XIII. Эльфийская мораль: мотив двойственности 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

XIII. Эльфийская мораль: мотив двойственности



Добрые и злые феи играют большую роль в сюжетных механизмах утонченной французской волшебной сказки. Они настолько очевидно искуственны, что мы склонны не тратить времени ни на тех, ни на других, а заявить, что в фольклоре добрый эльф – это эльф в добром расположении духа, а злой эльф – обиженный эльф.

Это истинно в какой-то мере, но существует также определенная народная традиция доброжелательных и злобных эльфов, разного рода, которую нельзя отрицать. В "Херфордском фольклоре" Лезер, например, изложено мнение старой Мэри Филлипс со слов миссис Каммингс, домохозяйки из Понтрилас-Корта.

"Она учила нас быть очень осторожными и не обижать старых злых эльфов, а не то они могут жутко навредить нам. Они всегда сопровождали красивых и светлых эльфов, которые одевались только в белое, носили посохи в руках и цветы в волосах."{[EML_TFLOH], p. 45}

Тут мне вспоминаются спригганы, сопровождавшие маленьких и прекрасных эльфов в истории Ханта об Эльфийской горке. Возможно, это поверье встречается преимущественно в кельтских частях наших островов, а не в саксонских. Оно присутствует в детских воспоминаниях одного человека, который жив и по сей день – известного адвоката. Мне пересказала их его сестра. Этот мальчик, рассказала она в возрасте лет четырех жил на одном из островов у пастора в большом доме возле церкви. Это был нелюдимый мальчик, самый младший в семье, и он часто гулял один или ходил к рыбакам. Однажды вечером, возвращаясь домой, он увидел в церкви яркий свет и услышал звон тысячи маленьких музыкальных колокольчиков. В тот же миг церковь исчезла, и он не видел ничего, кроме яркого переливающегося света. Затем свет сменился тьмой, музыка стала страшной, а плач – злобным воем. Мальчик испугался и вбежал в кухню, где рассказал кухарке о том, что видел. Кухарка утешила его и сказала, что ему повезло: он видел эльфов. После этого он видел то же самое три или четыре раза, но с ослабевающей яркостью. Жуткие вопли и страх преследовали его, и он даже заболел. Но одна старушка, которой он доверял, утешила его и рассказала ему, что вопли, которые он слышал, были плачем боглов, которых добрые эльфы наказывали за то, что они прицепились к мальчику. В последний раз он видел это видение из окна веранды дома пастора. Он увидел свет и услышал далекую музыку, а потом глубокие вздохи, и не больше того. Так он понял, что эльфы больше не явятся ему.

В этом рассказе что-то напоминает слова Кирка о людях, наделенных вторым зрением, которые невольно видят больше, чем им хотелось бы видеть. "И избавиться от этого они были бы рады, потому что видят жуткие зрелища; мучения какого-нибудь призрака, страшные призрачные взгляды, кровавые стычки и тому подобное." {[RK_TSC], p. 74} Видение это весьма похоже на то, что описывали ирландские провидцы Эвансу Вентцу. Стоит сравнить его также с психическими опытами, описанными Кейт Кристи в "Видениях". Барри, своевольно исказивший этот аспект, опирался на подлинную традицию, когда заставил злых и добрых эльфов сражаться между собой за душу Мэри Роуз.

Старый волынщик с Барры, рассказавший Эвансу Вентцу сказку, процитированную две главы назад, проводил твердое разделение между добром и злом у эльфов:

Насколько я знаю, между эльфами и нечистой силой всегда есть приличная разница. Эльфы, как у нас считали, обходятся без материальной пищи, тогда как нечистая сила живет тем, что добудет себе. Обычно нечистые были злыми, а эльфы – добрыми, хотя я слыхал, что эльфы берут скотину и оставляют взамен своих стариков, завернутых в шкуры. Однажды слышали, как старая ведьма говорила эльфам в лощине: "Сегодня мы ничего не добудем." Старики, которых оставляют в шкурах забранной скотины, обычно внезапно исчезают.

Я видел двух людей, которых нечисть носила по воздуху – с Южного Уиста на юг до самого мыса Барра и на север до самого Гарриса. Иногда, когда нечистая сила приказывала этим людям убить на большой дороге человека, они убивали вместо человека лошадь или корову; потому что так, убийством животного, они тоже выполняли приказ нечистой силы. {[EW_FFICC], p. 106}.

Нечистые силы [hosts] обычно считались духами мертвых, которые зачастую враждебны к живым. Убийство предположительно совершалось эльфийской стрелкой [elf-shot], по методу, описанному Изобель Гоуди в 1662 г. В обоих случаях представляется, что люди могут причинить больше вреда, чем сама нечистая сила. Занятно видеть, как поверья, бытовавшие в XVII в., сохраняются в XX-ом. {[RP_ACTIS], vol. III, Part II, p. 607}

На острове Мэн мы встречаем то же представление о двух типах эльфов. Гилл во "Втором мэнском альбоме" цитирует по этому вопросу Робертсона, посетившего Мэн в 1791 г.:

Робертсону рассказали, что мэнские эльфы бывают двух видов; одни – игривые и доброжелательные, другие – угрюмые и мстительные. Первые веселы и прекрасны собой, но застенчивы; вторые живут отдельно от первых и от людей, "в облаках, на горах, в тумане, в ужасной пропасти или в пещерах на берегу моря"; где часто слышат их ужасные вопли. {[WWG_ASMS], p. 233, note}.

София Моррисон в Предисловии к "Мэнским волшебным сказкам" формулирует лаконично и просто:

Этот Малый Народец – не крохотные создания с крылышками, порхающие по многим английским волшебным сказкам. Это маленькие существа ростом в два-три фута, но во всем остальном очень похожие на людей. Они носят красные шапки и зеленые куртки и очень любят охотиться – чаще всего их видят верхом на конях в сопровождении свор маленьких собак всех цветов радуги. Они язвительны и склонны к проказам, и поэтому-то их называют такими ласковым именами – на случай, если они услышат.

Затем она пишет о Финодери [Fynoderee] и переходит к бугганам [Bugganes].

Но еще безобразнее, чем Финодери – Бугганы, ужасные и жестокие существа. Они могут появиться в любом обличьи – как людоеды с горящими глазами и огромными головами или вовсе без голов; как маленькие собачки, которые начинают расти у тебя на глазах, пока не вырастают выше слона, а потом превращаются порою в подобие человека или исчезают без следа; как рогатые чудища, и все, что им только заблагорассудится. {[SM_MFT], pp. v-vi}

То есть, если верить ей, лучшие плохи, но худшие еще хуже.

В ирландском рукописном перекладе "Битвы при Клонтарфе" содержится яркое описание злых духов войны (1014 г. н.э.). Эльфийские возлюбленные Дунлауга О'Хартигана и Мурраха пытались удержать своих любимых и предупреждали о печальном исходе битвы; но верность стране заставила витязей отказаться от сотен лет счастья в Стране Вечно-Молодого и выбрать смерть. На битву снарядились все злые воинства О'Ши, возглавляемые Баод, богиней Войны.

Поднялась дикая, вспыльчивая, стремительная, безумная, неумолимая, буйная, темная, терзающая, беспощадная, воинственная, боевитая Бадб и, визжа, полетела над их головами. Поднялись также сатиры и духи, и безумные из долин, и ведьмы, и гоблины, и совы, и демоны разрушения из воздуха и из тверди, и воинство демонических призраков; и они несли с собой и поддерживали доблесть и воинственность. {[EW_FFICC], p. 306}

Здесь мы видим эльфов-богов; ибо ворон Бадб была богиней войны.

Во всех королевствах и графствах можно услышать о вредных и злобных эльфах, келпи, боглах, брэгах, боггл-бу, рыжих-да-красных, красных шапках, спригганах и т.п.; но и у обычного, добропорядочного и доброжелательного эльфа мораль – его собственной марки и может оказаться совсем не похожа на мораль, возложенную на смертных. По словам Элидора, эльфы очень ценят и уважают правдивость – и действительно, пытаться обмануть их глупо; сами они также никогда не лгут напрямую и не нарушают данного обещания – но нередко могут вывернуть его наизнанку. Сам дьявол более склонен увиливать, чем открыто лгать, и самые худшие из эльфов по меньшей мере столь же щепетильны в этом вопросе. Порядок превыше морали – записано в эльфийском кодексе чести. Они очень любят чистоту, спокойствие и установленные обычаи. Второе, что они ценят в людях – это щедрость; главный злодей для них – скряга и скупец, который почти обязательно будет наказан, если столкнется с эльфами. Леди Уайльд, к примеру, рассказывает о старухе, которую изрубили на куски, чтобы подать на эльфийском пиру:

Там, в верхнем мире, это была гнусная скряга, ненавидевшая весь мир, злая и жестокая в словах и делах; поэтому теперь она у нас, и душа ее никогда не упокоится в мире, потому что мы разрубим ее тело на маленькие кусочки, и душа не сможет их найти, но так и будет скитаться бестелесная во мраке до скончания века. {[FSW_ALOI], vol. I, p. 138}.

Эльфы высоко ценят учтивость и уважение, хотя иногда учтивость заключается скорее в том, чтобы не заметить эльфов, чем отблагодарить их. Этикет здесь не писан, но невежливость и грубые шутки у эльфов не в почете всегда.

К проблемам пола эльфы относятся чрезвычайно свободно, и здесь, наверно, мы можем проследить некоторые указания на обряды поддержания плодородия, относящиеся к ним. Поэма Кемпиона "Прозерпина – Королева Эльфов" обращается к эльфам как к покровителям счастливых влюбленных {[TC_BOA], pp. 21-2}. Уже в XVII в. слово "фея" обозначало леди легкого поведения. Примером тому служит один из манускриптов в Бодлейанской библиотеке, содержащий стихотворное обращение к леди Беркли, которое начинается так:

You British Faeries, Saffron-colourd elfes, You stuftout puppetts, least parts of your selfes... Вы, о Британские Феи, в шафран облаченные эльфы, Набитые куклы, ничтожные части самих себя...

{[MS_BM14] f. 16v} Это слово и сейчас иногда употребляется в этом значении, хотя теперь оно чаще применяется к гомосексуалистам. Определенная фривольность всегда присуща эльфам, как показывает игривая история, рассказанная в "У нашего очага", маленьком памфлете начала XVIII в.:

Благородная Леди и ее Муж собрались отбыть в Деревню и сочли наилучшим удалиться от Города на расстояние четырех или пяти Миль до наступления Ночи, сев в Дилижанс, дабы избегнуть Церемонии прощания с Друзьями, каковая обыновенно бывает более утомительна, нежели желанна в подобных Обстоятельствах. Они остановились на Ночь в Поселке, где водились Эльфы; и около Двенадцати Часов появилась маленькая Женщина, не больше Мизинца, и тотчас же вслед за ней – маленький Священник, а также большое Количество Народу, а также Повивальная Бабка с Младенцем в Руках. Силою, я полагаю, их Волшебства для всех собравшихся явились Скамьи. Оказалось, что им нужна Крестная Мать для Младенца, дабы окрестить его в ту Ночь; и Эльф-Отец сказал: "Леди, присутствующая в Зале, окажет нам эту Честь"; "Воистину", – возглашает тут все Общество, – "это славная Мысль"; и тогда Эльф-Отец подходит к Постели и обращается к Леди со своей просьбой. Леди охотно совершила все Должное; и за это Эльф-Отец подарил ей большое Кольцо с Алмазом. Все это время Муж Леди был недвижим, как Церковь, и ничего не знал о Случившемся. Но наутро, по Счастью, Положение изменилось; он узрел прекрасное Кольцо на Пальце своей Жены; "Откуда у тебя это, Дорогая?" – спрашивает он. "Веришь ли, Любовь моя," – отвечает она, – "Эльфы были здесь этой Ночью," – и рассказала ему всю историю чудесного Крещения. {[DM_RAOCF], pp. 43-4}.

Эльфы обоих полов часто заводят амурные приключения со смертными; взаимные обвинения Оберона и Титании лежат вполне в русле народной традиции; но они также не прочь и впредь иметь любовные дела с людьми; и такие эльфийские обряды, как те, что приурочены к празднованиям Майского Дня, равно как и сбор орехов на Всех Святых, имеют под собой сексуальную подоплеку.

Эльфы, как следовало ожидать, не чтят респектабельности, и любой неотесанный деревенщина может заручиться их дружбой и помощью. В истории, которую записал Р. Макдональд Робертсон, старый самогонщик Дональд Фрэйзер был очень дружен с эльфами, что танцевали на Белых Источниках возле Эссьят-Хауза; они научили его применять!!grandavy для лечения экземы. Однажды ночью Дональд неразумно назначил встречу дьяволу, пригласив его в свою винокурню. В ту ночь, проходя мимо Белых Источников, Дональд услышал, как Малый Народец шепчет: "Осторожно, Дональд Фрэйзер! осторожно, Дональд Фрэйзер!" Однако, он не внял предупреждению, и лукавый погубил бы и его, и его спутников, если бы их не спасла белая куропатка, которую Дональд пригрел по зиме. Возвращаясь с победой, он слышал, как Малый Народец радуется его спасению; они пришли к нему в гости и угостились бочонком свежевыгнанного виски {[RMR_MHFT], pp. 66-70}.

В том, что касается уважения к людскому добру, честность для эльфов не значит ничего. Они считают себя в полном праве присваивать все, что им нужно, и все, что им вздумается, включая и самих людей.

В целом можно сказать, что если эльфов должным образом уважать и обращаться с ними почтительно, позволять им брать все, что им заблагорассудится, и питаться всем, чем они хотят, а также не мешать им в их весельях и путешествиях, то эльфы будут относиться к людям с теплотой, помогут им, если смогут, и будут рады их обществу.

XIV. Подменыши и повитухи

Всякий знает, что эльфы падки на человеческих детей и похищают при любой возможности. Никакой рассказ об эльфах не будет полон без упоминания об этой практике. В древних хрониках Гервасия Тилберийского и Ральфа Коггсхолльского, во времена елизаветинского декаданса и в наши дни, в кельтских местностях и саксонских дело обстоит примерно одинаково. Вариации возможны в причинах подмен и в природе подменышей, но общий сценарий обычно один и тот же.

Из объяснений чаще всего приводится то, что красивые золотоволосые дети нужны эльфам для того, чтобы улучшить род эльфов, обыкновенно темных и волосатых; иногда говорится, что эльфы платят дань преисподней, и не хотят жертвовать своих собственных детей; иногда, похоже, дети людей становятся слугами эльфов. Смертных всех возрастов и обоих полов завлекают в Волшебную страну; но некрещеные дети, "маленькие язычники", находятся в особенной опасности, если не принять некоторых мер предосторожности – повесить над ними раскрытые ножницы, воткнуть в их одежду булавку, положить поперек колыбели отцовские штаны или очертить вокруг детей огненный круг. Эти меры предосторожности вполне могут быть старше христианства. Явно христианские знаки – кропление святой водой и знак креста – считались, конечно же, действенными, но и в языческие времена могли считать, что отсутствие у ребенка имени подвергает его опасности; потому что в некоторых историях, таких, как "Уиттингхэмский Голоножка", прозвище считалось достаточным для того, чтобы прогнать мелкого духа {[RC_TPROS], p.334}.

Подменыши, оставленные вместо маленьких людей, описываются разнообразно. Иногда говорится, что это эльфийские дети, которые не растут, никогда не поправляются и постоянно требуют человеческого молока; иногда это ветхие эльфы-старички, нуждающиеся в постоянном уходу; иногда это куски дерева или грубо вырезанные чурки, оживленные на некоторое время колдовством. Видимо, именно такой пример приводится в шетландской сказке "Помни о кривом пальце". Молодой отец замечает группу эльфов, занятых чем-то возле самого его дома, и слышит, как один из них говорит другому: "Не забудь про кривой палец!" Кривой палец был у его жены, и эльфы мастерили ее куклу. Предупрежденный этим, муж смог спасти свою жену, а бревно, вырезанное в ее подобие, долгие годы использовали как плаху для колки дров{[GD_SHAFT], pp.123-4. По рукописи Дж. Г. Олласона}. В другой сказке эльфы в стихах описывают родителей, черты которых нужно изобразить.

Необычная сказка об эльфийской матери, которая предпочла своего ребенка, хоть тот и был некрасив, всем подменышам, рассказывается в "Древних легендах Ирландии" леди Уайльд.

Мать новорожденного ребенка лежала однажды рядом со своим спящим мужем, как вдруг открылась дверь, и вошел высокий черный человек в сопровождении старухи со сморщенным волосатым ребенком в руках. Они посидели у огня, а потом мужчина встал и заглянул в колыбель. Женщина разбудила мужа, который выскочил из постели и попытался зажечь свечу. Дважды свечу задували, но муж схватил свечу и набросился на старуху. Наконец, он выгнал ее из дома. Он зажег наконец свечу, и тут они увидели, что их ребенок пропал, а на его месте лежит маленький безобразный бесенок. Родители горько заплакали. Тут дверь открылась снова, и вошла молодая женщина в красном платке. Она спросила их, о чем их горе, и они показали ей то, что лежало в колыбели. Увидев дитя, она рассмеялась от радости и сказала:

- Да ведь это мой ребенок, которого украли у меня этой ночью; ибо я из эльфов, что живут под холмом, и нашему народу понравился ваш красавчик, но мне-то по сердцу только мой! Теперь я заберу его и скажу вам, как вернуть назад вашего.

Она научила их принести в эльфийский холм три снопа соломы, сжечь их один за другим и грозить сжечь также весь холм, если им не вернут их ребенка. Она также велела им беречь ребенка и повесить ему на шею для защиты копытный гвоздь. Они сделали все так, как она сказала, и когда отец поджег третий сноп, старик вынес из волшебного холма их ребенка, предупредив, чтобы муж в тот же вечер очертил колыбель ребенка красным углем из очага. Муж сделал, как ему было велено, и с тех пор между ним и эльфами был мир, и он никому не позволял трогать эльфийский холм {[FSW_ALOI], Vol. II, pp. 149-52}.

Есть и другая, более подробная сказка, записанная леди Уайльд на Иннис-Сарке, в которой эльфийская мать также предпочитает своего собственного ребенка. В той сказке человеческая мать приходит к эльфийскому двору, и видит там великолепие и чары, напоминающие некоторые места артурианских легенд {[FSW_ALOI], Vol. I, pp. 119-24}.

Как правило, эльфийский подменыш стар, и уловка заключается в том, чтобы заставить его выдать свой возраст – "Стар я, стар, ох, как стар!", или "На моих глазах трижды вырос и рухнул лес, но ни разу еще не видел я, чтобы пиво варили в яичной скорлупке!" Сказка о приготовлении еды в яичной скорлупе самая частая, но иногда подменыш выдает себя из скуки, неосторожно разговорившись с зашедшим портным. Порою в такого рода сказке подменыш нестерпимо скучает по игре на волынке. Иногда подменышей бывает два, и их застают за не по годам умным разговором.

Когда подмена бывала обнаружена, от подменыша обыкновенно избавлялись способом жестоким и страшным. Немало человеческих детей пострадало от них. Подозрение в подмене зачастую падало на детей, страдающих дефектом щитовидной железы или детским параличом. Если родители и соседи ограничивались традиционными проверками на волшебную речь, ребенку уже приходилось несладко; но тем не всегда хватало терпения. Еще в начале века в Ирландии соседи сожгли ребенка до смерти, положив его на раскаленный сошник; было также отмечено несколько случаев, когда детей клали на навозную кучу, и они умирали от переохлаждения. Иногда, впрочем, матери велели заботливо ухаживать за подменышем, чтобы эльфы так же заботливо ухаживали за ее ребенком. В одной сказке из Скандинавии эльфийская мать, возвращая человеческого ребенка говорит с редким великодушием: "Вот ваш ребенок; я ухаживала за ним лучше, чем вы за моим" {[TK_FM], p.126}.

Пример обычной истории о подмене в том виде, в каком она рассказывается по всей стране, можно найти у Е. М. Лезер. Она записана со слов Джейн Пробент, жительницы Кингтона, рассказавшей ее в Хоммель-Хопъярде, Уэбли, в сентябре 1908 г. Рассказчица верила этой истории, потому что слышала ее от другого человека, который "знал ее за правду".

У одной женщины был ребенок, который никак не рос; вечно он был голодный, никак не мог наесться, и так и лежал в колыбели год за годом, не ходил, и ничего ему не помогало. Лицо у него было волосатое и странное такое. Вот как-то вернулся с войны старший сын этой женщины, солдат, и удивился, увидев, что его брат до сих пор в колыбели. Посмотрел он на него внимательно и говорит: "Мама, это не мой брат." "Твой, твой," – сказала мать. "Посмотрим." – сказал он. Достал он свежее яйцо, выдул его, а потом засыпал в него сусло и хмель. Затем поставил яйцо на огонь и сел помешивать. Тут из колыбели послышался смех. "Уж на что я стар," – сказал подменыш, – "а ни разу не видел до сих пор, чтобы солдат варил пиво в яичной скорлупе!" Тут он громко завизжал, потому что солдат вытянул его кнутом, и принялся гонять его по комнате – его, который не вылезал из колыбели! Наконец, тот выскочил в дверь, а когда солдат погнался за ним, то на пороге встретил своего давно потерянного брата. Ему было уже двадцать четыре года, он был славный малый, здоровый и видный собой. Эльфы держали его в прекрасном дворце под скалами, и кормили лучшим, что только у них было. Так хорошо ему никогда уже не будет, сказал он, но когда мать позвала, пришлось ему вернуться домой. {[EML_TFLOH], pp.46-7}.

Существует множество рассказов о предотвращенных попытках эльфов похитить ребенка. В одном, пересказанном у леди Уайльд, эльфам содействуют ведьмы: человек, проходящий мимо одного дома поздно ночью, слышит разговор двух женщин, и одна из них говорит: "Я забрала того ребенка и подложила на его место мертвого. Подожди, пока взойдет луна, а потом отнеси его эльфийской королеве, и получишь ту плату, что я тебе обещала." Затем они ушли ужинать, а человек забрался в окно, взял спящего ребенка и отнес его своей матери. Поутру по всей деревне поднялся плач, потому что новорожденный прекрасный сынок лорда ночью умер, а на его месте лежал сморщенный трупик, такой обезображенный, что никто не мог узнать его. Человек, нашедший ребенка, пошел с другими посмотреть на тельце, и громко засмеялся, увидев его. Он уговорил лорда развести огонь, а потом подошел к колыбели и сказал тому, что лежало в ней: "Если ты сейчас же не выскочишь отсюда, я брошу тебя в камин!" Трупик ухмыльнулся, открыл глаза и выпрыгнул из постели; но человек оказался шустрее. Он схватил его и бросил в огонь. Как только пламя коснулось его, он превратился в черного котенка и скрылся в трубе. Тогда человек принес сына лорда, и тот был удачлив все свои дни, спасшись от эльфов {[FSW_ALOI], Vol. I, pp. 170-2}.

Не только младенцев, но и детей постарше часто уводят эльфы; после некрещеных детей в самой большой опасности находятся роженицы, еще не ходившие в церковь. Их уносили в Волшебную страну и делали кормилицами для эльфийских детей. Иногда их уносили на огромные расстояния, потому что существует сказка о шотландце, который увидел рой эльфов, несших что-то, и, не растерявшись, кинул им свой берет, крикнув "Меняю то на это!" Согласно этикету, эльфы не могут отказаться от такого предложения, поэтому они схватили его берет и бросили свою ношу – это оказалась прекрасная благородная леди, которая спала крепким сном. Шотландцец отнес ее домой, но когда она проснулась, ему не полегчало: он не понимал английского, а она – гэльского. Леди прожила у шотландца и его жены несколько лет, пока счастливая случайность не привела в те места ее мужа и сына – чиновников, нанявшихся служить на Большой Тракт. Эльфы с их ношей путешествовали из Нижней Шотландии {[RGS_TPSOFTH], pp.116-20}. Однако проделывать столь дальний путь за своей добычей эльфам не свойственно; наибольшую опасность представляют эльфы из холмов по соседству. Существует множество историй о таких похищениях, иногда счастливо заканчивающихся возвращением женщины, как в случае с Мэри Нельсон, которую спас ее брат, о чем рассказал сэр Вальтер Скотт {[WC_MOTSB], Vol. II, pp. 372-5, note}, но, пожалуй, чаще трагически, когда спасти женщину не удается – иногда из-за ревности второй жены, на которой слишком поспешно женился соломенный вдовец {[SM_MFT], pp. 79-81}.

Эльфы высоко ценят женское молоко; представляется, что существовало поверье, будто оно может дать эльфийскому ребенку человеческую душу. У Кромека есть история о кормящей матери, к которой пришла эльфийка с ребенком, умоляя дать ему хоть глоток молока. Мать согласилась, и эльфийка благословила и щедро вознаградила женщину {[RHC_ROGANS], p.302}.

Повитуха важна для эльфов почти так же, как кормилица; иногда кажется, что эльфийский ребенок просто не может родиться без человеческой помощи. Самый старый рассказ об этом, приведенный Гервасием Тилберийским о драках, похож на сотни других. Здесь мы находим повивальную бабку, поднятую среди ночи, волшебную мазь и ослепление видящего глаза. Ту же сказку с вариациями рассказывают в Сомерсете, в Нижней Шотландии, на Севере Англии и в Ирландии. Валлийская история, рассказанная Джоном Рисом в "Кельтском фольклоре", возможно, объясняет и необходимость повитухи из людей, и использование волшебной мази. Ее записал по-валлийски Уильям Томас Соломон, старый валлиец, рассказавший ее, и Джон Рис приводит в своей книге и оригинал, и перевод.

Давным-давно жили-были в Гарт-Дорвене старик со старухой. Они пошли в Карнарвон на Ярмарку Всех Святых подыскать себе девку в служанки; а тогда был такой обычай, что молодые люди и девушки, искавшие места, выходили и вставали на верхушке нынешнего Мэя, на маленьком зеленом холмике, где сейчас почта. Старик со старухой пошли к тому месту и увидели там девушку с желтыми волосами, стоявшую чуть в стороне от остальных; старуха подошла к ней и спросила, не ищет ли она себе места. Та ответила, что ищет, и так она нанялась к ним на срок.

В те времена долгими зимними ночами после ужина садились прясть. И вот, служанка ходила прясть на луг, при лунном свете, а Тильвит Тег приходили к ней попеть и поплясать. А однажды весной, когда дни стали длиннее, Эйлиан бежала с Тильвит Тег, и ее больше не видели. Поле, где ее видели в последний раз, до нынешнего дня называется Полем Эйлиан, а луг называется Девкиным Лугом.

Старуха из Гарт-Дорвена частенько разрешала женщин, и ее звали отовсюду. Однажды ночью спустя сколько-то времени после бегства Эйлиан к ней пришел человек – луна была полная, шел мелкий дождик, и стоял туман – чтобы отвести старуху к своей жене. Ну, она и поехала за незнакомцем на его лошади, и они приехали к Рос-и-Курту. А в то время посреди роса было что-то вроде холмика, похожего на древнюю крепость, и стояло много камней, а с северной стороны большой каменный каирн – его можно увидеть и сегодня, и называют его Брин-и-Пибион, но сам я там ни разу не был.

Приехав туда, они вошли в огромную пещеру, а в ней – в покой, где лежала в постели его жена; красивее залы старуха не видела за всю свою жизнь. Когда старуха удачно разрешила женщину, она подошла к огню, чтобы одеть ребенка; и когда она покончила с этим, к ней подошел муж женщины с баночкой мази, чтобы она помазала ею глаза ребенка, но предупредил, чтобы сама она не касалась своих глаз этой мазью. И как-то так вышло, что когда старуха мазала мазью глаза ребенка, у нее самой зачесался глаз, и она протерла его тем же пальцем. И тотчас же тем глазом она увидела, что женщина лежит на связках тростника и папоротников в пещере, где повсюду лежат булыжники, а в углу еле тлеет костер, и к тому же она увидела, что женщина эта – та самая Эйлиан, что служила когда-то у нее; а другим глазом она продолжала видеть дворец, какого в жизни не видывала.

Спустя сколько-то времени старая повитуха отправилась в Карнарвон на рынок, там ей встретился тот же человек, и она спросила его:

- Ну, как там Эйлиан?

- Да все ничего, – ответил он. – Только которым глазом ты видишь меня?

- Вот этим, – отвечала она; тогда он схватил камышину и тотчас же выбил ей тот глаз. {[JR_CF], Vol. I, pp. 211-13}

Профессор Рис добавляет, что в устном рассказе Соломон упомянул, что когда Эйлиан пряла с эльфами, она возвращалась с огромными количествами пряжи. Старый Соломон узнал эту сказку от своей матери, которая лет восемьдесят назад услышала ее в Гарт-Дорвене. Видимо, светлые волосы Эйлиан сделали ее особенно привлекательной для эльфов. Вполне может быть, что это единственная полная история о повитухе для эльфов, которая начинается с похищения у людей невесты, уже выделяющейся среди своих сверстников, когда ее нанимают на службу, и продолжается рождением полу-эльфийского ребенка и вызовом к его родам повитухи. Можно задуматься, не являются ли все истории о повитухе для эльфов лишь второй частью этого сюжета, и представить себе, что повитуха нужна женщине из людей, а волшебная мазь требуется только для того, чтобы дать волшебное зрение полу-эльфийскому ребенку. Мы можем предположить также, что мазь никогда не касалась глаз Эйлиан, и что чары были наложены на пещеру исключительно ради нее самой.

Можно вспомнить, что в памфлете XVII в. "Робин – Славный Малый" {[_RG1628]}, который Альфред Натт назвал последним из рассказов о детях богов, Робин унаследовал проказливую натуру эльфов, но волшебную силу должен был получить от своего сверхъестественного отца. Вполне может оказаться также, что в сказках Ханта, тесно связанных с этим сюжетом – "Эльф-вдовец" и "Черри из Зеннора" – первая жена Вдовца была такой же женщиной из людей, как и Черри, и потому умерла; а ребенку нужна была мазь для обострения зрения, потому что он был наполовину человеком. Это упорядочило бы весь предмет; но насколько рационализм присущ народной традиции – это другой вопрос.



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2017-01-26; просмотров: 156; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 34.201.37.128 (0.046 с.)