Глава 27. Гриффиндорские страсти s02e01

Последние несколько дней для меня были на удивление однообразными, а все дело в том, что уже несколько ночей моя довольно скудная норма сна почти сошла на нет. Эти чёртовы противоядия для особенно неоднозначных личностей следовало сварить побыстрее, чтобы профессора, а в частности Снейп, перестали смотреть на меня так, как будто я был самым сладким куском мяса в лесу, полном оборотней, в ночь полнолуния. К счастью, шерсть Мерлина значительно упрощала и ускоряла процесс варки.

Наблюдать одновременно за варкой пяти различных зелий было достаточно сложно, особенно для непрофессионала в области зельеварения. Прежде чем выработать выигрышную сеть из оповещающих заклятий, предупреждающих меня, какой ингредиент и в какое зелье нужно закладывать, я испортил немало противоядий и безвозвратно уничтожил десять котлов. Всего за одну неделю я побил собственный четырёхгодичный рекорд по взрыванию котлов. Разумеется, до уровня Невилла мне ещё было далеко, но пристойные котлы, спрятанные когда-то в комнате по желанию, заканчивались. Поэтому, борясь с приступами тошноты из-за довольно неприятного запаха одного из зелий, я изо всех сил старался не испортить последнюю партию противоядий. Периодически Мерлин кусал меня за руку, чтобы я не забыл положить что-то в котёл или пошевелить содержимое. Когда звон в ушах от недосыпа стал лишь на пару октав тише сигнала тревоги, предупреждающего об очередном взрыве, я разочарованно взмахнул рукой, создавая вокруг котлов защитные сферы. Четыре зелья остались невредимыми, самое противное и сложное в исполнении превратилось в жижу непонятного цвета, заполнившую всю защитную сферу. Уничтожив все, что находилось внутри сферы, я устало потёр переносицу. Возможно, это сама судьба противиться тому, чтобы Крэбб снова стал самим собой.

— Чёрт с ним! — махнув рукой на уничтоженное зелье, я призвал Добби и, вручив ему свой кошелёк, отправил за нужным противоядием в аптеку. Скорее всего, амёба-Крэбб влетит мне в круглую сумму, но ещё одного похода в Запретный лес за ингредиентами и ночной варки противоядия я бы уже не вынес.

Перелив неиспорченные противоядия в колбы, я отдал их эльфам, рассказав, кому из студентов нужно подлить их в утренние напитки. Закрыв дверь в мини-лабораторию, которая была обустроена за одним из зеркал в тренажёрном зале, абсолютно вымотанный морально и физически, я все же решился спуститься в гостиную факультета, чтобы узнать, что там происходит. Несмотря на поздний час, оттуда раздавалось довольно много шума. Возможно, близнецы просто решили опробовать на ком-то свой новый продукт, и испытания завершились неудачно, так что сейчас половина факультета пыталась выяснить, как помочь беднягам, не вмешивая в это мадам Помфри. Но, как оказалось, все было даже интереснее. Рон Уизли и Виктор Крам играли в шахматы. К моему удивлению, на стороне Рона оказалось довольно много болельщиков.

— Скажи мне, что ты, наконец, сварил все противоядия и не будешь больше походить на инфернала, передвигающегося по школе в поисках мозгов? — тихо спросила Гермиона, подскочив ко мне, как только я спустился в гостиную. Должно быть, ей уже очень давно надоело наблюдать за игрой, и она была готова к обсуждению любых проблем с кем угодно. Хоть директор и предпочёл отмалчиваться о том, кто был виновником переполоха, Гермиона довольно быстро обо всем догадалась. Особенно ей в этом помогли Алиса и Флер, всегда чуть посмеивающиеся надо мной.

— Почти, — признаваться в полном фиаско с противоядием для Крэбба совершенно не хотелось. Это была моя пятая попытка сварить для него зелье, даже у Невилла получилось бы с третьего раза. — Как давно парни начали эту шахматную партию? — осмотрев гостиную, я не заметил ни моей сестры, ни Флер, да и вообще, девушек было не слишком много.

— Они решили играть до трёх побед, это должна быть последняя игра, — пожала плечами подруга, кажется, она не особо следила за тем, как парни играли, предпочитая изучать учебник по трансфигурации, который держала в руках.

— Крам все равно победитель, — усмехнулся я, подмигнув вмиг покрасневшей Гермионе. Убедившись в том, что ничего по-настоящему интересного не происходило, я оставил гриффиндорцев наблюдать за поединком титанов, и, наконец, отправился спать.

Месть никогда не приносила счастья, но Гаспар и не желал его. Все, что хотел бывший король Лебединой гавани — это голова наследника рода Поттеров. Ничего ему больше не нужно было: ни магии дочери, ни богатств, ни золота, лишь корона наследника Джеймса, завёрнутая в его знамёна. Гаспар бы привёз столь ценный трофей в свою страну, чтобы женщины его семьи лишили мальчишку загробной жизни. Поттер лишил его самого дорогого — дочери, и одной смерти за этот поступок явно было мало.

— Мой господин, Вы уверены, что нам следует вернуться в гавань? — капитан корабля неуверенно мялся рядом со своим королём. Бывалому мореплавателю никак не удавалось понять, сошёл ли его король с ума от отчаяния или же он и правда имеет план, как вернуть себе Лебединую гавань и отомстить за свою прекрасную дочь.

— На всех парусах, капитан, — улыбался Гаспар, принимая от женщин своего рода особенное оружие. Рукоять дамасского клинка грела его руки, обещая, что по ним непременно потечёт кровь ненавистного грифона. Нет, эта курица никогда не будет носить корону лебедей.

Стоя у алтаря — помни — лебеди по тебе кричать не будут.

Отчаяние снедало душу наследника Поттеров. Чувство, которое безукоризненно подсказывало ему столь желанную и значимую победу, а с ней и смерть вейлы, ушло, оставив вместо себя бескрайнюю пустоту. Пустыню, переполненную такой ненужной ему магией. Гарри не понимал этих сил, даже боялся их, всегда отдавая предпочтение клинку в своих руках. Холодная сталь не могла подвести, как подвела Флер её пульсирующая золотая магия. Да ещё и этот замок, сводящий его с ума, казалось, знал все наперёд, подсказывая своему новому хозяину, где его солдаты и кто из них рушит мир, созданный руками Флер. Засыпая в замке, Гарри чувствовал, как оживали камни, шепча каждый на свой мотив, то, что творилось под их сводами. Одни говорили с ним начистоту, а другие заставляли спрашивать, чтобы узнать правду. И каждое утро молодой лорд просыпался в холодном поту, зная то, что не желал услышать. Он стремился избавиться от этой связи, но она никак не хотела исчезнуть, как бы далеко Гарри ни уходил прочь от замка, стараясь забыться в вине и смерти. Стараясь забыть, что цена его души в тридцать серебряников, и её не хватит, чтобы уплатить цену заполученного проклятия.

Стоя у алтаря — знай, магия не будет служить тебе верой, пока не соединится с наследником проклявшего.

Река несла Гаспара все ближе к стране, в которой он теперь не хотел жить. Её странный климат больше не казался ему причудливо очаровательным, а отстранённость от материка — надёжной защитой. Рана, нанесённая ему Поттерами, была столь сильна, что ничто, даже их кровь, не смогла бы её залечить. Но Гаспар слишком хотел испить этой крови, поэтому и не прислушивался к голосу разума, советовавшему ему повернуть назад. На его стороне были века магии и годы знаний обо всех тайнах Лебединой гавани. Он столько лет прислушивался к шёпоту камней и знал все потайные ходы. Гаспар прочёл все книги, рассказывающие о том, какие заклятия женщины его рода накладывали на камни фундамента. Они посеяли семена, а время и тысячи душ захватчиков, убитых на этих землях, позволили этим семенам прорости и обрести силу, которую никому не подчинить, если она сама не захочет. Да, замок не будет разговаривать с ним теперь, но и не предупредит нового хозяина, что пришёл претендент на его место. За Гаспаром была истина, а за Поттером — лишь молодость.

Стоя у алтаря — не надейся вернуться назад.

Раскинулись крылья его вейлы, но ей уже никогда не взлететь. Ведь мрамор не может ожить, а Гарри никак не может забыть собственные мечты, которым уже никогда не претвориться в жизнь. Он знал заранее, что несёт ей смерть. Чувствовал ещё до того, как вонзил клинок в грудь. Быть может, и тогда это была магия, связавшая их с Флер каким-то невообразимым образом за тот единственный взгляд, украденный на балу. Гарри не знал правды, а спросить было не у кого и некогда, ведь битва уже началась, и он шёл выполнять приказ. Гарри слишком долго был верным воином, и не смог не отдать богине Войны свой последний трофей. Так что теперь он методично стучал молотком по зубилу, выбивая слова своего проклятия. Они должны остаться его потомкам, чтобы они знали цену своей магии.

Стоя у алтаря — помни — нельзя бить лебедей в пищу, ибо будешь проклят за сей грех.

Игра началась, и правила в ней просты. Либо ты, либо тебя, не бывает третьего варианта в игре со смертью. Гаспар резал ладони, заполняя миску своей кровью, принося первую жертву своей Богине. Сегодня она заполучит и короля Лебединой гавани.

— Я ждал тебя уже несколько месяцев, Гаспар, — Гарри вышел из тени, представая перед бывшим королём. В его руках один лишь клинок. Тот самый — проклятый. Он режет свои ладони, смешивая их кровь в чаще, отдавая свою плату за начало игры.

— Разве я опоздал? — усмехнулся Гаспар. Он бьёт своим клинком по лезвию соперника, смешивая их кровь, предлагая сделать первый шаг мёртвому грифу.

— Все лучшее — гостям, — ход сделан, и Гарри уходит из храма, оставляя Гаспара в раздумьях и ожиданиях. Он даёт ему насладиться победой заранее, отведав всех плодов безумия. Чаша теперь полна, и как только оба мужчины покинули храм, ворон, соткавшийся из крови, улетел прочь. Он послан, чтобы сохранить жизнь одного из игроков.

Стоя у алтаря — загляни в чашу, полную крови, там лик твоего убийцы.

Гарри ждёт своего убийцу, ему неведомо, где Гаспар и как его найти, но он верный слуга своей госпожи — он научился терпению. На месте упокоения Флер всегда пахнет корицей, и магия в этом месте будто живёт своей жизнью. Иной от жизни замка и совершенно чуждой для Гарри, но он не может покинуть это местечко. Поттер собственноручно привязал себя к нему, обещав, что покинет его, лишь когда проклятие падёт. Ему неведомо, когда это должно случиться, но Гарри позволял себе мечтать. Он представляет, как их дети или правнуки будут танцевать в Большом зале замка, усыпанные золотой пылью. Они непременно должны будут поцеловаться, чтобы сладкая пыльца магии закрепила их союз. Гарри вертит в руках проклятый клинок, мечтая пробить им свою грудь. Он знает, что нельзя, но ведь никто ещё не запретил ему мечтать о том, чтобы остаться бесплотным духом на этой земле. Быть частью той магии, что навечно будет напоминать о Флер. В лезвие клинка отражаются диск луны и Гаспар, занёсший своё оружие. Ворон кричит, предупреждая хозяина об опасности и заставляя Гарри уклониться в самый последний момент, чтобы избежать смертельного удара.

Стоя у алтаря — помолись, ибо замок не подскажет тебе имя убийцы.

Армии были за их спинами, и они могли бы залить земли Лебединой гавани кровью солдат. Напоить своим отчаянием и болью всех Богов со всех пантеонов. Так поступали все короли до них, так Лебединая гавань приобрела свою незыблемость. Но Гаспар и Гарри решили, что разрешат свой спор в одном поединке: бесчестном с самого его начала.

— Как ты узнал, что я буду здесь? — небрежно спрашивает Гарри, наблюдая за своих противников. Делакур дышит с присвистом, душа его сейчас полна страхов, ведь его противник молод и силен, и он избежал смертельного удара. Ход сделан, и теперь нужно с достоинством сдержать удар. Ведь Гарри всегда вёл солдат в бой, обдирая своё оперение в кровь, а Гаспар был в башне гавани, позволяя своим лебедям носить корону, а крыльям их срезать чужие головы. Исход этой битвы известен был загодя.

— Она была с тобой повязана, — печально усмехнулся Гаспар. — Тебе её отныне не покинуть и не забыть. Эту пустоту в твоей груди не заполнит никакая магия. Никакая девка, каких бы она ни была кровей, не подарит тебя счастья уже никогда. Ты раб её смерти. Тебя легко было найти, — Гаспар тяжело дышит. Кажется, сама магия этого места противится тому, чтобы он был здесь. Не выпуская из своего внимания противника, Гаспар хмуро оглядывается на громаду замка. — Только вот как ты узнал обо мне?

— Не бойся, Гаспар, никакая драма не нарушит законов этого замка. Он не выдал тебя, так же, как и не выдал одного из моих солдат, недавно убившего генерала, — усмехается Гарри, выдавая противнику истину, которую тот считал своим козырем. — Да вот только все убийцы предсказуемы, и не нужна никакая древняя магия, чтобы их поймать.

Стоя у алтаря — знай — не за все грехи человечества суждено платить тебе.

Нырок, кувырок, толчок — лезвие клинка наполовину входит в плоть. Раненый Гаспар обрушивается на статую, обламывая одно из крыльев на фигуре своей дочери. Теперь ей уже никогда не покинуть этого места. Кровь Делакура течёт по постаменту, заполняя бороздки эпитафии. Слова, когда-то высказанные самой магией, наконец, обретают цвет и силу, знаменуя начало отсчёта. Воронье кружится в небе. Богиня Войны довольна своим трофеем.

Некоторое время после пробуждения я бесцельно рассматривал потолок над своей кроватью. Может быть, стоит зачаровать его таким образом, чтобы он показывал мне звёздное небо или Северное сияние? Может быть, не стоит изматывать себя настолько, что начинают сниться сны о неведомом прошлом? Кажется, Луна была права насчёт истории внутреннего дворика, и совершенно очевидно, что невозможно узнать об этом замке всего, если он сам не захочет открыть свои тайны. Отдёрнув полог, я выбрался из постели. Сегодня, несмотря на странный сон, я должен был быть менее похожим на инфернала. Бодрящий душ принёс ясность, так что в гостиную я спускался в прекрасном расположении духа. Правда, я никак не ожидал обнаружить там профессора Макгонагалл. Декан Гриффиндора с любопытством рассматривала фотографии, которые Колин сделал в течение дня Икс. Иногда профессор даже посмеивалась, отбрасывая очередную фотографию на столик.

— Как я понимаю, все профессора, наконец, договорились и выбрали для нас с Дафной наказание? — присев на диванчик к декану, с улыбкой спросил я.

— Верно, — кивнула Макгонагалл. На несколько минут она оторвалась от изучения фотоснимков, чтобы взглянуть на меня. Она будто размышляла, стоило ли ей начинать со мной какой-то особенный разговор или стоит ограничиться оглашением наказания.

— И что же это будет? — выжидающе взглянув на декана, уточнил я. Честно говоря, я не помнил, чтобы когда-нибудь раньше мы с профессором Макгонагалл сидели вот так, размышляя, стоит ли посвящать друг друга в свои тайны или продолжать действовать, рассчитывая на молчаливую помощь другого.

— Знаешь, Гарри, когда-то профессора вычислили и меня точно таким же образом, — весело фыркнула профессор. — Правда, я прокляла лишь факультет Когтеврана, а не всю школу, — тут же решила оправдаться Макгонагалл. Сложно было заподозрить такую строгую и рассудительную женщину в чем-то подобным, даже когда она была подростком.

— Чем они вам так не угодили? — если честно, я спрашивал наудачу, не надеясь, что она ответит. Если профессора вычислили ее так же, как и меня, её баллы за масштабную шутку я смогу увидеть в школьном отчёте.

— Ох, это была семейная ссора, — тут же ответила Макгонагалл. Она счастливо улыбалась, легко похлопывая одним из снимков по своим губам. — Мне всегда казалось, что система награждения учеников баллами существует лишь для здоровой конкуренции между факультетами. Я и представить тогда не могла, что с её помощью можно было вычислять вот таких вот бедокуров. А когда вошла в профессорский состав школы, то запуталась ещё сильнее. Эта уловка срабатывает, лишь когда замку хочется, чтобы провинившегося нашли, а такое бывает нечасто и, пожалуй, лишь тогда, когда план виновников был безукоризнен.

— Есть ведь что-то ещё? — было логично предположить, что о самом страшном обычно не говорят, если не спросить. Профессор отбросила фотографию, которую крутила в руках, на столик и, чуть нахмурившись, взглянула на меня.

— Возможно, ты не знаешь, Гарри, но за всю историю школы в ней умерло несколько учеников. Чаще всего происходили случайные несчастья, но иногда и намеренные убийства. Каждый раз, когда такое происходило, профессорский состав школы обращался к системе награждений, чтобы выяснить имя убийцы, но какой бы ни была формулировка, замок не выдавал убийц. Как бы ни важна была эта информация, замок всегда хранил её.

Стоя у алтаря — помолись, ибо замок не подскажет тебе имя убийцы. В моём сознании явственно прозвучали слова из сна. Большая часть сновидения уже стала забываться, но эти строки старого заговора были до сих пор отчётливы. Призрак, недавно покинувший школу, был первым убийцей, которому удалось захватить замок и остаться его хозяином. Он сохранил его благодаря хитрости и жизненному опыту, не уповая на магию этого места. Зато все остальные его владельцы, кажется, слишком надеялись на неё.

— Кажется, этот замок полон тайн, которые он не торопится никому выдавать, — тихо заметил я. Отчего-то было невыносимо обидно, что я не могу по своему желанию вызывать приступы, чтобы, заглянув в небытие, узнать, почему так получилось. Мерлин, неторопливо спустившись из мужского крыла, несколько минут наблюдал за нами с профессором, но, очевидно, поняв, что ничего стоящего он не услышит, направился прямиком в женское крыло.

— Верно, — наконец, кивнула декан, передав мне в руки фотографию, на которой были мы с Флер. Я подавал Флер руку, помогая спуститься с высокой подножки французской кареты. Мадам Максим решила, что будет лучше, если их приватный разговор, после столь громогласного и лживого признания, будет проходить в более интимной обстановке, а не в стенах школы. Олимпия знала правду, так что большую часть времени они составляли письмо Аполлин Делакур, чтобы она смогла успокоить Гаспара после того, как он получит послание от Дамблдора. На фотографии Флер лучезарно улыбалась, целуя меня в щеку, а я, хоть и был белобрысым нечто, выглядел довольным и вполне адекватным.

— Мне все же интересно, почему ты решил заколдовать всю школу, Гарри? Мисс Делакур ведь просто старалась защитить вас, когда взяла всю вину на себя. Дочь Аполлин Делакур — самой известной вейлы, отстаивающей права своей расы — и заколдовала двоих волшебников, чтобы они прокляли всех своих сокурсников? Это крайне маловероятно, — профессор невероятно долго подходила к тем самым вопросам, которые хотела задать.

— Если вы знаете, что Флер солгала, то почему поверили ей и не отчислили нас из школы? — с усмешкой спросил я, спрятав фотографию в сумку. Нет, конечно, мне было выгодно, что профессора не отчислили нас, так что подавать жалобу в Попечительский совет школы об этом нарушении я бы и не подумал.

— В своё время из школы не отчислили Тома Риддла, — печально заметила Макгонагалл, ещё несколько фотографий упали на столик. — Ни одно из использованных вами заклятий не угрожало непосредственно жизни, так что вас бы не отчислили, но отстранить от учёбы до конца года мы могли бы.

— Так нас отстранили от занятий?! — радостно спросил я. Такое положение вещей меня вполне устраивало, будучи чемпионом, я все равно находился бы в школе, и получил бы неограниченный допуск в библиотеку.

— Нет, — усмехнулась профессор. — В качестве наказания вы до конца года будете преподавать у отстающих ребят. Как выяснилось, уровень ваших знаний довольно велик, так что вы вполне сможете помочь другим ребятам усвоить школьную программу. Каждый день, начиная с шести вечера: первый час преподаёт мисс Гринграсс, затем вы и замыкает программу мисс Делакур. К исполнению наказания вы приступите после прохождения третьего испытания Турнира.

— Если таково официальное решение, не мне его оспаривать, — по моему голосу было заметно, что я куда охотнее бы предпочёл отчисление, чем каждый день тратить три часа своей жизни на то, чтобы помогать тем ребятам, которые ленятся внимательно прочитать учебник. Макгонагалл забрала несколько фотографий в свою личную коллекцию, попросив сообщить столь радостное известие Флер. Когда Флер узнала об этом, лишь закатила глаза, пробормотав что-то о том, что все директора школ обладают весьма скудной фантазией. По всей видимости, пару раз её таким образом уже наказывали.

Почти каждый день, перешагивая порог Большого зала, подростки после этого внимательно себя ощупывали. Неужели они думали, что я им что-нибудь отращу? Фред и Джордж, перепрыгнув порог, с надеждой взглянули друг на друга, но, поняв, что все ещё идентичны, разочарованно вздохнули, продолжив свой путь к столу Гриффиндора.

— Нашли они виновных, — разочарованно сетовали близнецы. — Кем бы эти двое ни были, они чёртовы Боги розыгрышей, их дар человечеству нельзя было так просто уничтожать.

— Большинство ребят думают, что все это провернули вы, — заметила Алиса, деловито разворачивая свежий выпуск Ежедневного пророка. — Твою мать!

Весьма красноречивое восклицание Алисы заставило всех поспешно развернуть свои номера газеты. С каким-то не слишком радостным предчувствием мы с Флер переглянулись, прежде чем развернуть Пророк. Рита Скитер впервые раздобыла сенсацию, по крайней мере, ей удалось узнать её часть. "Вейлы решили поработить Англию" — так она ознаменовала свою величайшую статью в карьере. Думаю, умирать Рита будет медленно — в огне.

Как нам стало известно из достоверных источников, совсем недавно в школе чародейства и волшебства Хогвартс произошла очередная диверсия. Вполне удовлетворённые результатом акции, прошедшей на финале Кубка мира по квиддичу, вейлы решили покуситься на наследие всех магических семей Британии. Под прикрытием одного большого розыгрыша были прокляты наследники самых древних и уважаемых магических родов нашей страны. Этим хищным существам показалось мало проклясть одних юношей, они зачаровали даже девушек, должно быть, для того, чтобы обратить в себе подобных.

— Интересно, насколько легальны те зелья, которые употребляет Скитер? — читать статью после дикого предположения о том, как на свет появляются вейлы, я не решился. Судя по лицам подростков, читающих новый выпуск газеты, они не слишком поверили в то, что Флер и Алиса были виноваты в том, что все они были прокляты. Флер не являлась учеником нашей школы, а, как известно, виновники учились на Гриффиндоре и Слизерине. Алиса с её периодическими успехами в усвоении школьного материала вообще не принималась в расчёт. Противоядия, сваренные мной, подействовали, уничтожая последние улики, которыми могли бы воспользоваться члены Попечительского совета, если бы стали расследовать это происшествие. Так что теперь было слово Скитер против авторитета семей Делакур и Браунов.

— Должно быть, они очень дорогие, раз Рита Скитер согласилась написать уже вторую статью, явно проплаченную кем-то из министерства, — фыркнула Гермиона, сворачивая свой выпуск газеты. — Вместе с этой бредовой статьёй было официально объявлено об указе, приравнивающем вейл к полуразумным магическим существам, не заслуживающим доверия. Долго же они ждали подходящую причину для того, чтобы огласить его.

— Самое примечательное в этой статье совсем не это, — довольно протянула Алиса, отдав свой номер газеты одному из братьев Криви, — а то, что мисс Скитер хватило мозгов отринуть легенду о том, что вейлы вылупляются из яиц.

— Что? — чуть не подавившись тыквенным соком, переспросил я.

— На самом деле есть целый топ странных легенд о том, как рождаются вейлы, — пояснила Флер, изящным взмахом руки сжигая первую партию корреспонденции, прилетевшей сразу же за выпусками газет.

Громовещатели, письма с различными проклятиями или неприятными ингредиентами внутри приходили на имя Флер в течение почти двух недель. Пока мне это окончательно не надоело, и я не написал мисс Скитер анонимное послание, рассказав в нем историю предательства семьи Поттеров. Я изложил эту историю довольно красочно, приправив множеством несуществующих подробностей, почерпнутых из бульварных романов. Разумеется, в том бреде, что я выдумал, была и правда, но в строго дозированных количествах. Так что после очередной громкой статьи Риты Скитер письма уже стали приходить на моё имя. О том, что у меня было довольно много поклонниц, мне уже удалось выяснить практическим путём, но я никак не мог подумать, что найдётся столько сочувствующих людей, верящих в романтичный вымысел. Бум с письмами дал мне официальный повод засесть в библиотеке, чтобы провести небольшое историческое расследование.

Людо Бэгмен остался верен себе и, собрав всех чемпионов вместе за несколько дней до третьего испытания, наконец, рассказал, в чём будет заключаться его суть. На этот раз мы должны были столкнуться с проблемой защиты самого дорогого. Было более чем очевидно, что этим самым дорогим будет не материальный предмет, а человек. Покидая общество самого эксцентричного из организаторов Турнира, так ничего толком и не выяснив о предстоящем испытании, многие из нас стали строить предположения о том, с чем же нам предстоит столкнуться. Седрик предположил, что нас запрут в каком-нибудь помещении, и с помощью предметов из мешочка мы должны будет выбраться на поверхность. Я уже хотел было рассказать ребятам, какого славного собрал из этих предметов пингвинчика, как Флер закрыла мне рот рукой.

В ночь перед испытанием мне снова снилась какая-то странная ерунда. Кто-то пытался уничтожить молодой саженец розового дерева. Так яростно и неистово старался сначала срубить его топором, а потом предал огню. Будто хотел навсегда уничтожить следы счастливого прошлого, похоронив их в пепле несбывшихся надежд. Только вот я более чем уверен, что прежде, чем проснуться, видел, как сквозь пепел пробился новый росток, и дерево стало ещё краше прежнего. Кажется, участие в Турнире делает из меня странного ясновидца. Быть может, стоит поговорить об этом с теми, кто может интерпретировать любой образ в слова? Давно я не мешал кентаврам спокойно жить на их землях.

Завтрак, как обычно, прошёл в счастливом гомоне зрителей, делавших ставки на победителя. Рассеяно наблюдая за друзьями, сидящими за столом, я успел заметить, как Рон подливал что-то в бокал Гермионы. Не могу поверить, он, наконец, сварил зелье и решил отомстить Гермионе за всех тех очаровательных паучков. Правда, был один нюанс: шепнув Алисе, чтобы она отвлекла Рона, я поменял бокалы Гермионы и Лаванды местами. Будет интересно взглянуть, что же такое выдумал Рон, и надеюсь, он все сделал правильно. Флер заинтересовано взглянула на меня, заметив эту небольшую манипуляцию.

— Объясню после испытания, — с широкой улыбкой шепнул я, заметив, каким счастливым был Рон, когда увидел, как Гермиона сделала глоток из бокала. На Лаванду, которая выпила свой напиток залпом, он даже не взглянул. Кажется, после этого завтрака близнецы впервые примут Рона за своего родного брата и перестанут считать его подкидышем.

— Удачи на испытании, — официально пожелал нам с Флер Виктор, прежде чем выйти из Большого зала. Несомненно, до того, как он дойдёт до места сбора, его поймает Каркаров, чтобы дать последние наставления. К счастью, мадам Максим и Дамблдор такой манией не страдали, поэтому, попрощавшись с друзьями, мы с Флер направились к точке сбора. Пока мы шли к палатке чемпионов, нам открывался прекрасный вид на абсолютно пустую арену с уже начавшими заполняться трибунами.

— Странно, что на арене ещё ничего не установлено, — внимательно рассматривая пустое пространство, протянул я.

— Если ты ничего не видишь — это не значит, что там ничего нет, — пожала плечами Флер, прежде чем зайти в палатку. В последний раз окинув трибуны взглядом, я зашёл внутрь, полог за мной тут же намертво задёрнулся.

Третье испытание скоро должно было начаться, но пока всех чемпионов мариновали в неведении. Нас буквально заперли в палатке. Просто ради интереса я несколько раз попытался отдёрнуть полог. Не то чтобы мне хотелось подсмотреть, как организаторы турнира будут устанавливать последние препятствия для нашего удачного прохождения турнира, но по звукам ревущей толпы, раздающимся с трибун, создавалось впечатление, что на этот раз организаторы решили воспользоваться советом Флер и притащить драконов.

— Скажи мне, что там не будет драконов, — после очередной неудачной попытки отдёрнуть полог, бросил я Флер.

— Вряд ли организаторам удалось бы привезти драконов в страну, — вместо Флер ответил Виктор. Кажется, не только я пришёл к выводу, что в такое возбуждение толпу могли привести только драконы.

— Зачем привозить в страну драконов, — неуверенно фыркнул Седрик. — У нас есть Хагрид: он вполне мог вывести одного из них в Запретном лесу.

Кажется, что Виктор в эту минуту взглянул на Седрика совсем другими глазами, а затем он перевёл вопрошающий взгляд на меня. Будто я был истиной в последней инстанции и мог опровергнуть тот факт, что Хагрид слишком уж любит разводить всяких опасных тварей. Достав своего пингвинчика из мешочка, я несколько минут с наслаждением наблюдал за тем, как он комично ходил по столу, а затем развоплотил его на составляющие части.

— Когда я учился на первом курсе, то мы с Гермионой тайком помогали Хагриду перевести детёныша дракона в Румынию, — наконец, посчитав, что пауза, которую я выдержал, вполне достаточна для того, чтобы быть драматичной, ответил на невысказанный вопрос Виктора. — Я думаю, нашему директору вполне могла бы прийти на ум мысль вернуть дракона к мамочке.

После моих слов Виктор незаметно перекрестился, а Седрик стал нервно перебирать детали из мешочка, только Флер разочарованно закатила глаза. Если бы в помещении не было свидетелей, то она наверняка отчитала бы меня за то, что я запугал соперников своим заведомо глупым высказыванием о драконах. Хотя лучше бы она меня поблагодарила, ведь я посеял смуту, и теперь мы с ней имели преимущество над соперниками.

— Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что там нет никаких драконов, — подойдя ко мне, тихо зашептала Флер. — Если бы на арене было такое магическое существо, то все пространство было бы усыпано магией, как при новогоднем обряде вейл. К тому же, толпа болельщиков на трибунах вообще не издавала бы ни звука, чтобы ненароком не вызвать гнев дракона.

— Разумеется, дорогуша, но соперников всегда стоит держать в тонусе, — дождавшись, когда Седрик и Виктор отвлекутся, Флер все же ущипнула меня. — К тому же, Флер, я ни капельки не виноват в том, что они забыли слова Людо о сути испытания. И раз уж ты первой заговорила о магии, то что ты слышишь на арене?

— Множество сдерживающих заклятий, — должно быть, пока я развлекался, заставляя соперников чувствовать себя неуверенно, Флер внимательно слушала то, что творилось во внешнем мире. — Это очень необычно.

— Почему? — пытаясь создать миниатюрный фейерверк в бутылке, я зачаровал её столькими сдерживающими заклятиями, что она сама по себе светилась куда интереснее, чем фейерверки, взрывающиеся внутри неё.

— Сдерживающие заклятия беззвучны. Они поглощают магию изнутри и извне, оставаясь чётким пластом субстанции между различными пространствами. Можно сказать, что эти заклятия существуют в отдельном мире. А на арене их столько, что я слышу гул из этого мира, — задумчиво объяснила мне Флер. — И прежде, чем ты предположишь, что всеми этими заклятиями пытаются удержать дракона, я тебя разочарую: живое существо могут сдерживать только материальные предметы.

Прежде чем я смог что-нибудь придумать, чтобы поколебать мнение Флер о возможной безумности организаторов турнира, лучезарно улыбающийся Людо Бэгмен зашёл в палатку. Довольным взглядом осмотрев исходящих от нетерпения и страха чемпионов, он с некоторым недовольством заметил моё незаинтересованное лицо и спокойную Флер. Кажется, что моя наглая вейла научилась с пользой для себя пользоваться нашей с ней связью и перетягивать моё безразличие на себя.

— Итак, ребята, я рад вам сообщить, что же вам предстоит сделать для того, чтобы успешно пройти третье испытание Турнира и, возможно, изменить своё положение в итоговом рейтинге, — мне кажется, Бэгмен поставил всё своё состояние на то, что кого-то из чемпионов убьют, так что сейчас он очень не хотел проиграть. — Как я уже говорил: вы должны будете защитить самое дорогое… от смерти, — Людо эффектно взмахнул волшебной палочкой: скудная обстановка палатки исчезла вместе с пологом, разделяющим нас с ареной, открывая нам, наконец, вид на то, с чем придётся сражаться.

— Внутри каждого контейнера спрятан человек, которого вы любите больше всего. У вас есть лишь полчаса для того, чтобы воспользоваться предложенными вам инструментами и спасти его от того, что стены контейнера раздавят его.

Кажется, в эту минуту все мы пожалели о том, что на арене не было дракона. Над каждым из контейнеров взвились имена, предупреждая чемпионов, где спрятаны дорогие им люди. Выстрел из пушки проинформировал нас о начале испытания. Гнев был первой эмоцией, проснувшейся во мне, и сейчас вкупе с ненавистью и злостью он переполнял не только меня, но и Флер, так что, прежде, чем все мы рванули в сторону своих контейнеров, Людо Бэгмен получил огненный шар от Флер и заклятие инсульта от меня. К несчастью, от моего заклятия он увернулся, но аккуратно вошёл в сноп пламени. Мне было совершенно неинтересно, удалось ли другим организаторам Турнира потушить Людо до того, как он серьёзно пострадал. Я бы предпочёл, чтобы он умер на этом турнире: какая ирония — он бы выиграл своё пари и наверняка озолотился бы на этом.

Добежав до своего контейнера в рекордные сроки, первым же делом я воспользовался той деталью из комплекта, что позволяла пингвинчику издавать звуки. Найти для неё отверстие в двери контейнера, полностью исписанной рунами, было делом считанных секунд.

— С тобой все в порядке, Алиса? — обеспокоенно спросил я, внимательно рассматривая все руны, нанесённые на дверь. Мне была известна примерно шестая часть из всего того, что было на двери.

— Разумеется, — по тому, как спокойно звучал голос сестры, стоило предположить, что ничего страшного с ними, действительно, не сделали. — Гарри, даже если вы не успеете в срок, то с нами ничего не случится: стены лишь прижмутся к креслам, на которых мы сидим, — должно быть, Алиса смогла увидеть, на каком расстоянии остановится движение стен, и поспешила поделиться со мной этой информацией. Краем глаза я заметил, что Флер вообще не собиралась пользоваться деталями из мешочка. Она была слишком взвинчена своими эмоциями вкупе с моими не слишком положительными, поэтому решила воспользоваться другой техникой разрушения заклятий.

— Не волнуйся, Алиса, я все равно буду первым, кто освободит своего узника, — рассыпав все детали по земле, я поднял их в воздух перед собой, чтобы держать их в поле зрения и быстрее направлять в нужное место на двери.

— Разве Флер не бушует, выжигая все нити заклятий? — с усмешкой спросила Алиса. Кажется, мою сестру забавляла вся эта ситуация, и, несомненно, когда я буду менее злым и желающим что-нибудь разрушить или кого-нибудь убить, я отчитаю младшую сестру за такое поведение, но сейчас нужно было держать себя в руках. Именно поэтому я сосредоточился на поставленной задаче.