Выученная беспомощность (М.Зелигман)

 

Модель выученной беспомощности (Seligman M., 1975) возникла в результате опытов на животных по обучению избегания наказания (болезненного удара током). В классических опытах по изучению оборонительного поведения создавались условия, в которых подопытное животное могло избавляться от болезенного воздействия (например, при пропускании электрического тока через металлический пол клетки оставлялся своеобразный «островок безопасости», при нахождении на котором животное оказывается изолированным от прохождения тока). При этом вначале животное находило безопасное положение в результате случайного поиска, в дальнейшем же естественно наблюдалась выработка соответствующих условных рефлексов избегания болезненных стимулов.

В опытах же М.Зелигмана на первом этапе создавались условия, в которых у животного не было никакого пути спасения от регулярно повторяющихся ударов тока, в результате чего создавалась реакция капитуляции, отказа от безуспешных попыток избежать болезненного наказания. Более того, на втором этапе опыта, при помещении обученного подобным образом животного в новую обстановку, в которой имелся «островок спасения», оно не делало никаких попыток избавиться от наказания – срабатывал выработанный ранее стереотип пассивного реагирования. Подобное «беспомощное» поведение подопытных животных сохранялось даже при помещении в новую клетку одновремено с ними других животных, у которых были ранее выработаны «нормальные» условно-рефлекторными реакциии активного избегания наказания и которые должны были служить первым моделями для обучения адаптивному поведению. Тем самым в опыте было обнаружено «негативное», дезадаптивное обучение – своего рода условно-рефлекторный механизм отказа от поисковой активности, названный исследователем обучением беспомощности.

При переносе этой физиологической модели на уровень психологии человека уместнее говорить об обучении его пессимизму, фатализму и пассивности. Если предыдущий опыт убеждает в невозможности изменить ситуацию собственными усилиями, в бесплодности и тщетности попыток что-либо сделать, формируется, во-первых, пессимистический прогноз безысходности и неотвратимости несчастий («выхода нет»), девальвация способности совладания с ситуацией («все усилия напрасны»). Во-вторых, вместо стратегии «победителя» – активного противостояния жизненным трудностям (мотивация успеха) и предусмотрительного ухода от возможных проблем (мотивация избегания неудачи), – усваивается пораженческая стратегия их пассивного принятия, смиренной покорности ударам судьбы. К этому нередко добавляется позиция «страуса», когда человек пытается скрыть от самого себя существование проблемы – как страус, который согласно традиционным поверьям в минуту опасности зарывает голову в песок. Подобная выученная беспомощность не только чревата социальной неуспешностью, но еще и служит источником тревоги и, что самое главное, также предшествует формированию депрессии. Здесь представления данной концепции смыкаются с «тревожными» моделями невротических и психосоматических расстройств, описанными выше.

Обученная беспомощность также тесно переплетается с тревогой и депрессией. Схема их взаимосвязи при стрессе представляется следующим образом (Коростелева И.С., Ротенберг В.С., 1993): вначале формируется продуктивная тревога, направленная на разрешение неприемлемой ситуации, которая затем сменяется непродуктивной, невротической после осознания несопряженности результата и действий. Вслед за ней уже формируется депрессия, характеризующая состояние обученной беспомощности.

 

 

Импринтинг

К развитию психосоматических заболеваний причастны и такие физиологические механизмы, как мгновенное и стойкое – на всю жизнь – запоминание значимых событий в раннем детстве. Оно представляет собой разновидность «моментального» обучения – импринтинга.

Понятие импринтинга было предложено выдающимся этологом К.Лоренцем для обозначения так называемого раннего запечатления у животных. И основные характеристики импринтинга изучены именно у представителей животного мира. Поэтому нам придется совершить краткий экскурс в область зоопсихологии, чтобы затем перенести наблюдаемые закономерности в мир человека.

1) Обучение является действительно «мгновенным», может происходить при однократном предъявлении информации. При этом, в отличие от условно-рефлекторного обучения, отсутствует какое-либо внешнее подкрепление.

2) Импринтинг связан с психобиологически значимыми объектами, важными для выживания, как-то: в первую очередь, узнавание родителей (и следование за ними) и сородичей, впоследствии – запоминание источников пищи (для хищных видов – выбор жертвы), в более старшем возрасте – усваивание стереотипов полового поведения. Импринтинг – это именно выбор объекта, который неизгладимо отпечатывается в долговременной памяти. Прибегая к образному сравнению, это происходит примерно так же, как изображение на чувствительной фотопленке, ждущей в темноте своего в полном смысле слова единственного и неповторимого мгновения, запечатлевается почти моментально – конечно, в масштабах психических временных процессов, за сотые или тысячные доли секунды, – при попадании на нее света. Для дальнейших же манипуляций с этим объектом на него переносятся изначально запрограммированные, инстинктивные реакции.

И если объект для подобных манипуляций оказывается совсем неподходящим, просто он оказался в особом месте в особое время – увы, природный механизм в этом случае ошибается. Так, у птенцов, которые должны быть привязаны к матери, чтобы следовать за ней всем выводком, материнский импринтинг происходит в первые минуты после вылупления из яйца, направляясь на ближайший движущийся объект, внешне напоминающий взрослую птицу. И если это оказывается подброшенная коварными экспериментаторами механическая игрушка, то птенцы в дальнейшем начинают неотступно следовать за ней, как за матерью.

То же самое происходит и у приматов. Классический эксперимент на детенышах обезьян был произведен Харлоу в 1959 (в описании Ж. Годфруа (1992) – «Детеныши обезьян, влюбленные в манекен»). Маленькие обезьянки, ни разу не видевшие свою мать, привязывались к заменявшему ее манекену (выбирая при этом тот из манекенов, который наощупь больше напоминал живое теплое прикосновение). Применительно же к человеческой психике, подобным образом реализуется такой телесно-психологический феномен, как формирование привязанности, или бондинг (см. подробнее в описании психодинамической телесной психотерапии).

3) Импринтинг в основном наблюдается в раннем возрасте, начиная с первых часов жизни. Это связано не только с тем, что животное встречается с некоторой информацией впервые в жизни, но и с тем, что нервная система находится в состоянии повышенной готовности к запечатлению специфической информации, своего рода предуготовленной впечатлительности. Подобное состояние существует на протяжении ограниченного временного отрезка, носящего название критического периода (критического по временным ограничениям: если время упущено, импринтинг уже не происходит), или сенситивного периода (подчеркивается связь именно с избирательной восприимчивостью).

Здесь нужно отметить, что человек, в отличие от животных, обладает значительно более гибкими способностями к обучению. Он может испытывать повторные состояния повышенного запечатлевания информации – искусственные периоды сенситивности, в качестве которых выступают измененные состояния сознания (Белогородский Л.С., Сандомирский М.Е., 1996). И если для животных результат импринтинга считается необратимым (поэтому, к примеру, животное, родившееся в неволе, не сможет существовать в дикой природе), то человеческая психика и в этой области способна к переучиванию.

У взрослого человека влияние усвоенной подобным образом информации на актуальное психоэмоциональное состояние неявно подразумевает и кратковременный психологический возврат (регрессию) в соответствующий детский возрастной период (Захаржевский В.Б., 1993). Отсюда и предлагаемый в психокоррекции способ избавления от психосоматических расстройств – кратковременный возврат пациента «в детство» и исправление недостатков его собственного прошлого, или реимпринтинг.

Запечатлевание информации путем импринтинга – именно тот случай, когда отучиться труднее, чем научиться. Физиологически в его основе лежит правополушарное научение. Как показано Л.И.Московичюте и В.И.Голод (цит. по А.В.Семенович, 2002), даже в вербальной сфере, за которую отвечает левое полушарие, с ним, с полушарием доминантным, связано лишь содержание обучения; эффективность же научения зависит от субдоминантного – правого полушария. То же справедливо и по отношению к невербальному научению. Поэтому с коррекционной точки зрения именно переход в «правополушарное» состояние сознания – физиологическая возрастная регрессия – является оптимальным способом реимпринтинга.

 

4.5. Синдром дефицита удовлетворенности

Еще одной физиологической моделью психосоматических и собственно психологических расстройств является синдром дефицита удовлетворенности по К.Блюму (reward deiciency), рассматриваемый западными авторами как бич современного общества.

Данная модель была разработана на основе материалов известных опытов Олдса и Милнера с самостимуляцией животных через введенные в мозг электроды. Этими авторами было обнаружено, что если электрод располагается в ряде глубоких подкорковых структур, названных «центрами удовлетворения», то подопытное животное непрерывно осуществляет их самораздражение, не реагируя ни на какие внешние стимулы. Раздражение описанных структур приводит первоначально к выделению таких нейромедиаторов, как дофамин и серотонин, которые далее инициируют выброс веществ, стимулирующих центры удовольствия мозга – так называемых эндогенных опиатов, или эндорфинов («эндоморфинов»). Высвобождение же эндогенных опиатов сопровождается интенсивным переживанием эмоционально-позитивного состояния. (Наверное, первый в жизни чрезвычайно интенсивный выброс эндорфинов происходит у грудного ребенка в момент рождения – нервная система защищается тем самым от стресса и физической боли. Поэтому и впоследствии подобные яркие физиологические «вспышки» эндорфиновой эйфории подсознательно могут ассоциироваться с регрессионными состояниями).

Тем самым опыты на животных продемонстрировали тот нейрофизиологический механизм, который в естественных условиях лежит в основе возникновения чувства удовлетворения. Применительно же к человеку, выброс эндогенных опиатов – «медиаторов счастья» – создает ощущение физического благополучия, чувство удовлетворения (вплоть до степени блаженства), эмоциональная приподнятость (доходящая до эйфории). Недостаток же эндогенных опиатов вызывает состояния тревоги и депрессии. Под действием различных факторов, связанных с неестественным (неэкологичным, нефизиологичным) образом жизни современного человека, этот биохимический механизм расшатывается. Биологический «маятник» начинает раскачиваться между своими крайними положениями – «удовлетворенность» и «дискомфорт» – чаще и с большей амплитудой. В результате человек начинает обостренно чувствовать именно моменты дискомфорта и стараться скорее сместить «маятник» в сторону удовлетворенности, нейромедиаторный ресурсы которой постепенно истощаются. Стремление устранить возникающие тревогу и депрессию неосознанно приводит человека к попыткам восполнить лежащий в основе эмоционального дискомфорта биохимический дефицит:

а) с помощью приема психоактивных веществ, что приводит к нарушению влечений, к разнообразным зависимостям (алкогольной, наркотической, курению), а также зависимости пищевой – стремлению к потреблению легкоусваиваемых углеводов, приводящему к перееданию.

б) Поведения, связанного с риском, будь то навязчивое влечение к азартным играм (gambling), либо многие так называемые экстремальные виды спорта (риск для жизни).

в) Повышенной агрессивности, в том числе приводящей к антисоциальному поведению.

Следствием же описанного эмоционального дисбаланса являются разнообразные психосоматические расстройства, возникающие на тревожно-депрессивном фоне.

Каким же образом должен работать описанный физиологический механизм в норме и как он связан с психологическим функционированием человека? Напомним, что согласно биологической теории эмоций (П.К.Анохин), в основе их возникновения лежит механизм так называемого акцептора действия, осуществляющего планирование поведения и контроль исполнения этих планов (на основе обратной связи). Контроль производится путем сличения двух создаваемых мозгом образов: желаемого (модели ожидаемого результата) и действительного (отражения реальности, соотнесения с ней). При совпадении идеального и реального образов возникают положительные эмоции, при расхождении – отрицательные. Тем самым биологический смысл положительных эмоций составляет вознаграждение за «правильное», биологически целесообразное поведение, иными словами – удовлетворение от достижения цели. При этом создается кратковременный, но интенсивный «всплеск» положительных эмоций.

На психологическом уровне возникает переживание момента удовлетворения, осознавания полноты жизни и наполненности ее смыслом, минуты счастья. Физиологически же описанные эмоционально-позитивные состояния связаны с измененным состоянием сознания, активацией лобной области левого полушария на фоне синхронизации обоих полушарий. Основой подобного состояния сознания – впрочем, как и прочих измененных его состояний – является физиологическая возрастная регрессия, фоновое «детское» состояние мозга (вспомним выражение «радоваться, как дети», то есть испытывать положительные эмоции максимально искренне и непосредственно, что делает их переживание ярким и полным). Синхронность левого и правого полушарий отражает механизм описанного сравнения двух моделей действительности – идеальной (левополушарный образ) и реальной (образ правополушарный). Их совпадение – вспышка озарения, левополушарного осознавания.

При избыточном же доминировании левого полушария, подавлении правого полушария такие моменты синхронности просто перестают возникать. В результате человек начинает все реже испытывать удовлетворенность тем, что происходит в его жизни. Со временем собственное размеренно-спокойное существование, организованное и спланированное до мелочей, начинает представляться ему все более обыденным и безрадостным, буднично-серым, выхолощенным и безэмоциональным. В поисках выхода из эмоционального тупика человек и пытается прибегать к таким упомянутым ранее средствам высвобождения подавленных эмоций, как алкоголь и наркотики, агрессивное и деструктивное поведение, включая самоагрессию.

Для предупреждения подобного исхода и необходимо использование методов психологической саморегуляции, позволяющих человеку регулярно испытывать естественные и позитивные ИСС, активировать естественные физиологические механизмы удовольствия. (Отчасти близка к подобному подходу и так называемая психотерапия творческим самовыражением по М.Е.Бурно, помогающая человеку почувствовать удовлетворение жизнью через моменты творчества.) Показано в этом плане также глубокое мышечное расслабление. Оно особенно полезно тем, что непосредственно приводит к высвобождению веществ, обладающих антистрессовым, или стресс-лимитирующим действием (Ф.З.Меерсон) – упомянутых эндорфинов.

 

 

4.6. Модель фрустрации

 

Важную роль в объяснении взаимосвязи психосоматических расстройств и стрессов играет модель фрустрации, или болезненного переживания неудачи, сопровождающегося интенсивными отрицательными эмоциями. Физиологические же последствия этих эмоциональных вспышек, особенно если фрустрация повторяется неоднократно, приводят к психосоматическим расстройствам. Фрустрация может быть вызвана самыми разнообразными ситуациями, в которых возникает своего рода сиюминутный внутренний конфликт – несовпадение желаемого и действительного. Тем самым она является отчасти синонимом психоэмоционального стресса, точнее, одним из составляющих его психологических механизмов.

В норме взрослый человек обладает достаточно высокой фрустрационной толерантностью, позволяющей ему приспосабливаться к стрессам повседневной жизни. Однако этот сдерживающий барьер не всегда надежен. Он перестает выполнять свою защитную роль, когда внешние фрустрирующие факторы чрезмерно интенсивны, либо, что происходит гораздо чаще, когда толерантность к фрустрации снижается. Последнее обычно возникает вследствие исключительно внутренних, психологических причин. Например, когда преобладают интрапунитивный, самообвинительный стиль реагирования на фрустрацию. Или когда человек страдает от снижения самооценки и подавленности, вызванных активацией иррациональных убеждений, особенно связанных с установками долженствования и сравнения себя с окружающими (А.Эллис).

Физиологически возникновение фрустрации как крайне дискомфортного эмоционального состояния объясняется с позиций биологической теории эмоций (П.К.Анохин) как реакция на рассогласование между образом желаемого результата и образом реальности в рамках существующего в мозге универсального механизма целенаправленного поведения, механизма планирования решений и пошагового контроля их выполнения – так называемого акцептора действий. С этой точки зрения, в основе состояния фрустрации лежит несоответствие, неконгруэнтность левополушарной и правополушарной моделей действительности, представляющих собой ее отражение в различных вариантах: желаемого (левополушарные мечты и планы) и действительного (правополушарное отражение прозаической жизненной реальности).

Практически важный вывод, который следует из этой модели – то, что для снятия фрустрации необходимо сглаживание остроты подобного межполушарного конфликта, своего рода гармонизация межполушарных отношений. Именно это и достигается с помощью различных психокоррекционных методов, особенно телесно-ориентированных, как своеобразной балансировки функциональной асимметрии полушарий.

 

 

4.7. Психоэкологическая модель

Согласно данному взгляду на природу психологических и психосоматических проблем, они проистекают из противоречия биологической и социальной эволюции человека (Сандомирский М.Е., 2000). Точнее говоря, противоречий между образом жизни современного человека и «природной конструкцией» его нервной системы (физиолого-экологическое противоречие), а также между социальными стереотипами эмоционального выражения и естественными, физиологическими механизмами эмоционального реагирования (социально-экологическое противоречие). Последнее было описано еще на заре возникновения психоанализа и связано с многочисленными «табу» (З.Фрейд), накладывающими жесткие ограничения на поведение человека в обществе и запреты на многие способы отреагирования эмоций. Что же касается противоречия физиолого-экологического, то оно обостряется именно в последние десятилетия, в связи с бурным ускорением научно-технического прогресса и связанным с этим изменением образа жизни, предъявляющим чрезмерные требования к нервной системе человека (гиперстимуляция). Данный фактор сочетает в себе:

информационную перегрузку (информационный стресс). Последний включает отрицательное воздействие на психику человека средств массовой информации, нагнетающих психологическую напряженность муссирующих известия о негативных событиях (катастрофы, кризисы) и неблагоприятные социально-экономические, футурологические прогнозы.

Социально-экологическое утомление, связанное с урбанизацией:

 удлиненный световой режим,

чрезмерно интенсивный ритм жизни,

перемещение с высокой скоростью и на большие расстояния, особенно перелеты со сменой часовых поясов (десинхроноз),

 шумовое и электромагнитное «загрязнение» среды обитания.

Гиподинамия, которая влечет за собой снижение общего тонуса и работоспособности (недостаточная неспецифическая стимуляция коры мозга через восходящую активирующую систему). Сюда же добавляются нарушения мышечного тонуса («мышечные зажимы»), которые адекватная мышечная активность обычно помогает устранять, наряду с приносимой ей эмоциональной разрядкой. Отсутствие же должных нагрузок на опорно-двигательный аппарат, связанных с ходьбой («массирующего» воздействия на стопу и вибрационного воздействия на суставы и позвоночник), помимо снижения рефлекторной активации коры мозга, приводит еще и к недостаточности естественной рефлекторной стимуляции внутренних органов (А.А.Кель).

 Нефизиологичный характер питания, особенно такие «плоды цивилизации», как избыток в пище легкоусваиваемых углеводов (способствующий также развитию синдрома дефицита удовлетворенности, по К.Блюму) и снижение информационной ценности пищи (И.И.Брехман).

Латентная химическая интоксикация, связанная как с макроэкологическими факторами (химическое загрязнение окружающей среды в обычном смысле), так и с микроэкологическими (влияние на нервную систему и метаболизм в целом синтетических ингредиентов пищи, синтетических веществ в быту, а также нарушение внутренней экологии организма человека – дисбаланс микрофлоры и др.).

Для того же, чтобы хотя бы отчасти снять эти эколого-психологические противоречия психологическими средствами, можно с помощью современных психотехнологий помочь человеку на короткое время как бы вернуться к своей истинной природе, назад по эволюционной лестнице, в первобытно-естественное состояние. В соответствии с известным биогенетическим законом, индивидуальное развитие организма на эмбриональном этапе повторяет в свернутом виде историю эволюционного развития вида. Распространяя эту закономерность на сферу психологии, можно показать, что воображаемый возврат в эволюционное прошлое напоминает глубокую возрастную регрессию, возврат к внутриутробному периоду развития или периоду новорожденности (во всяком случае, к раннему, довербальному этапу индивидуального психического развития). Имеется в виду не условная, а физиологическая возрастная регрессия: показано, что при пребывании в измененных состояниях сознания, характеризующихся сглаживанием или инверсией функциональной асимметрии полушарий, состояние нервной системы взрослого человека начинает в ряде черт повторять состояние нервной системы ребенка раннего возраста (Сандомирский М.Е., Белогородский Л.С., 1998). Эмпирический материал подобного рода накоплен в частности в трансперсональной психотерапии (С.Гроф; В.В.Козлов и др.) В телесной психокоррекции подобные задачи решает метод Ретри (Сандомирский М.Е., 2000, 2001).

 

4.8. Интеграция психосоматических концепций

Несмотря на различия изложенных взглядов на механизмы формирования психосоматических расстройств, все описанные выше концепции в той или иной мере справедливы. Причина же такого многообразия моделей в том, что каждая из них акцентирует внимание лишь на отдельных элементах такого сложного и разностороннего процесса, как взаимодействие тела и психики.

С точки зрения сомато-центрированного подхода в психотерапии и психологии, психогенные и психосоматические заболевания сближаются друг с другом. Как при тех, так и при других в облигатном порядке существуют и психоэмоциональные, и соматические расстройства, просто приоритеты их чередуются. При психогенных заболеваниях на первое место выходят психоэмоциональные проблемы, при болезнях психосоматических – соответственно телесные нарушения. Для объяснения причин психосоматических расстройств описанные выше разнородные представления в настоящее время объединяются в рамках многофакторного подхода. Так, Ю.М.Губачев и Е.М.Стабровский (1981) выделяют такие основные варианты развития психосоматических заболеваний, как:

1) ситуационный вариант – является первично-психогенным, основную роль в развитии заболевания играет острая или хроническая психотравма;

2) личностный вариант – главную роль играют личностные особенности, затрудняющие адаптацию человека, создающие предрасположенность к телесной проекции психологических проблем.

Формирование расстройств психогенных, личностных связано с внутрипсихическим конфликтом. Роль внутреннего конфликта как основы невроза была подробно рассмотрена еще в работах К.Хорни. Как упоминалось, ей были выделены 3 типа основных личностных отношений (аттитюдов), которые в норме уравновешивают друг друга. Одностороннее преобладание одного из них приводит к дисгармоничной структуре личности, внутреннему конфликту, а вкупе с базовым чувством тревоги и неудовлетворенной потребностью в безопасности – к неврозу:

а) Стремление «к людям» – потребность во внимании окружающих, в их признании, в любви и уважении. Чрезмерная выраженность данного аттитюда ведет к развитию личностных нарушений по типу зависимости или демонстративности.

б) Стремление «против людей» – желание подчинять окружающих удовлетворению собственных потребностей, управлять ими, иначе – жажда власти. Усиление данного аттитюда влечет за собой формирование агрессивных, антисоциальных личностных расстройств.

в) Стремление «от людей» – тенденция к замкнутости, интровертированности. В случае одностороннего преобладания – избегание социальных контактов, отгороженность.

С клинической точки зрения это соответствует основным вариантам внутрипсихического конфликта, выделенным В.М.Мясищевым: (1) истерическим, (2) неврастеническим и (3) обсессивно-психастеническим. Сходный принцип лежит в основе классификации личностных расстройств по МКБ-10 и DSM-IV, согласно которой выделяются 3 группы расстройств – кластер А (параноидные, шизоидные и шизотипические расстройства); кластер В (гистрионические, нарциссические, пограничные, антисоциальные расстройства) и кластер С (обсессивно-компульсивные расстройства, а также расстройства по типу избегания и зависимости). Для подхода нейрофизиологического, рассматривающего эти конфликты с точки зрения динамики межполушарной асимметрии, они связаны с тремя вариантами формирования устойчивого патологического состояния – соответственно правополушарным, смешанным и левополушарным.

Что же касается тех проблем, по поводу которых человек обращается за помощью к психотерапевту, то, большинство из них, как справедливо указывает В.В.Макаров (2001), «можно свести к нескольким основным, глубинным». Техника подобного сведения частных проблем к общим подробно рассмотрена в методе «кристаллизации проблем» В.В.Макарова и включает упрощение проблемы, отделение ее от личности, доведение проблемы до абсурда или до логического завершения, сведение проблем к внутриличностным, а также языковые замены, направленные на присвоение пациентом ответственности (как в гештальт-терапии). Почему возникает необходимость в подобном редактировании формулировки проблемы, в ее «кристаллизации»?

С одной стороны, стремление к рационалистичному упрощению отражает в целом привычный для человека поиск простых решений сложных проблем. Последнее же является проявлением фундаментального психологического принципа обработки информации – концептуализации. Как известно, человек не является бесстрастным «зеркалом», пассивно отражающим окружающий мир. Любая информация, им усвоенная, приобретает характер знания личностного. При этом человек производит переформулирование исходной информации, перевод ее на собственный, привычный язык. Завершается процесс переработки информации созданием ее индивидуализированного, компактного и наглядного внутреннего представления за счет обобщения, интеграции с жизненным опытом и ранее полученными теоретическими знаниями и «свертки» с формированием глобального образа – концептуальной модели (Welford A.T., 1961). В общем плане, именно нарушения нормального протекания этих когнитивных процессов приводят к нарушению адекватного психического отражения действительности и возникновению психологических проблем.

С другой стороны, сам человек осознает как внешние, так и зачастую внутренние проявления своего глубинного кризиса в искаженном виде, вследствие действия механизмов психологической защиты. Очевидно, что зачастую увидеть пути решения проблемы препятствуют дезадаптивные убеждения. Образно говоря, выход из тупика всегда открыт, но сделать шаг в его сторону, разрешить себе воспользоваться этим путем к внутренней свободе человеку мешают его собственные психологические барьеры и ограничения, связанные с иррациональными запретами или с мнимой опасностью (так же, как затравленному охотниками волку – красные флажки). По выражению С.Кови (1996), «то, как мы видим проблему, и есть проблема». Именно поэтому тот запрос, с которым пациент обращается к психотерапевту, необходимо переформулировать совместными усилиями обеих сторон.

По той же причине переформулирование проблемы само по себе оказывает психокоррекционное действие. Помимо упомянутого метода «кристаллизации проблем», можно сослаться на используемое в гештальттерапии так называемого позитивное переименование, а в психотехниках личностного роста (методика СИМОРОН) – присваивание «временного» (функционального, ролевого) имени. На психофизиологическом уровне, в основе достигаемого эффекта лежит выход из замкнутого «порочного круга», или «проторенного пути» тех нейронных цепочек, в которых циркулируют негативные мысли и зарождаются отрицательные эмоции (очага устойчивого патологического состояния по Н.П.Бехтеревой). Происходит это вследствие изменения вербального компонента сложившейся в мозге функциональной структуры, связанной с психологической проблемой. Тем самым изменяется проекция на эту структуру функциональной асиметрии полушарий мозга, их относительная значимость в поддержании очага устойчивого патологического состояния. Очень важно здесь изменение вербального представления проблемы с точки зрения правого полушария, на его языке. Правополушарные речевые механизмы, как известно, остаются на детском уровне развития. Они представляют собой уязвимое звено психики, с которым связано формирование проблем, и в то же время – каналом для суггестии. Соответственно для продуктивного использования этих механизмов в целях психокоррекции важна возрастная регрессия.

Близкими к «кристаллизации» подходами к детализации психологической проблемы являются выявление лежащих в ее основе мета-программ и базовых убеждений (НЛП), жизненных установок и сценариев (трансактный анализ), ведущих подсознательных убеждений (BID, в IDEAL-методе Ч.К.Тойча), или выявление центральной конфликтной темы отношений (CCRT, по Л.Люборски, в современном психоанализе). В гештальттерапии значимость выявления глубинного содержания, «ядра» проблемы связывается с представлением о том, что «в центре каждого невроза находится некое ядро, которое не поддается лечению. Однако, энергию вокруг этого ядра можно реорганизовать и направить в социально полезное русло» (Перлз Ф., 1992). И именно в психотерапии телесной соответствующее «ядро» проблемы обнаруживается на самом глубинном, телесно-физиологическом уровне.

В психокоррекционных методах используются различные подходы к концептуализации психологических проблем. Это сведение частных проблем к более общим, универсальным либо по форме – различным вариантам нарушения границы контакта по Ф.Перлзу (или, в формулировке М.П.Папуша – универсальным невротическим механизмам), либо по содержанию – к так называемым экзистенциальным проблемам (см. табл. ХХ). Здесь необходимо опять же сослаться на мнение В.В.Макарова (2001): «…скорее всего, все [психологические – прим. наше ] проблемы могут сводиться к экзистенциальным». Это – то, что касается проблем, входящих в компетенцию психотерапии. Что же касается самостоятельной работы человека на собой, личностного роста, то последний уже изначально направлен в общем смысле на решение базисных психологических проблем, классификация которых рассматривается в экзистенциальной психотерапии (И.Ялом, Р.Мэй). Глубинный психобиологический смысл этих универсальных проблем и их взаимосвязь с проблемами частными, служащими наиболее частыми причинами обращения к психотерапевту (невротические синдромы, личностные расстройства), показаны в нижеследующей таблице.

 

Таблица 4. Экзистенциальный и психобиологический смысл наиболее распространенных психологических проблем.

 

Психологические проблемы	Экзистенциальные проблемы	Биологический (адаптивный) смысл
Тревога/страх (фобии, генерализованная тревожность, панические атаки)	смерть/ рождение	Сохранение индивида
Проблемы детско-родительские, супружеские, сексуальные; трудности в общении	одиночество/ изоляция	Сохранение группы (вида)
Отсутствие удовлетворенности жизнью; экзистенциальная триада (В.Франкл) – депрессия, наркомания, агрессия (в том числе самоагрессия, склонность к суициду)	смысл жизни	Биологическая целесообразность существования
Инфантильность (зависимое, уклоняющееся поведение); обсессивно-компульсивные расстройства; регресс психики (антисоциальное поведение)	свобода / ответственность	защитные реакции: пассивная – «капитуляция» активная – агрессия Социальное подражание

 

Сведение всего многообразия психологических проблем к базовым, экзистенциальным способствует снижению интенсивности связанных с ними негативных эмоциональных переживаний, помогает устранению самих проблем. Это происходит за счет эффекта «универсальности», связанного с чувством общности (А.Адлер) и механизмами социального подражания («в самом деле, если это есть буквально у каждого… если все как-то приспосабливаются… и мне можно успокоиться…»), отыскания в проблеме приспособительного смысла и редукции тревоги.

В той или иной форме работа с перечисленными базовыми проблемами используется в различных методах психотерапии, помимо экзистенциальной. Иногда это происходит в неявном виде, чаще же внимание акцентируется преимущественно на какой-либо одной разновидности экзистенциальных проблем. Так, классический психоанализ и семейная психотерапия во главу угла ставят проблемы одиночества и межличностных отношений; проблема отношения к смерти подробно прорабатывается трансперсональной психотерапией и, естественно, танатотерапией; проблема жизненного смысла лежит в основе логотерапии В.Франкла; проблема ответственности и «бегства» от свободы – гуманистического психоанализа Э.Фромма. В телесной же психокоррекции все эти проблемы рассматриваются вместе с их соматической «привязкой».

Так, сходная классификация проблем пациента предложена В.Ю.Баскаковым (цит. по Газаровой Е., 2002): с проблемой поиска жизненного смысла и сопутствующей ей гиперрефлексией связаны дискомфортные телесные ощущения в области головы; проблема одиночества может охватывать как социальные контакты (дискомфортные ощущения в области рук, плечевого пояса), так и сексуальность (соматические проблемы в области таза); проблемы ответственности, связанные с инфантильностью и поиском поддержки, на телесном уровне предстают как проблемы опор (с локализацией мышечного напряжения и болезненных ощущений в ногах). По нашему опыту, с проблемой ответственности также нередко связаны болезненные ощущения в области задней поверхности шеи и затылка. Что же касается проблемы страха смерти, то она может быть связана с разнообразными ощущениями, в том числе с телесной диссоциацией (последнее используется в танатотерапии).