Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Развитие психогенетики в мировой
ОТЕЧЕСТВЕННОЙ НАУКЕ Начало психогенетики как науки об этиологии индивидуальных различий больше всего связано с именем английского ученого Ф. Галь- тона, о котором К.А. Тимирязев писал как об «одном из оригиналь- нейших ученых исследователей и мыслителей современной Англии» [148; с. 406]. Ф. Гальтон был двоюродным братом* Ч. Дарвина, разносторонне образованным и одаренным человеком. В молодости он очень много путешествовал, увлекался географией и этнографией. За исследование тропической Южной Африки был награжден золотой медалью Гео- графического общества, избран в Королевское общество (что было равносильно избранию в Академию наук). Он занимался топографи- ей, метеорологией, антропологией, а в 1865 г. опубликовал статью «Наследственный талант и характер», положившую начало серии ра- бот по наследственности у человека. И.И. Канаев отмечает почти сим- волическое обстоятельство: эта статья появилась в том же году, когда Г. Мендель в Брюннском обществе естествоиспытателей доложил об открытых им законах наследственности. А в 1869 г. вышла в свет книга Гальтона «Наследственный гений: исследование его законов и по- следствий». (На русском языке она впервые была издана в 1875 г., правда, в несколько сокращенном варианте, под названием «Наслед- ственность таланта, ее законы и последствия», и теперь, в 1996 г. переиздана вновь.) В этой книге Ф. Гальтон пытался решить проблему наследуемости одаренности, анализируя родословные выдающихся деятелей науки, юриспруденции, спорта, военного дела, искусства,
* Точнее, полукузеном, так как у них был один дед, но разные бабки.
«государственных людей» и многих других с помощью, как мы те- перь сказали бы, генеалогического метода психогенетики (см. о нем в гл. VII, VIII). Выделив три степени даровитости и одновременно использовав экзаменационные оценки, полученные поступавшими в Королевс- кую военную коллегию, он применил к этому материалу уже суще- ствовавший тогда закон Кетле (1796-1874) — «закон уклонения от средних величии». По аналогии с распределением роста людей он пред- положил «существование некоторого постоянного среднего уровня умственных способностей, отклонение от которого как в сторону ге-
ниальности, так и в сторону идиотизма должно следовать закону, уп- равляющему уклонением от всякого рода средних величин» [35; с. 29]. Результаты он резюмировал так: «...мы приходим к неоспоримому, хотя, быть может, и неожиданному для нас заключению, что люди выдаю- щейся даровитости по отношению к посредственности стоят настолько же высоко, насколько идиоты стоят ниже ее» [35; с. 33] (т.е. намечено Гауссово распределение людей по «умственным дарованиям»). Затем Ф. Гальтон перешел к анализу родословных трехсот семейств, насчитывавших до 1000 выдающихся людей, в числе которых 415 зна- менитых. «Если только существует нечто вроде положительного зако- на о распределении гения в семействах, — писал Гальтон, — то он, очевидно, должен обнаружиться при статистическом изучении тако- го значительного числа примеров» [35; с. 208]. И статистика показала, что в 300 семьях, давших более одного «замечательного человека», таковых насчитывалось 977, и они пo-разному распределялись между областями деятельности и разными степенями родства. Первому фак- ту Ф. Гальтон не придал большого значения, поскольку либо видел различные объективные причины, мешавшие, например, полковод- цам иметь детей, либо считал, что некоторые группы, например поэтов, слишком малы. Второй же факт — снижение числа даровитых людей со снижением степени родства — он констатировал вполне отчетливо, как доказательство наследственной природы таланта. Биологической теорией для объяснения полученных свидетельств наследуемости послужила теория пангенезиса Ч. Дарвина. Согласно дайной теории, человек, как и любой живой организм, состоит из бесчисленного количества независимых частиц — «геммул», которые «управляются исключительно естественным сродством» друг с дру- гом, что и определяет «дивное строение живущей формы» [35; с. 243]. Ф. Гальтон понимал, что эта теория — лишь гипотеза, но считал, что она, тем не менее, «оказывает огромную услугу для всех изучающих законы наследственности», поскольку создает единую базу для объясне- ния многочисленных форм воспроизведения. Эта теоретическая база позволяла ему считать, что «в каждом живом существе находится боль-
шее количество задатков, чем мы можем определить, и на каждый яв- ный элемент приходится бесчисленное множество скрытых» [там же;
с. 246], т.е. таких, геммулы которых пока вытеснены их антагонистами в борьбе за «точки прикрепления». Она же подвела Ф. Гальтона к мыс- лям о существовании неизменной части наследственности, обеспечи- вающей устойчивое равновесие в органическом мире, и — на этом фоне — «индивидуальной изменчивости». Более того, он в метафори- ческой форме описал и тот феномен, который впоследствии был на- зван в генетике «нормой реакции». В заключительной части книги Ф. Галь- тон поэтически писал: «Мы можем смотреть на каждого индивида как на нечто, не вполне отделившееся от своего источника, как на вол- ну, которая поднялась и приняла известную форму вследствие нор- мальных условий в неизвестном, безграничном океане» [там же; с. 252]. По словам И.И. Канаева, выдающийся английский математик, глава биометрической школы в статистике, ученик и друг Ф. Гальто- на К. Пирсон оценил эту книгу как одну из великих «не столько тем, что она доказывает, сколько тем, к чему она побуждает» [71]. С тех пор проблема наследственности стала центральной в науч- ных интересах Ф. Гальтона. В 1876 г. появилась его статьи «История близнецов как критерий относительной силы природы и воспитания»*, утверждавшая, говоря современным языком, метод близнецов в пси- хогенетике. (На русский язык она не переводилась, но довольно под- робное изложение ее дано в книге И.И. Канаева «Френсис Гальтон».) В статье обсуждаются и вопросы биологии многоплодия, и близнецо- вый метод генетики, и полученные с его помощью данные о роли «природы» и «воспитания» в формировании индивидуальных особен- ностей людей. К тому времени уже существовали гипотетические представления о том, что близнецы бывают двух типов (в современной терминоло- гии — моно- и дизиготные); эти представления основывались глав- ным образом на изучении эмбриогенеза при многоплодной беремен- ности. Было установлено, что пары близнецов различаются по коли- честву околоплодных оболочек: пары с одним хорионом стали считать однояйцевыми (ОБ), с разными — разнояйцевыми (РБ). Эту точку зрения подтверждали и начавшиеся микроскопические исследования половых клеток и оплодотворения. Однако Ф. Гальтону эти работы были, очевидно, неизвестны, и он самостоятельно сформулировал гипотезу о том, что «туманное слово» «близнецы» объединяет два со- всем разных феномена: развитие детей из разных или из одного яйца. В последнем случае они однополы и имеют одну оболочку. В однопо- лых парах близнецы могут быть очень похожими, мало похожими или
* В некоторых отечественных изданиях использованный Ф. Гальтоном термин nurture переводится как «питание» [напр., 71]. Такой перевод допустим, но в дан- ном контексте более адекватно другое (тоже имеющееся в словарях) значение этого термина — «воспитание», «обучение» и т.п. Поэтому далее будет использо- ваться именно такое его значение.
совсем непохожими. Совершенно ясно, что речь идет о современных монозиготных («однояйцевых», МЗ) и дизиготных («разнояйцевых», ДЗ) близнецах. Факт их существования Ф. Гальтон и использовал, впер-
вые в науке, как метод для оценки влияния «природы» и «воспитания». Он разослал определенное количество анкет с просьбой сообщить некоторые сведения о близнецах: их внешнем сходстве, почерке, ха- рактерах, способностях, манере общаться и т.д. Полученные ответы показали, что 35 пар внешне практически неразличимы, 20 — внут- рипарно непохожи и что первая из этих групп (т.е. МЗ) по психологи- ческим характеристикам имеет значительно большее внутрипарное сходство, чем вторая (т.е. ДЗ). Очень интересно наблюдение Гальтона об увеличении с возрас- том различий в некоторых близнецовых парах, а также его гипотеза, объясняющая этот феномен тем, что не все унаследованные свойства проявляются сразу, многие из них в молодости «спят», Это вполне соответствует современным представлениям о неодновременной ак- тивности всех частей генома, об их последовательном «включении» и «выключении». «Единственный элемент, который варьирует в различ- ных индивидуумах, но постоянен в каждом из них, это природная тенденция» — таков первый в психогенетике вывод, сделанный Галь- тоном по результатам исследования близнецов [цит. по: 71]. Все это позволило В. Томпсону и Г. Уайльду [425] утверждать, что Ф. Гальтон с большим правом, чем кто-либо другой, может быть на- зван основателем генетики поведения, а его работы вместе с работой Ч. Дарвина «Выражение эмоций у человека и животных» отнесены ими к I фазе истории генетики поведения. II фаза — до конца 30-х годов нашего столетия — замечательна успехами в методологии психогенетического исследования. Главное здесь: во-первых, появление надежных способов диагностики зигот- ности близнецов, благодаря чему стало возможным оформление современного близнецового метода как сопоставления моно- и дизи- готных пар [404], и, во-вторых, развитие статистических способов оценки сходства между родственниками, в частности появление про- дукт-момент корреляции К. Пирсона. Дело в том, что, когда речь идет не об альтернативном признаке (например, шестипалости у людей), а о количественном, т.е. о таком, который присущ всем членам популя- ции, только с разной степенью выраженности (например, баллы IQ), возможность количественно оценить сходство и различие в парах лю- дей с разной степенью родства приобретает решающее значение. Кор- реляции К. Пирсона, а затем работы Р. Фишера и С. Райта обеспечили
решение этой задачи. Их работы вместе с работами Ф. Гальтона положили начало гене- тике количественных признаков (иногда ее называют биометричес- кой генетикой), предполагающей решение генетических проблем ва- риационно-статистическими методами (см. гл. VIII). Это был очень важ-
ный момент в истории генетики поведения, ибо нормальные пове- денческие признаки, контролируемые большим числом генов, про- сто не могли изучаться в рамках менделевской генетики, имевшей дело с качественными, альтернативными признаками. В те же десятилетия появилась и стала развиваться психологичес- кая диагностика. Начало ей положил опять-таки Ф. Гальтон, кото- рый, изучая наследственность таланта, естественно пришел к необ- ходимости измерения психических качеств людей — от сенсорных (в теперешней терминологии) функций до типов мыслительной де- ятельности и характера. Однако основополагающие для психометри- ки понятия «надежность», «валидность» и «шкалирование» были раз- работаны позже, в первые десятилетия нашего века Бине, Спирме- ном, Тестоном и др. Немецкий психогенетик X. фон Браккен отметил еще один мето- дический успех того периода — появление метода сравнения раздель- но выросших монозиготных близнецов (своеобразного «критического экперимента» психогенетики) [209]. Таким образом, на втором этапе развития психогенетики объеди- нились основные методологические подходы: генетические, психо- метрические и статистические. В то же время, согласно В. Томпсону и Г. Уайльду, интенсивно шли работы по генетике поведения животных (в том числе лаборатор- ных «чистых линий», специально выведенных по тому или иному по- веденческому признаку). Правда, в основном они преследовали един- ственную цель — установить степень генетической детерминации раз- ных поведенческих признаков (скорости лабиринтного научения, уровня активности, эмоциональности) и мало пытались проникнуть глубже, например, изучить путь от генов к поведению. В 1958 г. вышла работа «Среда, наследственность и вопрос "как"» американской исследовательницы А. Анастази. Она сыграла важную роль в оформлении самой постановки вопроса: от бытовавшего ранее стремления (хотя не всегда четко формулируемого) выяснить, что в психике человека от наследственности, а что — от среды, А. Анаста- зи предложила перейти к вопросу о том, как взаимодействуют эти два фактора в формировании тех или иных психологических функ- ций [181]. В 1969 г. X. фон Браккен писал: «Прошло время, когда считалось, что индивидуальное «Я» человека определяется исключительно гене- тическими факторами. Чем глубже изучалась проблематика этой обла- сти, тем яснее становилось, что дальнейшее развитие генетической психологии невозможно, если не уделять серьезного внимания усло- виям внешней среды и ее многообразным столкновениям с генети- ческими факторами (то же можно сказать и об изучении воздействий
внешней среды)» [209;с. 41]. См. также [30]. Как будет показано дальше, нынешняя генетика подтверждает
справедливость такого подхода: сложных психологических признаков, зависящих только от генетических факторов, нет; все они формиру- ются именно во взаимодействии данного генотипа с данной средой — и общей, и индивидуальной, и именно это взаимодействие должно стать основным предметом изучения. На третьем этапе — до 60-х годов — проводились генетические исследования интеллекта и разных форм умственных дефектов и пси- хиатрических заболеваний, интенсивно изучалась генетика поведе- ния животных. Вышли четыре больших публикации, в том числе уже упоминавшаяся первая сводка работ — книга Фаллера и Томпсона «Генетика поведения» (I960), во многих странах возникли центры, сконцентрировавшие исследования в этой области, психогенетика «стала хорошо определившейся частью биологической психологии» [с. 207]. Работа В. Томпсона и Г. Уайльда, в которой предложена данная периодизация истории психогенетики, была опубликована в 1973 г. [425]. Что же произошло в психогенетике за последние 25 лет? Каково ее состояние сегодня? Прежде всего, отметим такие тенденции. Как обычно бывает в развитии любой науки, по мере интенсификации исследований не только накапливаются позитивные знания, но и обнаруживаются ограничения экспериментальных и математических методов, проти- воречия в эмпирическом материале, появляются новые объекты изу- чения. Последние десятилетия в психогенетике ознаменовались и стро- гим выявлением дефектов некоторых методов (например, близнецо- вого, так как получены данные, опровергающие постулат о равенстве средовых воздействий в моно- и дизиготных парах, что, в случае подтверждения, делает невозможным само использование метода), и серьезной экспериментальной проверкой этих сомнений (подроб- нее об этом — в гл. VII). Безусловно доминировавший интерес к пси- хогенетическому исследованию интеллекта, измеряемого различны- ми тестами IQ, постепенно вытесняется изучением изменчивости других характеристик индивидуальности: когнитивных стилей, осо- бенностей темперамента и личности, психофизиологических призна- ков, а главное — генетических и средовых детерминант индивиду- ального развития. Появляются новые генетико-математические методы (метод пу- тей, структурный анализ), которые позволяют объединить в одной модели результаты, полученные у людей разной степени родства и благодаря этому дающие более точные оценки наследуемости. Особое внимание стали уделять средовому компоненту изменчивости, в час- тности, возрастной динамике генотип-средовых соотношений, гене- тической преемственности последовательных этапов онтогенеза, де- терминантам индивидуальных траекторий развития. Продолжаются, и
более успешно, чем прежде, давно начавшиеся, но бывшие малопро- дуктивными поиски генетических маркёров* — необходимого усло- вия для перехода от популяционных к индивидуальным оценкам. В разных странах осуществляются многолетние исследовательские программы, включающие диагностику широкого спектра индивиду- альных особенностей, разные возрасты и разные уровни в структуре индивидуальности. Существуют два международных научных общества, объединяю- щих исследователей в этой области: Международная ассоциация ге- нетики поведения и Ассоциация близнецовых исследований. Они вы- пускают свои журналы: «Генетика поведения» («Behavior genetics») и «Журнал медицинской генетики и гемеллологии»** («Acta genetica medica et gemellologia»), проводят международные конгрессы, симпо- зиумы, заседания рабочих групп. Регулярно, начиная с 1960 г., в одном из наиболее серьезных пе- риодических изданий — «Annual Review of Psychology» — публикуют- ся обзоры психогенетических работ. Интенсивность и широта иссле- дований таковы, что еще в 1978 г. ведущие в этой области исследова- тели Дж. де Фриз и Р. Пломин начали свой очередной обзор примерно такими словами: если успешно развивающиеся области науки — это те, где количество публикаций так велико, что один человек не в состоянии их охватить, то генетика поведения развивается все успеш- нее (еще в 1969 г. в обзорной работе X. фон Браккена библиография насчитывала более 1100 названий). Так обстоит дело в западной науке. Какова история этой области знаний в нашей стране? Судьба проблемы наследуемости психологических черт здорового человека в отечественной науке драматична. Как и любая междисцип- линарная область знаний, она зависела и от успехов «материнских» наук, и от их заблуждений, и — в данном случае — от их трагической судьбы. Согласно А.Е. Гайсиновичу, первое в России исследование на- следуемости психологических качеств принадлежит академику Пе- тербургской Академии наук К.Ф. Вольфу (1834-1894). Он занимался «теорией уродов», в частности, вопросом о передаче дефектов по- томству, но писал и о возможности наследования других особеннос- тей, прежде всего темперамента, который «зависит от раздражимос- ти мышечных волокон... крепости или слабости твердых частей... чув- ствительности нервной системы... правильного или затруднительного
* Маркёром называется полиморфный участок ДНК, координаты которого известны, а функции могут быть как известны, так и неизвестны (подробнее о полиморфизме ДНК — в гл. IV). ** Гемеллология — наука о многоплодии.
3* 35 кровообращения». Более того, «также и добродетели и интеллектуаль- ные качества часто являются наследственными и передаются потом- ству» [34; с. 10*]. Интерес к этой проблеме не угасал в течение всего XIX в., и российская наука активно ассимилировала все, что появлялось в ми- ровой генетике относительно исследования психологических призна- ков. Как уже отмечалось, работа Ф. Гальтона «Наследственность та- ланта» вышла в свет в русском переводе уже в 1875 г.; в 1884 г. была издана книга Т. Рибо «Наследственность душевных свойств», а в 1894 г. в Харькове — его же книга «Различные формы характера», в которой обсуждается дилемма «врожден или приобретен» характер. 1891 г. был отмечен публикациями книги Ф. Гюйо «Воспитание и наследствен- ность» и первой русской работы о близнецах, которая принадлежала перу приват-доцента педиатрии Московского университета Н.Ф. Мил- лера; она так и называлась «О гомологических близнецах». Одновременно появились переведенные на русский язык работы, положившие начало измерению межиндивидуальной вариативности. В 1869 г. был издан перевод «Социальной физики» А. Кетле, которого наш выдающийся генетик Ю.А. Филипченко [158] считал основате- лем и современной статистики (ему принадлежит учение о средней величине и «уклонениях» от нее, т.е. о распределении величины в вариационном ряду), и учения об индивидуальной изменчивости. А через несколько лет вышла книга ученика Ф. Гальтона, одного из основателей биометрической генетики К. Пирсона «Грамматика на- уки» (к сожалению, в русском издании не обозначен год; второе анг- лийское издание вышло в 1890 г.). Происхождение индивидуальных особенностей интересовало не только биологов, но и крупных российских антропологов и педагогов. В двухтомнике К.Д. Ушинского [155] есть специальная глава «Наслед- ственность привычек и развитие инстинктов». Он признавал возмож- ность наследования приобретенных «привычек» («особенное значе- ние придается привычке возможностью ее наследственной переда- чи»), под которыми он понимал очень широкий спектр психических явлений [155; с. 215]. Ушинский писал, что «только наследственнос- тью нервных привычек мы и можем сколько-нибудь уяснить себе на- следственность человеческих характеров — факт, который кажется нам совершенно несомненным, хотя, к сожалению, и мало исследован- ным» [там же; с. 220]. К характеру же К.Д. Ушинский относил инди- видуальные особенности «в мыслях, наклонностях, желаниях и по- ступках человека» и считал, что среди них есть и «продукты его соб- ственной жизни», и «продукты наследственных наклонностей и
* Рукопись К. Вольфа «Предметы размышлений в связи с теорией уродов» осталась незавершенной, в таком виде была издана на латинском языке и только в 1973 г. — на русском.
особенностей». Эти последние и могут быть переданы только «через унаследование детьми нервной системы родителей со многими ее как наследственными, так и приобретенными посредством привычки на- клонностями» [там же; с. 220]. И далее он отмечал: «Душа беспрестан- но ищет деятельности, и из двух представляющихся ей деятельностей избирает ту, которая легче для организма, к которой организм более подготовлен наследственно». Именно такая деятельность и будет, как полагал автор, сформировать закрепляемые нервные привычки, пере- даваемые затем потомкам, — этим и определяется, очевидно, семей- ное сходство. Правда, затем К.Д. Ушинский пришел к выводу, что «наследствен- но передается не самая привычка, а нервные задатки привычки», которые могут впоследствии, в зависимости от обстоятельств, либо развиться, либо заглохнуть. Причем эти житейские обстоятельства оказывают «решительное влияние» на обнаружение наследственных задатков, поскольку в сознании последние не представлены и могут выразиться «только в своих действиях, оставаясь сами вне области сознания». Это рождало у автора аналогию с темными представления- ми, или идеями, Лейбница, которые он (К.Д. Ушинский) предлагал называть лучше «скрытыми идеями», т.е. скрытыми за пределами со- знания (хотя не все они относятся к унаследованным). Если же иметь в виду, что понятием «привычка» К.Д. Ушинский охватывал весьма широкий спектр психических явлений, что он раз- делял привычку-навык и привычку-наклонность, привычку пассив- ную и привычку как принцип действий и согласно именно этой логи- ке анализировал и онтогенез психики, и становление нравственнос- ти, усвоение знаний и т.д., то придется признать, что за всем этим лежит некоторая наследственно заданная «наклонность». Однако фор- мируется она благодаря наследственному закреплению приобретен- ных «привычек». В знаменитом «Энциклопедическом словаре» Ф.А. Брокгауза и И.А, Ефрона, в большой статье «Психология», написанной проф. Н.Я. Гротом [23. Т. 50; с. 677-683], говорится о наследственности как «родовой памяти, являющейся основой индивидуального опыта: она есть «готовый для индивидуального опыта запас потенциальных пси- хических состояний и их связей» [23; с. 682]. Способности, таланты, гениальность «рассматриваются как продукты родового накопления опытов и потенциальных запасов психической энергии, развивающи- еся и обнаруживающиеся при благоприятных условиях индивидуаль- ной психической и физиологической жизни» [там же]. Кроме того, в этой статье явления памяти и наследственности связываются с воп- росами о соотношении сознательной и бессознательной душевной де- ятельности, о «наследственных задатках», в форме которых живут в человеке психические состояния. В том же словаре, в статье «Наследственность» есть отдельная часть
о наследственности психической. Автор статьи проф. Ф.Ф. Петрушевс- кий констатирует, что физиологическая наследуемость «в известных пределах не подлежит сомнению», что же касается психической, то, в силу трудностей ее доказательства, «мнения о ней еще до сих пор не имеют полной определенности» [23; с. 647]. Однако автор признает вполне убедительными статистические доказательства Гальтона и, вслед за ним, Декандоля во Франции, доказавшего, тоже статистическим путем, существование психической наследственности. Энциклопедическая статья, по определению, отражает наиболее устоявшиеся в данной области взгляды; это максимально справедливо для такого авторитетного издания, каким стала для своего времени 80-томная энциклопедия Брокгауза и Ефрона. Вместе с изложенными выше работами конца XIX в., типичными для рассматриваемой темы, эти энциклопедические статьи говорят о том, что проблема наследу- емости психологических черт была одной из тех, на которых фикси- ровалось внимание российских исследователей. Однако, в соответствии с состоянием современной им генетики, когда экспериментальных доказательств «за» и «против» практически не было, ученые опира- лись на сформировавшиеся к этому времени гипотетические пред- ставления о существовании неких материальных частиц, передающих признаки из поколения в поколение, и на жизненные наблюдения, главным образом, семейного сходства. Как самостоятельная экспериментальная научная дисциплина ге- нетика в России стала развиваться после 1917 г., когда появились первые научные учреждения, специализированные журналы, фунда- ментальные труды российских генетиков [34]. К 1919 г. в Петроградс- ком университете была создана первая в России кафедра эксперимен- тальной зоологии и генетики, руководителем которой стал Ю.А. Фи- липченко (1882-1930) — один из основоположников отечественной генетики. Изучение наследственности психологических особенностей чело- века проводилось в двух исследовательских учреждениях: в созданном в 1921 г. Бюро по евгенике* (Петроград) и в Медико-биологическом институте, организованном в Москве в 1924 г. Руководителем Бюро по евгенике также был Ю.А. Филипченко. В 1922 г. вышел первый номер «Известий Бюро по евгенике», по- священный 100-летию Ф. Гальтона. В нем Ю.А. Филипченко сформули- ровал следующие задачи Бюро: изучение вопросов наследственности
* Представители евгеники, начало которой положил Ф. Гальтон, полагали, что при «правильном» подборе супружеских пар и ограничении воспроизводства больных, умственно отсталых и т.п. людей можно «улучшить» всю человеческую популяцию. Евгеника послужила «научной» основой расизма. Но одновременно в ее рамках развивались и медицинская генетика и генетика человека. (Об этом см. [34, 159] и мн. др.)
(специально в приложении к человеку) с помощью анкет, обследо- ваний, экспедиций; распространение в широких народных массах све- дений о законах наследственности у человека и о целях и задачах евге- ники; советы евгенического характера желающим вступить в брак и вообще всем интересующимся своей наследственностью. Сотрудники Бюро разработали анкеты для сбора генеалогических сведений у раз- ных групп населения. Статистические результаты анкетирования ученых Петербурга, данные о распределении у них специальных способностей и о сочета- нии последних, математические приемы оценки корреляции между альтернативными признаками, отдельное описание генеалогии 50 выдающихся ученых и даже несколько генеалогических древ — вот общее содержание первого выпуска журнала. Кроме того, в нем дано распределение специальных способностей у ученых разных областей знания; отмечена связь музыкальных способностей с полом при на- следовании и многое другое. Во втором номере журнала (1924 г.) содержатся результаты такого же анкетирования ленинградских представителей искусства и студен- тов; проанализирована (тоже генеалогическим методом) наследуемость роста и телосложения, близорукости; опубликована и генетико-мате- матическая работа. В 1925 г. в третьем, и последнем, выпуске журнала с этим названи- ем в статье Т.К. Лепина и соавторов анализируются генеалогия, гео- графия, СЭС и т.д. ста действительных членов Российской Академии наук за 80 лет (1846-1924). В этом же номере опубликована работа Ю.А. Филипченко «Интеллигенция и таланты», смысл которой зак- лючается в следующем. Со времени появления работ Ф. Гальтона не может быть сомнения в том, что таланты не «делаются», а родятся, т.е. в процессе их возникновения «наследственность важнее среды...» [с. 85]. «Пирамида» классов одаренности Гальтона, к сожалению, час- то воспринимается как классовая структура общества, что неверно. Причина одаренности — наследственность. Так называемые «одно- значные» факторы (наследственные), накапливаясь у одной особи, усиливают эффект каждого из них — так наследуются некоторые при- знаки, в том числе и одаренность, разные степени которой обуслов- ливаются количеством «скопившихся» в зародыше подобных одно- значных факторов. Распределение же последних в популяции подчи- няется закону Кетле, т.е. нормальному распределению, поэтому «поставщиками» одаренности являются все классы общества, и, сле- довательно, интеллигенция есть производное всех классов «прежде всего благодаря счастливому сочетанию наследственных зачатков» [там же; с. 95]. Но она слабо размножается и потому нуждается в притоке извне, благодаря чему далее возможен и возврат в положение пред- ков, и сохранение существующего положения. Вероятность того, что «факторы» совпадут второй раз (у потомков), очень низка, поэтому
«выдающиеся таланты ценны для государства сами по себе, а отнюдь не как производители» [там же; с. 94]. Соответственно, считал Ю.А. Фи- липченко, необходимы государственные меры для формирования и поддержания слоя интеллигенции. Как видим, в те годы деятельность Бюро по евгенике реально представляла собой исследования наследственности психологических признаков, выполненные с использованием генеалогического метода. Вероятно, эти работы могли стать весьма плодотворным руслом, не- избежно войдя в контакт с психологией (возрастной, познавательных процессов и т.д., которые в то время развивались вполне успешно). Однако уже в конце 20-х годов Бюро было преобразовано в Бюро по генетике и переключилось на исследование генетики сельскохозяй- ственных животных и растений. Евгеника как наука скомпрометиро- вала себя из-за экстремизма отдельных ее последователей, и эта ли- ния исследований, по-видимому, прекратилась. Второе дыхание психогенетика* получила в Медико-биологичес- ком (позднее — Медико-генетическом) институте, но, несмотря на некоторые весьма интересные направления исследований, судьба этого учреждения, а вместе с ним и этой науки в целом сложилась тогда трагически. В 1928 г. в Медико-биологическом институте была организована Кабинет-лаборатория наследственности и конституции человека, ко- торую возглавил С.Г. Левит. В 1935 г. институт был преобразован в Медико-генетический институт им. A.M. Горького, С.Г. Левит стал его директором, но в 1937 г. был арестован, а институт расформирован (подробно об этом см. [34, 140]). За время существования лаборатории в институте были выпуще- ны четыре сборника трудов. Первый из них вышел в виде выпуска «Медико-биологического журнала» в 1930 г. с программной статьей С.Г. Левита «Человек как генетический объект и изучение близнецов как метод антропогенетики» [92]. Практически в институте был разра- ботан, на наш взгляд, совершенно новый и впервые истинно науч- ный подход к генетике человека вообще и его психологических осо- бенностей в частности. С.Г. Левит начал с утверждения о том, что антропогенетику не- правильно отождествлять с евгеникой, а равно неверно считать ее лишь прикладной областью, т.е. наукой «питаемой», основывающей- ся на теоретических предпосылках, которые установлены «экспери- ментальной генетикой», и не способной быть «питающей». Наоборот, генетика человека, как и другие частные главы генетики, способна обогатить общую генетику.
* Термина «психогенетика» еще не существовало, но, думается, то русло работ, о котором пойдет речь, вполне может быть названо именно так.
Достоинства человека как генетического объекта автор усматри- вал в следующем: — в почти полном отсутствии естественного отбора, что должно привести к «огромному накоплению» менделирующих признаков; — в возможности относительно точно изучать генетику психичес- ких особенностей, главным образом психических аномалий; — в гораздо большей изученности физиологии и морфологии; поскольку даже «идеальное фенотипическое сходство признаков не гарантирует их генетической идентичности», такая изученность по- зволяет более надежно идентифицировать изучаемые признаки. Более того, «физиологические и морфологические различия могут получить подтверждение со стороны этого (генетического. — И. Р.-Щ.) анали- за, и таким образом дифференциация признаков в значительной мере облегчается» [92; с. 275]*. Хорошее знание физиологии объекта «под- сказывает и курс искания механики развития признака, его феноге- неза», т.е. решается «проблема осуществления признака» [там же]. Помимо всего этого, такие исследования имеют большое значе- ние для новой главы биологии — геногеографии. Есть и многие другие преимущества антропогенетики, но особо автор остановился на од- ном, а именно на «тех возможностях, которые доставляет изучение близнячества» [92; с. 277]. Далее С.Г. Левит проанализировал преимущества близнецового метода по сравнению с генеалогическим и статистическим. Они зак- лючаются, в частности, в том, что близнецы — своего рода «чистая линия»**, и потому исследование их имеет «чрезвычайно важное» зна- чение при изучении характера реакции организма на внешние воз- действия (т.е. намечен метод контрольного близнеца). Понятно, что генеалогический метод для таких задач непригоден. Дальнейшие исследования, по мнению автора, могут касаться та-
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2017-01-26; просмотров: 234; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.116.8.110 (0.362 с.) |