Реквием» на Смерть А. Белого.

В цикле стихов «на смерть Андрея Белого» начала 1934 г. исключительно мощно проявляется «германский компонент» языковой картины мира (ЯКМ) Мандельштама: явно и посто- янно «включен» «германский монитор» с соответствующими СИ-функциями, порождающими в ряде мест текста «германиз- мы». Этот феномен в значительной степени объясняется тем, что Андрей Белый в сознании М тесно связан (как и сам М!) с германской культурой и цивилизацией. В рассматриваемом цикле германская «маркированность» Белого демонстративно объявляется в ряде мест, например:

 

– «НЕМЕЦКИЙ крикун, скоморох»

– «Ему солей трехъярусных растворы, / И мудрецов ГЕРМАНСКИХ голоса, / И русских первенцев блистательные споры / Представи- лись в полвека, в полчаса».

Важно здесь, что М, в обычном для себя стиле, порождает текст в режиме эмпатии, т. е. отождествляет себя с «ведущим объектом» текста, как бы становится на его «точку зрения».

 

Поэтому многое, говоримое в текстах цикла о Белом, явно от- носится и к самому автору.

Кроме того, в текстах цикла работает (также стандартная для М) «мигающая семантическая двойка», реализующаяся как

«мигающая эмпатия»: «объект наблюдения» отождествляется с наблюдателем, автор подставляет себя вместо объекта описа- ния, как бы «играет его роль», мгновенно перескакивая обрат- но в прежнее состояние и т. д.

Разумеется, «мигающая эмпатия» продуцирует у автора со- стояние сильнейшего психологического напряжения.

В строфе, завершающей стихотворение цикла «10 января

1934», М мастерски передает это напряженное состояние:

 

Как будто я повис на собственных ресницах, И созревающий и тянущийся весь, –

Доколе не сорвусь, разыгрываю в лицах

Единственное, что мы знаем днесь…

 

Отождествляя себя с Белым, М объединяет в своем созна- нии корпус негативных и пейоративных критических выска- зываний о нем самом и о Белом (в частности, высказывания Л. Каменева в его предисловии к книге Белого «Начало века»1 и в «пост-похоронной» статье «Андрей Белый» в «Известиях» от

10.01.34) и применяет к Белому в тексте «Реквиема» ряд харак- теристик из этого «объединенного корпуса».

В своих статьях, написанных в насмешливо-пренебрежи- тельном и снобистски-поучающем ключе, Каменев, в частно- сти, использовал для пейоративной характеристики Белого со- ответствующий вокабуляр, примененный Белым для описания своих персонажей. Этот вокабуляр2, очевидно, задел М не мень- ше, чем самого Белого и отразился в тексте «Реквиема».

 

1 Книга А. Белого «Начало века» с предисловием Л. Каменева вышла в ноябре

1933 [86]. О влиянии этой статьи Л. Каменева на цикл «Стихи памяти Андрея Белого» говорила М. Спивак в своем докладе на конференции по текстологии в РГГУ в июне 2006. Она же привела примеры лексических и синтаксических

«цитат» из статьи Каменева в «Реквиеме».

2 Как и сам некорректный, но вполне принятый в «марксистской критике», прием.

 

Примеры.

(1) У Каменева: «косноязычны до полной невнятицы», «властители дум», «учитель», «немецкий учитель». – В «Реквиеме»: «непонятен- понятен», «невнятен», «властитель», «учитель», «мучитель», «не- мецкий крикун».

(2) У Каменева (в приводимых им цитатах из Белого): «путаница», «за- путался», «перепутался», «Он, ломаясь зигзагами, <…>мчал<…> по кругу», «словесные выкрутасы», «шут». – В «Реквиеме»: «за- путан», «… речей, запутанных, как честные зигзаги, у конькобеж- ца…», «скоморох».

(3) У Каменева: «Октябрьская революция <…> должна была взять их за шиворот и сорвать с того пути, по которому они двигались». – В «Реквиеме»: «веком гонимый взашей…»

(4) У Каменева: «автор зол и на ряд своих персонажей и на самого себя [т.е. как бы «зол на весь мир» – Л.Г.]; и эта злость хороша и плодотворна». – В «Реквиеме»: «мировая манила тебя молодящая злость».

(5) У Каменева (в статье в «Известиях»): «Его книги будут изучаться даже тогда, когда трагедия идеализма и индивидуализма станет для человечества давно прошедшим скверным сном». – В «Реквие- ме» (незаконченный отрывок): «…напутал и уснул» [34, с. 178]3.

Высказывания Л. Каменева о Белом имеют в этом контексте значение для М еще и потому, что Каменев4 в восприятии М – это (в культурно-цивилизационном аспекте) «немецкий еврей» par excellence.

Это просматривается, например, в сцене5, описанной в ме- муарах Э. Герштейн, когда М, выйдя из кабинета Каменева, произносит слово, которое Герштейн фиксирует как немецкое Gelehrter = ‘ученый’6. Герштейн пишет: «Мандельштам отозвал-

 

3 Вообще, М, скорее всего, подставляя себя вместо Белого, проецировал на ситуацию «Каменев versus Белый» ситуацию «Горнфельд (и прочие “враги- критики”) versus Мандельштам».

4 Как и Горнфельд пятью годами ранее!

5 Относящейся к началу 1930 г.

6 Возможно, это был «не расслышанный» Герштейн идишизм Y[gelernter]

‘ученый’. Косвенное соображение: слово Gelehrter («с прописной буквы», т.е. как имя существительное) в немецком языке употребляется реже, чем gelehrter

 

ся о Каменеве сдержанно: “Gelehrter”. Мне было странно слы- шать такую характеристику о недавнем члене правительства, но он настаивал, указывая на ограниченность7 мышления Ка- менева и немецкую аккуратность в его кабинете» [8, с. 396].

Поэтому, в контексте «Реквиема», в сознании М, по- видимому, присутствует «германский треугольник»: два «не- мецких еврея» (сам Мандельштам и Каменев) и русский герма- нофил Белый.

При этом, в контексте дискурса о Белом, собственная «гер- маника» М входит в резонанс с таковой у Белого и у Каменева (не существенно, реальной или существующей лишь в пред- ставлениях М), продуцируя вышеуказанный необычный тек- стуальный эффект.

 

Рассмотрим теперь «германизмы» и связанные с ними под- тексты подробно, по отдельным текстам «Реквиема»:

 

8.1.1. Стихотворение «Голубые глаза и горячая лобная кость…», написанное 10-11 янв.1934 [I, с. 206; набросок с. 535].

 

Голубые глаза и горячая лобная кость – (1) Мировая манила тебя молодящая злость.

 

И за то, что тебе суждена была чудная власть, (2) Положили тебя никогда не судить и не клясть.

 

На тебя надевали тиару – юрода колпак, (3) Бирюзовый учитель, мучитель, властитель, дурак!

 

Как снежок на Москве заводил кавардак гоголек: (4) Непонятен-понятен, невнятен, запутан, легок…

 

 

(‘ученый’, как атрибутив). В идише же это слово Y[gelernter] ‘ученый’ чаще упо- требляется именно как существительное, примерно как «ученый» в русском языке. Но, будучи произнесено отдельно (что следует из описания Герштейн), это слово есть, конечно, существительное: тем самым, идишизм здесь более ве- роятен.

7 Присущую, по известной мифологеме, «немецким профессорам».

 

Собиратель пространства, экзамены сдавший птенец, (5) Сочинитель, щегленок, студентик, студент, бубенец…

 

Конькобежец и первенец, веком гонимый взашей (6) Под морозную пыль образуемых вновь падежей.

 

Часто пишется казнь, а читается правильно – песнь, (7) Может быть, простота – уязвимая смертью болезнь?

 

Прямизна нашей речи не только пугач для детей – (8) Не бумажные дести, а вести спасают людей.

 

Как стрекозы садятся, не чуя воды, в камыши, (9) Налетели на мертвого жирные карандаши.

 

На коленях держали для славных потомков листы, (10) Рисовали, просили прощенья у каждой черты.

 

Меж тобой и страной ледяная рождается связь – (11) Так лежи, молодей и лежи, бесконечно прямясь.

 

Да не спросят тебя молодые, грядущие те, (12) Каково тебе там в пустоте, в чистоте, сироте…

 

(набросок)

Из горячего черепа льется и льется лазурь, (13) И тревожит она литератора-Каина хмурь.

 

* * *

Прежде всего, отметим, что в этом стихотворении (как и во всем цикле) через весь текст проходят следующие русско- германские паронимические и ассоциативные связи, генери- руемые фамилией «Белый»8:

Белый Æ weiss ‘белый’ Æ Waise ‘сирота’, Eis ‘лед’, Eisen ‘железо’;

 

 

8 Это вполне соответствует ориентации самого Белого (и, конечно, самого М) на «языковое обыгрывание» фамилий. В мемуарах «Начало века» Белый описывает свои совместные с А. Блоком «игры с фамилиями» [86, с. 359]

 

Белый Æ холод(ный), мороз(ный), (чистый, белый, голубой)

снег, (чистый, белый, голубой) лед, конькобежцы.

 

Далее, в строфе 1:

ГОРЯЧАЯ ЛОБНАЯ КОСТЬ – образ «белого, светящегося, горящего/горячего/вос пален ного ЛБА» возникает в очерке М о похоронах Ленина «Прибой у гроба» (1924), который является подтекстом (или претекстом) для «Реквиема» (та же фоновая система образов: белый снег, холод, лед, гроб):

«…очередь к ночному солнцу [погасшему] <…>. Высокое бе- лое здание расплавлено электрическим светом. <…> лежит он, перегоревший, чей лоб был воспален еще три дня назад…<…> остудивший свой воспаленный лоб» [72, т. 2, сс. 406-407].

Следует отметить, что еще более ранний подтекст здесь – это стихотворение 1923 г. «А небо будущим беременно…», с его образами: «на лбу высоком», «лоп астью пропеллер лоснится как кость точеная тапира» и т. д., см. ниже комментарии к стро- фе 11.

Легко видеть, что образ «горящего, светлого, белого лба» соз- дается G-монитором из резкой немецко-идишской пароними- ческой связи: Stern ‘звезда’ ÅÆ Stirn ‘лоб’, причем в идише здесь имеет место полная омофония: Y [štern] = ‘звезда’ = ‘лоб’9.

Интересно, что в стихотворении 1935 г. «Мир начинал- ся страшен и велик…» [I, с. 308] снова «просвечивает» эта же связь в строке: «Могучий мозг, гори, гори стране!».

 

В строфе 7:

КАЗНЬ Æ («консонантная паронимия») Gesang (=Y[gezank])

‘песня’ ÆПЕСНЬ

 

КАЗНЬ = Todesstrafe (=Y[toyt-štrof ]) Æ (эквиконс.T/D-Š/S-TR- F/P) ÆПРОСТОТА10.

 

 

9 Еще одна, встречающаяся в текстах М (и, возможно, работающая в рассма- триваемой строфе) семантическая связь – это ‘белый’ ÅÆ ‘горящий, горячий’. Ср. «горящий мел» (Грифельная Ода), «горячие снега» и т. д.

10 Заметим, что этот же консонантный набор PRST работает в «Грифельной

Оде» (1923), см. Приложение 1.

 

Далее (одновременно?) в этой же строфе:

ПЕСНЬ = Lied Æ (пар.) Leid(en) ‘болезнь’ Æ БОЛЕЗНЬ

 

ПРОСТОТА = (ПРОСТ)+(ТОТА) Æ (включается эквиконсо- нантизм «по модулю» набора P/B-R-S/Š-T) Æ (ŠTERB-)+(TOTE)

‘смерть, мертвый’ Æ СМЕРТЬЮ.

 

В строфе 11:

(а) СТРАНОЙ Æ Land ‘страна’ Æ (эквиконс. LDN) ЛЕДЯНАЯ.

М. Гаспаров в [34, с. 792] объясняет возникновение здесь слово ЛЕДЯНАЯ тем, что ледяной – самопрозвание Белого (в

«Записках чудака» и др.). Но это не объясняет возникновения

«связи» между Белым и «страной»11, в то время как «консонант- ная» SI-функция все ставит на свои места вполне рутинным об- разом.

 

(б) СВЯЗЬ Æ Melden, Meldung ‘связь, сообщение (напр. по ра- дио)’ Æ (эквиконс. D-L-M/N) МОЛОДей, ЛЕДЯНая12.

 

 

11 Со значительно большим успехом можно попытаться объяснить эту

«связь» отсылкой к строке из стих. Белого «Россия» (1908): «Роковая страна ледяная, / Проклятая железной судьбой, / Мать-Россия, о родина злая, / Кто же так подшутил над тобой».

12 Эта консонантная связь (как и концепты «полета» и «связи» в этой стро- фе), скорее всего, суггестирована частотным в январе 1934 г. радио-газетным вокабуляром, связанным с «эпопеей дрейфующего во льдах Челюскина»: «лед, белая (льдина), ледяной, (радио) связь, (радио)сообщение, страна следит за…, самолеты, полеты и т.п. Вот сообщение о «Челюскине» в «Известиях» от 3 ян- варя: «Радио от нашего спец.-корр.: На месте затянувшегося ровным слоем льда… соорудили аэродром… самолеты не смогли начать полетов». 9 января в «Известиях», непосредственно рядом с некрологом на Белого, сообщения:

«Эскадрилья самолетов “ Авель Енукидзе”…» (см. ниже прим. к строфе 13);

«Льды наступают… радио с Челюскина… ледяные поля… спуск на лед»; « Кон- курс на лучший радио приемник». 14 января в тех же «Известиях» «Стихи о Москве» М. Светлова: «Стратосферы наглотавшись вдосталь, / Погружаясь в море синевы, / Мы не в небе плаваем, мы просто… Это отзвук напряженной связи / Между звездами и Москвой…».

Кроме того, тема (гибельного) полета заметно выделяется в мемуарах «На- чало века», например: «И я развивал: …”символист”-де – авиатор, осущест- вляющий свой полет; “декадент” – авиатор, кончающий полет гибелью … в строчках Валерия Брюсова: “Но лестница все круче, / Не оступлюсь ли я, / Чтоб

 

Заметим, что здесь есть еще «промежуточная» пароними- ческая связь: Melden, Meldung Æ «меледа, меледить» = (Даль)

‘медлить, мешкать, работа без конца, бесконечное одно и то же’ Æ МОЛОДей (смысл: «лежи спокойно и долго»). Здесь очень существенно, что слово «меледа» несколько раз используется Белым на первых страницах его (упоминавшихся выше и, несо- мненно, только что прочитанных Мандельштамом) мемуаров

«В начале века» [86].

 

(в) В этой же строфе интересно рассмотреть гипотезу М. Спи- вак [85] о том, что ЛЕЖИ, БЕСКОНЕЧНО ПРЯМЯСЬ в конце- вой строке – не что иное, как ЛЕТИ, БЕСКОНЕЧНО ПРЯМЯСЬ. Вариант с ЛЕТИ присутствует в некотором, исследованном Спивак, машинописном списке, оставшемся в ГИХЛе и ис- ходившем, по-видимому, от П. Зайцева, автора мемуаров «По- следние десять лет жизни Андрея Белого». М. Спивак считает (и аргументирует свою гипотезу), что в основе «списка Зайце- ва» лежит некий, находившийся у П. Зайцева и не дошедший до нас (но повлиявший на «ГИХЛовский» список) автограф этого стихотворения М с вариантом ЛЕТИ и считает этот вариант более релевантным, чем ЛЕЖИ. Последнее утверждение она основывает на общих «летальных» соображениях, как-то:

«Гораздо проще представить, даже чисто “физиологически”, как можно “лететь, бесконечно прямясь”. К тому же с поняти- ем смерти тесно связано представление о душе, отлетающей в иной мир»; «“Маяковский” слой в творчестве Мандельштама вообще занимал существенное место, а в данном случае аллю- зия13 кажется более чем уместной» [85].

 

стать звездой падучей / На небе бытия?” Кто сомневается (не оступится ли?), в том силы полета подорваны… Бессилью противополагал я жизненную уве- ренность, что полеты – будут, что помощь – возможна, и что надо “ связать ” [ср. СВЯЗЬ – Л.Г.] руки всем искателям новых путей; я – цитировал Блока: “… вместе свяжем руки, – / Отлетим в лазурь”. В 1902 году я полагал: всенепре- менно “ свяжем ”, т.е. будет коммуна новаторов; и – полетим; в 1904 году я сам полетел кувырком, но не в лазурь: в пыль [ср. МОРОЗНУЮ ПЫЛЬ ПАД Е- ЖЕЙ– Л.Г.]…Мы разучились летать: мы тяжело мыслим» [86, сс. 130–131, 304].

13 Имеется в виду аллюзия на “ Пустота … Летите, в звезды врезываясь…” в стих. Маяковского на смерть Есенина. Ср. строфу из Брюсова в предыдущем примечании.

 

Между тем, красивая гипотеза Спивак следует14 из совер- шенно рутинного, без всякой «летальной мистики»15, примене- ния G-монитора, который, как мы утверждаем, работал «в со- знании» Мандельштама при создании этого текста. G-монитор просто не мог пропустить столь резкой паронимии немецких (немецко-идишских) лексем liegen ‘лежать’ ÅÆ fliegen ‘лететь’.

Кроме того, здесь, по-видимому, имеет место частотная в текстах М «мигающая» семантическая двойка, присутствующая

«в сознании» автора. Используя метафору самого М из стихот- ворения 1923 г. «А небо будущим беременно…» [I, с. 306], мож- но сказать, что здесь имеет место «крыла [лети] и смерти [лежи] уравнение». В том же стихотворении мы встречаем сочетание

«кладбища лёта», т.е. снова «крыла и смерти уравнение»16.

Вообще, похоже, что «А небо будущим…», по какой-то не- ясной причине, лежит здесь в подтексте в не меньшей степени, чем межзвездные перелеты Маяковского с Есениным.

Ср. еще: «горячая лоб ная кость [Белого]» ÅÆ «лоп астью… лоснится, как кость точеная тапира» [т.е. белая «слоновая кость»]17.

Отметим, что для [ЛЕЖИ/ЛЕТИ] БЕСКОНЕЧНО ПРЯ- МЯСЬ существует еще один неожиданный подтекст. Это – ва- риант строфы из стихотворения М ноября 1930 «Дикая кош- ка – армянская речь» [34, с. 712]:

«А не пора ль очутиться мне там, / Где обо мне ни слуху ни духу / В горо- де, где выпрямляюсь по слуху, / Не по гвардейским его каблукам…»

 

14 Кроме стандартной «омофонической» связи ЛЁТ = ЛЁД, приводящей к связи ЛЕДЯНАЯ Æ ЛЁД Æ ЛЁТ.

15 Внутренняя энергетика и загадочность этого места приводили к неожи- данным результатам. Например, известно, что некоторые читатели и иссле- дователи, чтобы лучше понять, что имеется в виду, пробовали «на себе», что значит «лежи, бесконечно прямясь».

16 «Крыла и смерти уравнение» в текстах М «просвечивает» и в других текстах. Например, в написанном через месяц после «Реквиема» стихотво- рении «Мастерица…» – в одной строфе: «путь опасный…янычару… летуче- красный … полумесяц губ». Здесь «летуче-» вместе с «янычаром» явно эк- вивалентно «кроваво-» или «смертельно-». Ср. еще «…умрет / Тот, у кого тревожно-красный рот…» в стих. «От легкой жизни…» (1913).

17 См. подробнее Приложение 1, германизмы в стихотворении «А небо бу- дущим беременно…» (1923).

 

Здесь работают связи:

ГОРОДЕ Æ (парон., эквиконс.) gerade (= Y[grode]) ‘прямой’ Æ

(асс.) ВЫ–ПРЯМ–ЛЯЮСЬ.

Эта же «консонантная паронимия» присутствует в строфах

12-13 анализируемого стихотворения:

ПРЯМЯСЬ Æ gerade (= Y[grode]) ‘прямой’ Æ (конс. пар. GRD) ГРяД-ущие.

 

Эти любопытные русско-немецкие связи демонстрируют работу G-монитора, но не очень помогают пониманию рассма- триваемого «темного места» в «Реквиеме».

Но вот точка, где анализ работы G-монитора может реально помочь понять смысл загадочного глагола ПРЯМЯСЬ18.

Дело в том, что в немецком есть «второй» частотный корень

(основа) для понятия ‘прямой, прямиться’. Это основа RICHT- с частотным сибилянтным произношением [rišt].

Основа RICHT- уже, по-видимому, генерировала парони- мическую связь в строфе 8 рассматриваемого стихотворе- ния: ПРЯМИЗНА Æ RICHT [rišt] Æ РЕЧИ. Но семантический спектр частотной в немецком возвратной конструкции (sich) richten очень широк: ‘прямиться, выпрямляться’; ‘кончать самоубийством ’19; ‘ примиряться, приспосабливаться’; ‘ориен- тироваться, равняться ’20.

Ясно, что из этого меню смыслов наиболее релевантен для понимания рассматриваемого места смысл ‘примиряться’:

«ЛЕЖИ (ЛЕТИ) в окончательном (бесконечном) примирении

(со страной, с которой «рождается связь»).

 

 

18 Одна из причин присутствия здесь этого глагола – это ироническая ал- люзия на «осуждающий» (контакты Белого с Блоками) дискурс З. Гиппиус в

«Начале века»: «…они [Блоки и Белый] в пустоте завиваются …Что делали с Блоком?… В пустоте завивались?…Удивительно: аполитичность!… наверное нас предаете!» [86, сс. 478-479]. Но этот подтекст не разъясняет смысла данного глагола в тексте «Реквиема».

19 Ср. сообщения мемуаристов о ходившем в начале 1930 г. в литературных кругах Ленинграда и Москвы слухе (ср. ПО СЛУХУ) о самоубийстве М, см. на- пример, [33].

20 «по слуху», «по гвардейским каблукам»!

 

Наконец, в строфе 13 (набросок) интересная «паро- графическая» связь:

лат. написание A. Bel[yj] Æ Abel = Авель Æ (асс.) Каина Æ ЛИ- ТЕРАТОРА-КАИНА.

В этой же строфе отметим связь: ЧЕРЕПа Æ черепок Æ

чаша, котелок21Æ ЛАЗУРЬ (лазурное варево)22.

Интересно отметить здесь же русско-идиш-украинскую связь: ХМУРЬ суггестируется украино-идишизмом Y[хmare] = укр. хмара = ‘туча’, который семантически противопоставляет- ся [небесной] ЛАЗУРИ.

 

8.1.2. Стихотворение «10 января 1934», написанное 16 января

1934 г. [I, с. 207].

В строфах:

Где первородство? Где счастливая повадка? Где плавкий ястребок на самом дне очей? Где вежество? где горькая украдка?

Где ясный стан? Где прямизна речей,

 

Запутанных, как честные зигзаги

У конькобежца в пламень голубой, – Морозный пух в железной крутят тяге, С голуботвердой чокаясь рекой.

 

(а) ПЛАВКИЙ Æ (паронимическая суггестия) «плавать» + blau ‘го- лубой’. Получается смысл: «ястребок, плавающий на дне сосуда из голубого стекла (Æ Glas). Поскольку, Glas ‘стекло, рюмка’ через

«стандартную» русско-немецкую омофонию Æ «глаз, око», полу- чаем смысл: «ястребок, плавающий на дне голубых очей». Далее продолжается суггестия голубой тональности: (ПЛАМЕНЬ) ГО- ЛУБОЙ, С ГОЛУБОТВЕРДОЙ (РЕКОЙ).

 

21 Для варки, ср. выражения «голова/котелок варит/не варит».

22 Ср. строку в «Стихах о неизвестном солдате» [I, с. 245]: «Я ль без выбора пью это варево, / Свою голову ем под огнем?». Здесь ЕМ = ст.-слав. емь ‘взяв- ши’, т.е. смысл здесь: «держу в руках [череп, черепок, чашу] свой котелок и пью под огнем из него варево», а вовсе не какая-то каннибальская horror scene. Ср. также в мандельштамовском переводе с французского пьесы Жюля Ромэна

«Кромдейр-старый» (ГИЗ, 1925г.): «Сыплют, подливают в медный головной ко- тел… И, когда смесь готова, потушив огонь, пьют» [88, с. 212].

 

(б) РЕЧЕЙ Æ Reden ‘речи’ Æ (пар.) redlich ‘честный, добросовестный, основательный, хорошо сделанный’ Æ ЧЕСТНЫЕ (ЗИГЗАГИ)23.

(в) ПЛАМЕНЬ = Flamme Æ (пар.) Flaum ‘пух’ Æ ПУХ24

(г) ГОЛУБОТВЕРДОЙ Æ(ассоц.)«глаз»25Æ Glas ‘стакан, рюмка’26 Æ

ЧОКАЯСЬ

(д) КОНЬКОБЕЖЦА, ГОЛУБОТВЕРДОЙ РЕКОЙÆ(ассоц.)«лед»Æ

Eis ‘лед’Æ (парон.) Eisen ‘железо’Æ ЖЕЛЕЗНОЙ.

В строфе:

 

И вдруг открылась музыка в засаде,

Уже не хищницей лиясь из-под смычков, Не ради слуха или неги ради,

Лиясь для мышц и бьющихся висков…

 

МУЗЫКА = Musik (=Y[muzik]) Æ (пар.) Muskel (=Y[muskl])

‘мышца’ ÆМЫШЦ

Поскольку СМЫЧОК = Bogen = ‘лук (оружие)’, а ЗАСА- ДА – одновременно и музыкантов, и охотников, то здесь одно- временно суггестируется сцена охоты (из засады) на хищного зверя – отсюда и появление ХИЩНИЦЫ.

 

Пример сложной семантической «игры» идишизмов и германизмов в ЯКМ и в текстах Мандельштама.

 

Шуточное стихотворение 1924-1925 гг. «На Моховой семей- ство…» [I, с. 351].

 

23 Немецкие этимологичекие словари, напр. [116] и [125], возводят слово redlich в указанном значении к Rede ‘речь’. Еще более интересно (в контексте

«внутренней» связи М и современной ему немецко-еврейской культуры, см. Гл.

4), что переводчик на русский работы 1923 г. «Я и Ты» М. Бубера видит (и от- мечает в примечании), что Бубер «делает акцент» на этимологической связи слов Rede и Redlichkeit [165, с. 446], т.е. Бубер (в восприятии переводчика) дела- ет ровно то же, что М в анализируемом тексте.

24 Этот пример демонстрирует стяжение дифтонга [au] Æ [a], стандартное для немецкого произношения М.

25 Ср. у М в «восьмистишии #5» [I, с. 200], написанном почти одновременно с «Реквиемом» в январе/феврале 1934: «голуботвердый глаз».

26 Связь Glas ÅÆ «глаз» – «стандартная» в текстах М германо-русская омо- фоническая связь; отмечалась исследователями: см. [87].

 

На Моховой семейство из Полесья (1) Семивершковый празднует шабаш. (2) Здесь Гомель – Рим, здесь папа – Шолом Аш (3) И голова в кудрявых пейсах песья. (4)

 

Из двух газет – о чудо равновесья! – (5) Два карлика построили шалаш (6) Для ритуала, для раввинских каш – (7) Испано-белорусские отчесья. (8)

 

Семи вершков, невзрачен, бородат, (9) Давид Выгодский ходит в Госиздат (10) Как закорючка азбуки еврейской. (11)

 

Где противу площадки брадобрейской, (12) Такой же, как и он, небритый карл, (13) Ждет младший брат – торговли книжной ярл. (14)

 

Здесь:

 

(а) в строке (4):

ПЕСЬЯ, вероятно, суггестируется паронимическим иди- шизмом (изначально – гебраизмом) Y[pesi] ‘дурачок, наивный до глупости’.

(б) в строке (7):

КАШ суггестируется паронимическим идишизмом (изна- чально – гебраизмом) Y[kaše] ‘трудный вопрос, проблема’.

Этот же идишизм участвует в словосочетании Y[di-fir-kašes]

‘четыре вопроса’, обозначающем часть иудейского пасхального ритуала27.

(в) в строке (14) – конкуренция равновероятных немецкого и идишского когнатов.

Русские словоформы «книжной», «книг» суггестируются одновременно и равновероятно идишизмом Y[kinik] ‘король’ и немецким König [keniš] ‘король’.

 

27 Давид Выгодский, один из «двух карликов», хорошо знал идиш, иврит и немецкий и делал переводы на русский с этих языков.