жестко с общей теорией относительности. Он совместим и с другими теориями, например с релятивистской теорией гравитации в плоском пространстве. Последняя теория качественно отличается от общей теории относительности. Общая теория относительности считает пространство и время аспектами гравитационного поля, вне которого они утрачивают свою реальность. Согласно же релятивистской теории гравитации в плоском пространстве, гравитация — это физическое поле, наподобие электромагнитного поля, которое помещено в плоский четырехмерный пространственно-временной мир Минковского. Геометрические свойства этого мира считаются не зависящими от гравитации.

Каким образом красное смещение выступает в качестве подтверждения общей теории относительности, а не какой-либо другой теории гравитации? Для ответа на

' Допплеровское красное смещение не следует смешивать с гравитационным красным смещением — фактом замедления времени в сильном гравитационном поле, который также подтверждает общую теорию относительности.

этот вопрос существенно иметь в виду интерпретацию факта удаления галактик. В общей теории относительности, принимающей постулат нестационарности космологической модели, предполагается, что расстояние является функцией времени. С течением времени расстояние между любыми двумя точками пространства возрастает, что и проявляется в удалении галактик.

Этот момент следует особо подчеркнуть. Красное смещение в рамках общей теории относительности означает отцюдь не фактическое «разбегание» галактик в некотором «неподвижном» пространстве, но расширение самого пространства. Трактовка же красного смещения как расширения пространства означает, что мы используем для интерпретации данного факта определенную теорию—полевую теорию пространства, согласно которой пространство — это не самостоятельная сущность, а аспект гравитационного поля. Эта концепция лежит в основе общей теории относительности. Напротив, трактовка красного смещения как фактического движения галактик в плоском пространстве Минковского делает его совместным с релятивистской теорией гравитации в плоском пространстве. Таким образом, когда мы проникаем во внутреннюю структуру красного смещения как научного факта, мы обнаруживаем, что в контексте подтверждения общей теории относительности он включает в себя не только принцип Допплера, но и некоторые элементы самой подтверждаемой теории.

Пример красного смещения не несет в себе ничего исключительного. Подобная картина наблюдается в любом случае, когда мы используем тот или иной факт для подтверждения теории. И это не случайно. Совершенно ясно, что для согласования какого-либо факта с некоторой теорией данный факт должен быть переформулирован на языке рассматриваемой теории. Причем эта переформулировка не представляет собой чисто лингвистическую процедуру, а включает в себя концептуализацию эмпирического материала в свете проверяемой теории.

Зависимость фактов от проверяемой теории должна учитываться любой теорией, претендующей на адекватное описание научной деятельности. Она, безусловно, подрывает основы эмпирической догмы логических позитивистов, утверждающей абсолютную нейтральность фактов к проверяемой теории. Но не сокрушает ли она заодно и теории подтверждения в любом их варианте, а вме-

сте с ними и попытки обоснования научной теории посредством фактов?

Тезис Куна — Фейерабенда

Среди западных философов Т. Кун и П. Фейерабенд, по-видимому, первыми обратили внимание на иллюзорность положения о нейтральности эмпирических фактов к проверяемой теории. Однако они абсолютизировали противоположное положение и сделали из него иррационалистические выводы. Не задаваясь целью дать исчерпывающий критический анализ взглядов этих философов на научное познание, мы ограничимся характеристикой так называемого тезиса Куна — Фейерабенда, который представляет собой специфическую трактовку зависимости эмпирии от теории.

Критикуя неопозитивистский принцип нейтральности эмпирических фактов к проверяемым теориям, Фейерабенд называет его «инструменталистским». Неопозитивисты, указывает он, считают, что термины данной теории получают свою интерпретацию путем связи с «предсуществующим» языком наблюдений или языком другой теории, который уже связан с первым. Изложенную концепцию Фейерабенд приписывает Карнапу. У Карнапа действительно можно встретить утверждения о том, что не существует независимой интерпретации языка Lr, в терминах которого формулируется данная теория Т. Теоретическая система Т, включающая аксиомы и правила вывода, представляет собой неинтерпретированную постулативную систему. Ее термины получают только косвенную интерпретацию через правила соответствия, которые связывают теоретические термины с терминами наблюдений 1. По поводу этой концепции Фейерабенд делает следующее замечание: «Если теоретические термины не имеют «независимой интерпретации», то тогда они не могут быть использованы для корректировки интерпретации предложений наблюдения, которые служат единственным источником их значения»2. Однако последнее противоречит очевидным фактам, свидетельствующим о том, что

' Д. Carnap. The methodological character of theoretical concepts. — «Minnesota studies in the philosophy of science», vol. I. Minneapolis, 1956, p. 47.

2 P. К. Feyerabend Consolations for the specialist. — «Criticism and the growth of knowledge», p. 223.

эмпирический базис теории интерпретируется в духе использующей его теории.

«Инструменталистской» точке зрения Карнапа Фейерабенд противопоставляет точку зрения, которую он называет «реалистической». В отличие от «инструменталиста» «реалист» использует абстрактные термины теории для того, чтобы придать определенное значение предложениям наблюдения или заменить ту их интерпретацию, которая была ранее принята1. Он, например, использует специальную теорию относительности, чтобы заменить ею интерпретацию данных в свете классической механики. Таким образом, «реалист»— это, по Фейерабенду, философ, который учитывает зависимость эмпирических данных от проверяемой теории.

Еще более радикальна куновская трактовка влияния научных теорий на эмпирический материал. Кун считает основной единицей научного познания парадигму. Он полагает, что влияние парадигмы на эмпирию столь глубоко, что для его характеристики совершенно недостаточен термин «интерпретация» в любом из известных его значений. Например, характеризуя переосмысливание фактов в период научных революций, заключающихся в смене парадигм, Кун указывает, что это переосмысливание «не может быть сведено полностью к новой интерпретации отдельных и неизменных фактов»2. То, что дает парадигма для опыта, означает «видение» мира, которое определяется и концептуальным, и перцептуальным аппаратом (т. е. механизмом чувственного восприятия). Это обстоятельство полностью исключает нейтральность опыта, фактов, с которыми сопоставляется данная теория. Парадигмальная теория, по Куну, выступает в качестве активного начала, формирующего факты. Теории, указывает Кун, соответствуют фактам, но в новом, нетрадиционном смысле—«только посредством преобразования предварительно полученной информации в факты, которые для предшествующей парадигмы не существовали вообще» 3.

Но дело не только в том, что факты зависят от проверяемой теории. Теория не проверяется посредством эмпирического материала в изолированном виде. Мы почти всегда имеем несколько конкурирующих теорий, пре-

1 Р. К. Feyerabend. Consolations for the specialist. — «Criticism and the growth of knowledge», p. 222.

2 Г. Кун. Структура научных революций. М., 1975, стр. 157. 3 Там же, стр. 180.

Ill

тендующих на описание одних и тех же фактов. И для выяснения того, какая теория лучше соответствует фактам, необходимо потребовать, чтобы теории были сравнимыми. Однако, по мнению Куна и Фейерабенда, разные теории по существу не имеют точек соприкосновения, являются несоизмеримыми. Даже в том случае, когда в разные теории, например в классическую механику и в специальную теорию относительности, входят одни и те же термины — длина, время, скорость, масса и т. д., эти термины имеют в них совершенно различное содержание.

Поскольку конкурирующие теории концептуально различны, несоизмеримы, а содержание теорий определяет язык наблюдений, постольку не существует способа сформулировать эмпирические данные таким образом, чтобы на их основе решить вопрос о подтверждаемости или опровержимости теорий. Пусть у нас имеются две теории — T1 и Т2. Из теории T1 вытекает эмпирическое следствие

(х)[А(х)&В(х)],

т. е. для всех х имеет место А и В, а из теории T2 — (Ех)[А(х)&B(х)],

т. е. существуют ж, для которых имеют место А и не-В. Эти формулы внешне противоположны. Но поскольку А и В в контексте различных теорий T1 и Т2 имеют разный смысл, постольку на основе истинности, скажем, второй теории нельзя заключить о ложности первой.

Таким образом, тезис Куна — Фейерабенда характеризуется следующими положениями:

1. Факты, на основе которых строится теория, формулируются на ее языке.

2. Конкурирующие теории имеют совершенно различные, несравнимые языки.

3. Из предыдущих двух положений следует вывод, что не существует фактов, на основе которых можно было бы обеспечить рациональный выбор одной из конкурирующих теорий.

Если несоизмеримость парадигмальных теорий и отсутствие единого для всех теорий языка наблюдений исключает возможность чисто логического решения проблемы выбора научной теории, то как же в таком случае должна решаться эта проблема? По мнению Куна, спор

парадигм не может быть разрешен с помощью рациональных доводов. Переход ученого от одной парадигмы к другой представляет собой акт обращения его в новую веру.

В отличие от Куна, который считает, что парадигмальную теорию вообще нельзя сопоставить с опытом, а только с другой, конкурирующей парадигмой, Фейерабенд допускает возможность опытной проверки теории в ее изолированном виде. Он рассуждает примерно так. Если наблюдения интерпретируются в терминах теории, то, казалось бы, они не могут ее опровергнуть. Однако из этого тупика все же имеется выход. Дело в том, что предсказания теории, подлежащие опытной проверке, зависят как от ее постулатов, так и от начальных условий, в то время как язык наблюдений зависит только от постулатов теории. Поскольку предсказания теории содержат нечто большее, чем та часть теории, которая отражается в наблюдательных данных, постольку последние могут их опровергнуть. Однако, хотя несоизмеримые теории и могут быть опровергнуты путем соотнесения их с «собственным опытом», этот вид проверки в отсутствие соизмеримых альтернатив является, по мнению Фейерабенда, весьма слабым. Он недостаточен для того, чтобы на его основе можно было предпочесть одну из конкурирующих теорий. Возражая Попперу, считающему, что наука может быть рационализирована и понята в рамках логики, Фейерабенд указывает, что наука не допускает никаких средств рационализации. Единственное, на что опирается человек, решающий проблему выбора,— это «эстетические суждения, оценки, основанные на вкусе, и наши субъективные желания»1.

Отрицание объективного мерила ценности научных теорий, отнесение критерия выбора теории к сфере психологии — общественному мнению научного сообщества (Т. Кун) или личному вкусу ученого (П. Фейерабенд) — все это неизбежно приводит к нигилистическому отношению к самому понятию истины. Тем самым отвергается стратегия научного познания, направленная на все более глубокое отображение реального мира. Эта задача считается невыполнимой и не соответствующей целям реальной науки.

1 Р. К. Feyerahend. Consolations for the specialist. — «Criticism and the growth of knowledge», p. 228.