Семейное неблагополучие как причина «социального» сиротства

3.1. Социально-экономические причины

В наше непростое время семья нередко становится той средой. где под влиянием процессов, про исход я щих в обществе, формиру­ется злобность, агрессивность, ненависть. Ребенок впитывает эту семейную неприязнь, а подросток, будучи максималистом, готов крушить, бить, уничтожать инакомыслящих.

Нарушение психологической связи между ребенком и родителя­ми приводит к уходу детей из семьи, их невротизации, суицидаль­ным проявлениям, росту безнадзорности детей, вовлечению под­ростков в употребление психоактивных веществ (ПАВ), кримина­лизации подростковой среды.

Весьма разнообразные причины, вызывающие семейное небла­гополучие, взаимосвязаны и взаимозависимы. Можно выделить три группы причин неблагополучия в семье, негативно воздействующих на ребенка:

— кризисные явления в социально-экономической сфере, кото­
рые непосредственно влияют па семью и снижают се воспитатель­
ный потенциал;

- причины психолого-педагоги чес кого свойства, связанные с
внутрисемейными отношениями и воспитанием детей в семье;

— причины биологического характера (физически или психиче­
ски больные родители, дурная наследственность у детей, наличие
в семье детей с недостатками развития или детей-инвалидов) [67,
116, 212].

Среди объективных социально-экономических причин наиболее важны следующие:

— падение жизненного уровня и ухудшение условий содержания
детей;

- сокращение социальной инфраструктуры детства и резкое
снижение уровня социальных гарантий для детей в жизненно важ­
ных сферах духовного и физического развития;

—жилищные проблемы;

—дистанцирование школы от детей с трудными судьбами;

—резкий поворот в ценностных ориентациях общества и снятие
многих моральных запретов;

- усиление влияния асоциальных криминальных групп в мик-
росрсде.

Так. в состоянии крайней бедности находится в России 69,6% се­мей с детьми, низкую заработную плату получают 65% семей |208].

Можно констатировать, что истинная причина неблагополучно­го детства — критическое положение российской семьи. Число се­мей, находящихся в сложной ситуации, состоящих на учете как неспособных обеспечить дегям надлежащее содержание и воспита­ние, очень велико (184 тыс. семей, в которых проживает 348 тыс. детей) [25, 32, 60, 186].

По данным комиссий по делам нес о вершение летних при органах исполнительной власти субъектов РФ, за один год рассматривается более 650 тыс. дел несовершеннолетних и около 140 тыс. дел роди­теле", не занимающихся детьми.

По данным социологического исследования, в настоящее вре­мя социально неблагополучны 50% людей, причем 20% из них — люди, чьи доходы ниже прожиточного минимума, а 7% — про­сто неимущие, для которых проблемой является даже поддер­жание физиологических стандартов питания. 10% — социальное дно. люди, отторгнутые обществом и вычеркнутые из жиз­ни [208].

Известны целые социальные группы повышенного риска: это инженерно-технические работники, учителя, бывшие военнослужа­щие, мигранты, беженцы, одинокие матери, многодетные семьи, вы­пускники сиротских учреждений. За пять лет социальная несосто­ятельность людей из этих групп едала» стране миллион бомжей. Когда семья попадает в такие условия и распадается, то, как пра­вило, из нее уходят дети [116].

Следует признать, что признаки кризиса семьи действительно налицо, к ним с полным основанием относятся следующие прояв­ления:

— усиливающееся расслоение общества как результат перехода к
рыночным отношениям, резкое снижение уровня жизни малообес­
печенных семей;

- развитие теневых, рыночных отношений среди подростков и
юношества, появление подросткового и юношеского рэкета, рост
имущественных преступлений;

- рас in прение безнадзорности и появление беспризорности как
социального явления;

— рост подростковой преступности, вовлечение детей и подрост-
в во взрослые преступные группировки;

~ приобщение молодежи к наркотикам и токсикомании:

- Распространение подростковой и юношеской проституции;

- рост подросткового и юн лшеского суицида;

- падение авторитета родителей и педагогов, обострение кон­
фликтности в школе и семье.

Думается, это далеко не полный перечень тревожных обсто­ятельств, делающих проблему социально-экономической помощи семье весьма актуальной.

Социологи констатируют, что сегодня семья находится в ситу­ации кризиса. По результатам социологического опроса острейши­ми семейными проблемами являются безработица (57,7%), пробле­мы, связанные с образованием и воспитанием детей (44,8%). приоб­ретением непродовольственных товаров (30,7%), невозможностью организовать нормальное питание (29,9%), получить медицинское обслуживание (25,6%). Таким образом, материальное обеспечение остается одной из причин семейной напряженности [32].

Резкая имущественная и экономическая дифференциация семей обусловливает существенный разрыв в их воспитательной дееспо­собности и в стартовых возможностях детей из бедных и богатых семей. По данным Госкомстата, в 2002 г. соотношение среднедуше­вых доходов 10% наиболее обеспеченных и 10% наименее обеспе­ченных семей сохранилось па прежнем высоком уровне (13,8 раза) [55].

Сложилось острое противоречие между необходимостью обеспе­чить нормальную жизнедеятельность, развитие и воспитание каж­дого ребенка и неадекватными экономическими возможностями большинства семей.

Об остроте социальных проблем современной семьи в изменяю­щемся российском обществе главным образом свидетельствуют:

— сознательное ограничение числа детей в семье;

- увеличение числа неполных семей;

— рост числа разводов и нестабильных браков;

- ухудшение физического и психического здоровья детей [25,
GO].

Резко падает рождаемость. В 1991 г. в стране родилось 1,8 млн детгй, а в 1998 г. —1,27 млн. Падение рождаемости также свиде­тельствует о кризисном состоянии семьи, поскольку оно приводит к девальвации смысла семейной жизни, ее ориентации на воспита­ние детей. Можно отметить, что в общественном сознании измени­лись и социально-психологические установки на рождаемость. С суждениями, что «долг каждой женщины стать матерью» и «долг каждого мужчины растить детей» гораздо чаще соглашаются пред­ставители старших, нежели младших поколений. Особенно заметны сдвиги в установках женщин. На вопрос «Должна ли каждая жен­щина стать матерью?» среди опрошенных в 2000 г. санкт-петербу-

зкепок от 18 до 29 лет утвердительно ответили лишь 20%, а среди 30-39-летних — только 17% [261]. Это значит, что материнство, ко­торое религиозная мораль всегда считала главной ипостасью жен­щины, становится лишь одной из ее социальных иделтичностей. Следовательно, наметилась устойчивая тенденция к сокращению количества детей в семье, ориентации на однодетпую семью, а то и вовсе па семью без детей.

Налицо сегодня общее ослабление института брака. В 2000 г. почти 28% всех родившихся в России детей появились на свет вне зарегистрированного брака, за десять лет внебрачная рождаемость выросла более чем вдвое. Быстрый рост внебрачной рождаемости не исключительно российское явление, it его не следует выводи гь из «падения нравов», тем более что половина внебрачных рождений признается отцами, что свидетельствует о неслучайном характере отношений между' родителями [55, 208].

Однако незарегистрированные отношения дают женщине зна­чительно меньше правовых гарантий. В сочетании с быстрым уве­личением количества разводов с конца 1980-х до 1994 г., когда этот показатель начал снижаться, это способствует росту социальной и психологической безотцовщины.

Растет число разводов, их количество в России составляет 30-50% от числа заключенных браков [208]. Однако следует отметить, что значительно более трезвой и реалистичной становится оценка последствий развода. В краткосрочной перспективе развод всегда травмирует детей, но его долгосрочные психологические послед­ствия не обязательно столь плачевны и необратимы, как думают писатели и журналисты. Отрицательное влияние развода на детей может быть существенно уменьшено с помощью таких мер. как:

— социально и психологически удовлетворительное функциони­
рование того родителя, на попечении которого остаются дети;

- хорошие взаимоотношения между родителями после развода;

— адекватное, открытое и честное объяснение детям обоими ро­
дителями причин и ожидаемых последствий развода;

—поддержание положительного образа обоих родителей;

—возможность для ребенка обсуждать ситуацию и связанные с
нею проблемы со сверстниками;

—взгляд на брак как на состояние, которое может быть прерва­
но, и понимание развода как поиск новых возможностей.

Конечно, лучше, чтобы семья не разрушалась. Но если это неиз-

>ежно, нужно постараться уменьшить отрицательные последствия

>азвода, повысив его культуру, и такая стратегия, предполагающая

нимание и терпимость, действительно улучшает социальный ста-

туе и психологическое состояние как разведенных супругов, так и их детей [253].

В современной ситуации основными причинами семейного неблагополучия становятся бедность, высокая степень занятости родителей, неблагоприятная психологическая атмосфера в семье. За последние годы снизились возможности семьи в обеспечении та­ких насущных потребностей детей, как полноценное питание (на это указывают 46% родителей), приобретение одежды и обуви (65%) [55, 174].

Несмотря на некоторое улучшение экономического положения российских семей в последние два-три года, численность населе­ния, имеющего средний доход на душу населения ниже прожиточ­ного минимума, в 2001 г. составила 39,9 млн человек (27,6% от об­щей численности населения). Среди них удельный вес семей с несо­вершеннолетними детьми столь значителен, что они по-прежнему остаются основной группой бедного населения [55].

В условиях бедности у многих родителей нет средств для допол­нительных расходов на воспитание и образование детей, на органи­зацию их досуга и отдыха, на оплату услуг дошкольных и других детских учреждений. Другими словами, мы становимся свидете­лями социальной депривации значительной части подрастающего поколения, т. е. лишения, ограничения либо недостаточности усло­вий, материальных и духовных ресурсов, необходимых для разно­стороннего развития и социализации детей.

Неблагоприятным фактором, негативно влияющим на благопо­лучие в семье, является сверхзанятость родителей. Социальные и экономические катаклизмы заставляют родителей работать на нескольких работах, подрабатывать на дому, нередко испытывая при этом нервно-психические и физические перегрузки. Родители лишены возможности адекватно восстановить свои силы, спокойно присоединиться к детскому миру, разобраться в вопросах, задава­емых сыновьями и дочерьми, найти на них ответы, да и просто выразить тепло, понимание, поддержку своим детям. Чрезмерная общественная и производственная занятость родителей влечет за собой замену неспешного доброжелательного общения с детьми на контролирующую функцию, подавляющую личность ребенка и экс­плуатирующую ее как предмет реализации родительских амбиций [25, 212].

Интенсивно снижается уровень материального благосостояния семьи, растет доля семей с доходами ниже прожиточного миниму­ма [208]. Ухудшение материального положения большинства рос­сийских семей привело к тому, что в группу риска по малообеспс-

 

ченности в настоящий момент попадают не только семьи с ребен­ком-инвалидом, многодетные семьи и семьи безработных, но также молодые неполные и молодые семьи, например, студентов, молодых специалистов, военнослужащих [32]. В результате в неблагополуч­ных семьях степень невнимания к ребенку бывает даже сильнее, чем в интернатных учреждениях.

3.2. Психолого-педагогические причины

Долгие годы в нашей стране теоретически и практически утвер­ждался приоритет общественного (обеспечиваемого государством) воспитания над семейным. Поэтому многие родители считали и про­должают считать, что главная их задача — обеспечить содержание ребенка в семье, создать ему условия жизнедеятельности, а его вос­питание—дело школы и других учебно-воспитательных учрежде­ний [108, 211].

Порой самоустранение родителей достигает гипертрофирован­ных форм, когда они бросают своих детей па произвол судьбы или даже отказываются от них, что приводит к значительному росту «социального» сиротства в стране.

Анализ психолого-педагогических причин семейного неблагопо­лучия позволяет отметить как наиболее значимые: нарушение ро­дительской привязанности, внутрисемейных отношений, нараста­ние отчуждения между детьми и родителями (или нарушение внут­рисемейных отношений), снижение родительской ответственности (рис. 4).

 

 

 

 

 

 

— — — -

Психолого-педагогнческле причины ' ^чнеблагополучия и семье

_— -— '

"~~~ — ~--__

Нарушение привязан н о сти

Нарушение внутрисемейных отношений

Снижение родительской ответственности

/

/\

\

/

\

/

' \

\

а

U

U

Материнская депривация

Отдовскал депривация

Дефицит общей с родителями

Насилие и

х

Сильное влилн 01фужаюн[его социума

Самоустранснг от воспиташи

Просчеты в воспитании

Рис. 4- Схема психолого-педагогических причин семейного неблагополучия.

 

Рассмотрим в этой главе более подробно нарушение привязан­ности родителей и детей как одну из основных причин психической депривапии, остальные причины изложены в последующих главах пособия.

Материнская депривация. Привязанность к взрослому че­ловеку — биологическая необходимость и изначальное психологиче­ское условие для развития ребенка. Наиболее значимым взрослым для младенца при становлении первичной межличностной связи яв­ляется мать. В последнее времи специалисты рассматривают мла­денца как инициативное существо, играющее активную роль во вза­имодействии с находящимися рядом, познающее окружающий мир и действующее в нем 19, 15, 26, 28, 115, 161-162, 189, 266].

Ребенок, лишенный родительской любви, имеет меньше шансов на высокое самоуважение, теплые и дружеские отношения с дру­гими людьми, устойчивый положительный образ Я [115). Недоб­рожелательность или невнимание со стороны родителей вызывают враждебность у детей. Эта враждебность может проявляться как

явно, так и скрытно.

Даже ежедневные коррекционныс занятия С детьми в доме ре­бенка в раннем возрасте (индивидуальные или в группах) не способ­ствуют установлению близких эмоциональных отношений и форми­рованию у ребенка привязанности. Попытки улучшения развития детей за счет кратковременных педагогических воздействий не про­явились положительно в их социально-эмоционально и сфере, что подчеркивает не реализуемость возможностей детей вне постоянно­го непрерывающегося общения с отзывчивым и эмоционально до­ступным близким человеком, т. е. свидетельствует о необходимости коренного изменения социального окружения детей в домах ребен­ка. Само по себе присутствие сверстника обеспечивает формирова­ние и развитие контактов в младенческом возрасте, взрослый стано­вится при этом определяющей и организующей фигурой [161-162]. Группой американских психологов проводилось изучение ран­них форм социальной изоляции детей, механизмов ее возникнове-ния и связи с последующим сощюэмоциональным развитием, осо­бенно в плане прогноза будущих трудностей в общении ребенка с другими людьми. В контексте этих исследований анализируются трудности, возникающие во взаимоотношениях ребенка с окружа­ющим миром. Они связаны с особенностями темперамента ребенка, опыта общения с родителями, экономического положения семьи, образования родителей и характера взаимоотношений в семье. Из­вестно, что первое чувство, которое проявляется в жизни живого

существа, — любовь к матери, и полноценное развитие ребенка мо­жет осуществляться только в контакте с матерью [26].

Определить понятие «материнская депривация» довольно слож­но, поскольку оно обобщает целый ряд различных явлений. Это и воспитание ребенка в детских учреждениях, л недостаточная забота матери о ребенке, и временный отрыв ребенка от матери, связанный с болезнью, и, наконец, недостаток или потеря любви и привязан­ности ребенка к определенному человеку, выступающему для него в роли матери [26, 266].

Отсутствие базового доверия к миру рассматривается многими исследователями как самое первое, самое тяжелое и наиболее труд­но компенсируемое следствие материнской деиривации. Оно порож­дает страх, агрессивность, недоверие к другим людям и К самому себе, нежелание познать новое, учиться. Два момента составляют непременное условие возникновения у ребенка доверия к миру: теп­лота материнской заботы и ее постоянство, причем младенец сам активно «выбирает» мать из окружающего мира.

В первые месяцы между матерью и младенцем описано осо­бое состояние взаимности и нераз делен но сти. которое Д. Винникот назвал нормальной симбиотической связью, т.е. особой эмоцио­нальной связью в диаде «мать-ребенок». Эту связь можно обо­значить введенным М. Миллер термином «кинестетическая эмпа-тил», который описывает возникающую между матерью и мла­денцем общность чувств, а также глубинные ощущения и вос­приятия, это как бы восстановление на эмоциональном уровне физиологического единства, сущеыпвовавшсго во время беремен­ности [26J.

Возникновение кинестетической эмпатии, видимо, биологи­чески детерминировано, и эта связь, несомненно, носит защи-тый характер. Кинестетическая эмпатия прежде всего обеспечи­вает восприимчивость матери к потребностям своего ребенка, она воспринимает его чувства как свои собственные. Хорошая мать по­чти всегда знает, что именно хочет ее ребенок, когда плачет, и здесь - нужно вербальное или другое конкретное знаковое выражение коммуникативного послания.

Способность матери благодаря кинестетической эмпатии адек-атно реагировать на потребности младенца обозначают сло-

л отзывчивость. Отзывчивость характеризуется межличност-

1 чувствительностью, эмпатическим осознанием, предсказуемо-

'^ю! неназойливостью, эмоциональной доступностью, способно-⁵ быстро и гибко реагировать эмоциональным тонусом и подхо-м _{уровнеы} реакции.

Чтобы оценить степень привязанности ребенка к тому, кто о нем заботится, чаще всего используется тест «Незнакомая ситу­ация», разработанный М.Эйнсворт |291}. Тест напоминает мини-спектакль, цель которого — дать оценку качеству привязанности мать-ребенок. Используется незнакомая игровая комната ео мно­жеством игрушек, действующими лицами являются мать, ее годо­валый ребенок и незнакомец. Мать в эксперименте дважды выходит из комнаты, то оставляя (на три минуты) ребенка с незнакомцем, то совсем одного. О поведении ребенка судят по его реакции на уход и возвращение матери.

У большинства детей со стойкой привязанностью к матери были о ней теплые и нежные взаимоотношения в течение двенадцати ме­сяцев, предшествовавших тесту. Последующие исследования пока­зали, что такие дети более любознательны, социальны, независимы и компетентны, чем их ровесники.

М. Эйнсворт обнаружила, что около 32% детей отличаются ненадежной привязанностью и что эта ослабленная привязанность принимает две формы: избегания матери по ее возвращении и ам­бивалентность поведения младенца. Такие ненадежно привязанные дети ео временем склонны становиться зависимыми от различных авторитетных фигур [281].

Наблюдения над тремя группами детей (со стойкой привязанно­стью, избегающих и амбивалентных) показали значительные разли­чия в их поведении, познавательном развитии и общении со сверст­никами. Так, дети со стойкой привязанностью уже в 18 месяцев проявляли больше энтузиазма, упорства и готовности к совмест­ной деятельности, в 2 года —более умелого обращения е игрушка­ми и общения со сверстниками, больше фантазии в символических играх. Различия сохранялись и в пятилетнем возрасте. Позже, в на­чальной школе, дети, которые были отнесены к группе со стойкой привязанностью, демонстрировали больше настойчивости в учебе, проявляли большее стремление к овладению новыми навыками и более эффективно общались со взрослыми и сверстниками.

Много числе ннвге исследования связывают успешное психо­социальное развитие ребенка с отзывчивостью его матери. М.Эйнсворт во время исследования детей в Уганде выяснила, что у малышей, обнаруживающих В своем поведении сильнейшую при­вязанность, были очень чуткие матери, быстро реагирующие на запросы ребенка. Матери годовалых детей со стойкой привязанно­стью более чутко реагировали на их крики, были более ласковыми и нежными, менее скованными при тесных физических контактах и лучше (чем матери младенцев с ослабленной привязанностью)

синхронизировали с собственным ритмом жизни малыша график кормления и игры [280]. И другие исследователи подтверждают, что матери таких детей более чутко реагируют на их физические потребности, на их сигналы о том, что им плохо, и на их попыт­ки установить связь с помощью лицевой экспрессии и вокализаций [285].

На самом деле можно сказать, что ребенок отвечает на истин­ную любовь и заботу матери ответной любовью. При этом дети, которых любят, лучше развиваются.

Определенный глубинный стиль отношения матери к ребенку. если он был в период младенчества, никуда не исчезает и в млад­шем, среднем и старшем дошкольном возрасте. Вероятно, тот же стиль навязывания своего, либо отсутствие отзывчивости к нуж­дам ребенка продолжает существовать в отношениях матери и ре­бенка и после младенчества — в дошкольном, младшем школьном, подростковом возрасте и в юности, меняются лишь его внешние проявления.

Привязанность к матери и зависимость от нее — разные вещи. Слово «зависимость» обозначает функциональную связь, а «привя­занность» — форму поведения. В то время как зависимость ребенка от матери при рождении максимальна и уменьшается но мере на­ступления зрелости, привязанность при рождении отсутствует и выявляется позднее, становясь все более сильной.

Поведение привязанности не исчезает вместе с уходящим дет­ством, а сохраняется на протяжении всей жизни. Остаются старые или появляются новые люди, в отношениях с которыми имеется близость и общение. И если результаты такого поведения в основ­ном прежние, то средства их достижения постепенно становятся все более многообразными.

Согласно теории привязанности, у детей с наличием надежной

привязанности хорошо развиты социальные навыки, они доверяют

другим людям. Для «ненадежно привязанных детей» характерна

несговорчивость, сопротивление контрачю, импульсивность, эмоци-

ональная вспыльчивость и проявление физической агрессии, следо-

вательно разрушение эмоциональной привязанности между роди-

телями и детьми ведет к развитию агрессивности у детей. Отцы ча-

сто сами демонстрируют модели агрессивного поведения. Матери

агрессивных детей нетребовательны к своим детям, часто равно-

^шны к их социальной успешности. Создается впечатление, что,

Рибегая к агрессивному поведению, дети борются за свое выжива-

^ие, а. вырастая, своим девиантным поведением мстят этому миру,

^{3 П6}Р^ВУЮ очередь своим родителям за то, что их не принимали, не

любили, не заботились об их внутреннем мире, что в своей жизни они больше встречали осуждение, чем понимание и участие.

В качестве примера можно привести наблюдение Дж. Боулби, который в процессе детального изучения 44 детей с нарушением поведения и склонностью к воровству описал так называемый без-эмоциопальный характер и установил, что по разным причинам: большинство из этих детей потеряли мать в самом раннем детстве и не имели никакой постоянной замещающей привязанности [26].

Необходимость проявления эмоциональной теплоты, как ни странно, признается далеко не всеми. Часто даже любящие матери полагают, что детей надо держать в строгости, чтобы они не из­баловались, росли самостоятельными. Такие матери стараются не брать младенцев на руки, кормить строго по часам, не подходить, когда они плачут. Последствия подобного воспитания печальны: ко­гда детям исполняется 7-8 лет, им часто нужны психологические и медицинские консультации по поводу эмоциональных расстройств. А все дело в том. что на первом году жизни ребенок нуждается не в принципиальном отношении матери, не в собственной самосто­ятельности, а в постоянном, неуклонном, безусловном проявлении материнского тепла, любви, ласки [15. 26, 162, 266].

Обобщенный портрет личности, формирующийся у ребенка, с рождения оказывающегося в условиях материнской депривации. можно представить следующим образом: интеллектуальное отста­вание, неумение вступать в значимые отношения с другими людь­ми, вялость эмоциональных реакций, агрессивность, неуверенность в себе. По мнению ряда исследователей, этот тин личности отли­чается от типа личности человека, лишенного материнской заботы не с рождения, а позже, когда тесная эмоциональная связь уже возникла. В таких случаях разрыв с матерью начинается с тяже­лейшего эмоционального переживания ребенка [200, 203].

Уже шестимесячный младенец в первые месяцы разлуки плачет, требуя мать, ищет кого-нибудь, кто мог бы ее заменить. Второй ме­сяц разлуки характеризуется проявлениями реакции избегания: ес­ли кто-нибудь подходит к ребенку, он начинает кричать. На третий месяц ребенок начинает избегать всяких контактов с миром, у него развивается апатия и аутизм (замкнутость в себе). Так ведут себя дети не только отданные в детский дом, но и оказавшиеся в боль­ницах, санаториях, других подобных учреждениях. Обычно после возвращения в семью последствия депривации постепенно прохо­дят, однако в ряде специальных исследований было установлено, что в случае разлуки с матерью свыше пяти-шести месяцев изме­нения оказьшаются необратимыми [161, 162].

В России подробно изучением вопроса о влиянии негативных ас­пектов материнского воспитания занимался А. И. Захаров. Он вы­деляет следующие неблагоприятные моменты в личности матери и во взаимодействии с ребенком:

- негибкий и гип ер социализированный стереотип отношений
(навязанный матерью в детстве);

— стремление доминировать в семье и воспитании;

г установка на строгую дисциплину в отношениях с детьми, недоучет их индивидуальности;

— образование сверхценных идей о возможности несчастья, за­
вышенная опека;

- отрицание спонтанной детской активности, редкая ласка и
улыбки в отношениях с детьми;

- контроль каждого шага, ранняя социализация, обучение на­
выкам должного, во всем регламентированного поведения;

— излишняя дистанция в отношениях с детьми.

Все эти черты подмечены им у матерей детей с невротическими расстройствами [82].

В отличие от ребенка, с рождения оказавшегося без материнской заботы, развитие личности ребенка, имевшего мать, но в какой-то момент лишившегося ее, идет по так называемому невротическому типу, когда на передний план выступают разного рода защитные механизмы. Дети, разлученные с матерью, приспосабливаются к новым условиям жизни, часто как бы забывают мать и даже начи­нают относиться к ней негативно: не хотят узнавать, ломают полу­ченные от нее игрушки |203, 266].

Подобные невротические реакции ярко проявляются в рисунках покинутых детей. Литовский психолог Г. Т. Хоментаускас, анали­зирующий рисунки семилетних детей, живших в семьях, а потом отданных в интернат, считает, что первое, с чем должен справить­ся ребенок в подобной ситуации разлуки, — это назойливые мысли, что он обманут, что он никому не нужен, нелюбим, что он остав­лен всеми — совсем один в этом мире. Такие мысли провоцируют реакции протеста и последующее практически полное подавленное настроение. В этот период ребенок высказывает либо недоумение, либо сильное недоверие ко взрослому: «Все они такие. Они могут томануть и оставить в любой момент». Дети замыкаются в себе, не ^;лятся своими переживаниями со взрослыми — они как бы пере­варивают обиду в себе [255].

-ели в этот момент попросить ребенка сделать рисунок семьи,

°н всякими способами будет отказываться, неосознанно пыта-избежать травмирующего переживания. Ребенок создает самые

разнообразные защитные вопросы: «А зачем?», «А что такое се­мья?», или просто отговаривается: «Я не умею рисовать людей». Даже тогда, когда он приступает к выполнению задания, то долго сидит молча, смотрит по сторонам и в отличие от ребенка с хоро­шими эмоциональными отношениями в семье начинает изображать неодушевленные предметы. Для детей в такой ситуации характер­но достаточно типичное детальное изображение дома, солнца, туч и отсутствие членов семьи. На первый взгляд кажется парадок­сальным, что в рисунках детей, оторванных от семьи, отсутству­ют члены семьи. Их нет не потому, что ребенок о них не помнит или они для него не значимы. Члены семьи, точнее воспоминания о них, связаны с негативными эмоциональными переживаниями — чувством покинутости, нелюбви, и ребенок избегает такой темы. Наряду с этим дети утрачивают доверие к самым близким ранее людям, да и к другим взрослым тоже. Они не чувствуют тебя в безопасности, им неуютно в окружающем мире.

Г. Т. Хоментаускас рассматривает возможные пути преодоления ребенком сложившейся ситуации, ее внутренней переработки. Он видит два таких пути. Ребенок расценивает отделение от семьи как наказание за то, что он плохой, в результате он теряет самоува­жение, испытывает постоянное чувство вины, что и становится ос­новной характеристикой его личности. Это первый путь. Второй -осознание того, что во всем виновата семья, родители. Внутреннее состояние такого ребенка —это смесь злости, обиды и любви к ро­дителям, что ведет к субъективному разрыву с семьей, повышению агрессивности ребенка [255].

Согласно А. Адлеру, в идеале мать проявляет истинную любовь к своему ребенку —любовь, сосредоточенную на его благополучии, а не на собственном материнском тщеславии. Эта здоровая любовь проистекает из настоящей заботы о людях и дает возможность ма­тери воспитывать у своего ребенка социальный интерес. Ее неж­ность к мужу, к другим детям и к людям в целом служит ролевой моделью для ребенка, который усваивает благодаря этому образцу широкого социального интереса, что в мире существуют и другие значимые люди, а не только члены его семьи. Если же она предпо­читает исключительно своего мужа, избегает детей и общества, ее дети будут чувствовать себя нежеланными и обманутыми, и потен­циальные возможности проявления их социального интереса оста­нутся нереализованными. Любое поведение, укрепляющее в детях чувство, что ими пренебрегают и их не любят, приводит к потере самостоятельности и неспособности к сотрудничеству. Социальный интерес А. Адлер рассматривал как барометр психического здоро-

вья личности, а его неразвитость считал причиной неврозов [279].

Следовательно, с одной стороны, новейшие исследования под­тверждают устойчивость многих психических черт и свойств лич­ности, формирующихся в раннем детстве под влиянием отношений ребенка с родителями, особенно с матерью. С другой стороны, до­казано, что это влияние нельзя считать фатальным, что личность развивается и меняется па протяжении всей жизни, под влиянием множества разных людей и обстоятельств. Люди, воспитанные в патриархальном духе и убежденные в том, что формирование лич­ности осуществляется в основном и даже исключительно в первые пять лет жизни, обычно не сомневаются во всемогуществе родите­лей, приписывая все трудности и недостатки воспитания главным обрядом некомпетентности или небрежности родителей. Однако де­ло обстоит гораздо сложнее.

И. С. Кон утверждает следующее.

Во-первых, родительское отношение к детям органически свя­зано с общими ориентациями культуры и собственным прошлым опытом родителей; ни то ни другое нельзя изменить по мановению волшебной палочки.

Во-вторых, при всей их значимости, родители никогда не были и не будут единственными и всемогущими вершителями судеб своих детей. На детей оказывает влияние множество других, на первый взгляд, посторонних факторов.

Оценивая потенциальный уровень и реальную степень роди­тельского влияния, И. Кон считает, что нужно учитывать следу­ющие автономные факторы.

1. Возраст ребенка. В раннем детстве ключевой фигурой, как
правило, бывает мать. Затем с ней сравнивается и иногда переве­
шивает ее влияние отец. Позже их обоих «теснят» сверстники и
общественные институты социализации.

2. Пол ребенка. Родители по-разному и с разным успехом воспи­
тывают детей своего и противоположного пола, причем для маль­
чиков внесемейное окружение важнее, чем для девочек.

о. Наличие других агентов социализации как внутри семьи, так ^и вне ее.

4. Специфические особенности меэкпоколеппой трансмиссии культуры в данном обществе в данный исторический период, на­пример степень различия в условиях жизни и ценностных ориента-1иях родительского поколения и поколения детей.

»• Амбивалентность самих родительских чувств и их соци-

•льно психологических последствий. Детоцентризм общественной

•ихологии XVIII-XIX вв. означал усиление заботы о детях, но од-

повременно ограничение их внутренней свободы, принудительную инфантилизацию, вследствие чего развивается равнодушие и со­циальная безответственность, на которые горько жалуются совре­менные родители, не понимая связи этих явлений с их, родителей, собственной воспитательной практикой.

6. Многочисленные и совершенно неизученные компенсаторные механизмы самой социализации, уравновешивающие или сводящие па нет многие воспитательные усилия; например, эффект встреч­ной ролевой дополнительности, когда ребенок имеет перед глазами хороший родительский пример, но не вырабатывает у себя соответ­ствующих навыков, так как семья в них не нуждается, родители все делают сами [115].

Перечисленные и многие другие факторы, ограничивающие эф­фективность родительского воспитания, в той или иной мере су­ществовали всегда. Сегодня они стали более заметны, и общество постепенно начинает относиться к ним сознательно.

Отцовская депривация. Один из признаков нашего време­ни—большое число детей, растущих без отца, только с матерью. Статистика показывает количество внебрачных детей, случаев рас­пада семьи, разводов и смерти и развитие, которое получили эти показатели в последнее время. Картина, которую нам рисуют эти цифры, совсем не утешительна. Но ведь статистика ничего не мо­жет рассказать о тех случаях, когда семья формально сохраняется, но практически не существует и воспитательный вклад отца на­столько не заметен, что его можно не принимать во внимание.

Проблема отцовства относительно нова и изучена отечествен­ной психологией фрагментарно. Большинство работ, затрагиваю­щих процесс формирования личности ребенка, посвящено или роли матери или роли родителей и не раскрывают специфику влияния отца па развитие ребенка.

Первые психологические и социологические исследования, убе­дительно показавшие значение отца как воспитательного фактора, были посвящены не столько отцовству, сколько эффекту безотцов­щины. Сравнивая детей, выросших с отцами и без оных, исследо­ватели обнаружили, что «невидимый», «некомпетентный» и часто невнимательный родитель на самом деле очень важен. Во всяком случае, его отсутствие весьма отрицательно сказывается на детях [5, 9, 180, 213,232].