Оружие, орудия труда и посуда.

Найденные артефакты – оружие и орудия труда – отнесенные к окуневской культуре:

- обкладка лука длиной 110.5 см, сделанная из кости благородного оленя, очень похожая на обкладки неолитических луков Ангары

- четыре бронзовых кинжала без черенка, из них один вставлен в костяную рукоятку.

- коллекция наконечников стрел: 3 костяных и 30 кремнёвых, в основном миндалевидной формы, реже ромбической с закруглённым или прямым основанием, изготовленных двусторонней отжимной ретушью. Наконечники, видимо, застряли в теле трупов, и лишь 12 из них, лежавшие кучкой, очевидно, находились в колчане.

- два экземпляра копий: одно — бронзовое литое, с удлинённо-ромбическим пером и втулкой, второе — каменное, изготовленное отжимной техникой. Оно имеет треугольное перо и широкий черенок.

- небольшой своеобразный бронзовый топорик. Его рабочая часть не изношена: очевидно, он был боевым или культовым.

- каменная секира, найденная в афанасьевском могильнике у села Тесь. Оружие имеет вид неправильного диска с плоской массивной рукоятью (Вадецкая, 1981).

- костяные игольники, иглы для шитья и вязания сетей, остроги. (Вадецкая, 1986); игольники, изготовленные из трубчатых костей крупных птиц. В некоторых иглах сохранились шерстяные нити; иглы для вязания сетей, представляющие собой крупные удлинённо-овальные пластины с закруглённым концом. Похожие были найдены в китойских и глазковских погребениях Прибайкалья (Вадецкая, Леонтьев, Максименков, 1980).

- металлические изделия: ножи, шилья, рыболовный крючок и ещё один тип игольников (Вадецкая, 1986). Ножи плоские, листовидной формы, некоторые с черешком. Вставлялись в торец костяной или деревянной рукоятки, а также под углом к ней. Шилья четырёхгранные, вставлялись в торец костяной или деревянной рукояти (Вадецкая, Леонтьев, Максименков, 1980).

Здесь, кроме очевидных параллелей с афанасьевской, андроновской и карасукской культурами, мы можем провести параллели с неолитическими культурами Ангары и Прибайкалья – кетойской, серовской, глазковской.

Окуневская посуда плоскодонная, баночной формы. Есть конические банки, есть банки со слабо изогнутым профилем. Единичные сосуды – шестигранные, четырёхгранные и на поддоне. Найдено 6 вазочек-курильниц. В отличие от афанасьевских, эти курильницы имеют внутри чаши «кармашек». Сосуды всегда орнаментированы по всему телу, а часто и по дну. Орнамент сплошной либо делится на две-три зоны. Нанесён гребенчатым и гладким штампом, прочерками и вдавлениями палочки. Характерны ямки, «жемчужины» по венчику, шахматные узоры, зигзаги. Сплошной орнамент монотонный (Вадецкая, 1986).

УКРАШЕНИЯ И ОДЕЖДА.

Окуневские антропоморфные изображения помогают составить представление об одежде, прическах, а также определить назначение тех или иных украшений, оставшихся в могилах.

Женщины носили разнообразные причёски из длинных и коротких волос. Распущенные волосы, расчёсанные на прямой пробор, свободно спадали ниже плеч. Иногда их завязывали либо закручивали на макушке, оставляя концы свободно спадающими ниже затылка и даже на плечи. Делали стрижку из коротких – до шеи – волос с чёлкой спереди (Вадецкая, Леонтьев, Максименков, 1980). Обязательным украшением были височные кольца и серьги, которые надевали на ушную раковину. Концы колец заострены и заходят один за другой. Их носили от одной до семи с каждой стороны головы (Вадецкая, 1986).

Нижняя одежда была шерстяная. Ворот, рукава и подол расшивали каменным разноцветным бисером. Поверх платья надевали нагрудники, видимо, меховые(Вадецкая, Леонтьев, Максименков, 1980). Их расшивали резцами сурка, лисицы, стеатитовыми колечками и бисером. Костяные и бронзовые бусины использовались для украшения реже, чем зубы животных. Найдены остатки меховой сумочки, расшитой 40 зубами марала. В трёх могилах найдены обувные украшения. Кожаные «туфельки» были расшиты зубами соболя. Последние нашиты ровными рядами. На каждой «туфельке» от 70 до 160 зубов: стоит отметить, что зубы были не любые, а только правый третий коренной верхней челюсти (Комарова, 1981). Для ожерелий и амулетов использовали бусы, бисер, зубы сурка, лисицы, медведя, кабарги, клыки и когти медведя, астрагалы и фаланги косули, лося (Вадецкая, 1986).

 

 

ПРЕДМЕТЫ КУЛЬТА.

 

В захоронениях было обнаружено много специально изготовленных культовых предметов (окромя зубов, клыков, костей животных и прочих естественных атрибутов охотничьей магии). Их можно разделить на три группы:

1) Каменные и костяные подвески, без изображения и с изображением:

- три подвески с изображением головы или фигуры медведя (Комарова, 1981).

- две подвески с изображением птиц (Вадецкая, 1986).

- одна подвеска с изображением головы лося и медведя (Савинов, 1976).

- одна подвеска с антропоморфной личиной (Вадецкая, 1986).

2) Каменные стерженьки и костяные овальные пластинки, на верхнем конце которых изображено женское лицо. Предположительно, миниатюрки были частью мягких куколок-божков и, видимо, служили амулетами плодородия. Их клали в могилы девочек (Вадецкая, Леонтьев, Максименков, 1980; Вадецкая, 1986).

3) Другие изделия были предназначены для ритуальных церемоний (Вадецкая, 1986):

- костяной жезл со скульптурной головкой медведя, пожирающего барана.

- сосуд из рога (ритон) с рельефным стилизованным изображением рогов быка.

- крупные каменные луновидные диски с отверстием (луницы), птичьи маски.

- мраморные шары диаметром 2-6 см. Их смысл неясен. Они бывают с просверленным отверстием и без отверстия. Может быть, они служили навершием булавы, или крепились на ремень или шнур.

В семи могильниках часть плит, использованных для стенок или покрытия ящиков-гробов, ранее стояли на капищах. На них высечены (иногда – нарисованы охрой) разнообразные человеческие личины и фантастические хищники, фигуры домашнего скота (в основном – крупного рогатого), реже — других животных (лошадь, собака, лось, ворон), а также фигурки пляшущих людей в ритуальных костюмах (в высоких головных уборах, с «лучами» и «рогами», в звериных и птичьих масках), охотников с луками, «рожениц» и т.д. Фигуры животных и людей нанесены поверх личин уже тогда, когда культовые камни с личинами и хищниками вышли из употребления. Часть рисунков, судя по всему, бытового характера; другие же нанесены с магическими целями для проведения того или иного обряда (Вадецкая, 1970; Вадецкая, Леонтьев, Максименков, 1980).

Многие изображения на плитах по сюжету и стилю находят аналогии среди трёх категорий памятников: культовых предметов из погребений, петроглифов на скалах и, главное, монументальных каменных изваяний, группами или поодиночке стоящих в степи. Анализ всех памятников (кроме петроглифов) позволяет отнести ранее найденных «степных» идолов к окуневской культуре (Вадецкая, Леонтьев, Максименков, 1980).

Эти идолы изучаются давно. Неоднократно менялись представления о том, к какой эпохе и культуре они относятся. Долгое время их относили к карасукской эпохе в связи со сходством зооморфных изображений на стелах с карасукскими бронзами (Вадецкая, Леонтьев, Максименков, 1980). Скорее всего, эти изваяния были не надгробными, а культовыми памятниками. С ними связаны жертвоприношения, остатки от которых (черепа и кости баранов) находят у основания идолов или в ямках вокруг них. Множество культовых изображений было изготовлено из различного камня; в зависимости от его характера они рельефные или плоскостные. Из гранита и песчаника создавали массивные скульптуры, множество из них сохранились до наших дней, несмотря на то, что их неоднократно в дальнейшем использовали для сооружения курганов. Плоские хрупкие плиты с изображениями очень быстро ломались. Предполагается, что окуневцы изготовляли их не для длительного пользования, а лишь для определённых событий. Часть этих плит до нас дошла только потому, что они были в качестве строительного материала «захоронены» в могилах.

В камне воплощены родовые окуневские божества, судя по всему, женские. К сожалению, большая часть изображений стершиеся, и потому не читаемы. По сюжету личины-божества можно условно разделить на три категории:

1) Немногочисленные двуглазые личины с одной полосой поперёк лица и лучами-волосами на голове. Их иногда называют «солнечными божествами» (Вадецкая, 1986).

2) Единичные реалистические человеческие лица (Вадецкая, 1986).

3) Трёхглазые личины с несколькими полосами поперек лица, со сложными звероподобными головными уборами, разделяющимися змеевидной лентой. Уборы различаются сюжетами и схематичностью изображения; многие из них приобретают вид причудливых «корон». Самые оригинальные стелы увенчаны скульптурой головы барана, а под личиной на них высечены морды хищников, солярные знаки и иные элементы нагрудников. Предположительно эта группа изваяний интерпретируется как изображение прародительниц в образе женщины и зверя (Грязнов, 1950) либо колдунов в костюме (маске, головном уборе, нагруднике), похожем на шаманский (Вадецкая, Леонтьев, Максименков, 1980; Леонтьев, 1978; Вадецкая, 1986).Эта группа самая многочисленная.

Небольшие резные изображения на плитах и писаницах отличаются реализмом и динамичностью изображения. Они либо процарапаны острым резцом, либо выбиты точками, но в обоих случаях линии фигур дополнительно прошлифованы осколками песчаника (Вадецкая, 1970; Вадецкая, Леонтьев, Максименков, 1980). Сюжеты на писаницах те же самые: дикие и домашние животные, человеческие личины, люди в ритуальных костюмах и масках, фантастические животные (Вадецкая, 1986).

Истоки окуневского искусства уходят вглубь лесного сибирского неолита. Об этом можно судить по зооморфным сюжетам, в том числе образам лесных зверей и приёмам изготовления скульптур, перенесённым на камень с деревянных изделий (Максименков, 1975). В свою очередь, окуневское искусство, по всей видимости, явилось предшественником карасукского и тагарского. Вполне вероятна постепенная схематизация окуневского стиля, так как в могилах одновременно найдены реалистические и схематичные миниатюрки, а на рисунках стел в единую композицию включены разные стилистические группы личин.

 

 

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ НАХОДКИ.

 

В окуневской культуре роль охоты выражена наиболее отчетливо среди культур минусинских степей. Об этом свидетельствуют многочисленные амулеты, ожерелья и украшения нагрудников, сделанные из зубов животных. Изделия изготовляли из костей лося, оленя, косули, птиц. Совершали ритуальные захоронения частей диких животных. Судя по костным остаткам, промысловыми животными у окуневцев являлись медведь, волк, лось, косуля, марал, кабарга, соболь, лиса, сурок, выдра, рысь. На культовых изделиях изображены медведь, волк, лось, олень. Особенно важным был культ медведя, клыки и когти которого являлись амулетами, а органы размножения его собирали и захоранивали. Изображения медведя помещали на церемониальных предметах (жезл), обрядовом костюме божеств, воплощали в отдельных монументальных скульптурах и мелкой пластике (подвески).

Спорово-пыльцевой анализ образцов, взятых из курганов, показал, что естественные условия степей мало отличались от современных (Максименков, 1975). Стало быть, для охоты приходилось уходить на довольно значительные расстояния в лесные и таёжные предгорья, ибо роль охотничьих традиций была велика.

Примечательно, что у окуневцев интенсивная охота сочеталась со столь же интенсивным скотоводством. В самих могилах изредка встречались кости домашних животных: коровы, овцы, лошади. Зато они, так же как кости косули, найдены на поселении (Кадат VI). В культовых ямах под городом Минусинском были захоронены шкуры (с головами и ногами) быка, барана, лошади. Черепа барана лежали в основании некоторых культовых стел. Антропоморфные божества, высеченные на этих стелах, часто снабжены рогами, по всей вероятности, коров и волов (Вадецкая, Леонтьев, Максименков, 1980), а среди бытовых рисунков на плитах и писаницах также преобладают фигуры крупного рогатого скота. Из всего вышеперчисленного можно сделать вывод о широком распространении и развитии скотоводства в окуневской культуре; преобладал крупный рогатый скот.

Судя по изображениям на двух стелах, что окуневцы имели двухосные и одноосные повозки, в которые впрягали быков (Леонтьев, 1980). Предположительно, окуневцы-охотники, расселившись по степям, заимствовали скотоводство у афанасьевцев и постепенно превратились в скотоводов. Стало быть, у тех же афанасьевцев ими был заимствован колёсный транспорт, появившийся в Сибири с их приходом.

Окуневцы занимались и рыболовством, о чем свидетельствуют находки острог, рыболовных крючков, игл для вязания сетей. Свидетельств наличия земледелия не имеется, кроме обломка орудия типа мотыги. Но и оно было найдено внутри оборонительного сооружения и, видимо, имело иное назначение. Наряду с металлическими продолжали бытовать каменные изделия, ножевидные пластинки, скребки для обработки шкур (Кадат VI).