Билет №6. Новаторство А. С. Пушкина-реалиста в прозе 30-х годов(« повести белкина» и «капитанская дочка»)

В 30-е годы закладывается основа тех процессов, которые приведут впоследствии к небывалому расцвету русского романа, принесшего русской литературе мировую славу. Однако если роман характерен для русской прозы последующего периода, то в 30-е годы XIX века на первое место в ней выдвигается повесть — наиболее распространенный и популярный в читательских кругах того времени жанр. «Если есть идеи времени, то есть и формы времени», — писал в 1835 году Белинский.3 Такой «формой времени» и явилась в 30-х годах русская повесть. К начальному этапу этого периода относятся и наиболее значительные достижения Пушкина в области повествовательной прозы. При всей их неповторимости и даже исключительности повести Пушкина связаны с процессом развития русской повести в целом. По́весть — прозаический жанр, не имеющий устойчивого объёма и занимающий промежуточное место между романом, с одной стороны, и рассказом и новеллой с другой, тяготеющий к хроникальному сюжету, воспроизводящему естественное течение жизни.

Пушкина как преобразователя русской прозы интересовали как частные проблемы русской жизни, так и проблемы всеобщие. Причем, разрабатывая проблемы более частные, Пушкин использует жанр новеллы, а более общие — жанры романа и повести. Среди таких проблем необходимо назвать роль личности в истории, взаимоотношения дворянства и народа, проблему старого и нового дворянства (“История села Горюхина”, “Дубровский”, “Капитанская дочка”).
Предшествовавшая Пушкину литература, как классицистская, так и романтическая, создавала определенный, часто однолинейный тип героя, в котором доминировала какая-нибудь одна страсть. Пушкин отвергает такого героя и создает своего. Пушкинский герой прежде всего — живой человек со всеми его страстями, мало того, Пушкин демонстративно отказывается от романтического героя. Алексей из “Барышни-крестьянки” с виду обладает всеми чертами романтического героя: “Он первый перед ними (барышнями) явился мрачным и разочарованным, первый говорил им об утраченных радостях и об увядшей своей юности; сверх того он носил черное кольцо с изображением мертвой головы”. Охотничью собаку Алексея зовут Сбогар (по имени главного героя повести ТТТ. Нодье “Жан Сбогар”). Но затем сам Пушкин замечает 6 своем герое: “Дело в том, что Алексей, несмотря на роковое кольцо, таинственную переписку и на мрачную разочарованность, был добрый и пылкий малый и имел сердце чистое, способное чувствовать наслаждения невинности”. Если Пушкин в “Дубровском” и использует тему благородного разбойника, то он сильно видоизменяет ее: Дубровский мстит не за обиды, нанесенные бедным и обездоленным, а за смерть своего отца. В противоположность романтической установке на исключительность Пушкин делает главным героем своих прозаических произведений среднего человека — источник новых тем, новых сюжетов, нового художественного эффекта. Кроме того, введение в прозу среднего человека как главного героя позволяет Пушкину выявить особые, типические черты той или иной эпохи, обстановки (в этом смысле Пушкин близок к позиции Вальтера Скотта).
Пушкинская проза характеризуется разнообразием сюжетов: от бытоописательного “Арапа Петра Великого” до фантастичных “Гробовщика” и “Пиковой дамы”. Принципом изображения действительности в прозе Пушкина была объективность. Он отказывается от романтического сюжета и обращается к бытовому материалу. Пушкин, как правило, отказывается от подробного изображения чувств героев, столь характерного для прозы его предшественников. Пушкина интересуют в жизни не только какие-либо ее отдельные проявления, но вся жизнь в целом. Большинство прозаических произведений Пушкина тяготеют к острому сюжету “с накоплением веса к развязке” (Б. М. Эйхенбаум). Ю. Н. Тынянов замечает даже, что основой некоторых прозаических произведений Пушкина является анекдот (“Повести Белкина”, “Пиковая дама”). Но в то же время Пушкин намеренно затормаживает развитие сюжета, используя усложненную композицию, образ повествователя, другие художественные приемы. Все это нужно для создания в произведении особой напряженной атмосферы, в которой эффект неожиданности еще сильнее.
Сжатость сюжета предполагает сжатость самого произведения. Действительно, у Пушкина нет больших по объему произведений: самое крупное — “Капитанская дочка” — занимает чуть более ста страниц. Большинство прозаических произведений Пушкина характеризуется четкостью композиции: они разделяются на главы или эти произведения легко по смыслу разделить на несколько частей, причем каждая из этих частей может восприниматься как законченный отрывок. Подобное деление осуществляется часто с помощью особых приемов повествования. Так, например, “Станционный смотритель” легко разделить на части по трем встречам рассказчика со станционным смотрителем Самсоном Выриным. Часто в прозе Пушкина можно выделить вступление и заключение. Во вступлении дается либо предыстория произведения, либо характеристика главных героев (в первом случае — “Дубровский”, во втором — “Барышня-крестьянка”). Заключение всегда рассказывает о дальнейших судьбах героев. Иногда вступления как такового нет, сразу начинается действие (это особенно характерно для новелл, которые не требуют подробной характеристики героев). Этим подчеркиваются ритм и стиль пушкинской прозы (“Выстрел”, “Гробовщик”, “Пиковая дама”). Часто нет и заключения, произведение остается открытым (“Метель”, “Гробовщик”). Это связано с философским взглядом Пушкина на жизнь как на нечто не прекращающееся, не имеющее конца, поэтому нет конца и у пушкинских повестей. Мы уже говорили о том, что для замедления развития сюжета Пушкин использует разнообразные композиционные приемы. Среди таких приемов необходимо назвать введение в прозаический текст песен, стихов, даже документов (“Дубровский”). Любопытным композиционным приемом является продолжение стихом прозы. Особенно часто он используется в “Повестях Белкина” и “Путешествии в Арзрум”. Вот пример из “Барышни-крестьянки”: “Поля свои обрабатывал он по английской методе:

Но на чужой манер хлеб русский не родится, —

и, несмотря на значительное уменьшение расходов, доходы Григорья Ивановича не прибавлялись”. Подобные приемы не только замедляют развитие сюжета, но и характеризуют героя или ту обстановку, в которой он действует. Часто Пушкин использует такой художественный прием, как рассказ в рассказе или вставная новелла. Он необходим не только для замедления сюжета (это блестяще показывает Борис Михайлович Эйхенбаум в работе “Проблемы поэтики Пушкина”), но и для столкновения в произведении различных точек зрения. Лучшей иллюстрацией этого являются “Повести Белкина”: изданы они Пушкиным, написаны Белкиным, в свою очередь ему рассказаны от разных лиц (титулярный советник А. Г. Н., подполковник И. Л. П. и т. д.), а уже в сами повести вмонтированы рассказы их действующих лиц. Вообще проблема повествователя в пушкинской прозе необычайно сложна. Это объясняется тем, что Пушкин часто не только вводит в прозаическое произведение условного повествователя, но и рассказывает о нем, характеризует его, а сам выступает в роли издателя, и часто трудно понять, где в произведении высказывается сам Пушкин, а где повествователь. Во всяком случае, знака равенства между ними поставить нельзя.
Уже говорилось о том, что Пушкин выступал против описательности в прозе. Но тем не менее описания природы и интерьера в пушкинской прозе встречаются неоднократно. Несомненно, что Пушкину они нужны для создания особой атмосферы рассказа, для характеристики душевного состояния героя. Необходимо отметить, что описания природы в прозе Пушкина всегда соответствуют общему настрою повествования. Вот два примера из “Барышни-крестьянки” и из “Пиковой дамы”: “Заря сияла на востоке, и золотые ряды облаков, казалось, ожидали солнца, как царедворцы ожидают государя; ясное дело, утренняя свежесть, роса, ветерок и пение птичек наполняли сердце Лизы младенческой веселостию” (“Барышня-крестьянка”). “Погода была ужасная: ветер выл, мокрый снег падал хлопьями; фонари светились тускло; улицы были пусты... Герман стоял в одном сюртуке, не чувствуя ни ветра, ни снега” (“Пиковая дама”). С другой стороны, описания интерьера характеризуют не только героя, но и нравы целого круга людей, а иногда и нравы целой эпохи. (Вспомним, что герой Пушкина — средний человек.) Несомненно, что описание кабинета Чарского в “Египетских ночах” характеризует прежде всего его самого, но оно характеризует и быт дворянской молодежи 30-х годов XIX века. В связи с этим особую роль в пушкинской прозе играет деталь. Каждая деталь у Пушкина не только особо выделяется, но и выполняет определенную функцию в развитии сюжета или в характеристике героя: “Не стану описывать ни русского кафтана Андрияна Прохорова, ни европейского наряда Акулины и Дарьи, отступая в сем случае от обычая, принятого нашими романистами. Полагаю, однако ж, не излишне заметить, что обе девицы надели желтые шляпки и красные башмаки, что бывало у них только в торжественные случаи” (“Гробовщик”). Иногда на одной детали построено все произведение: такой прием использован Пушкиным в “Станционном смотрителе”: обыгрывается история блудного сына в картинках, которые висят в комнате Вырина.
Важным был для Пушкина вопрос о слоге и языке прозаического произведения. Пушкин писал в заметке “О причинах, замедливших ход нашей словесности”: “Проза наша так мало еще обработана, что даже в простой переписке мы принуждены создавать обороты слов для изъяснения понятий самых обыкновенных...” Таким образом, перед Пушкиным стояла задача создания нового языка прозы. Отличительные свойства такого языка сам Пушкин определил в заметке “О прозе”: “Точность и краткость — вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей — без них блестящие выражения ни к чему не служат”. Такой стала проза самого Пушкина. Простые двусоставные предложения, без сложных синтаксических образований, ничтожно малое количество метафор и точные эпитеты — таков стиль пушкинской прозы. Вот отрывок из “Капитанской дочки”, типичнейший для пушкинской прозы: “Пугачев уехал. Я долго смотрел на белую степь, по которой неслась его тройка. Народ разошелся. Швабрин скрылся. Я воротился в дом священника. Все было готово к нашему отъезду; я не хотел более медлить”.

Первые свои законченные прозаические произведения Пушкин не случайно создал именно на рубеже 30-х годов в жанре повести. Они представляли собой явление первостепенной важности и сыграли существенную роль в развитии русской прозы, особенно повести 30-х годов.

«Повести Белкина» (1830) вышли в свет без обозначения имени Пушкина; использовав широко распространенный в то время литературный прием, поэт приписал свои повести вымышленному автору, а себе отвел скромную роль их издателя, ограничившись к тому же инициалами.

«Повести Белкина» — первое завершённое прозаическое произведение Пушкина. Все повести написаны в селе Большое Болдино осенью 1830 года. Согласно датировке автора, повести закончены:

ñ«Гробовщик» — 9 сентября;

ñ«Станционный смотритель» — 14 сентября;

ñ«Барышня-крестьянка» — 20 сентября;

ñ«Выстрел» — 14 октября;

ñ«Метель» — 20 октября.

Предисловие «От издателя» датируется предположительно второй половиной октября или 31 октября — началом ноября 1830 года. Комментарии Б. В. Томашевского к VI тому "Полного собрания сочинений в 6 томах"]

Впервые весь цикл повестей, включая «издательское» предисловие, был опубликован в книге «Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А. П.» (СПб., 1831).

«Повести Белкина» читались охотно и были достаточно известны в читательских кругах того времени; однако серьезного успеха они не имели, и если критика оказалась единодушной в недооценке их, то она отражала и недооценку их публикой.

«Повести Белкина» писались Пушкиным в период начавшегося интенсивного развития русской прозы, поэтому естественно, что, создавая их, поэт ориентировался на современную ему литературу, принимая или отвергая те или иные черты складывавшейся литературной традиции.

Конечно, «Повести Белкина» внутренне полемичны; Пушкин сознательно противопоставлял их прозе своих современников, указывая ими пути, по которым, по его мнению, должна пойти русская проза. Повести Пушкина являются первым по времени решительным проникновением реализма в русскую прозу; и в этом в первую очередь заключается их значение в истории русской литературы. С другой стороны, в «Повестях Белкина» были, без сомнения, и традиционные моменты; многое, в чем исследователи видели пародийное начало в них, объясняется скорее традицией, как русской, так и западноевропейской.

В своих повестях Пушкин обращается к широко распространенной в то время форме прозаического повествования, заключающего в себе не столько прямое изображение событий, сколько рассказ об этих событиях.

Пушкин отнюдь не ищет сюжетов, способствующих дидактической направленности повестей или же рассчитанных на то, чтобы либо поразить читателя необыкновенностью лиц и событий, либо воздействовать на его чувствительность. Для него важнее и интереснее будничная сторона жизни, он стремится к отражению повседневного в ней, но и в этой кажущейся обыденности он находит типические стороны современной ему действительности. Тонкой пушкинской иронией проникнуты все «Повести Белкина». Именно эту иронию и пытались подчас истолковать как пародийное начало в них. «Повестями Белкина» Пушкин несомненно разрушал сентиментальную традицию в русской повести, но осуществлял это не средствами литературной пародии, но реалистическим изображением типических сторон действительной жизни.

Стиль пушкинской прозы был лишь одной из сторон его реалистической системы; ее простота была той необходимой основой, на которой впоследствии могла развиваться русская проза.

“Капитанская дочка” — исторический роман, написанный в форме мемуаров. Пушкин проявил огромный интерес к теме крестьянского восстания под предводительством Емельяна Пугачева, но вначале он столкнулся практически с полным отсутствием материалов. Тогда он сам едет в Оренбургскую область, расспрашивает еще оставшихся в живых очевидцев и участников, долгое время проводит в архивах. Фактически Пушкин стал первым историком, объективно отразившим события этой суровой эпохи. Ведь исторический трактат “История Пугачевского бунта” воспринимался современниками Пушкина как научный труд. Если “История Пугачевского бунта” — историческое сочинение, то “Капитанская дочка” написана совсем в другом жанре. Это исторический роман. Главный принцип, который использует Пушкин в своем произведении, — это принцип историзма, так как основной сюжетной линией стало развитие реальных исторических событий. Вымышленные герои, их судьбы тесно переплетаются с историческими лицами. В каждом эпизоде “Капитанской дочки” можно провести параллель между судьбами отдельных личностей и судьбой народа в целом/

Форма мемуаров, выбранная автором, говорит о его исторической зоркости. В XVIII веке действительно можно было подобным образом описать “пугачевщину” в воспоминаниях, для внуков. Не случаен выбор автором Петра Гринева в качестве мемуариста. Пушкину был нужен свидетель, непосредственно участвовавший в событиях, который был бы лично знаком с Пугачевым и его окружением.