Право как осуществление свободы

Философы трактуют свободу очень широко, эта проблема одна из излюбленных тем в истории человеческой культуры. При всей кажущейся отвлеченности вопросов о свободе не следует упускать из вида исторически скорые политические и социальные результаты теоретических решений. Утвердившись в мысли о свободе как познанной необходимости (Спиноза, Гегель) и приняв тезис о необходимости как деятельности всеобщего, человечество прошло через испытание тоталитаризмом, где индивидуальная свобода утрачивает всякую ценность, уступая место государству как носителю всеобщего.

Свободу трудно обосновать, настолько она воспринимается естественным условием человеческой жизни. Несвобода тождественна небытию, уничтожению, позору. Н.А.Бердяев предостерегал от увлечения рационализацией свободы, полагая, что она - "безосновная основа бытия... ее нельзя ни из чего выводить и ни к чему сводить"⁶.

На близость свободы небытию указывает и М.Хайдеггер: "Без исходной открытости Ничто нет никакой самости и никакой свободы"⁷. Свободой обладает лишь то, что способно изменить себе, утратить себя, перестать существовать. Свободы нет, если нет перемен, движения и развития. Свобода всегда связана с отрицанием нынешнего состояния, потребность в ней мы всегда узнаем по устремленности к иному.

Свобода выступает необходимой предпосылкой существования, поскольку лишь благодаря свободе мир становится достоверным. Я не могу утверждать о сущности того или иного явления, если оно не содержит в себе собственных свойств и признаков, не навязанных извне. Деформированная вещь - уже другая вещь, с ней следует иначе обращаться, несвободный человек - уже другой человек, его поступки не продиктованы его сущностью и потому он не будет нами узнан. Мир, лишенный свободы, - неистинный мир, там вещи, события, люди отделены от своей сущности и потому воспринимаются в ложном свете. Такой мир не может быть согласованным, в нем нет единства, он обращается в прах.

Свобода имеется прежде всего там, где есть возможность самоопределения. Избавление от власти чужой воли и обстоятельств в конечном итоге означает для человека преодоление страха смерти, поскольку человек перестает быть детермированным собственной природой. Свобода потому и принимается нами как благо, потому что в высшем смысле служение свободе - это поиск бессмертия8*.

Свобода, понимаемая прежде всего как независимость от чужого произвола и возможность самоопределения, осуществляется при отсутствии препятствий. Свободен тот, кто может стать любым, кто волен делать все, что захочет. При таком негативном понимании свободы весь внешний человеку мир, включая государство, право, культуру, представляет собой угрозу. Позволить всем делать все равносильно отрицанию каких бы то ни было норм, ибо во всякой норме присутствует долженствование. Негативное понимание свободы отрицает ценность права и таит в себе возможность абсурда. Как пишет Д.Кемпбелл, "никто не станет лучше видеть, если все встанут на цыпочки"⁹. Если свобода заключается в приобретении все большей независимости от других, логичнее было бы вовсе отказаться от права.

Негативное понимание свободы бессодержательно, поскольку весь мир оказывается посягательством на свободу. Отрицание мира есть смерть, вот высшая точка, которая может быть достигнута в направлении к предельной независимости.

Поиски позитивного содержания свободы активно велись в последние два столетия при обсуждении вопроса о так называемой "свободе воли".

Свободный человек - это тот, кто имеет свободную волю, т.е. он волен делать все, что сочтет нужным и необходимым. Однако что может хотеть человек? Может ли человек быть свободным от собственных мыслей и желаний, навязывающих ему тот или иной вариант поведения? Не содержится ли в самом хотении человека препятствие его индивидуальной свободе, ведь любой выбор уже сам по себе есть признание собственной ограниченности: я хочу именно этого, значит от всего остального я отказываюсь.

А.Шопенгауэр одним из первых обратил внимание на обусловленность хотения человека: свободный человек таков, каким он хочет быть, но он хочет так, как он есть. Голодный человек хочет есть, а уставший человек хочет отдохнуть. Голод и усталость присущи человеку. "Спрашивать его, - писал А.Шопенгауэр, - может ли он хотеть иначе, чем он хочет, все равно что спрашивать его, может пи он быть другим, чем он сам, - а этого он не знает"¹⁰. Ибо если бы он знал, то уже был бы другим. Сытый человек берет в дорогу бутерброды, он знает о том, что будет голодным. Он - уже другой, его поведение таково, как будто он уже проголодался. Молодой человек отчисляет часть зарплаты в пенсионный фонд - он уже знает кое-что о старости. Живой человек помнит о смерти, и радость жизни тем для него полнее, чем меньше он озабочен осознанием ее конца. Иначе говоря, выбор человека определяется тем, что уже есть, что составляет содержательную характеристику личности. Поэтому экзистенциалисты сделали вывод о том, что каждый человек свободен уже потому, что существует¹¹.

Каждый момент нашего существования утверждает тот или иной способ бытия. Свобода - это полнота бытия, я уже не бегу от мира, но принимаю его, каким бы он ни был. Свобода достигается в слиянии с миром, она не может быть негативной, когда я стремлюсь избавиться от внешнего для меня вмешательства, поскольку это означало бы неприятие мира, страх перед какими-либо формами бытия. Свободный человек не отрицает каждый момент своей жизни, полагая его своим. Напротив, несвободный человек свои поступки объясняет навязанной ему чужой волей, т.е. собственным небытием. Не "я поступаю", но - "со мною произошло", не "я заработал", но - "мне заплатили"....

Право утверждает свободу прежде всего тем, что признает ответственность человека. Возможность судить о ком-то появляется лишь при условии, если в поступке человек реализует себя, если между деянием и деятелем имеется глубокая внутренняя связь. Несвободный человек отказывается от своих поступков, их значимости и своего авторства, свободный же человек нуждается в том, чтобы всякий акт его поведения признавался бы значимым, он нуждается в ответственности, в том, чтобы мир реагировал на его действия сообразно их природе. Для свободного человека отрицание ответственности означает отрицание его индивидуальности, его самобытной жизни. Ребенок, скажем, уронил часы, а родители стали упрекать друг друга в невнимательности. В этих взаимных упреках ребенок уподоблен предмету, который не содержит в себе причины собственного поведения.

Таким образом, ценность права как меры осуществленной свободы состоит в том, что оно утверждает индивидуальное бытие человека. Посредством права каждый из нас убеждается в том, что он есть, ибо наша судьба и благополучие определяются нашими поступками. Несвобода существует в праве как безответственность. Я - никто, мои поступки лишены юридического значения. Отрицание свободы в праве достигается умалением правосубъектности (признание невменяемым, отказ в предоставлении гражданства и т.д.).

Не является ли опровержением всего того, что было сказано о свободе и ответственности, обычная ситуация, когда человек пытается избежать ответственности? Можно предельно обозначить эту проблему: разве преступник, скрывающийся от правосудия, уклоняется от ответственности и связанного с ней наказания ради сохранения свободы?

Нежелание испытывать на себе всю тяжесть наказания - это не отказ от ответственности, а отказ от определенной формы существования, от собственного неистинного бытия. Я не хочу быть тем, кого наказывают, потому что преступление принадлежит не мне, но чуждой мне сущности. Если бы преступление действительно было моим поступком, в котором все его свойства и производимые им последствия были бы созвучны содержанию моей личности, не было бы причин отказываться от наказания. Но я принимаю не все последствия, наказание меня страшит. Значит в преступлении была реализована какая-то часть моей личности, та именно, от которой я хотел бы отказаться. Даже нераскаивающийся в содеянном преступник отказывается от самого себя, коль скоро наказание не входит в его планы - он не прощает себе собственной неосторожности или нерешительности, по причине чего преступление было обнаружено а сам он - предан суду.

Более серьезным контрдоводом против понимания права как бытия свободы, на мой взгляд, могло бы послужить утверждение о неизбежном отчуждении в праве, которое лишает человека истинного бытия.

Отчуждения не избежать отказом от тех форм жизни и взаимодействия, которым оно свойственно. Его можно лишь преодолеть, для чего вхождение в область отчужденного бытия служит непременным условием. Нужно пройти через болезнь, чтобы стать здоровым. Нужно вступить в правовые отношения, стать безликим носителем прав и обязанностей, чтобы общество стало оформленным, а свобода в нем -содержательной.

Право не вмещает в себя абсолютной свободы, оно всегда содержит в себе лишь определенную меру свободы, поскольку уже состоявшаяся свобода невозможна. Человек свободен лишь в стремлении к свободе, но стоит ему заявить: "я - свободен!", как она сразу же обращается в прошлое. Тонкий лед держит лишь идущего человека, для остановившегося он оказывается ловушкой. Право дарует свободу лишь тем, кому она нужна, кто, следовательно, испытывает на себе все негативные последствия правового отчуждения.