Что есть АГС в современной России?

 

Как выглядит альтернативная гражданская служба по российскому Федеральному закону?

АГС определяется им как особый вид трудовой деятельности в интересах общества и государства, осуществляемой гражданами взамен военной службы по призыву (статья 1). Сферы применения труда альтернативнослужащих законом не ограничены (от метеостанций и библиотек до учреждений уголовно-исполнительной системы и промышленных предприятий), но это могут быть лишь вакантные рабочие места, на которых существует дефицит трудовых ресурсов. Бронирование мест для АГС не допускается. А значит, это, в основном, малооплачиваемые или малопрестижные должности, предполагающие полную занятость и, как правило, физический труд. Однако закон говорит, что «при определении вида работы, профессии, должности, на которых может быть занят гражданин, направляемый на альтернативную гражданскую службу, и места прохождения альтернативной гражданской службы учитываются образование, специальность, квалификация, опыт предыдущей работы, состояние здоровья, семейное положение гражданина» (статья 4).

Как следует из той же статьи закона, прохождение альтернативной службы возможно только в государственных организациях, т.е. находящихся в ведении федерального центра или субъектов РФ. В муниципальные и другие негосударственные организации граждане на АГС направлены быть не могут. Правда, в законе оговаривается, что служба в организациях, подведомственных местному самоуправлению, в принципе возможна, только должна быть дополнительно введена федеральным законом, которого пока не существует. Тем самым законодатель – на уровне заявления о намерениях – признает целесообразность включения в орбиту АГС более широкого круга организаций. Это весьма важно, так как «муниципалка» включает в себя многие ожидающие АГС-ников рабочие места в бригадах «скорой помощи», поликлиниках, детских садах, ЖКХ, аварийно-спасательных службах, библиотеках.

Как уже отмечалось выше, принцип распределения альтернативнослужащих преимущественно экстерриториальный: граждане проходят АГС, как правило, за пределами территорий своего постоянного проживания. И это одно из основных проблемных мест закона об АГС. Допускается исключение: «при невозможности направления граждан для прохождения альтернативной гражданской службы за пределы территорий субъектов Российской Федерации, в которых они постоянно проживают, граждане в соответствии с решением специально уполномоченного федерального органа исполнительной власти могут быть направлены для прохождения альтернативной гражданской службы в организации, находящиеся на территориях субъектов Российской Федерации, в которых они постоянно проживают» (пункт 2 статьи 4 закона). В 2004 – 2005 гг. это исключение применялось Федеральной службой по труду и занятости, распределяющей альтернативнослужащих, достаточно широко. И дело тут не в доброте чиновников, а в объективных причинах. На официальном сайте Роструда это разъясняется так: «Под "невозможностью" мы, на данный момент, понимаем несколько аспектов. Это невозможность прохождения АГС вдали от дома по ряду семейных обстоятельств, а также невозможность направления за пределы субъекта постоянного проживания по причине отсутствия жилья на предприятиях»[1]. Но взвешенная позиция Роструда сталкивается с недовольством и давлением Генштаба, воспринимающего оставление АГС-ников по месту жительства чуть ли ни как подрыв обороноспособности.

Перечни видов работ, профессий, должностей, на которых могут быть заняты граждане, проходящие АГС, а также организаций, где предусмотрено прохождение службы, утверждаются Министерством здравоохранения и социального развития РФ. Среди профессий рабочих – санитары, водители, машинисты, слесари, электрогазосварщики, грузчики. Для имеющих соответствующее образование предлагаются должности служащих: инженеры, механики, программисты. В списке организаций – больницы, дома престарелых, психоневрологические интернаты, заводы, строительные управления, сельскохозяйственные предприятия, гидрометеостанции. И даже государственный цирк.

Предусмотрена возможность направления на АГС и в организации военного подчинения – в качестве гражданского персонала. Это допущение, нарушающее предусмотренный Конституцией строго гражданский характер АГС, справедливо критикуется российскими экспертами и международными инстанциями. Так, в ноябре 2003 года на 79 сессии Комитета ООН по правам человека было специально отмечено, что российский закон об АГС «не гарантирует, что задачи, которые должны будут выполнять отказники, будут совместимы с их убеждениями»[2]. Правда, закон оговаривает, что «размещение граждан, проходящих альтернативную гражданскую службу в организациях Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов, в одном здании с военнослужащими, проходящими военную службу по призыву, не допускается» (статья 20).

По последнему перечню, среди организаций военной подведомственности – военные заводы (судоремонтные и другие), сельхозпредприятия, подчиненные Минобороны, а также строительно-монтажные и автотранспортные предприятия Спецстроя[3].

И проблема службы в военной системе, и трудности, с которыми сталкиваются альтернативнослужащие, зарабатывающие меньше двух тысяч рублей и не получающие помощь из дома (а то и имеющие обязательства перед семьей), могли бы быть разрешены, если бы граждане, подтвердившие свое право на АГС, пользовались правом выбора подходящего места службы из утвержденного перечня. Одни согласились бы на должность санитара с маленькой зарплатой, считая неприемлемой работу на военном заводе. Другие пошли бы строителями. Однако ни закон, ни принятое в соответствии с ним Положение о порядке прохождения альтернативной гражданской службы[4] не предусматривают пока учета мнения гражданина при определении места службы (хотя и не запрещают чиновникам принимать во внимание волеизъявление будущего альтернативщика насчет подбираемых ему должности и организации).

Срок АГС в 1,75 раза превышает срок военной службы по призыву и составляет 42 месяца, для граждан, имеющих высшее образование, – 21 месяц. Проходящие АГС в военных организациях служат немного меньше: срок их службы в полтора раза продолжительнее призывной, т.е. равен 36 месяцам, а для имеющих высшие образование – 18 месяцам (статья 5 закона). 42 месяца – самый продолжительный в мире срок альтернативной гражданской службы. Комитет ООН по правам человека признал такой срок «карательным». Дело даже не в величине коэффициента (1,75), а в сроке военной службы, к которой он применяется. Около четырех лет – срок завышенный, тяжкий, избыточный, несоизмеримый с продолжительностью жизни, тем более – молодой жизни. Хотя, имея высшее образование, пройти АГС уже сегодня, в 2006 году, можно намного быстрее. Выпускникам вузов, не имеющим оснований для освобождения или отсрочки от призыва, имеет смысл всерьез присматриваться к АГС. Ведь срок ее для них – меньше двух лет.

Российские власти давно обещали сокращение срока службы – военной и привязанной к ней альтернативной. Этот текст пишется, когда Думой уже принят и Президентом подписан Федеральный закон от 6 июля 2006 года № 104-ФЗ, согласно которому с 2007 года АГС будет составлять 31 месяц с половиной для гражданских организаций и 27 месяцев – для организаций военного подчинения (для имеющих высшее образование и направляемых на АГС в 2007 году срок АГС будет составлять 21 месяц при любой подведомственности организации). С 2008 года, когда срок военной службы по призыву будет снижен до одного года, АГС – независимо от места службы и образования альтернативнослужащего – будет длиться 21 месяц. Конечно, это коренным образом меняет ситуацию. Но намеченное сокращение не будет иметь обратной силы: люди, направленные в 2004 – 2006 гг. на три с половиной года, вынуждены будут отрабатывать их до конца.

Альтернативная служба регулируется Трудовым кодексом РФ с некоторыми немаловажными изъятиями, перечисленными в законе об АГС. Работник, проходящий АГС, не вправе отказываться от заключения трудового договора и от исполнения предусмотренных им трудовых обязанностей; он не может быть уволен по инициативе работодателя или по собственному желанию; ему запрещено занимать руководящие должности, участвовать в забастовках, работать по совместительству в других организациях, заниматься предпринимательской деятельностью, а также покидать населенный пункт, в котором расположена организация, без согласования с представителем работодателя (статьи 21 и 23 закона). Последнее не столь заметно для проходящих АГС в Москве, Петербурге или областных центрах. Но альтернативщиков, работающих в организациях, расположенных в небольших городах и поселках, это ограничивает весьма ощутимо. Правда, в законе говорится не о разрешении работодателя, а о согласовании с ним. Работодатель – не рабовладелец, и вправе не согласиться с заявлением работника о необходимости выезда лишь при наличии внятного и законного обоснования невозможности дать такое разрешение.

В отличие от военнослужащих срочной службы, граждане, проходящие АГС, имеют право во внерабочее время получать образование по заочной или вечерней форме обучения (статья 19 закона) и, соответственно, право на дополнительные учебные отпуска, которые не входят в срок АГС (статья 5 закона). Вопрос о том, подлежит ли сокращению срок службы при получении, во время ее прохождения, высшего образования, пока не разрешен. Буквальное прочтение закона свидетельствует в пользу такого сокращения, однако прецедент пока не создан. Альтернативнослужащим, получившим высшее образование, предстоит отстаивать свои законные интересы в суде.

Учится АГС-ник или нет, проходит он службу в родном городе или экстерриториально, время отдыха – это его свободное время, которым он распоряжается по своему усмотрению. Рабочий день закончен, и хочет АГС-ник – молится, хочет – общается с девушкой, проповедует Библию. Работодатель не отвечает за альтернативнослужащего в его внерабочее время, не вправе контролировать его за пределами проходной.

В отличие от военнослужащего, альтернативнослужащий не должен «беспрекословно повиноваться» начальникам. Если начальник превышает свои полномочия, нарушает права работника, АГС-ник может (и даже должен) ему «прекословить». Он свободный человек: работает, как все работники (пусть и с некоторыми ограничениями), живет и отдыхает – сам по себе.

Тот, кто воспользовался правом на АГС, отвечает за ее надлежащее несение. Исполнение обязанностей альтернативной службы (как и военная служба) не считается принудительным трудом. Согласно статье 8 Международного пакта о гражданских и политических правах, термином «принудительный труд» не охватывается какая бы то ни была служба, предусматриваемая законом для лиц, отказывающихся от военной службы.

Уклонение от прохождения АГС влечет уголовную ответственность (статья 328 Уголовного кодекса РФ).

За организацию АГС отвечают Министерство здравоохранения и социального развития РФ и Министерства обороны РФ. Контроль и надзор в сфере альтернативной гражданской службы осуществляет Федеральная служба по труду и занятости (Роструд).

На август 2006 года в различных регионах России альтернативную службу проходило около 800 граждан.

Кто имеет право?

 

В соответствии с законом об АГС гражданин имеет право на замену военной службы по призыву альтернативной гражданской службой в случаях, если 1) несение военной службы противоречит его убеждениям или вероисповеданию; 2) он относится к коренному малочисленному народу, ведет традиционный образ жизни, осуществляет традиционное хозяйствование и занимается традиционными промыслами (статья 2).

В отличие от военной службы, которая бывает и контрактной, АГС существует в России только как альтернатива для призывников. Если гражданин по каким-либо причинам не должен быть призван (имеет освобождение или отсрочку, не подлежит призыву в связи с нахождением под следствием, отбыванием наказания или наличием судимости), он не может быть направлен и на АГС.

Признание не годным к военной службе по состоянию здоровья автоматически означает негодность и к альтернативной гражданской службе. Из чего не следует, что «годный» к военной службе гражданин годен к любой «альтернативке»: прохождение АГС на вредных и тяжелых работах допускается лишь при отсутствии противопоказаний. Состояние здоровья при направлении на АГС обязательно должно учитываться (пункт 5 статьи 4 закона об АГС).

 

особенно по убеждениям!

 

Указание в законе (равно как в статье 59 Конституции) на вероисповедание как одно из оснований предоставления возможности прохождения АГС не означает, что право гражданина обусловлено его принадлежностью к неким строго определенным конфессиям или религиозным объединениям, не приемлющим военной службы. Конечно, есть религиозные течения, вероучительными установлениями которых категорично и недвусмысленно отвергается военная служба. И естественно, что последователи таких учений чаще заявляют о невозможности для них службы в армии. Это Свидетели Иеговы, адвентисты Седьмого дня, христиане веры евангельской (пятидесятники), баптисты, последователи Церкви Последнего Завета. Но из того, что ислам, православие, католицизм, буддизм, иудаизм не отвергают военной службы как таковой, вовсе не следует, что мусульманин, православный, католик, иудей не вправе заявлять о своем праве на АГС именно по религиозным основаниям. Прибегнуть к альтернативной гражданской службе по причине несовместимости своего религиозного чувства с военной службой вправе требовать последователь любой религии. Это дело не коллективной, а личной веры, личного выбора.

По своему конституционному смыслу, право на отказ от военной службы – не коллективное, а личное право. Как указал Конституционный Суд Российской Федерации в очень важном Постановлении от 23 ноября 1999 года № 16-П, право на замену военной службы альтернативной гражданской службой является, согласно статьям 18, 28 и 59 Конституции РФ, «именно индивидуальным правом, т.е. связанным со свободой вероисповедания в ее индивидуальном, а не коллективном аспекте, а значит, должно обеспечиваться независимо от того, состоит гражданин в какой-либо религиозной организации или нет». Таким образом, основанием возникновения права на АГС по вероисповедному основанию служит не формальная принадлежность гражданина к определенному религиозному объединению, а его личная вера. Именно поэтому в процессе направления граждан на АГС недопустимы требования какого-либо «официального» подтверждения его членства в религиозной организации (крещения, посвящения и т.п.).

При этом в основе религиозного отказа от призыва вовсе не обязательно должна лежать религиозно окрашенная антимилитаристская установка под девизом «перекуем мечи свои на орала». Служба в армии может быть неприемлема для мусульманина не потому что она военная, а потому что, находясь на ней, он не сможет соблюдать пост, совершать намаз и будет вынужден есть свинину. Хотя лидеры российской мусульманской общины (уммы) не призывают правоверных отказываться от военной службы, каждый верующий решает эту проблему сам. По этому поводу Председателем экспертного совета Духовного управления мусульман Дагестана Мухаммад-Расулом Саадуевым 16 июля 2002 года была вынесена фетва следующего содержания:

«В соответствии с нормами Шариата служба в армии является желательной для мусульманина. Стремление получить военные навыки для защиты своей Родины считается в Исламе одобряемым действием. Во время прохождения армейской службы, несмотря на ее трудности, мусульманин обязан соблюдать предписания Ислама: молитву, пост и т.д. Поэтому призывник, исповедующий Ислам, имеет право прибегнуть к альтернативной службе в том случае, если он знает, что в воинской части, в которую его направляют, выполнение религиозных обязанностей является невозможным.»[5]

Так что распространенное мнение, будто АГС – удел религиозных меньшинств, ложно. И Конституция, и закон недвусмысленно устанавливают, что предпочесть АГС службе по призыву можно как будучи последователем любой конфессии, так и по убеждениям, не имеющим никакого отношения к религии. Воспользоваться АГС может любой пожелавший этого гражданин, подлежащий призыву, за исключением разве что тех, кто своими действиями опровергает собственные утверждения о наличии убеждений, несовместимых с военной службой. О том, какими могут быть эти убеждения, будет сказано ниже.

 

Вепская волость

 

Право на АГС представителей коренных малочисленных народов – дополнительно гарантировано законом[6] (так как Конституция допускает определение федеральным законом и иных, кроме наличия убеждений или вероисповедания, оснований замены военной службы альтернативной гражданской). Малочисленными признаются народы, проживающие на землях традиционного расселения своих предков насчитывающие на территории России менее 50 тысяч человек и внесенные в специальный перечень, утверждаемый Правительством РФ[7]. Наделение их правом на АГС имеет цель защиты исконной среды обитания и самобытности малочисленных этнических общностей. Поэтому закон предоставляет возможность пройти АГС не всем, определяющим свою принадлежность к малому народу, а лишь тем из них, кто ведет традиционный образ жизни, осуществляет традиционное хозяйствование и занимается традиционными промыслами. Таким призывникам, если они не хотят идти в армию, не нужно заявлять об убеждениях. Службу они проходят по месту жительства – в оленеводческих хозяйствах, рыболовецких или художественно-промышленных артелях.

Количественные и иные особенности коренных малочисленных народов для Республики Дагестан, исходя из уникальности ее этнического состава, определяются иначе, в особом порядке. Так, русские, проживающие в Дагестане, признаются коренным малочисленным народом[8].

Однако, если не возникает проблем с определением видов традиционного хозяйствования малочисленных оленеводческих народов, то выявить подходящую под это определение деятельность для проживающих в Ленинградской области вепсов, ижорцев, а тем более для русских в Дагестане не так просто. Однако, если взяться за дело с энтузиазмом и умом, решить эту проблему можно, организуя, например, артели традиционных ремесел, восстанавливая утраченные промыслы либо добиваясь признания права на АГС представителей традиционных народов, проживающих в национальных поселениях и работающих в традиционных для их предков отраслях хозяйствования. Например, вепсы, исконно занимались добычей и обработкой камня. Те из них, кто по-прежнему проживает в деревнях Вепской волости (Карелия), вполне могли бы проходить АГС на предприятиях по добыче и обработке природного камня, т.е. заниматься традиционным для этого народа промыслом.

 

Право, ограниченное законом

 

Определяя круг тех, кто имеет право замены военной службы альтернативной гражданской службой, закон об АГС соответствует Конституции не в полной мере. Конституция гарантирует право на АГС всем гражданам, убеждениям или вероисповеданию которых противоречит несение военной службы независимо от того, когда и при каких обстоятельствах осознали они это противоречие. Однако законом возможность замены военной службы на альтернативную тем, кто уже проходит службу по призыву, не предусмотрена (а ведь очевидно, что порой лишь непосредственное погружение в армейскую жизнь способно пробудить в человеке осмысленное внутреннее неприятие военной службы). Не распространяется закон и на выпускников вузов, обучавшихся на ныне частично ликвидируемых военных кафедрах и получивших воинское звание офицера запаса[9].

Ограничивается право на АГС и формальным пресекательным сроком: при подаче заявления менее чем за 6 месяцев до начала призыва, в ходе которого гражданин должен быть призван, в замене военной службы альтернативной гражданской может быть отказано только лишь на основании пропуска установленного законом срока. И это, хотя и узаконено, не соответствует Конституции.

Не менее сомнительна, в смысле конституционности, обязанность гражданина подать заявление на АГС и отстаивать на призывной комиссии свое право до достижения 18-летнего возраста. Призыв наступает для молодого мужчины одновременно с совершеннолетием, что прямо следует из статьи 60 Конституции РФ («гражданин Российской Федерации может самостоятельно осуществлять в полном объеме свои права и обязанности с 18 лет»). Условие же заблаговременной подачи заявления государство выставляет лицу, юридически (да и фактически!) являющемуся ребенком. И в этом смысле оправдано высказываемое российским Уполномоченным по правам человека, да и не только им, предложение о повышении возраста призыва до 19-20 лет. Чем взрослее будет гражданин, подлежащий призыву, тем сознательнее и ответственнее подойдет он и к выбору между двумя видами повинностей, и к самой избранной им службе.

Искусственное, нарушающее свободу совести, сужение круга граждан, допускаемых государством до альтернативной службы, происходит как от незаинтересованности военных ведомств в любом расширении конкурирующей службы, так и по вульгарным соображениям бюрократического учета. При разработке модели направления на АГС в Правительстве сочили разумным сконцентрировать весь процесс в центре, так что бы «путевку» на альтернативную службу каждый получал непременно из Москвы. Отсюда – громоздкая схема, порождающая полугодовой цикл: от признания права на АГС на первой призывной комиссии до выдачи предписания к конкретному месту службы. Но ни интересы ведомств, ни удобство чиновников, ни столь любезная их сердцам «стройность» при распределении граждан не признаются, по Конституции, достаточными основаниями для ограничения прав и свобод.

Что касается офицеров запаса или военнослужащих, то они, безусловно, вправе бороться за свою нравственную свободу, защищать свое право на АГС в суде, в том числе Конституционном, обжалуя неконституционность закона, препятствующего свободному выбору: в нынешней российской АГС им нет места. Но обжалование требует не только знания юридических технологий. Оно требует времени. Если военнослужащий, уже проходящий службу по призыву, рискнет начать процедуру такого судебного спора, находясь в воинской части, он, скорее всего, завершит срочную службу раньше, чем закончится суд, тем паче – Конституционный.

Что же делать человеку, осознавшему высшую по отношению к любым законам нравственную невозможность для себя военной службы во время ее прохождения? Ситуация, увы, такова, что, оставив воинскую часть, он рискует попасть под уголовную статью за дезертирство. Конституция сужена до предварительного выбора. Можно утешать себя тем, что двадцать лет назад не было никакого.

Если все же попытаться выстроить логику правовой защиты для таких непростых случаев, то исходить следует из того, что возникновение у военнослужащего по призыву противоречия между убеждениями и службой, которую он считает недопустимым дальше проходить, вполне может считаться «стечением тяжелых обстоятельств». При наличии таковых, согласно примечанию к статье 338 Уголовного кодекса РФ, «самовольное оставление части или места службы в целях уклонения от прохождения военной службы», т.е. дезертирство, не влечет уголовной ответственности. Разве наличие непреодолимых нравственных препятствий для дальнейшего прохождения военной службы не есть стечение тяжелых обстоятельств? И если гражданин, оставивший военную службу по убеждениям, сразу же после ее оставления подаст в военкомат по месту жительства заявление о замене ему военной службы альтернативной гражданской службой, он не должен признаваться дезертиром (хотя жизнь такова, что в прокуратуре, да и в суде может возобладать другая, репрессивная точка зрения). Копию такого заявления правильно было бы послать Президенту РФ как гаранту прав и свобод человека и гражданина и как Верховному Главнокомандующему Вооруженными Силами РФ. Даже при том, что призывная комиссия, руководствуясь законом, наверняка вынесет отказное решение, гражданин вправе обжаловать его в суд и таким образом вступить в спор с государством о своем конституционном праве.

Подобный случай рассматривался Военной коллегией Верховного Суда РФ еще до принятия закона об АГС. Гражданин Михайлов, будучи призванным на военную службу осенью 1994 года, ссылаясь на имеющиеся у него религиозные убеждения, отказался от ее несения. Военный суд гарнизона оправдал Михайлова в связи с отсутствием в его действиях состава преступления. Это решение было оставлено без изменения и военным судом флота. В свою очередь Военная коллегия Верховного Суда РФ отклонила протест Главного военного прокурора РФ, находившего в действиях Михайлова состав преступления, предусмотренного пунктом «а» статьи 249 (отказ от несения обязанностей военной службы) УК РСФСР, который действовал в то время.

В определении от 26 октября 1995 года по данному делу указывалось, что Закон РФ «О воинской обязанности и военной службе», не предусматривающий вероисповедание или убеждения как основания для досрочного увольнения военнослужащего с военной службы, противоречит статье 28 и части 3 статьи 59 Конституции РФ. Военная коллегия сослалась и на часть 1 статьи 15 Конституции, определяющую ее высшую юридическую силу и прямое действие.

Президиум Верховного Суда Российской Федерации отклонил протест Генерального прокурора и решение Военной коллегии по делу Михайлова оставил без изменения[10].

А значит, отстаивать право на АГС имеет смысл и в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях.

 

***

 

Человек, уже подавший заявление на АГС и затем передумавший, вправе до рассмотрения заявления призывной комиссией забрать его или заявить на заседании комиссии об изменении своей позиции. В таком случае он будет призван в общем порядке. Но тот, в отношении кого призывной комиссией уже принято решение о направлении на АГС, не имеет возможности попроситься в армию. Предоставляя право отказаться от военной службы, Конституция защищает мировоззренческую свободу, т.е. права тех, кто считает невозможным связать свою жизнь с военной организацией. Права быть призванным на военную службу Конституция не гарантирует.

 

 

Убеждения

Ни в Конституции, ни в законе об АГС ничего не сказано о том, какие именно убеждения признаются противоречащими несению военной службы и что вообще следует понимать под словом «убеждения». Из этого следует единственный вывод: в России основанием для предоставления права на АГС могут служить любые убеждения. При единственном условии: это должны быть не какие-то абстрактные убеждения «ни о чем», а убеждения, препятствующие конкретному гражданину идти на военную службу.

Основанием возникновения права на отказ от военной службы в международных документах принято считать «убеждения совести»[11] («искренние глубокие убеждения совести»[12]). Убеждения совести – производное свободы совести. Свобода совести в качестве правовой категории традиционно понимается как религиозная и мировоззренческая свобода. Таким образом, на уровне ООН, Совета Европы рекомендованы минимально необходимые основания легального отказа, которые государства-участники этих международных организаций должны принять, – религиозные и иные мировоззренческие установки личности («убеждения совести»). Российский же подход шире: невозможность прохождения военной службы может быть мотивирована призывником не только убеждениями совести, но и убеждениями в широком смысле, убеждениями как таковыми.

По Толковому словарю русского языка С.И.Ожегова и Н.Ю.Шведовой «убеждение – прочно сложившееся мнение, уверенный взгляд на что-нибудь, точка зрения»[13]. Толковый словарь живого великорусского языка В.И.Даля раскрывает «убежденье» как «то, в чем кто-либо убежден, уверен, чему твердо и рассудительно верит».

Толковые словари традиционно используются при разрешении правовых вопросов, если отсутствует специальная юридическая дефиниция, выделяющая смысл термина. Как видно из приведенных словарных толкований, убеждение – не синоним мировоззрения. Мировоззрение, по словарю Ожегова, это «система взглядов, воззрений на природу и общество». Наличие убеждения в чем-либо не означает, что у имеющего его человека обязательно должно быть сформировавшееся стройное мировоззрение, включающее в себя это убеждение. Убеждение, не принимающее военную службу (не важно – военную службу вообще, военную службу в определенной ситуации или военную службу для себя), есть твердый и определенный взгляд именно на военную службу. И этого достаточно для того, чтобы воспользоваться правом не идти в армию.

Некоторые религиозные объединения запрещают своим последователям брать в руки оружие, другие вообще не приемлют военной организации. Верующие, принадлежащие к этим конфессиям, заявляя призывной комиссии о своем вероисповедании, направляются на этом основании на АГС. Другие верующие, будучи членами религиозных организаций, не отвергающих и даже поддерживающих Вооруженные Силы (например, Русской православной церкви), могут отказаться от военной службы в силу собственного религиозного отношения к ней, – дело здесь не в официальных религиозных догматах, не в суждениях о благости военной службы Алексия II или Архиерейского собора, а в личной религиозности (о чем подробнее, со ссылкой на Постановление Конституционного Суда, говорилось в предыдущей главе). И эти граждане – верующих любых конфессий – также вправе претендовать на АГС, указывая на свое вероисповедание (на свое личное вероисповедание, а не на общепринятые установления своей религии). Уже есть живые примеры получения права на АГС призывниками, исповедующими мусульманство и православие.

Хотя вполне уместно говорить о «религиозных убеждениях» и рассматривать «вероисповедание» как частное от более общего понятия «убеждения», Конституция и закон выделяют вероисповедание в отдельное основание, что дает возможность гражданину, отказывающемуся от военной службы, ссылаться, по своему усмотрению, или на вероисповедание, или на убеждения. И здесь возможны как заявления «я Свидетель Иеговы, наша вера несовместима с военной службой», «как член церкви евангельских христиан-баптистов я не могу брать в руки оружие», так и заявление несколько иного рода: «я православный христианин, и как бы исторически ни учила официальная церковь, несение военной службы противоречит христианскому вероучению».

Как верующие могут отказываться от военной службы, обосновывая отказ своей верой, так другие граждане могут заявлять не о вере, а об убеждениях. Человек может быть верующим (мусульманином или православным) и не ощущать религиозных препятствий прохождению военной службы. Но при этом он может все же считать такую службу для себя неприемлемой не по религиозным, а, например, по политическим мотивам. В таком случае его отказ мотивирован не вероисповеданием, а убеждениями.

Убеждения могут быть миротворческие, философские, морально-этические, политические, правовые либо иметь взаимодополняющее, комплексное содержание. Естественно, что, ссылаясь на убеждения, человек может быть вовсе неверующим, даже воинствующим атеистом. Вопрос о религии для убежденного противника военной службы вообще может не стоять.

Убеждения – дело индивидуальное. Но если попробовать как-то систематизировать убеждения, не совместимые с военной службой, получается примерно следующее.

Прежде всего, это, конечно, пацифистские убеждения – философия миротворчества. В таком случае, обосновывая отказ от военной службы, человек прямо или опосредованно последует учению о ненасилии Льва Николаевича Толстого и Махатмы Ганди, – великих мыслителей и учителей пацифизма.

Проповедуя ненасилие, Ганди не только не выступал апологетом какой-либо религиозной системы, но отстаивал надрелигиозные (хотя и укорененные в индуистской традиции) принципы жизни – как индивидуальной, так и социально-политической. С насилием нельзя бороться насилием, – утверждал он, – оно порождает лишь новые кровавые конфликты.

Учение Ганди о сатьяграхе как о ненасильственной борьбе против несправедливости основывалось, в частности, на идеях Толстого.

Когда российские милитаристы, в которых никогда не было недостатка, поднимают, как знамя, имена военачальников Ушакова и Суворова (славного, кстати, не только под Очаковым и Измаилом, но и «антитеррористической операцией» против Емельяна Пугачева), миротворцам есть, что ответить поклонникам искусства воевать, – есть, кого противопоставить. Вряд ли кто рискнет назвать Толстого «врагом России» или «западным наймитом», как привыкли клеймить так называемые патриоты современных российских антимилитаристов. Толстой – слава России. А между тем никто горячее его не разоблачал военный патриотизм. Яснополянский старец, которого читали и к которому прислушивались всей Россией и всем миром, твердо, на протяжении десятилетий, защищал право на отказ от военной службы.

В 1908 году в работе «Закон насилия и закон любви» Толстой писал: «Число людей, признающих несовместимость христианства с покорностью государству, постоянно увеличивалось; в наше же время, в особенности с тех пор, как правительством было введено самое очевидно противоположное христианскому учению требование общей воинской повинности, несогласие людей христианского понимания с государственным устройством стало всё чаще и чаще проявляться. Так, в самое последнее время всё больше и больше молодых людей отказываются от военной службы и предпочитают все жестокие мучительства, которым их подвергают, отречению от закона Бога, как они понимают его. Основа этих отказов одна и та же, самая естественная, необходимая, неоспоримая. Основа эта в признании и необходимости следования религиозному закону преимущественноперед законом государственным, когда они противоположны. Закон же государственный со своим требованием военной службы, то есть готовности к убийству по воле других людей, не может не быть противоположен всякому религиозно-нравственному закону, всегда основанному на любви к ближнему, как все религиозные учения, не только христианское, но и магометанское, и буддийское, и браминское, и конфуцианское. То самое точное определение закона любви, не допускающее никакого исключения, которое высказано было Христом 1900 лет тому назад, в наше время уже не вследствие следования Христу, а непосредственно сознается уже наиболее нравственно чуткими людьми всех вер.»

Но чтобы претендовать на АГС, вовсе не обязательно быть толстовцем. Отвергая военную службу, человек может основываться не только на философско-этическом учении о ненасилии.

Как пишет Юрий Киселев, молодой человек из Перми, еще до принятия закона об АГС заявивший о своем конституционном праве, «многие думают, что на АГС могут претендовать лишь ярые пацифисты-фанатики. Этот миф придуман военными для того, чтобы отбить желание у большинства молодых ребят даже пытаться поступить на альтернативную службу. Военным выгодно, чтобы в России на АГС шли единицы.»[14]

Службе в армии может противоречить убежденность в неразрешимости современных конфликтов силовым путем, в возможности и необходимости политических методов урегулирования, в исчерпанности и несовременности языка войны. При этом человек может не отрицать насилия и даже – в исторической ретроспективе – приемлемости военных действий. Но в эпоху экономической и информационно-технологической глобализации мир, – будет говорить такой человек, – завоевывается не армиями, а технологиями. На этом основании отдельно взятый гражданин может считать бессмысленным, а следовательно, против