В которой печалятся над очередным идиотизмом, присутствующим в части 2 «глашатаи свободы» главы 2 «черные и белые» книги А. А. Бушкова.

 

Вот как представляет читателю А.А. Бушков конгрессмена Таддеуса Стивенса: «Белый, естественно. Потомок польского эмигранта. Человек, чего уж там, не особенно симпатичный в личном плане: отчаянный игрок в карты, а также страшный потаскун. Один из немногочисленных друзей Стивенса (которых можно было пересчитать по пальцам одной руки), священник Бланчард письменно пенял приятелю: «Ваши уста осквернены богохульством, ваши руки - картами, а ваше тело - женщинами… То доброе, что вы сделали для страны (а никто другой не сделал больше или даже столько же), не искупает ваших грехов, которые я упомянул»… …Американский историк характеризует его так: «Он безразлично относился к одежде, редко улыбался и никогда не смеялся» (93)».

Для тех, кто, слава богу, А.А. Бушкова не читал или позабыл о чем речь, напомню, что разговор идет о конгрессмене Таддеусе Стивенсе, одном из наиболее радикальных лидеров республиканской партии, конгрессмене от штата Пенсильвания на протяжении 13 лет.

В историю США Стивенс вошел как создатель трех поправок к Конституции - 13-й, 14-й и 15-й. Т. Стивенс умер 11 августа 1868 г. Он был вторым после Линкольна человеком, прощание с телом которого происходило в здании Капитолия. На его похоронах присутствовало 20 000 человек.

Однако, слово другому американскому историку: «В частной жизни, среди его друзей, г. Стивенс был всегда приветлив, добр и внимателен. С ними он был связан нерушимыми узами. Для них он мог быть рабочей силой и приносить жертвы без ограничения, жалоб или сожалений. В часы отдыха невозможно было найти более приветливого компаньона. Его редкие диалоги, запас анекдотов, бриллианты остроумия и мудрые высказываний на злобу дня делали его компанию желанной для многих членов общества, в котором он вращался. Г. Стивенс в общественной и частной жизни был честным и правдивым человеком. Его слово было священно, и он никогда не двоедушничал... …Кроме своего огромного профессионального дохода, который он оставил, он имел скудное состояние. В своем милосердии он был щедр… Его милосердие, подобно его политическим убеждениям, было одновременно и его кредо... Он имел хорошее классическое образование, и хорошо был знаком и с древней, и современной литературой, особенно по философии и праву. В пожилом возрасте он также читал, хотя и немногочисленные книги. Шекспир, Данте, Гомер, Милтон и Библия были, однако, найдены на его столе в спальне, где он любил читать в кровати. Он был прост и умерен в своих привычках. Он не любил табака, и в течение сорока лет никогда не использовал и вообще не держал в своем доме спиртные напитки, иначе как по назначению своего врача».

Это, разумеется, не истина в последней инстанции - скорее, напротив, явная идеализация. Просто информация для размышления - и повод изучить биографию Стивенса пристальнее, не ограничиваясь одним источником, да и то вторичным.

Родителями будущего конгрессмена были Джошуа Стивенс и Сара (Салли) Моррел. Польской крови в них не замечено ни одним из биографов (тем более, что по вероисповеданию они были баптистами), а имя своему сыну они дали, о чем нетрудно догадаться, в честь польского друга США Тадеуша Костюшко. Отец Стивенса, сильно пивший, то ли умер в безвестности, то ли погиб во время войны 1812 г.

Радикал во всем, что касалось его политических убеждений, Стивенс имел огромное количество врагов, которые и чернили его репутацию по мере сил и возможностей. Поэтому все слухи, циркулирующие вокруг его страстей и дурных привычек, следует делить не менее чем на три.

Так, в 1824 г. в Геттисберге, где практиковал Стивенс, произошло убийство юной чернокожей служанки по имени Дайан, чье тело обнаружили в одном из водоемов. Дайан была беременна, и молва приписала отцовство «любителю негров» Стивенсу. Когда спустя 7 лет одна из газет предала данные домыслы бумаге, Стивенс обратился в суд и выиграл процесс. Слухи о его распутстве преследовали его на протяжении всей жизни, и ныне не вызывает сомнения тот факт, что большая их часть совершенно безосновательна - просто обывательская интерпретация его убеждений относительно свободы и равенства для чернокожих. К той же категории облыжных обвинений следует отнести и болезненную страсть Стивенса к игре.

Зато не вызывает сомнения факт, что в течение какого-то времени он злоупотреблял алкоголем. Это продолжалось до тех пор, пока один из приятелей Стивенса не умер сразу после совместного распития спиртного. Конгрессмен вытащил из подвала весь запас спиртного и вылил его в сточную канаву поблизости от дома.

Хотя бы бульварной прессе наш А.А. Бушков доверял меньше, что ли…

«Как считается, единственным по-настоящему близким Стивенсу человеком была его служанка-негритянка Лидия Гамильтон, его постоянная, несмотря на все романы на стороне, любовница на протяжении последних двадцати пяти лет жизни Стивенса».

Теперь к сути вопроса. Начнем с того, что фамилию «Гамильтон», как мы полагаем, правильнее транслитерировать как «Хэмилтон». Это не упрек автору, а просто попытка унификации имен собственных (терпеть не можем, когда в одной и той же книге фамилия Walker в одном случае произносится как Уокер, а в другом - как Уолкер).

Так вот, женщину, о которой идет речь, на самом деле звали Лидия Хэмилтон Смит. А за тон, который позволил себе употребить А.А. Бушков, упоминая о ней, в ином пресвященном обществе можно было бы и по морде получить. Без всяких там глупостей с дуэлями.

Л.Х. Смит была мулаткой (ее отец был ирландцем) и родилась в начале 19 века в Геттисберге, Пенсильвания.

О ее жизни до поступления на работу к Стивенсу известно мало, неизвестно даже, была ли она вдовой или же родила двух детей вне брака. Она стала домохозяйкой у Таддеуса Стивенса еще в 1847 г. и управляла не только его хозяйством, но и финансовыми делами вплоть до смерти конгрессмена в 1868 г.

Слухи об их романтической связи Стивенс опровергал еще при жизни, и мы не видем ни малейших оснований ему не доверять. Переписка Смит и Стивенса, а также свидетельства третьих лиц дают основания утверждать о наличии меж ними «уважения и сердечной, почтительной дружбы». Сам Стивенс единственный раз позволил себе пошутить по этому поводу: «Я клянусь, что ни один ребенок не был зачат или рожден под крышей моего дома».

Впрочем, одно общее и весьма интимное увлечение у Стивенса и его домохозяйки все же было. Скорее всего, в довоенный период дом конгрессмена был станцией «подземной железной дороги», по которой негры с американского Юга пробирались в Канаду.

Сразу после Геттисбергского сражения Л.Х. Смит арендовала фургон и, рейс за рейсом, возила в полевые госпиталя еду и одежду. Когда исчерпала себя благотворительность друзей и соседей, Смит стала тратить собственные деньги - и потратила все свои сбережения на помощь солдатам, раненным под Геттисбергом. Не разбирая при этом, были то солдаты Юга или Севера.

В наследство своей домоправительнице Стивенс оставил немалые деньги - 5 000 долларов и часть движимого имущества.

По всей видимости, Л.Х. Смит действительно была замечательнейшим специалистом своего дела, поскольку после смерти Стивенса не только не ушла в тираж, но и очень успешно занялась, выражаясь современным языком, гостиничным бизнесом. Принадлежащие ей пансионы в Ланкастере, Филадельфии и Вашингтоне были востребованы конгрессменами и зарубежными дипломатами. Как справедливо отмечают американские историки, для цветной женщины периода 70-х годов 19 века - достижение экстраординарное.

Она умерла шестнадцатью годами спустя после смерти Стивенса - 14 февраля 1884 г.

 

Для начала приведем цитату, вырванную из контекста: «Именно она как-то вступила в американскую секцию Интернационала Карла Маркса (которую возглавлял дед будущего советского разведчика Зорге)».

Характерное для А.А. Бушкова «округление в большую сторону». Фридрих Адольф Зорге (1826-1906) действительно был дедом Рихарда Зорге. Правда, не родным - двоюродным.

 

«Точное число любовниц Бичеpa установить невозможно, зато достоверно известно, что среди них оказалась красавица-феминистка Виктория Вудхалл, дама интереснейшая во всех отношениях… …Вернемся к ее сердечному другу Генри Бичеру. Однажды в Америке разразился жуткий скандал: известный журналист (и близкий друг Бичера) Тилтон случайно застал Бичера в постели своей жены Элизабет, которая ничего не имела против такого соседства… …Разъяренный Тилтон подал на бывшего закадычного друга в суд, на что по тогдашним законам имел полное право - супружеское прелюбодеяние в Штатах преследовалось в судебном порядке… Защищать старого приятеля тут же кинулась со всем пылом очаровательная Виктория Вудхалл, печатно объявив в своем журнале, что «огромный физический потенциал мистера Бичера, неукротимое стремление его естества к интимной связи, к объятиям образованной светской дамы» - вовсе не прегрешение, а наоборот, «самое благородное и великое из качеств этого действительно замечательного человека».

Хотя бы ссылки на источники А.А. Бушков проставлял, что ли. Чтобы точно знать, к кому предъявлять претензии - то ли к автору «Неизвестной войны», то ли к литературе, которой он пользовался.

Для начала поясним - слухи о невиданной удали Бичера по части дам не более чем слухи, каковых немало слагается вокруг любого мало-мальски известного общественного или политического деятеля. О связи Вудхолл и Бичера также известна исключительно со слов журналистки, которая утверждала, что их отношения имели место в начале 1871 г. и продолжались 6 месяцев. Безоговорочно верить ей на слово мы бы поостереглись.

Далее. Завязка истории, в целом, верная - адюльтер между Генри Уордом Бичером и Элизабет Тилтон имел место. Муж Элизабет, Теодор Тилтон, издатель и поэт, был помощником Бичера с 1860 по 1871 гг.

Никакого примитивного анекдота в стиле «вернулся муж из командировки», конечно же, не было. Никто никого ни с кем в постели не заставал - 3 июля 1870 г. Элизабет Тилтон сама призналась мужу в прелюбодеянии. Муж какое-то время молчал по этическим соображениям, и лишь в 1872 г. история получила огласку. Причем способом, обратным тому, о котором пишет А.А. Бушков.

Узнав об измене супруги, Т. Тилтон довольно долго не мог принять никакого решения и страдал от «раненного самолюбия». В декабре 1871 г. встретился с прихожанином Плимутской церкви Генри Боуэном, издателем, также имевшим давний зуб на Бичера - по слухам, его супруга Люси 8 лет тому назад имела со знаменитым проповедником связь. Именно Боуэн первым попытался уговорить Тилтона подать официальную жалобу. Впрочем, к такому радикальному решению Тилтон пока готов не был.

Возможно, Тилтон поделился своей бедой с известной суфражисткой и общественным деятелем Элизабет Кэди Стентон (не родственница Э.М. Стентона). От нее о супружеской неверности Элизабет Тилтон узнала сестра Бичера Изабелла Бичер Хукер и та самая Виктория Вудхолл. Впрочем, не исключено, что информация дошла до Вудхолл какими-либо иными путями.

Какое-то время Бичеру, Тилтону и их общему другу Фрэнку Молтону удавалось контролировать Вудхолл. Однако осенью 1872 г. утечка все же произошла, поскольку Вуд­холл сочла оскорбительными высказывания в свой адрес сестер преподобного Бичера, Кэтрин и Гарриэт, и решила ответить ударом на удар.

2 ноября 1872 г. она опубликовала в газете историю адюльтера Генри Уорда Бичера и Элизабет Тилтон. В ее статье упор был сделан на лицемерии господина Бичера, который с кафедры проповедника осуждал доктрину «свободной любви», которой придерживалась Вудхолл, но при этом сам тешил свою похоть в объятиях чужой жены.

Иными словами, мотивы Вудхолл и ее отношение к Бичеру были прямо противоположны тем, о каких пишет А.А. Бушков.

Взбудораженное общественное мнение повлекло несколько рассмотрений «дела Бичера» церковной конгрегацией.

В 1875 г. состоялся судебный процесс, вызвавший в свое время общественный резонанс, сопоставимый разве что с делами О.Дж. Симпсона или Фила Спектора.

Процесс длился с января по июнь, и окончился оправданием Бичера. Ходили слухи, что его адвокату конгрегация заплатила невиданный гонорар в размере 100 000$.

Прелюбодеяние, кстати, до сей поры не декриминализировано в некоторых штатах США. В Мичигане оно карается пожизненным заключением, в Пенсильвании - тюремным заключением сроком до 2 лет, в Мэриленде - штрафом в 10$. Другое дело, что реальных судебных дел, вытекающих из адюльтера, в современных Соединенных Штатах не более, чем случаев привлечения к уголовной ответственности за посыпание железнодорожных путей солью (а такой закон до сей поры действует в штате Алабама, причем карается преступление смертной казнью).

«Хижина дяди Тома» как раз и стала, по определению Троцкого, вещью, которая «дает выражение известным потребностям общественного развития». К словам Троцкого следует относиться со всем вниманием: Лев Давидович понимал толк в литературе, а еще больше понимал в революции… У южан подобной Книги так и не появилось…».

А они старались… Не знали, Александр Александрович?..

В качестве антитезы «Хижине дяди Тома» в одном только 1852 г. было опубликовано 8 книг южных авторов; всего до начала Гражданской войны было издано от 20 до 30 книг, написанных в жанре «анти-Бичер-Стоу». Причем писали их отнюдь не какие-либо литературные поденщики.

Роман «южного Уолтера Скотта» Уильяма Гилмора Симмса «Меч и прялка» (The Sword and the Distaff) вышел всего несколькими месяцами спустя после публикации книги Бичер-Стоу (Симмс славился тем, что работал над книгами очень быстро).

Роман Мэри Хендерсон Истмен «Хижина тетушки Филлис или жизнь на Юге, какова она в действительности» (Aunt Phillis's Cabin: or, Southern Life As It Is) был весьма и весьма популярен - продано от 20 000 до 30 000 его экземпляров.

Роман Кэролайн Ли Хентц «Северянка - невеста плантатора» (The Planter's Northern Bride) славен тем, что автор его, весьма популярная романистка, была родом из Массачусетса, позже переехала в Цинцинатти, штат Огайо, жила недалеко от Бичер-Стоу и была ее близкой подругой. Роман, что характерно, был опубликован в 1854 г. в Филадельфии.

Ни эти, наиболее талантливые произведения, ни прочие книги в жанре «анти-Тома» испытания временем не выдержали. И не думаем, что дело в отсутствии литературного таланта у их авторов. Скорее, читатели-современники понимали, что данные книги не более чем контрпропаганда, а потому, в отличие от романа Бичер-Стоу, не отличаются искренностью.

Ну и к вопросу о компетентности известного литературоведа Л.Д. Троцкого - мы чего-то недопоняли, или А.А. Бушков согласен с тем, что аболиционизм в США первой половины 19 века был элементом «потребностей общественного развития»?..

«Существенную разницу в отношении к неграм «отсталых» южан и «прогрессивных» северян подметил де Токвиль еще в 1831 г.»…

Мы не будем говорить о том фрагменте из книги де Токвиля, который процитировал автор «Неизвестной войны», а скажем о том, который он решил благоразумно оставить за кадром: «На правом берегу главной целью белых, живущих плодами своих трудов, стало материальное благосостояние. Родные края дают им широчайший простор для применения способностей, их энергия всегда находит себе цель, а их страсть к обогащению выходит за пределы обычного человеческого корыстолюбия… Американцы, живущие на левом берегу Огайо, равно презирают как работу, так и всякое дело, для успеха которого она необходима. Они живут в праздности и достатке и обладают вкусами ничего не делающих людей. Деньги не имеют для них большой цены, они не столько стремятся к богатству, сколько к веселью и удовольствию и тратят на них энергию, которой их соседи находят другое применение. Они страстно любят охоту и войну, умеют обращаться с оружием, им нравятся физические упражнения, требующие большой силы и ловкости. С юных лет они привыкли рисковать своей жизнью в поединках. Так рабство не просто мешает белым обогащаться, оно лишает их самого стремления к этому».

 

Глава 10,