Защита прав на бездокументарные ценные бумаги

 

Защита прав владельцев ценных бумаг является фундаментальным блоком вопросов для всего корпуса нормативных актов, регулирующих эту сферу отношений. От степени надежности защиты зависит уровень развития фондового рынка и экономики в целом. Уровень защиты прав и законных интересов владельцев российских ценных бумаг оценивается как низкий, отчасти поэтому и российский рынок ценных бумаг многие специалисты оценивают как маленький и неэффективный.

Когда мы говорим о защите прав владельцев ценных бумаг, следует выделять «права на бумагу» и «права из бумаги». В этой главе мы остановимся на защите «прав на бумагу». К сожалению, ряд фундаментальных причин подталкивают к хищению именно акций[268], поскольку владение ими связано с возможностью участвовать в управлении акционерным обществом, прежде всего принимать решения по вопросам назначения генерального директора (единоличного исполнительного органа). Через руководителя акционеры получают доступ к управлению активами общества. Очевидно, что акции крадут не только для получения доступа к управлению, но и из-за высокой рыночной стоимости.

Российский законодатель, впрочем, как и российский правоприменитель, не дает четкого однозначного ответа на вопрос, каким образом собственник ценных бумаг, лишившийся их помимо своей воли, может защищать свои нарушенные права. Как правило, есть несколько способов защиты.

Принципиальным для выбора способа защиты прав на акции является вопрос о том, являются ли бездокументарные ценные бумаги вещами или правами требования. Если акции – вещи, то могут применяться виндикационный и негаторный иски, если акции – права, то «обворованный акционер» может рассчитывать (при счастливом стечении обстоятельств) только на возмещение убытков.

Кроме того, на практике существуют способы защиты, не связанные с правовой природой бездокументарных ценных бумаг, такие как восстановление корпоративного контроля и др.

 

7.1. Признание права [269]

 

ГК РФ на первом месте в качестве способа защиты гражданских прав указывает признание права[270]. Как следует из названия данного способа, признаваться может любое право, будь то вещное или обязательственное. Однако в подавляющем большинстве дел, рассмотренных арбитражными судами, истцы посредством предъявления исков о признании права защищают именно вещные права, несмотря на отсутствие упоминания такого способа защиты в гл. 20 ГК РФ – специальной главе, посвященной защите вещных прав[271].

При предъявлении иска о признании права никакого реального перемещения блага от одной стороны к другой не происходит. Целью подобного иска является оповещение о своем праве всех третьих лиц, ведь одной из главных особенностей вещного права является так называемый огласительный элемент, необходимый для возникновения абсолютного правоотношения пассивного типа.

Иски о признании права распадаются как минимум на две большие группы:

• иски, где право признается за субъектом впервые, и

• иски, где право уже принадлежит ответчику, но истец хочет признать его за собой[272].

К первой группе исков относятся иски о признании права собственности на самовольную постройку, признании права муниципальной собственности на бесхозяйные вещи. В этом случае суд не констатирует, что право у истца было, а просто создает его своим решением.

Ко второй группе исков относятся иски, которые направлены непосредственно на констатацию факта наличия собственности для преодоления сомнений в наличии такого права. Подобная двойственность иска о признании права собственности дает некоторым специалистам основания считать, что иск о признании права собственности можно заявлять лишь в случаях, прямо предусмотренных законом. Такой настрой исследователей объясняется тем, что иски о признании права собственности часто использовались для целей обхода трехгодичного срока исковой давности, закрепленного для виндикационных требований, а также для обхода правила о добросовестности приобретателя. Вопрос о принципиальной возможности применения/неприменения исковой давности к спорам о признании права относится к разряду дискуссионных. С одной стороны, поскольку перемещения блага фактически не происходит, то незачем и вводить пресекательный срок. С другой стороны, ст. 208 ГК РФ не называет иски о признании права в числе тех, к которым исковая давность не применяется. Суды придерживаются того подхода, что исковая давность на требования о признании права собственности все же распространяется[273].

 

Яркий пример применения срока исковой давности для признания права содержит в себе Определение ВАС РФ от 23.11.2011[274]. В данном деле истец просил восстановить право собственности на обыкновенные акции ОАО «Газпром», но так как ответчик заявил о пропуске срока исковой давности – что является самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении требования, – суд отказал в восстановлении права. Кроме того, суд отметил, что не существует иска о восстановлении права собственности, поскольку такое восстановление повлечет списание определенного количества акций у других лиц. Однако восстановление права собственности было воспринято именно как признание права, а не возврат имущества в натуре.

 

Другой вопрос применения признания права связан с учетом добросовестности ответчика. Раньше признание права использовалось стороной для обхода норм о запрете истребования имущества у добросовестного приобретателя, ведь наличие пробелов в положениях ГК РФ формально позволяло не учитывать добрую совесть[275].

Одним из способов защиты добросовестного приобретателя при предъявлении иска о признании права является обязанность истца заявить также виндикацию имущества. Таким образом, истец сначала просит суд признать право собственности на имущество, а потом – истребовать имущество из чужого незаконного владения, и если приобретатель добросовестный, то суд должен признать право собственности, но отказать в истребовании имущества. Несколько парадоксальная ситуация, но вполне возможная. Достаточно сказать, что нечто похожее получается из-за несовпадения срока исковой давности по виндикации (3 года) и срока приобретательной давности (3 года плюс 15 лет – для недвижимости). В этом случае титульный владелец не может истребовать имущество за пределами трехлетнего срока, а владелец фактический будет являться незаконным владельцем в течение 15 лет.

С теоретической точки зрения предъявление требований и о признании права, и о возврате имущества является «лишним телодвижением», ведь оба этих иска относятся к разряду петиторных, что означает необходимость выяснения титула на имущество у сторон разбирательства. Представляется, что иск о признании права собственности не требует защиты добросовестного приобретателя только тогда, когда он используется по назначению. Если имущество фактически находится во владении истца и ему необходимо лишь огласить свое право для всех третьих лиц, то защита для добросовестного приобретателя не требуется. Все становится гораздо сложнее, когда фактически владеть имуществом нельзя, как это происходит в случае с бездокументарными акциями. При невозможности осуществления владения в классическом смысле, а также при фактической утрате владения иск о признании права собственности должен признаваться ненадлежащим способом защиты нарушенного права.

На практике часто возникает ситуация, когда в дело о признании права собственности специально привлекаются не реальные собственники и фактические владельцы имущества, а лица, которые заведомо признают исковые требования, но при этом никакого реального отношения к имуществу не имеют. Соответственно суд, принимая признание исковых требований, выдает исполнительный лист «истцу» на принудительное исполнение решения. Как несложно догадаться, реальный законный владелец очень удивляется, когда его имущество передают другому лицу на основании иска о признании.

Зачастую и стороны, и судьи упускают из вида вещный характер иска о признании права собственности и других вещных прав. Важнейшим следствием признания вещной природы того или иного иска является то, что он не может заявляться при наличии обязательственных правоотношений между истцом и ответчиком. Такое требование вытекает из самой логики вещных исков. Продавец вещи не может виндицировать имущество у покупателя (равно как и признать право собственности на него), так как в момент заключения договора у его сторон не возникло сомнений в том, кому принадлежит имущество, ведь именно желание купить наилучшим образом доказывает, что у покупателя нет прав на предмет купли-продажи[276].

 

Тем не менее в судебной практике встречаются дела, где покупатель, оплативший покупную стоимость акций, пытается в судебном порядке признать право собственности на них[277]. В данном деле ФАС ВВО отказал истцу в удовлетворении требования, сославшись на неправильное оформление передаточного распоряжения и на несогласованность покупной цены. Между тем суд должен был отказать в удовлетворении иска по мотивам выбора ненадлежащего способа защиты права. В случае неисполнения обязанности по зачислению акций на лицевой счет покупатель имеет право либо понудить к исполнению обязанности в натуре со своим специфическим предметом доказывания, либо потребовать возмещения убытков от одностороннего отказа от исполнения обязательства.

 

Однако суды зачастую все же признают право собственности там, где между сторонами существует договор[278]. Несмотря на некоторое неблагополучие в решении такого рода дел, в судебной практике еще встречаются образцы, которыми можно руководствоваться.

 

Так, в Постановлении ФАС ПО сказано: «На основании договоров купли-продажи у истца могло возникнуть право требования передать акции, которое подлежит защите посредством исков, направленных на понуждение должников к исполнению обязательств. Само по себе заключение и исполнение договора купли-продажи акций без совершения держателем реестра предусмотренных законом действий по фиксации прав на акции по смыслу пункта 1 статьи 223 ГК РФ не порождает право собственности покупателя и не может быть основанием для признания этого права в судебном порядке»[279]. В данном деле суд четко отделил обязательственные способы защиты от вещных.

В другом деле истец пытался признать право собственности на акции уже после того, как подписал передаточное распоряжение, ссылаясь на ненаступление отлагательного условия[280]. Суд отказал в удовлетворении иска, ссылаясь на наступление всех условий. Тем не менее правильным способом защиты в этом деле было бы предъявление иска о неосновательном обогащении, так как договор, в котором не наступило условие, является незаключенным. Тот факт, что неосновательное обогащение не покроет все последствия отчуждения акций, должен являться риском кредитора, исполнившего обязательство до наступления отлагательного условия.

 

Предъявление иска о признании права невозможно тогда, когда сделка отчуждения акций была признана недействительной, ибо общим последствием недействительности является двусторонняя реституция, которую надо заявлять отдельно[281].

Следует отметить, что иск о признании права малопригоден для бездокументарных акций. Признание права в отношении недвижимости является аналогом исправления записи в реестре, но в отношении недвижимости возможно фактическое владение. В этом случае фактический владелец лишь желает, чтобы реестр содержал данные о нем, а не о ком-либо еще. В случае же с акциями владение, если вообще возможно, то только в виде владения посредством реестра. Таким образом, когда признается право, речь всегда идет о параллельном списании определенного количества акций у других лиц, и иск становится присуждающим.

 

Виндикационный иск

 

С 1 октября 2013 г. вступили в силу изменения в ГК РФ, согласно которым в зависимости от вида ценных бумаг (документарные или бездокументарные) могут применяться различные правила о «виндикации»: в отношении документарных ценных бумаг закон прямо устанавливает виндикацию (с некоторыми особенностями), в то время как в отношении бездокументарных ценных бумаг может быть применена квазивиндикация.

Правом на истребование документарных ценных бумаг из чужого незаконного владения обладает лицо, которое на момент, когда ценные бумаги выбыли из его владения, являлось их законным владельцем.

Не могут быть истребованы от добросовестного приобретателя предъявительские ценные бумаги независимо от того, какое право они удостоверяют, а также ордерные и именные ценные бумаги, удостоверяющие денежное требование (например, облигации).

Правообладатель ценной бумаги, утративший ее в результате неправомерных действий, вправе потребовать от лица, которое приобрело ее у третьего лица:

• возврата ценной бумаги или

• возмещения ее рыночной стоимости – при условии, что указанный приобретатель, от которого истребуется ценная бумага, своими обманными или другими незаконными действиями способствовал утрате прав законного владельца на ценную бумагу либо в качестве предшествующего владельца знал или должен был знать о наличии прав иных лиц на ценную бумагу.

Данное правило применяется независимо от того, является ли владелец ценной бумаги добросовестным или недобросовестным приобретателем либо признается законным владельцем.

Кроме того, лицо, которому документарная ценная бумага была возвращена из чужого незаконного владения, вправе потребовать:

 

 

 

В отношении бездокументарных ценных бумаг ГК РФ с 1 октября 2013 г. ввел особые правила защиты нарушенных прав правообладателей[282]. Это актуально для бездокументарных акций, так как бездокументарные ценные бумаги, удостоверяющие только денежное право требования, прежде всего облигации, не могут быть истребованы от добросовестного приобретателя.

Акционер, со счета которого были неправомерно списаны акции, вправе требовать от лица, на счет которого акции были зачислены, возврата такого же количества соответствующих акций. Эти правила не применяются в отношении акций, приобретенных на организованных торгах[283].

Если акции были безвозмездно приобретены у лица, которое не имело права их отчуждать, правообладатель вправе истребовать такие акции во всех случаях.

Если акции, которые «обворованный акционер» вправе истребовать, были конвертированы в другие акции, правообладатель вправе истребовать «новые акции».

Акционер, со счета которого бездокументарные акции были неправомерно списаны, при наличии возможности приобретения таких же акций на организованных торгах по своему выбору вправе потребовать от лиц, несущих перед ним ответственность за причиненные этим убытки, приобретения таких же акций за их счет либо возмещения всех необходимых для их приобретения расходов.

В течение долгого времени, до 1 октября 2013 г. виндикация бездокументарных акций являлась самым популярным способом защиты среди истцов, несмотря на ожесточенные споры о возможности виндикации бездокументарных акций.

Арбитражные суды поддерживают возможность применения такого способа защиты: п. 7 данного письма гласит, что требование собственника о возврате акций, предъявленное к добросовестному приобретателю, носит виндикационный характер и может быть удовлетворено лишь при наличии условий, предусмотренных ст. 302 ГК РФ[284].

Но встречается и противоположная правовая позиция. Приведем некоторые доводы:

 

«…спорные акции… являются бездокументарными ценными бумагами и отсутствуют в натуре, следовательно, данные акции не могут быть объектом виндикации»[285].

«Помимо этого, ст. 301 ГК РФ предполагает наличие во владении ответчика имущества, которое может быть истребовано собственником, в то время как бездокументарная форма ценных бумаг, принадлежащих М., не позволяет истребовать указанные акции путем виндикации»[286].

При списании акций со счета их собственника собственность по ст. 28 Закона о РЦБ вовсе прекращается, а это значит, что лицо, потерявшее контроль над акциями, лишается не только владения, но и собственности, что означает невозможность активной легитимации по виндикационному иску[287].

 

До 1 октября 2013 г.[288]шла активная научная дискуссия о том, являются ли бездокументарные ценные бумаги вещами или правами требования. При этом действовала ст. 28 Закона о РЦБ, которая говорила именно о праве собственности на бездокументарные акции. Естественно, право собственности на бездокументарные акции нуждается в защите. Кроме права собственности на акции закон допускает и владение акциями посредством записей в книгах, поэтому вполне реальна и утеря владения.

В ряде судебных постановлений проводится мысль, что виндикации подвластно не просто индивидуально-определенное имущество, а лишь индивидуально-определенная вещь[289]. Иначе говоря, препятствием на пути виндикации бездокументарных ценных бумаг является отсутствие у них свойства индивидуальной определенности, ведь ст. 302 ГК РФ гласит, что собственник, потерявший владение, вправе истребовать это имущество от приобретателя. Здесь возникает следующий вопрос: можно ли виндицировать имущество, определяемое родовыми признаками. Однако упущен тот факт, что права собственности на имущество, определяемое родовыми признаками, не бывает, ибо право может появиться лишь тогда, когда совершенно ясно, в отношении какого именно имущества оно существует. На данном этапе необходимо рассмотреть виды имущества в зависимости от степени их индивидуализации.

Индивидуально-определенное имущество существует всегда в единственном числе для определенных участников оборота. Индивидуализированным имуществом является имущество, которое прекратило свое существование в качестве родового путем совершения определенных действий, но до этого было таковым. Родовое имущество представляет собой однородную имущественную массу и определяется путем указания на количество, качество и др. Как признают исследователи данного вопроса, не существует теоретических и практических оснований для противопоставления индивидуально-определенных вещей и вещей индивидуализированных[290]. Собственность требует не меньшей индивидуализации, чем возможность виндикации. Получается, что мы должны отказать в собственности тем лицам, которые смогли как-то обособить свое родовое имущество? Естественно, это неверное предположение.

Вообще же закрепление разделения на индивидуально-определенное имущество и имущество, определяемое родовыми признаками, существует лишь для нужд оборота, т. е. для нужд динамики гражданского права. Подобный режим означает, что должник, исполняющий свое обязательство по передаче вещей, объединенных родовыми признаками, вправе передать кредитору любое имущество, отвечающее определенным признакам по количеству, качеству и др. Вещных прав подобное разделение касаться не должно. Имущество, определяемое родовыми признаками, существует лишь в идеале, ибо оно не имеет собственника. Как только оно поступает на склад, загружается в тару, передается, то сразу же становится индивидуально-определенным имуществом, виндикация которого вполне возможна. Другое дело, что смешение имущества приводит к тому, что индивидуально-определенное имущество одного лица перестает существовать, а возникает новое имущество, которое принадлежит новому приобретателю.

Б. Б. Черепахин писал следующее: «Нет никаких оснований для недопущения виндикации родовых вещей, точнее, вещей, определяемых родовыми признаками. Необходимо только, чтобы спорная вещь могла быть так или иначе индивидуализирована и идентифицирована. Так, например, может быть виндицирован мешок картофеля, вагон зерна и т. п., поскольку можно доказать тождество вещей, находящихся у ответчика, с вещами, утраченными собственником»[291]. Советский ученый крайне точно обозначил главную задачу, которую необходимо выполнить при виндикации: нужно найти именно то имущество, которое находилось у собственника, утратившего владение. Акции, которые находятся на счете пострадавшего, индивидуализируются через такую принадлежность.

Если признать существование права собственности на бездокументарные акции, возможность владения ими посредством реестра, а также виндикабельность не только индивидуально-определенного, но и индивидуализированного имущества, то на пути их виндикации остается единственное препятствие – их смешение[292]. При этом под смешением стоит понимать и случаи распыления пакетов акций, а также дополнительной эмиссии или конвертации при проведении процедуры реорганизации.

Д. И. Степанов полагает, что смешение вещей не может приводить к утере титула: «… если произошло смешение однородных вещей помимо воли собственника, но при этом имеется возможность их разделить (хотя бы по количеству), то лицо, которому вещи ранее принадлежали, не только не утрачивает права на них, но именно как собственник вправе истребовать их от лица…»[293]. Автор предлагает рассматривать данный иск как виндикацию sui generis[294]. Далее он пишет: «…если единственным существенным моментом, индивидуализирующим подобные ценные бумаги, является их число, то не имеет какого-либо значения факт смешения ценных бумаг прежнего собственника с ценными бумагами на счете ответчика по виндикационному иску»[295]. В итоге Д. И. Степанов также признает возможность пропорционального списания акций у каждого из незаконных приобретателей.

Представляется, что логика, предложенная Д. И. Степановым, имеет право на существование, но недостаточно подкреплена какими-либо теоретическими или легальными выкладками. Действительно, истребовать имущество, определяемое родовыми признаками, если оно было индивидуализировано, можно, но эта возможность сохраняется лишь в том случае, если незаконный приобретатель не произвел смешение со своим таким же имуществом. Несмотря на то что ст. 235 ГК РФ не закрепляет такого основания прекращения права собственности, как смешение, последнее в идеале должно прекращать право собственности и влечь иск о неосновательном обогащении. В науке гражданского права вопрос об объекте права собственности решен однозначно. Вот что пишут по этому вопросу Б. Л. Хаскельберг и В. В. Ровный: «Поскольку объектом вещных правоотношений всегда является вещь, то и говорить здесь можно только об индивидуальной, конкретной вещи… но не о вещи… вообще»[296]. Абсолютно ясно, что право собственности нельзя помыслить без конкретного имущества, ведь абсолютное правоотношение подразумевает, что и собственник, и третьи лица знают об объекте и о его принадлежности. Как отмечает В. С. Гербутов, при смешении объектов права собственности становится непонятным: (1) что является объектом такого права, в отношении чего и каким образом могут быть реализованы правомочия субъекта этого права; (2) как квалифицировать действия приобретателя по отчуждению таких объектов[297]. То же самое подтверждается и моделями перехода права собственности на вещи: модель консенсуса и реальная модель. В первом случае право собственности может возникнуть и до передачи вещи приобретателю, но только при условии его предварительного обособления. Во втором случае право собственности возникает при непосредственной передаче владения, что подразумевает обособленность от внешнего мира.

Ни один из приведенных выше доводов не учитывается Д. И. Степановым и соответственно не рассматривается им как препятствие для защиты собственника акций, утратившего владение ими. Он исходит из тезиса о том, что несправедливо лишать собственности при одном лишь смешении. Возможно, смешение имеет решающее значение для возникновения и существования права собственности.

Некоторые исследователи этого вопроса предлагают применение различных презумпций. Одной из популярнейших презумпций на сей счет является предположение о том, что незаконный владелец сначала распоряжается своими бумагами, а уж затем – чужими и что именно те бумаги, которые остались на его счете, принадлежат их собственнику, а значит, все распоряжения чужими акциями являются ничтожными[298].

Как показывает судебная практика, в целом ряде случаев суды, позитивно относясь к возможности виндикации имущества, указывают на то, что истцу не удалось найти именно свой пакет акций[299].

Другим практическим препятствием на пути виндикации акций являются случаи увеличения уставного капитала через дополнительную эмиссию. К слову сказать, дополнительная эмиссия куда более действенный способ противодействия виндикации, чем смешение разных пакетов акций. Так, к примеру, если у кого-либо незаконно списали 20 % акций, которые предоставляют определенный уровень корпоративного контроля, а после этого провели дополнительную эмиссию, то такой пакет вполне мог стать 2 % в новом уставном капитале. Так что же необходимо истребовать в этом случае? По сути, речь должна идти о 2 %, ибо именно стоимость этого пакета была отчуждена, но вряд ли такое решение справедливо и способно удовлетворить прежнего владельца. Специфика акций заключается в том, что здесь существует феномен корпоративного контроля. В противном случае сторонами всегда бы заявлялась компенсация за утраченные бумаги, а не возврат их в натуре. Заставить общество уменьшить уставный капитал невозможно, если только не будет признано незаконным решение о его увеличении. Согласно же п. 7 ст. 49 Закона об АО суд с учетом всех обстоятельств дела вправе оставить в силе обжалуемое решение, если голосование данного акционера не могло повлиять на результаты голосования. Более того, установлен трехмесячный пресекательный срок для подобных заявлений.

В таком случае есть смысл в виндикации 20 % акций, но это уже точно не виндикация в классическом смысле слова.

Согласно нормам ст. 303 ГК РФ при истребовании имущества из чужого незаконного владения собственник вправе также потребовать от добросовестного владельца возврата или возмещения всех доходов, которые он извлек или должен был извлечь со времени, когда узнал или должен был узнать о неправомерности владения. А. В. Габов относит дополнительные акции, полученные добросовестным незаконным владельцем в результате дополнительной эмиссии, к доходам[300]. На практике это означает, что при истребовании акций у собственника последний не имеет права на получение дополнительных акций, таковые были распределены добросовестному незаконному владельцу до того момента, когда он узнал о незаконности своего владения.

Как видно из вышеизложенного, ни суды, ни ученые пока не могут выработать общую приемлемую позицию по данному вопросу.