Распространение, исполнение и первая запись поэм Гомера.

а) Распространение и, может быть, само создавание поэм происходило при помощи аэдов – певцов, упоминаемых у Гомера (Демодок у Алкиноя, Фемий на Итаке). Позже поэмы распространялись профессиональными певцами-декламаторами, т. н. рапсодами («сшивателями песен»). Их потом стали называть гомеридами, о которых одна схолия к Пиндару утверждает, что сначала это были певцы из рода Гомера, а в дальнейшем стали так называться и прочие певцы. Сохранилось имя одного гомерида Кинефа Хиосского, вставившего, по преданию, в «Гомера» много собственных [29] стихов. В VIII–VII вв. гомериды распространяются уже по всей Греции (Хиос, Делос, Крит, Беотия, Афины). Учреждаются целые состязания рапсодов в разных местах (Саламин, Спарта, Сикиои, Эпидавр), особенно в Афинах на праздниках Панафиней.

б) Закон Солона. Источники гласят о декрете Солона (законодателя в Афинах первой половины VI в. до н. э.) относительно исполнения на Панафинеях исключительно «Илиады» и «Одиссеи» и притом в определенном, строго последовательном порядке.

в) Первая запись поэм. Относительно первой записи поэм Гомера гласят поздние источники (Цицерон, Павсаний, Элиан и др.), приписывая ее специальной комиссии при Писистрате в Афинах (вторая половина VI в.). Поздний характер этих источников заставил некоторых ученых усомниться в существовании комиссии при Писистрате, что, однако, является, как мы увидим ниже, излишним критицизмом. Запись поэм Гомера была произведена не позже VI в. до н. э. и имела государственное значение.

2. Вопрос об отношении Гомера к недавно расшифрованной крито-микенской письменности. В течение долгого времени оставались нерасшифрованными крито-микенские письмена XIV–XII вв. до н. э., которые сулили возможность найти для Гомера отдаленную письменную традицию. Ведь действительно было странным положением дела то, что между Микенами и Гомером залегал огромный промежуток времени в несколько столетий и что тем не менее у Гомера на первом плане микенские воспоминания. Расшифровка «линейной письменности В» привела в этом вопросе к полному разочарованию, т. к. вместо ожидаемых поэтических памятников здесь были найдены материалы экономического и бытового характера, хотя и с упоминанием как многих олимпийских божеств, так и многих гомеровских героев. Этим вопросом занимается английский исследователь Бовра в своей работе «Гомер и его предшественники» (М. Bowra, Homer and his forerunners. Edinburgh, 1955). Изложим кратко эту работу.

После дешифровки «линейного письма В» поэмы Гомера должны рассматриваться в связи с ранним греческим миром. Однако микенские надписи не подтверждают мнения о том, что Гомер использовал письменные тексты более или менее исторически достоверные, как это, например, предполагает Т. В. Аллен (Т. W. Allen, Homer. The origins and the transmission, p. p. 146-169), считая, что Гомер и Диктис знали такую письменную хронику, а также А. В. Гомм (A. W. Gomme, The Greek Attitude to Poetry and History). Нет доказательств наличия в Греции микенского письма после 1200 г. до н. э. Нет его следов и в т. н. [30] протогомеровский период или около середины VIII в. до н. э., когда стал складываться новый греческий алфавит. Целое общество как бы внезапно лишилось письменности и на долгие века, т. е. должно было погибнуть целое сословие, владевшее этим письмом.

Таким образом, исследователям приходится начинать снова с Гомера, считая, что он жил во второй половине VIII в. до н. э. и пользовался очень древним материалом, бытовавшим в таких местах, как, например, Аттика, оставшаяся вне дорийского нашествия и связанная с Ионией, а также Пилос, давно посылавший иммигрантов в Колофон и Смирну. В Ионии же Гомер присоединил к этим сказаниям новый материал и сохранил поэтическую словесную традицию. Эта устная традиция, по мнению Бовра, не нуждалась в записях и всегда существовала без них, между 1200 и 750 гг. Греческая героическая поэзия, судя по ее технике, искони была устной. Новое же письмо не употреблялось в столь узких официальных рамках, как микенское, а носило широкий, общенародный характер и менялось непрерывно, не в пример микенскому. Новый греческий алфавит развивался независимо от «линейного письма В» и, выражая собою звуки, а не слоги, прекрасно передавал эпический размер, способствуя расцвету поэзии. Если бы эти поэмы были созданы в VIII в., то, но мнению Бовра, они, конечно, были бы и записаны. Но памятники письменности навсегда расстаются с приемами устной передачи, а этого мы у Гомера не видим. Иной раз, правда, Гомер употребляет нетрадиционные выражения, но крайне редко («Илиада», XXII.92, IV.66 сл., «Одиссея», II.246), но употребляемая им обычная традиция приводит его даже к противоречию со смыслом (Полифем «богоподобный» «Одиссея», I.70, звездное небо днем, «Илиада», VIII.46).

Гомер, несомненно, письма не знал, но так блестяще пользуется поэтической техникой, что, кажется, будто он тщательно продумал и продиктовал свою поэму. Гомер стоит на распутье древней устной традиции и нового искусства письма, и этому последнему он обязан своей тонкостью и изяществом. Устная традиция не мешает поэту создавать свои сюжеты, свои имена и характеры, своеобразно преломляя историю. Гомер – иониец, но он живет еще микенским прошлым и все описывает с точки зрения своей прежней родины, т. е. с точки зрения колониста, который не может оторваться от своей родной земли. И хотя многие герои Гомера отражают реально существовавших людей его времени, но большинство из них имеют микенское прошлое. Поэтому Гомер не знает древних генеалогий, уходящих в глубь веков, или потомства своих героев. Его Одиссей или Нестор знают своих отцов и дедов, известны их сыновья, т. е. все те, кто связан с микенским миром, но домикенское прошлое и время после него смутно и неясно Гомеру. Вот почему Гомер с большой [31] тщательностью излагает истории Геракла, Тезея, калидонскую охоту, нашествие на Фивы, битву с амазонками, т. е. опять-таки, те сказания, которые связаны с прошлым его родины, с ее историей, которую он хорошо знает.

В поэмах Гомера нашли свое отражение микенская эпоха, время с 1200 г. до ионийского переселения, и, наконец, само это ионийское переселение.

От Микенского времени идет упоминаемое у Гомера оружие из железа или бронзы, дворцы, вещи, военные обычаи. Микенские таблички дают нам имена многих гомеровских героев-греков (стр. 24-26), в том числе тех, которые у Гомера считаются троянцами (Антенор, Гектор, Трос).

Второй период дал Гомеру сведения о сжигании трупов, употреблении железа для топоров и ножей, упоминания о Египте, сведения о множестве разных народов на Крите.

Ионийские же колонисты добавили к родным мотивам нечто новое. Не могут быть ранними упоминания о сокровищнице Аполлона в Дельфах («Илиада» IX.404), о Горгоне на щите Агамемнона (XI.36), о треножниках на колесах у Гефеста (XVIII.373), сведения о финикийцах. Щит Ахилла, по форме микенский, по содержанию же ионийский. Он доказывает то, что героическая традиция у поэта уживается с окружающим его новым обществом.

Можно сказать, что героическая поэзия бытовала на европейском материке около 1400 г. и на микенском языке. После катастрофы XII в. многое из этой традиции было утеряно. Образцами этого длительного развития эпоса остались «Илиада» и «Одиссея», основанные большей частью на устной традиции и впитавшие в себя, как например «Илиада», актуальные жизненные факты (стр. 37-39). Когда Гомер создавал «Илиаду», многие события 1200 г. были уже забыты, т. к. устная традиция о них не говорит. События до Троянской войны и после нее отошли в тень, т. к. сама эта война, объединившая все греческие племена против общего врага, потрясла воображение целых поколений и возвеличила героев этой войны. Но это было последнее великое дело ахейцев, вслед за которым пали Микены и которое заставляло людей обращаться к великому прошлому и обходить молчанием века разрушения и уничтожения былого величия.

Таким образом, если исходить из аргументов Бовра, то нужно признать, что расшифровка «линейного письма В» ровно ничего не говорит о литературных предшественниках Гомера, а только подтверждает традиционную мысль о Гомере как об оформителе векового устного народного творчества.