Замещающая семья: исторический ракурс

Чему следует отдать предпочтение — замещающей семейной забо­те или сиротским учреждениям? Вопрос о том, какой из этих двух способов воспитания сирот более приемлем, встал перед обществом несколько веков назад. Только в России его пытаются разрешить уже четвертое столетие, но до сих пор он не имеет общепризнанного ответа.

«Детские приюты должны вообще прекратить свое существова­ние в качестве постоянного дома для детей», — утверждал известный английский общественный деятель Р. Ридер в дискуссии между сто­ронниками и противниками жизни ребенка в детских учреждениях [Reader, 1925]. «Семья не является панацеей от всех социальных зол, и не надо ее рекламировать как «успокоительный сироп» социальной работы», — спорил с ним С. Лангес [Langes, 1925].

Ко второй половине XX века западное общественное мнение ста­ло склоняться в пользу семейной заботы. Так, в 40-х годах группа английских психологов, возглавляемая А. Фрейд, привела неопро­вержимые доказательства того, что условия институционального вос­питания отрицательно влияют на развитие ребенка [Freud, 1949].

В конце 70-х годов А. Кадушин, проанализировав ряд сравнительных исследований о развитии ребенка в условиях детского дома и про­фессиональной замещающей семьи, пришел к заключению о практи­чески полной согласованности выводов ученых с опытом воспитате­лей: в замещающих семьях развитие детей по всем направлениям происходит значительно успешнее, чем в сиротских учреждениях [Kadushin, 1978].

Наша страна обладает многовековым опытом организации про­фессиональной замещающей семейной заботы. Однако понятие про­фессиональной замещающей семьи до сих пор остается малоизвест­ным, а связанные с ним проблемы малоизученными.

Многовековая история профессиональной семейной заботы в России прерывалась дважды: сразу после Октябрьской революции и в хрущевские времена; в эти периоды господствовала идея макси­мального государственного контроля над воспитанием. С начала пе­рестройки и по настоящее время профессиональная семейная забота в нашей стране переживает третье за послереволюционную историю возрождение (предыдущие периоды возрождения — НЭП и Великая Отечественная война).

Историю общественного воспитания в США и странах Западной Европы можно разделить на четыре этапа [Уиттэйкер, 1994].

Первый этап характеризуется стремлением извлечь из благотво­рительных приютов, работных домов и тюрем «эффективных», то есть социально сохранных, детей и поместить их в учреждения с более благоприятными для нормального развития условиями.

Второй этап характеризуется отказом от существующих крупных воспитательных учреждений и созданием воспитательных домов се­мейного типа, называемых «коттеджами». По современным стандар­там «коттеджи» были довольно большими, но в них поддерживалась видимость семейной атмосферы, а их работники имели юридический статус приемных родителей.

На третьем этапе, с начала XX века, а в большей степени после Второй мировой войны начинает развиваться институт профессио­нальной семьи (Foster family), который предполагает проживание приемных детей непосредственно в семье и родительскую ответствен­ность за детей на период патроната.

На четвертом этапе деинституциолизация воспитания детей-си-Рот стала ведущей тенденцией в социальной политике стран Запад-

В.Н. Ослон. Жизнеустройство детей-сирот

Часть I. Депривационные нарушения в развитии ребенка...

 

ной Европы и Америки. Детские дома и приюты практически пре­кратили свое существование. В оставшихся проживают дети, кото­рые по медицинским показаниям не в состоянии удержаться в заме­щающих семьях. Подавляющее большинство детей, лишенных роди­телей, воспитывается в приемных семьях, в том числе и в професси­ональных.

В бывших социалистических странах, например, в Чехословакии и Югославии, также предпринимались попытки организовать про­фессиональную семейную заботу. Особенностью концепции являлась забота о больших группах детей по типу «группового опекунства», «детских поселков», «детских городков», «детских домов квартирно­го типа» [Лангмейер, Матейчик, 1984].

История развития семейной профессиональной заботы в нашей стране описана А.И. Довгалевской [1957]. Первое официальное упо­минание о необходимости создания формы воспитания, сходной с профессиональной семьей, относится к 1551 г., когда Первый Зем­ский Стоглавый собор принял постановление о призрении детей-си­рот; интересно, что подкидыши и бездомные обозначались в этом документе местоимениями среднего рода, т.е. фактически приравни­вались к неодушевленным предметам. Первые русские профессио­нальные семьи были организованы в 1768 г. одновременно с создани­ем другой модели призрения сирот — институциональной. Москов­ский опекунский совет искал способ справиться с чрезвычайно высо­кой смертностью маленьких детей из-за невозможности организовать естественное вскармливание в создаваемых в тот период воспита­тельных домах. Лучшим выходом была признана «раздача» малышей на воспитание в крестьянские семьи, которым выплачивалось за это пять рублей в месяц. Таким образом, при Екатерине II появилось понятие «патронат» — передача сирот для вскармливания в семью, и зародился так называемый питомнический промысел: крестьяне бра­ли на воспитание сирот, практически не кормили их, эксплуатирова­ли как рабов, а деньги, которые государство выплачивало на содер­жание детей, использовали на свои нужды. Такой способ воспитания приобрел репутацию «позорного промысла», в результате которого дети превращаются в «рабов и ненавистников»; общественное мне­ние предпочитало воспитательные дома.

Однако условия содержания детей в воспитательных домах при­водили к поголовной смерти от голода и плохого обращения. Поэто-

му в 1811 и 1837 гг. были изданы правительственные указы о «разда­че» детей по деревням и сокращении числа сиротских учреждений. Эти указы также не решили проблем призрения детей-сирот, и толь­ко за счет привлечения частной благотворительности учреждения общественного воспитания стали открываться вновь, но под другим названием: «приюты», «ясли».

В 1895 г. в «Очерке Земской деятельности в области обществен­ного призрения» Максимов, описывая тяжелое положение детей в приемных крестьянских семьях, впервые приводит мотивы приема: издохла лошадь, умер кормилец и т.д. Главным недостатком воспита­ния сирот в замещающих семьях Максимов называет их «неподго-; товленность к жизни» (цит. по: Довгалевская, 1957).

После Октябрьской революции 1917 г. все дети были объявлены государственными, а воспитательный процесс унифицирован [Ива­нова, 1995]. Новые социальные условия требовали организации но­вых моделей сиротских учреждений. Ими становятся детские дома, городки, деревни. Однако во времена НЭПа, в 1924 г., предпринима­лась попытка создания системы патронатных семей, просуществовав­шей до 1930 г. В этот период — с 1924 по 1930 г. — имела место тенденция к сокращению числа детских домов и РСФСР занимала первое место в мире по количеству патронируемых детей. Но в итоге система патроната не дала ожидаемых результатов, т.к. семьям, беру­щим детей на воспитание, было очень непросто получить реальные льготы: для этого требовалось преодолеть многочисленные бюрокра­тические препятствия [Довгалевская, 1957].

В это время начинает активно пропагандироваться опыт воспи­тательной системы А. С. Макаренко: из идеологических соображений акцент ставится на ведущей роли коллектива в развитии ребенка. Принципы воспитательной системы А. С. Макаренко, сформировав­шиеся в условиях исправительной колонии для несовершеннолет­них, были транслированы в воспитание советских детей и особенно заметную роль сыграли в организации воспитания детей с нарушени­ями в развитии.

Можно предположить, что именно успехи А.С. Макаренко при­вели многих управленцев и специалистов к убежденности в том, что система детских домов является наилучшим способом воспитания сирот. К середине 30-х годов советская педагогическая система окон­чательно признает детский дом лучшим типом воспитательно-обра-

В.Н. Ослон. Жизнеустройство детей-сирот!

Часть I. Депривационные нарушения в развитии ребенка...

 

зовательного учреждения, оптимально соответствующим задаче вос­питания из детей образцовых советских граждан.

В годы Великой Отечественной войны возродился институт патро­ната: к 1943 г. 74 648 сирот отданы на патронатное воспитание в семьи.

В 1957 г. предпринята первая попытка системного изучения осо­бенностей патронатной семьи: А.И. Довгалевская [1957] описывает причины, по которым семьи решаются на патронат, приводит некото­рые социальные характеристики таких семей и перечисляет крите­рии, на основе которых семьи выбирают ребенка. А. И. Довгалевская считает, что основные мотивы приема детей в семью в этот период были следующие: жалость к жертвам войны, желание заменить при­емным ребенком потерянное дитя, неизжитые родительские чувства бездетных людей и желание приемом чужих детей закрепить память о погибших близких.

А.И. Довгалевская приводит следующие причины выбора прием­ными родителями ребенка:

1) внешнее сходство ребенка с потерянными близкими людьми;

2) плохое физическое состояние ребенка: будущие приемные родите­
ли стремятся взять самого больного из детей и поправить его здо­
ровье и жизненный тонус в надежде на то, что больной ребенок,
вернувшийся к жизни усилиями приемных родителей, будет как
бы заново рожден;

3) симпатия к ребенку, возникшая из-за его внешности или поведе­
ния: милое личико, характер взгляда, хорошая улыбка или довер­
чиво, по-родному потянувшиеся ручки;

4) произнесенные ребенком слова «папа» или «мама»: это важно для
тех, кто не имел детей или потерял их.

В своем исследовании А.И. Довгалевская приводит доказатель­ства эффективности рассматриваемого способа обеспечения и воспи­тания детей-сирот.

Однако в 60-е гг. Н.С. Хрущев объявляет школы-интернаты луч­шей формой воспитания и обучения детей, и институт профессио­нальной замещающей семьи прекращает свое существование практи­чески до начала 90-х гг.

Реанимация данной формы воспитания сирот в 1988 г. была, не­сомненно, связана с падением «железного занавеса». Стыдно при­знать, но первыми ужаснулись тем, как содержатся дети в наших

детских домах, и стали бороться за изменение этой ситуации запад­ные миссионеры. Может быть, поэтому реанимация данной модели была воспринята общественностью как основанная на чуждом зару­бежном опыте, противоречащем российской ментальности. В 1988 г. в нашей стране появились первые детские дома семейного типа, где предполагалось обеспечить детей-сирот более полным сочетанием общественных, коллективных и семейных форм воспитания.

Идея данной формы семейного воспитания принадлежит авст­рийскому педагогу Герману Гмайеру, которого в 1986 г. назвали «че­ловеком столетия». В 1949 г. в австрийском местечке Имст Г. Гмайер создал первую детскую деревню (Киндердорф), объединявшую не­сколько домов. Хозяйками в этих домах были женщины, решившие­ся сделать материнство своей профессией и образом жизни. В каж­дом доме жило шесть-семь детей разного возраста и пола; мать-вос­питательница определяла стиль и уклад жизни в доме, решала все конфликты. Целью Г. Гмайера было соединить одинокую женщину и одинокого ребенка — «две половинки, обделенные судьбой». Сейчас такие деревни существуют в 120 странах, в том числе и в России, под Москвой, в деревне Томилино.

Исследования показали, что общение в таких больших группах детей и подростков не заменяет семейного общения, но создает опре­деленные условия для положительного созревания личности. Рос­сийский детский фонд пришел к заключению, что современная рос­сийская женщина в условиях нестабильности, тяжести быта одна с большой семьей не справится. Поэтому семейный детский дом в оте­чественной практике предполагал наличие полной семьи. Родите­ли — один или оба — получали статус педагогов, социально-правовые гарантии и должны были воспитывать, как правило, десять детей (на одну ставку — пять детей). Во многих семьях число приемных детей Достигало 12—18 человек. При этом в семье уже росли три-четыре кровных ребенка. Такие размеры семей приближали условия жизни всех детей — и родных, и приемных — к условиям детского дома, а не семьи. Так как данная модель была единственной альтернативой дет­ского дома, детей устраивали в семьи без учета симпатий сторон. По словам приемных родителей, они «получали» тех детей, с которыми не могли справиться в обычном детском доме. При этом не были разработаны механизмы выхода детей из семейного детского дома до наступления совершеннолетия.

⁵ В. Н. Ослон

В.Н. Ослон. Жизнеустройство детей-сирот

Часть I. Депривационные нарушения в развитии ребенка...

 

В середине 90-х гг. в России наблюдается определенное разоча­рование в возможностях семейных детских домов, во-первых, в связи с высокими затратами на их содержание, а во-вторых, из-за невыпол­нения поставленных воспитательных задач. В качестве альтернативы не оправдавшей себя модели семейных детских домов вводятся «при­емные семьи». Воспитание детей-сирот в таких семьях признается профессиональной деятельностью и приемному родителю делегиру­ется юридическая ответственность за ребенка на время его воспита­ния. Например, в 1998 г. в процессе ликвидации семейных детских домов в г. Перми и Пермской области некоторые из них приобрели статус приемной семьи, в которой, на основе Закона Пермской обла­сти о приемной семье (1996), ставка выплачивается на троих детей. Но профессиональный аспект замещающей заботы, требующий под­держки, специфической по отношению к поддержке непрофесиональ-ных приемных семей, не был учтен на законодательном уровне. На всероссийском уровне не было — нет и до сих пор — государствен­ных стандартов организации и функционирования профессиональ­ных замещающих семей. Создание приемной семьи происходило на фоне отсутствия адекватной целям замещающей заботы инфраструк­туры и не влекло за собой организацию системы социальной и пси­хологической помощи. Особенности личности будущих приемных родителей и состояние семейной системы не учитывались: приемные семьи практически не отбирались для этой работы специально.

В 90-х гг. в рамках проектов международных благотворительных фондов в Москве был создан детский дом нового типа: это детский дом № 19, бессменным директором которого является М.Ф. Тернов-ская. На его базе впервые в стране была апробирована модель патро-натной семьи; но слово «семья» в названии модели отсутствовало: использовалось название «патронатное воспитание». Это дало воз­можность впервые использовать в России новый подход к работе с замещающей семьей. Прецедент, созданный детским домом № 19, стал пусковым механизмом для внедрения новой модели замещаю­щей семейной заботы в России*. Специфика модели заключается в том, что учреждение остается опекуном ребенка, а патронатный вос­питатель, — как правило, один из приемных родителей — его сотруд-

* Большая заслуга в распространении модели патронатного воспитания в России принадлежит Н.П. Ивановой.

ником. Поэтому, с одной стороны, имеются условия для организации системы помощи, ведь детский дом вынужден патронировать ситуа­цию приема, т.к. отвечает за состояние ребенка, а с другой — родите­ли имеют функциональные обязанности и становятся адресатами этой помощи. По нашему мнению, переориентация деятельности учрежде­ний для детей, лишенных родительской заботы, на работу с семьей позволит эволюционным путем изменить саму систему жизнеустрой­ства и воспитания данной категории детей, используя тот кадровый ресурс, который сформировался в этих учреждениях.

К сожалению, патронатное воспитание уже более десяти лет раз­вивается в России вне рамок федерального закона. В некоторых ре­гионах разрабатываются собственные законы — так, в Пермской об­ласти в 2000 г. был принят «Закон о патронатной семье», — но реги­ональная законодательная инициатива существует вне поддержки государства. Отсутствие федерального закона о патронате порождает значительные препятствия к внедрению данной модели профессио­нальной заботы.

Другим препятствием к внедрению модели профессиональ­ной семьи становится противодействие со стороны общественности. В соответствии с одной из точек зрения, довольно популярной в современной российской педагогической науке, детские дома рас­сматриваются как более «романтическая» модель воспитания де­тей-сирот, а родители из профессиональных замещающих семей об­виняются в корыстолюбии — мнение, весьма сходное с пересудами соседей по деревне. Многие считают, что российские семьи в отли­чие от европейских и американских не могут хорошо относиться к чужим детям, а если кто-то хочет воспитывать сироту, то пусть усыновляет его. Негативный имидж профессиональной семейной заботы поддерживается и СМИ. Например, проводятся телевизион­ные суды над приемными родителями, тогда как позитивный опыт обсуждается достаточно редко. Многие приемные родители жалу­ются на подозрительное отношение к ним соседей, нападки на кров­ных детей в школах.

Таким образом, несмотря на многочисленные трудности, разви­тие института профессиональной замещающей семьи в настоящее время является для России наиболее приемлемым решением про-

В.Н. Ослон. Жизнеустройство детей-сирот

блемы интеграции детей-сирот в общество. В экономических усло­виях России замещающая забота вне законодательно закрепленного профессионального статуса является недоступной для многих се­мей, обладающих психологическими, моральными и другими потен­циальными возможностями для осуществления эффективной семей­ной заботы о детях-сиротах и детях, оставшихся без попечения ро­дителей. Мы считаем, что воспитание ребенка, лишенного родитель­ской заботы и получившего негативный жизненный опыт, является профессионально значимым трудом, который необходимо всемерно поддерживать, в том числе и экономически.

Часть II