Хозяйствование на средневековом Дону.

Дон в средние века – земля войны. Так, во всяком случае, он изображается многими историками до сих пор. Однако, с таким же успехом можно считать землей войны и Украину и южную Россию и, в любом случае, Кавказ, с которым жизнь казаков на Дону, на Яике и даже на Днепре имела много общих черт.

Безусловно, война, набеги, морские походы были главнейшей и самой яркой страницей жизни казачества, но из этой одной, пусть даже самой впечатляющей страницы, не состояла вся казачья история и судьба, как не состоит жизнь человеческая, скажем, из одной любви, службы в армии или болезни.

Такая искаженная картина появляется при чтении летописей, где фиксировались войны, да глады, да моры, да пожары, но ведь обычная повседневная жизнь наших предков не состояла только из этих несчастий. Летописи же фиксировали события только из ряда вон выходящие. Так и в жизни казаков, война хоть и стала занятием привычным, все же основное время занято не войной, а хозяйством, хотя и утверждается некоторыми историками, что казаки ничего не производили.

Хозяйство на Дону и на Яике, прежде всего, скотоводческим. Казаки, подобно своим предшественникам, степнякам других народов, прежде всего, пастухи. От татарского населения ХУ века они унаследовали не только несметное поголовье коней, коров, овец, коз, но и все приемы степного пастушества. Поэтому, сквозь все свидетельства современников красной нитью проходит утверждение - «казаки имели несметные стада, кочевавшие по обоим сторонам Дона и между Доном и Волгой. Отписки и свидетельства того времени сообщают о том, что «калмыки или азовцы отогнали с острову 1000 коней, да 2000 коров». Мелкий рогатый скот как правило даже не упоминается, но не говориться сколько у казаков осталось. Это такая же тайна, как и количество самих казаков на Дону, Яике и Тереке, где редкому учету поддавались только служилые, находившиеся в строю, и только на службе России, казаки.

Отгон, баранта, перепродажа, выведение новых пород, стягивание всего племенного материала, который только попадался в походах, причем, породистых коней и коров везли из походов даже на стругах, составлял основу повседневного бытия казака. Не случайно самым страшным преступлением наравне с предательством считалось умышленное убийство или порча коня и поджег заготовленного сена. При самых страшных сечах с калмыками и татарами, казаки свято соблюдали степной обычай – сена не трогать! Соответственно, самый страшный преступник – скотокрад. За баранту (скотокрадство) «угонщиков» казнили смертью. Их никогда не брали в плен, и никогда не обменивали. Причем, ни малолетний возраст ни то, что скотокрадом могла оказаться женщина, в расчет не принималось. Тоже распространялось и на казаков гулебщиков, промышлявших барантой в татарских улусах. Их всегда, зверски, убивали.

Кони были принятой мерой выкупа. За рядового татарина брали выкуп 20 лошадей, за сына хана – 500.

Равной скотоводству частью хозяйствования была охота и рыбная ловля. Гулебщики и камышники(соответственно, охотники на крупного зверя, на кабанов и водоплавающую дичь) пользовались не меньшим уважением, чем удачливые воины. Охотились гулебными артелями, загоняя зверя в сети, но чаще ставили капканы. В среднем за сезон артель в 5-10 человек добывала более полутора сотен лисиц, несколько десятков кабанов и т.д. Битую птицы исчисляли сотнями и возили полными лодками, как и рыбу.

Дон и Урал кормили самой лучшей рыбой целые народы на протяжении веков. Именно эти две реки считались самыми рыбными в мире. Казаки ловили и заготавливали рыбы столько, что могли вывозить ее и в Россию и в Крым и в Польшу.

Мясо, кожи и шкуры, а также рыба, во всех видах, вывозилась в таких количествах, что в голодной Москве, переживший смуту, и разрешившей казакам торговать, по этой причине, беспошлинно, впервые, мясо продавалось не на вес, а на объем – возами.

На Дону во множестве росли фруктовые деревья, и с очень раннего времени казаки начали (а может быть, продолжили традиции садоводов прежних народов) разводить сады и выращивать виноград.

Скотоводство и рыболовство требовали много соли. Но у казаков были свои соляные промыслы, которыми они очень дорожили. Скажем, восстание Булавина произошло из-за споров о соляных промыслах. Соль добывали в Бахмуте, везли из-под Царицина, а позднее с Маныча.

Продукты хозяйствования, а не грабеж - основа жизни казачества, и оттого, что одних продуктов изобилие, а других, необходимых для существования, не хватало, бурно развивалась торговля. Торговали в первую очередь с Россией, откуда везли хлеб, и всевозможные крупы, сукно, ткани, оружие и весь ружейный припас. Одной из важнейших льгот, что получили казаки после окончания Смуты, за верную службу, в 1613 году - право беспошлинной торговли в украинных русских городах. Как и все, что связано с торговлей, это сулило большие и быстрые выгоды. И действительно, торгуя беспошлинно, казаки стали здорово наживаться, но…

Не случайно, казаки позднего времени торговлю иначе чем сатанинским искушением не считали, с казаков начавших торговать спарывали лампасы, хотя и не могли уже без торговли обойтись. Сатанинскую силу торговли казаки видели в том, что она быстро приучала и к легкой наживе, и к покупке нужного товара, а не к собственному его изготовлению. Пример - пушкарное и литейное дело. Среди казаков были замечательные кузнецы и оружейники, но сами казаки пушек не лили. Хотя, например, везли в Россию для литейщиков каменный уголь. Пушки привезти из России или из Турции было и быстрее и дешевле, чем изготовлять самим. А ведь это только в том случае, если с Россией или с Турцией – мир. А если война? Тогда где пушки взять? Торговля быстро сделала казаков зависимыми экономически от соседних империй. А всякая зависимость – потеря воли, потеря главного смысла казачьего существования….

А, поскольку, где торговля там и разбой, значительную часть торгового оборота составлял товар живой – рабы! Казаки средневековья, сами – вольные люди, - работорговцы. Это относится и к донским, и терским, и к яицким, и к малороссийским казакам. Однако, казачья торговля живым товаром, носила ряд особенностей, отличавшей ее, скажем, от работорговли турецкой и татарской.

Казаки, никогда не торговали христианами. Взятый в полон христианин, тут же, получал свободу. Ясырь (пленников) составляли только мусульмане. Это - ответ за столетия исламизации, когда, практически, все не ушедшее с Дона православное тюркское казачье население продали в мамелюки, в Египет.

Казаки никогда не продавали ясырей иностранцам, но только внутрь России. Причем, как ни странно, много рабов покупали крепостные русские крестьяне.

Особые счеты у казаков были с перекупщиками рабов. Если тех, кто «имал полон», то есть, ловил пленников, обращали в ясырей, самих превращали в рабов и продавали внутрь страны, то если в руки казаков попадали перекупщики, в основном, евреи и армяне, прекрасно прижившиеся в мусульманском мире, и продававшие христианских пленников дальше в Алжир и в Тунис, их всегда казнили, и казнили страшно - сажали на кол. То что армяне - христиане, в расчет не бралось. Кстати, христиан-работорговцев, продававших своих же христиан в рабство, казнили, по обычному казачьему праву, как «изменщиков веры Христовой».

Когда, после войн Богдана Хмельницкого, начались набеги воровских черкасов, (криминализированной голутвы с Украины, выдававших себя за казаков- запорожцев), то их казнили так, что даже казни перекупщиков казались мягкими. В исполнении этих казнях принимали участие и запорожцы, жившие на Дону. Собственно, они то и лютовали, отводя душу на, примазавшихся к казачеству, бандитах. Воровские черкасы же, бестрепетно, продавали казаков-христиан туркам и азовцам, закладывая первую трещину в отношениях между донскими казаками и украинским народом.

В 1653 году донские казаки наволокли на Русь столько рабов-ясырей, что ими переполнились все южные города, и воронежский воевода опасался, что в случае нападения на Воронеж крымцев, ясыри могут составить угрозу гарнизону, ежели, забунтуют.

Этому не следует удивляться. Казаки были детьми своего времени, а тогда работорговля сама -собой разумелась. Значительное число пленников казаки не продавали, но держали их для выкупа или для обмена на пленных христиан. Постоянная занятость войною и потому невозможность добывать пропитание иным способом, заставляли казаков «кормиться войной», то есть воевать ради добычи, которая всегда, прилюдно и справедливо, делилась «дуванилась» между всеми казаками, без учета возраста и чина, поровну.

Точно также делилось царское жалование, которое присылали из Москвы в компенсацию за боевую службу. И казаки ревниво относились к тому, чтобы жалование дуванить самостоятельно, а не получать разделенным на число служилых, по усмотрению Москвы..

Однако, денежное неравенство на Дону закладывалось еще и тем, что добыча делилась только меж теми, кто ходил в поход или состоял на службе. Стало быть, новопришельцы и голутва жалования не получали. Жили они «из милости». Их кормила и одевала казачья община, но заставляла либо работать, либо служить.

Так в 1648 году царское жалование дуванили только на 1000 человек, а получено в первую присылку 3400 рублей и во вторую 3000 руб. Значит, в год каждый из этой тысячи казаков получил только деньгами более 6 рублей, а, кроме того, хлебный запас сукно, порох и свинец.

Царское правительство делало различие между казаками на государевой службе, городовыми и вольными. Если городовой казак попадал в плен, то на его выкуп царским правительством выдавалось из казны 25 рублей. Не считая вольных казаков своими подданными, оно же, не выкупало их из плена (выкупало войско), но каждый выкупленный получал от царя «подмогу за полонское терпение»: 4 рубля и сукно.

Были и повышенные выплаты. Так, попавший в плен в 1646 году на реке Кагальник войсковой дьяк Михаил Петров, был пытан, и бит по подошвам, но «никаких московских вестей не сказывал». Его вывезли в Кафу (Феодосию) на каторгу (на галеру) скованным, опять били и пытали, требуя за него «выкупа 2000 золотых, трех крымцев и четырех кафинцев да трех пансырей царевичевых». Полтора года упрямый и терпеливый казак мучался в Крыму, его вывезли в Анатолию в Турцию в город Сивас, и оттуда он в 1649 году бежал. Через Персию он вышел на Терек. Учитывая его стойкость и героизм, царское правительство выдало ему «10 рублей и сукно доброе английское».

Для сравнения: каменных дел подмастерья (самые высококвалифицированные каменщики-архитекторы) получали от 6 до 25 рублей в год. Занятые на вреднейшем соляном производстве на Соликамских промыслах от 3 до 10 рублей. Пара сапог стоила 1 рубль, непородистая корова 2 рубля, так же как и рабочая лошадь. Породистая корова – 15 рублей. Башкирский конь – 6-10 рублей, татарский – 20, турецкий аргамак – 100 рублей. На Дону кони стоили вдвое дешевле. Ясырь (пленных рабов) у казаков покупали по 20-40 рублей за человека.

Так что это казачье жалование было, в общем –то, не таким большим, и уж никак не давало повода утверждать, что казаки служили царю по найму и барствовали. Царское жалование только компенсировало их затраты на службу и помогало быть «исправными».

Однако, присылка жалования, особенно, припаса и «огненного боя», приучали казаков к зависимости от Москвы и рождали в них ощущение, что Государь - всегда добр, справедлив и своих верных казаков любит. А вот бояре, могут быть, и негодяями, да, как правило, так оно всегда и есть. Бояре и худые государевы людишки, казакам жалование задерживают и примучивают, и теснят всяко. Это и объясняет, так сказать, казачий монархизм и склонность к бунтам, одновременно.

Правительство достаточно умело использовало экономические формы «приручения казачества» и выделения из его среды сильной и верной царю старшины.

Почти откровенной формой подкупа со стороны правительства было одаривание Зимовых и Легковых станиц – посольств, отправляемых в Москву. Именно оттуда казачья старшина везла большие деньги и, разумеется, сразу противопоставлялась, если не коренному домовитому казачеству, то новопришлой голытьбе.

Все казаки, бывшие в посольствах в Москве, получали кроме кормовых денег, еще и дарственные: атаман 9 рублей, казаки по 7 рублей. Бывали дарения и выше. В 1671 году после привоза Разиных в Москву К. Яковлев и М. Самаренков получили по сто золотых червонных.

Но самой привлекательной мерой было «испомещение храбрых и заслуженных казаков земельными дачами».Так в 1622 году 15 атаманов получили поместные оклады от 450 до 700 четвертей, в 1643 году Тимофей Яковлев – Лебяжья Шея – 750 четвертей, Нефед Матвеев – 500 четвертей земли и, естественно, стали русскими помещиками.

Но с годами такие пожалования перестали быть для казаков привлекательными, с началом распашки земли на Дону, войсковая старшина стала брать земли - сколько хотела, и сажать на нее ясырей и переселенцев из России, превращая их в крепостных.

Но если оценивать общие экономическое положение казачества, то, безусловно, казачество жило много богаче, чем служилые воинские люди на Руси и в Польше.

Очень ранее и сильное развитие товарно-денежных отношений делали жизнь на Дону и в других казачьих землях оживленной и динамичной. А бойкая торговля, в том числе и международная, давала возможность коренному казачеству, давно и постоянно живущему на Дону оседло, богатеть.

Казачья верхушка быстро приняла в свою среду и выходцев из России – служилое дворянство, и ассиммилировало его. Поэтому, постепенно, среди казаков произошло расслоение: на очень богатую казачью старшину, поддерживающую, в основном, Москву, средний, достаточно обеспеченный, зажиточный слой коренного казачества и «голутвы» – бедной вооруженной и почти непрерывно воюющей. Голутва либо погибала, либо выбивалась в слой домовитого коренного казачества, и или пополняло ряды зависимого, фактически, крепостного люда, принадлежащего войсковой старшине, толпы не казачьего населения: переселенцев-крестьян и ясырей.

«ПТИЦА САЛАМАНДРА» - АЗОВ

Косвенным доказательством, что далеко не все казаки участвовали в Русской смуте, и те тысячи вооруженных разноплеменных людей, что потрясали будущую Империю, прогоняли иноземцев, возводили на престол династию Романовых и называли себя казаками, в подавляющем большинстве, по происхождению, казаками не были, свидетельствует то обстоятельство, что подлинные «настоящие» «старые» или, как угодно называемые, казаки, продолжали жить, как и сотни лет назад, на Дону и сражаться со своим историческим врагом – «басурманами»!

Все поменялось в «Старом поле»: после смуты, толпы бывших боевых холопов, городовых казаков и просто русских людей, сильно изменили национальный состав казачества. Фактически, это стал (в который раз!) другой народ, но две вещи оставались неизменными: и они сами называли себя казаками, (также именовали их и враги), и враги у них оставались прежними. Главным среди них - Османская Империя – Блистательная Порта, в те поры с «Казачьим присудом» - так называли свою родину казаки, не сравнимым!

Турция ХVII века это – 8 миллионов квадратных километров территории, десятки покоренных государств, тысячи войска – равному коему нет в мире! Османы потрясают мир! Но казаки их бьют! Так сколько же их? Сколько казаков?

Россия, усиленно собирая данные разведки, ничего не может добиться! В 1613 году – вроде бы – 2000. Это после того, как они, буквально, вытоптали всю Россию. Скорее всего это численность какого-то казачьего гарнизона или отряда, какой можно сосчитать. Разумеется, без женщин, стариков и детей… Да и то число сильно преуменьшенное. Казаки, традиционно, счету не давались. Сведения, мягко говоря, приблизительные.

А вот известия точные; в 1614 году, после всех потерь в Смуту, казаки пересекли на стругах Черное море и, ворвавшись в гавань Синопа, сожгли турецкий флот. На следующий год жгли турецкие суда под Константинополем. Еще через год захватили Кафу (Феодосию) и сожгли там турецкий галерный флот или несколько эскадр «каторг», так по далматински, назывались галеры.

В 1616-1617 совершали набеги на Самсун и Трапезунд - большие турецкие порты.

В июле 1623 года 6000 казаков (это когда по московским данным всего населения на Дону 5 тысяч) штурмовали Константинополь, «выжгли и высекли» посады и взяли два квартала, тогда же (другие казаки?) выжгли посад Трапезунда, а в 1625 – взяли его.

Но был город, какой не позволял казакам господствовать на Черном море. Это, запиравший, не в переносном, а в прямом смысле, цепями устье Дона – Азов!

Турки завладели Азовом в 1471 году и постепенно превратили его в неприступную крепость. Две страшные славушки шли за Азовом. Первая – Азов город работорговли. Подсчитано, что только за 1607-1617 годы в плен попало не менее 100 тысяч русских, за 1632-1637 годы – 18 тысяч. Но это годы, когда казаки отчаянно противостояли мусульманской экспансии. Большая часть невольников продавалась на рынках Крыма и Азова.

И второе – Азов стал военной базой и центром, вокруг него сосредотачивались и формировались все кочевые народы, для набегов на Дон, Россию и Польшу. Показательно, что как только Азов был взят казаками, ногайцы и другие племена тут же пришли к ним и, заявив о своей лояльности, стали служить России.

Короче говоря, Азов был пробкой и воротами одновременно: он затыкал собою устье Дона и не давал казакам (понимай, теперь, – русским) выйти к Черному морю. Разумеется, при всех отчаянных казачьих победах серьезной угрозы Турции, в ее коренной части, они составить не могли, так что удары по побережью – это традиционная для казаков тактика разгрома баз откуда может последовать агрессия. Для мусульман же Азов был воротами в Старое поле, а с ним и в Россию. И если бы казаки, буквально, собственными телами и жизнями, не сдерживали бы этот натиск, то вырвавшись на оперативный простор, турецкие войска, при неисчислимой поддержке крымцев и всех кочевников, стремительно хлынули бы на Москву. А скорее всего сработала бы схема, как в биллиарде, где один шар подталкивает другой, тот, в свою очередь, следующий и т.д. Во всяком случае, до засечной старой Курско-Белгородской линии «басурмане» дошли бы беспрепятственно, уничтожив казачество навсегда.

Кроме того, руководствуясь теми же чувствами, что и европейские крестоносцы, казаки постоянно твердили в Москве и толковали на своих кругах, что совсем негоже, когда величайшая православная святыня Церковь Андрея Первозванного находится в руках басурман. Что следует, любой ценой, ее освободить, за «то де мы, Господом, помилованы будем во веки!»»

Поэтому жесточайшая война шла между казаками и «азовцами» непрерывно. Потери с обеих сторон - огромны. По воспоминаниям современников, казаки выплывая в Азовское или Черное море, которое знали как свою ладонь; постоянно указывали: «Вон у того мыса турки наши струги пожгли, казаков посекли, вон там, на отмели, мой отец утонул, вон там брат…» Потери турок и кочевников бывали во много раз больше, поскольку победить или даже только оттеснить, казаков удавалось только многократным численным перевесом. Казаки висели на всем исламском и кочевом мире, как собаки на медведе.

Однако, при всей жестокости войны, законы войны соблюдались: постоянно происходил обмен пленными, выкуп заложников, раненным, с обеих сторон, оказывалась медицинская помощь, а в день Святого Георгия все военные действия прекращались и казаки шли в Азов в церковь, где по преданию святой Кирилл крестил их предков. При столкновениях с кочевниками строго соблюдалось правило: коней не калечить и сенные склады не жечь!(Забегая вперед, скажу, что когда посланные на Дон для усмирения Булавинского восстания войска Долгорукого пожгли сенники, это вызвало ярость всего степного мира, еще раз убедив казаков в том,что Петр! – антихрист)

Все что, казаки не могли купить в России, они покупали в Азове.

Россия же, как всегда, по отношению к казакам играла двойственную роль: с одной стороны снабжая казаков продовольствием и боеприпасами, а с другой постоянно объявляя их беглыми ворами и вне закона.

Такая политика позволяла, фактически, поддерживая казаков, формально, не нести ответственности за их действия, так-как, открыто, выступить против Турецкой экспансии, Россия еще не могла. Кроме того, Московские государи, при всяком удобном случае, старались казачество подчинить, приведя в покорность и службу.

И, разумеется, казаков «сдавали» кому угодно, как только возникали какие-либо политические затруднения. Ни одна зимовая или легкая станица, не знала: вернется она обратно из Москвы или казнят ли казаков по каким-либо политическим мотивам. Казаков могли «опознать», тем более что среди них, действительно, попадались беглые.

Поэтому отношения между Москвой и казаками оставались, мягко говоря, достаточно сложными.

Принимая в расчет политические устремления Москвы и России, казаки, до определенного момента, следовали имперской политике, поскольку она отвечала и их собственным интересам. Весьма поднаторевшие в дипломатии, казаки прекрасно вели сложную игру с тремя государствами: Россией, Турцией и Ираном, чьи интересы концентрировались в бассейнах Азовского и Каспийских морей. Ведя огромную дипломатическую переписку, казаки оставили бесценные исторические свидетельства времени, и больше того, сумели соединить сухую документальную форму дипломатической документации с красочным литературным художественным жанром. Так возникла форма военной отписки. Одно из таких удивительных произведений «Повесть о сидении донских казаков в Азове», откуда мы и узнаем наиболее полно об этом удивительном подвиге.

Предшествовала ему длительная и планомерная подготовка казаков к взятию Азова. Ведя сложнейшую дипломатическую игру, казаки имели перед собою одну цель: накопление военной мощи для взятия крепости. Для казаков это было вопросом жизни и смерти. Если чуть-чуть пофантазировать, то со взятием Азова возникали предпосылки для возникновения Терско-Уральского-Донского казачьего государства, центром которого мог бы стать Азов. Он не только расчленял на пять областей родственные казачьи общины, нооставался постоянным источником нападения. Как писал историк Сухоруков: «казаки в то время были почти со всех сторон окружены неприятелями; но азовцы, ближайшие их соседи и самые неутомимые враги, были им всех несноснее. Разделенные пятьюдесятью верстами пустого пространства, одни (казаки и азовцы) по нескольку раз в году заключали между собою мир и столько же раз оный разрывали. Мирно время считалось днями, а войны – месяцами. Нередко случалось, что примирение прерывалось в тот же самый день, когда было заключено».

Азовская крепость, как форпост Турции, была мощной и хорошо оснащенной. Она состояла из трех частей, опоясывалась рвом и высоким земляным валом. Цитадель имела каменные стены толщиной до трех сажен (9 м) при одиннадцати башнях и более двухстах пушках. Общая протяженность высоких стен до полутора километров. Гарнизон только цитадели был более 4 тысяч артиллеристов, пехоты и частей морских экипажей азовской флотилии. Далеко в степь были выдвинуты наблюдательные пункты и налажена визуальная связь с пристанью Балысыр, где стояли тяжелые галеры. Одним словом «Азов-крепость во крепи стоит. Нельзя к нему подойти, на подъехати», как поется в старинной казачьей песне.

Политическая обстановка постоянно менялась. В 1628 году Москва заключила договор с Турцией против Польши, казаком было, категорически, приказано не трогать турок и Крым. Но на местах, на море, война не прекращалась, и казаки штурмовали крепости, невзирая на запреты царя. Они не могли перестать воевать – только непрерывные атаки побережья не давали туркам сосредоточить здесь большие силы, которым казаки уже не смогли бы противостоять в открытой степи.

Турки неоднократно пытались перекупить казаков. Вывести их из игры. Так дипломат и шпион грек Фома Кантакузин предлагал платить казакам двойное жалование из Москвы и из Стамбула, чтобы обоим «государям от них войны не было». Казаки наотрез отказались – принцип не общения с басурманами был непоколебим.

Тот же Кантакузин нагнетает слухи о готовящихся в Москве репрессиях против казаков.

В том, что репрессии будут, казаки не сомневались и всякий слух падал, как искра в солому.

27 августа 1630 года казаки сбежались на Круг, поскольку (как потом выяснилось от Кантакузина) явилась весть, что сопровождавший турецкое посольство воевода Иван Карамышев идет «казаков побить, и вешать, и животы их грабить» Карамышев на Круг не явился, его приволокли силой и зарубили… Московское правительство ответило на это лишением казаков права въезда в южнорусские города, беспошлинной торговли и присылки жалования (сукна, хлебных запасов, пороха, свинца и ядер). Провокация турецкого дипломата удалась! Москва заявила о своей готовности заключить мир с Турцией… Что было расценено турками («Восток есть восток, а запад есть запад и им не сойтись никогда!») как признак слабости России. Как следствие этого - отказ вернуть 8000 пленных и непрерывные набеги на русские города с 1631 по 1633 гг.

В 1634 году Турция заключила мирный договор с Польшей и еще более усилила нажим на Россию. Поэтому из Москвы шли указы и увещевания «казакам с азовцами мир держати и под Азов не ходити», а вместе с ними баржи с боеприпасами и снаряжением. Казаки тщательнейшим образом, тайно, проводили военные караваны и складировали, полученное, на подступах к Азову.

Возникшая война между Турцией и Ираном, еще более накалила обстановку. Турция потребовала от Москвы заверений в репрессиях против казаков, поскольку вынуждена была оттянуть от Азова флот. Одновременно, казачья разведка донесла, что турки готовят крымцев и ногайцев к набегам на казачьи городки.

Казаки предприняли последнюю попытку получить сколько-нибудь боеприпасов еще. В Москву был направлен атаман Иван Каторжный, но в его отсутствие произошли события подтолкнувшие начало большой войны.

Все тот же вездесущий грек, турецкий подданный, Фома Кантакузин, проезжая через Дон догадался или был осведомлен (?) о военных приготовлениях казаков. Он отправил в Азов сообщение об этом и рекомендовал стянуть войска. Что и произошло. Из Керчи, Тамани и Темрюка было направлено к Азову подкрепление: 4000 человек. Казаки, имея сведения от своей разведки, перехватили их на реке Кагальник и разбили, не допустив к Азову.

Фома Кантакузин был обвинен в сеянии раздоров между Россией и Турцией и зарублен. Вместе с ним был зарублен «охреян Осанка» (омосульманенный русский, «охрять» – обрезать край), который издевательски говорил: «Теперь казаков (убитых) возят из под Азова каюками (маленькими лодками), а будут возить бударами (баржами)». Вероятно, казачья контрразведка уничтожила всю турецкую агентарную сеть, состоявшую, скорее всего, из казаков-мусульман (охрян). Это всегда предшествует началу военных действий.

Была объявлена поголовная мобилизация и казачьи войска, вместе со спешно прибывшими запорожцами, двинулись под Азов. 21 апреля казаки вышли к его укреплениям, потому, прибывший из Москвы с военным транспортом дворянин Степан Чириков все казачьи городки обнаружил пустыми. Собственно, военные действия начались еще раньше на море: атаман Тимофей Яковлев был направлен на 13 стругах с казаками для поимки языков. Языков он добыл и семью стругами венулся, а пять стругов, направленные под Очаков с атаманом Михаилом Черкашениным (однофамильцем полулегендарного героя) там были атакованы турками, разгромлены и пленены.

Поэтому поход начался, как бы, неожиданно, его должен был возглавлять войсковой атаман Иван Каторжный, он был в Москве и казаков повел атаман Михаил Иванов -Татарин. Однако взятие Азова было так давно и так тщательно продумано, что казаки были уверены в победе.

Казаки штурмовали крепость по всем правилам современной им военной науки. Избегая лишних жертв, они окружили крепость и флотом перекрыли устье Дона, отрезав Азов от моря. Шаг за шагом, под прикрытием «туров» – земляных городков или передвижных крепостей, изготовленных их корзин набитых землей, они подбирались все ближе и ближе к стенам сбивая их пушек башни, одновременно ведя «сап» - глубокий подкоп под стены. 18 июня 1637 года командир отряда саперов казак Иван Арадов произвел взрыв порохового заряда, разрушавшего более 30 метров стены. Не дав оправиться осажденным, которые были уверены в провале казачьей осады, казаки бросились на крепость со всех сторон и ворвались внутрь. Бои в городе были упорными. Долго сопротивлялись башни, одна – целых две недели. Такое упорство вызывало уважение и казаки приняли капитуляцию турок, предоставили им право ухода с оружием и бунчуками, в Крым. Группа греков, проживавшая в Азове решила остаться и работала по найму на восстановлении стен города.

Победа досталась казакам дорогой ценой. Добыча была разделена на 4400 паев по количеству участников штурма, 1000 казаков погибла. Их похоронили на Монастырском Яру...

Победа казаков привела к решительному перераспределению сил на юге. Была пробита очень серьезная брешь во владениях османов, паника охватила турецкие города Причерноморья, русские пленные стали сотнями разбегаться из османской неволи. Кочевое население степи и Предкавказья стало ориентироваться на казачество и вступать с ним в союзнические отношения.

Слово историку

«После присоединения Азова значительно оживилась торговля с Приазовским краем и с калмыками, турками, тата­рами. На почве донской торговли происходило обогащение небольшой части посадских и служилых людей Воронежа, Ельца, Острогожска и других городов; торговые сношения с южнорусскими городами содействовали в определенной сте­пени и обогащению атаманско-старшинской верхушки и до­мовитого казачества.

Усиление в России феодально-крепо­стнического и налогового гнета, а также развитие товарно-де­нежных отношений привели к небывалому росту эксплуатации зависимого населения. Естественным следствием этого явился подъем классовой борьбы трудящихся и угне­тенных масс, вылившийся в различные формы. Одной из наиболее распространенных было бегство крестьян, посадских и служилых людей на окраины страны, в том числе на Дон.

.Миграция населения на земли донских казаков в по­следней четверти XVII в. достигла громадных размеров и вы­лилась в новые формы, когда жители преимущественно южных уездов страны «пократчи хозяев», а то и расправив­шись с ними, устремились на территорию войска Донского с семьями, рабочим скотом и сельскохозяйственным инвента­рем.

Донские казаки, в основном домовитые, не только содей­ствовали бегству на Дон крестьян и представителей других категорий населения, но и, используя легальные и нелегаль­ные пути, активно вывозили их с тем, чтобы обеспечивать свои разросшиеся хозяйства даровой рабочей силой.

Освоение, к середине XVII в. Дона, как Нижнего, так и Среднего, а также большие трудности бегства в донские казачьи городки из-за плотной системы застав при­вели к тому, что колонизационный поток направлялся на ле­вые притоки реки — Медведицу, Хопер с Бузулуком. Несколько позже, примерно на рубеже 70—80-х гг. XVII в., по окончании строительства Изюмской засечной черты, началось активное заселение Северского Донца. И в начале XVIII в. Дон­ская земля была уже покрыта густой сетью казачьих городков, которых насчитывалось, в общей сложности, около 170.»

 

 

Осуществив свою многовековую мечту, казаки деятельно принялись обустраивать Азов, мечтая видеть в нем свою столицу. Они завязали торговые отношения с Кавказом, персидский шах прислал казакам приветственное послание и даже жалование(которое разграбили черкесы, к казакам оно не попало)… Закладывались основы нового центра Православия, центра вокруг какого могли сплотиться не только казаки Терека, Урала, Днепра и Волги, но и христианское население Предкавказья и Закавказья, и, может быть, центра формирования казачьего государства, но этого не произошло… Да, вероятно, и не могло произойти… Слишком неравны были силы.

В России считали, что сил для удержания Азова нет, тем более не могут его удержать и казаки… Поэтому поспешило заверить Турцию, что казаки взяли Азов самовольно. Что было расценено османами, как заверение в том, что от Москвы казаки подкреплений не получат.

Понимали это и казаки, но…

Но решили обороняться сами! Пока Турция была скована войною с Ираном, казаки начали укрепление Азова. Гарнизон был усилен запорожцами. В конце 1637 года пришло 700 человек и в марте 1638 еще 2.500, на стены и в башни Азова было поднято 300 орудий. Пушки лили в самом городе в дополнение к привезенным и взятым в крепости.

Для казаков Азов представлял не только большие, так сказать, перспективы, смутная народная память утверждала Азов – город казачий! Здесь крестились казаки от Святого Кирилла и современные раскопки многое подтверждают. Азов сохранил следы всей богатой истории этих мест и народов населявших их в том числе и пра-предков казаков. Здесь в I-III веках было античное поселение, затем хазарское, IХ веке славянское, наконец, с 1067 года половецкое и в ХIII веке с названием Азак – крупный город Золотой Орды, соседствующий и италийский (венецианско-генуэзский) факторией Тана.

Казаки считали, что они отбили свой город и не собирались его отдавать. Они устраивались в Азове всерьез, перевозили сюда «животы» – имущество и жен. Грамотные и речистые казаки развернули мощную пропаганду с целью присоединения Азова к Русскому государству. Этого в Москве не забудут… За противоречие имперскому политическому курсу расплата наступит, но уже после героической обороны. Однако, народ в Азов пошел. И продолжал идти несмотря на то, что обстановка вокруг Азова накалялась и в близости войны никто не сомневался. Собственно, война шла с 1637 года, ждали турецкого наступления.

Казаки пытались нанести упреждающие удары. Они отвергли требование Крыма о сдачи крепости, ответив, что не только Азова, но ни одного камня со стен не отдадут, разве что казачьи головы будут валяться горами и заполнять рвы, «как ваши басурманские головы ныне валяются», и направили флот к Керчи, но 40 стругов с 2000 казаков были под Таманью разогнаны турками и частью потоплены. На 53 чайках казаки попытались овладеть Кафой (Феодосией), но тоже неудачно – пришлось уходить на Кубань. Турки блокировали выход в море, а турецкий десант загнал казаков в болота и 250 человек захватили в плен.

Крымский хан Мухаммад-Гирей двинул свое и ногайское войско на Россию, казаки тут же на 74 судах вторглись в Крым, чтобы оттянуть на себя крымцев и тем убедить Россию в необходимости союза.

Зимой 1640 года было пятидневное сражение с крымцами и черкесами под Азовом и казаки понесли большие потери убитыми и пленными. Казаки дрались с крымцами и на Перекопе в конном строю…

Крымский хан неоднократно предлагал выкуп за Азов, но казаки стояли на своем «Они де Азов город своими головами и своею кровью брали, а головы свои складывали и кровь проливали» не за ханское золото, и если хану Азов надобен, то «ево тако ж доставайте, как мы своими головами и своею кровью»…

В 1638 году, в декабре, турки взяли у персов Багдад и в мае 1639 года подписали с персами мир. Однако, войска с фронта на Азов в том году посланы не были – умер султан Мурад, власть перешла в руки его младшего брата Ибрагима IV, дворцовая смута и брожение в войсках оттянули поход на 1641 год…что дало казакам возможность приготовиться к осаде, сжечь траву и камыш в окрестностях, принять подкрепления, которые стекались в Азов.