Недоверие (подозрительность) 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Недоверие (подозрительность)



Подозрительность психологически обоюдоостра. Она разрушает не только взаимопонимание и снижает шансы на достижение эффективного сотрудничества, но и оборачивается против самого человека, не доверяющего другим. Он словно закукливается в кокон защит и оград. Он испытывает страх перед собственным развитием. Он проявляет какую-то старческую (сатурнианскую) неготовность к восприятию нового и нежелание принимать на себя ответственность за такое рискованное предприятие, как встреча с иным, непознанным.

Недоверие не только приводит к параличу коммуникаций, результатом чего оказывается огульное игнорирование всевозможных ресурсов и развал рабочей команды. Недоверие приводит к неуверенности в самом себе, к опасению перед возможными несовершенствами собственных стратегий и видений. Инстинктивное стремление к самоукреплению и защите от внешних вторжений неизбежно приводит к догматизации, застреванию и окостеневанию. В то время как логика жизненного процесса требует бдительности, а не опасливости; осторожности, но не боязливости; аккуратности, но не отказа от действия.

Нетерпимость

Синоним склонности к насилию не только над окружающими и происходящим, но и над самим собой. Нетерпимость характеризуется привычкой к импульсивно возникающим конфронтациям и тягостным ощущением не только отделенности от многого в этом мире, но и разделенности внутренней, какой-то непостижимо болезненной сегментированности, расщепленности собственной натуры. Нетерпимость — это всегда предварение самоизоляции, увертюра к какофонии отказа от возможности развития. Опыт «железного занавеса» неоспоримо доказал всем нам правоту второго начала термодинамики, гласящего о том, что в закрытых системах энтропия (дезорганизация, хаотизация, разрушение) неумолимо нарастает.

Антонимом нетерпимости является вмещение как психологическая готовность к сознательному отказу от импульсивного психозащитного отрицательства и согласие на усердное преодоление собственной ограниченности.

Обидчивость

Подобно сиамскому близнецу неизбежно сопутствует инфантилизму. Сколь бы тщательно и глубоко он ни запрятывался человеком в складки внешне респектабельных и одобряемых социумом поведенческих одежд. Единственным источником обидчивости является гордость, и порождаемая ею амбициозность. Обидчивость родственна хроническому обвинению мира в несовершенствах, то есть несоответствиях реальности собственной искаженной модели желаемой действительности. Но ведь правдой оскорбить нельзя.

Разумеется, неадекватная самооценка провоцирует образование своего рода больных мозолей, на которые внешней мир так и норовит надавить. Однако в этом есть некий диагностический смысл, предваряющей мистерию самоисцеления. Души большинства из нас имеют большие и малые трещины, в пространстве которых мы весьма уязвимы. Однако именно через трещины эти пробиваются ростки нас самих новых. В каком-то смысле наиболее целесообразно прибегать к парадоксальной антизащите: смиренно принимать все указания жизни о собственных несовершенствах, для того, чтобы их исправлять.

Психопатологически проблема развития обиды, как в каждом конкретном случае, так и в становлении характера, заключается в том, что в глубине души обижающийся согласен со своим обидчиком в отношении собственных несовершенств. Однако признавать этого он не желает, а потому вступать в конфронтацию с конкретным собеседником, но и с самим собой, умудряясь в мгновение ока разочароваться во всем белом свете. От обид необходимо учиться избавляться хотя бы из чисто медицинских соображений, так как обида бередит тело и неволит энергию, питающие ткани и органы. В конце концов, надлежит понять, что любая эмоционально переживаемая обида является прямым результатом нарушений самовосприятия и искажения самого себя и мира. Обида — болевой сигнал о возможной дезинтеграции, нарастание которой может привести к развитию самых, что ни на есть серьезных заболеваний и души и тела.

Одержимость

Речь идет не только о символическом синониме компульсивных навязчивых состояний тех, кто хоть единожды присутствовал в храме при отчитке, не нужно убеждать, как минимум, во внешнем могуществе темных одержателей. Как бы там ни было, разные люди одержимы различными тварями, типы которых могут быть соотнесены с семью смертными грехами. Для одержимого человека характерны не только неукротимая тяга к саморазрушению и сокрушению всего и вся, не только вопиющая поведенческая неадекватность, определяемая разгулом страстей и буйством самозащит, но иллюзия свободы поведения. Всякий истинный раб Божий непрестанно напоминает себе о величайшем из нравственных императивов — «Да будет воля Твоя». Всякий же одержимый тонкими духами, реально находясь во власти самоактивных страстей, захвативших его тело и разум, искренно убежден в полноте свободы, коей он якобы обладает. Это то и мешает ему обратиться за помощью к людям свободным от одержания и руководимым Святым Духом. Это даже не позволяет ему более или менее критически отнестись к самому себе. Кстати, все это не мешает окружающим при малейшем внимании к речам и поведению одержимого практически безошибочно и сразу определять ему соответствующий диагноз.

Наряду с молитвой и всесторонней нравственной дисциплиной, важнейшей панацеей против одержаний является дисциплинированное и терпеливое прекращение самовольной деятельности. Это не только сидение в Дза-дзен («сидеть спокойно, ничего не делая»). Это и действие, воспринимаемое как внешне обратное, но по плодам своим не менее целительное: епитимья. Любимый труд, радующее занятие, приемлемая работа — но в очень большом размере и в немалой длительности, смиренно и терпеливо. Движущие страстями бесы на дух не переносят терпеливо трудящегося человека — и вскоре вынуждены уступить место Голубю.

Отрицательство

Что-то вроде общеизвестного «этого не может быть потому, что этого не может быть никогда». Примитивнейший психологический феномен, глубоко иррациональный по сути своей. Он может быть назван примитивнейшим, но от того не менее мучительным, издевательством козлоногого подписанта над жадным дураком, умудрившимся скрепить роковой контракт собственной кровью. Отрицательство всегда очень активно, так или иначе, оно связано с поддержанием эмоционально насыщенного образа врага, символизирующего все опасное, вредное и неправильное. В отрицательстве не просто проявляется психологическое бескультурье и элементарное уважение к реальности. Отрицательство есть вернейший признак безбожия. Человек не укреплен Благодатью, а потому он слишком слаб разумом для того, чтобы медитативно обозреть целостное полотно жизни. От того он расщепляется внутренне, одновременно раскалывая все в мироздании на истинное и ложное, полезное и вредное, приятное и опасное. Разумеется, все отрицаемое им он не просто отвергает как имеющее право на существование, то есть фактически провозглашает необходимость его уничтожение. Он активно борется и сражается с неугодным и неприемлемым. Он сопротивляется всему тому, что определено им как неправое, изо всех сил, даже не силясь усмотреть тот очевиднейший факт, что само по себе сопротивление нежелательному состоянию или неприемлемому явлению лишь только усиливает их. Поэтому отрицательство может быть понято как болезнь разума, коренящееся в неспособности человека принимать бытие во всей его симфоничности и целостности.

Паранойя

Определение говорит само за себя — квазиразумность, псевдосознательность, ложная ориентация. Вообще-то человеку свойственно ошибаться. Дело не в совершении ошибок, но в усвоении опыта исправления их. Всякая саморазвивающаяся система, так или иначе, на каждом шагу сталкивается с теми или иными отклонениями, преодолевая которые, она собственно, и развивается. Используя терминологию Карлоса Кастанеды, параноидальное состояние можно определить как сверхтвердый и самосохраняющийся искаженный тональ. Параноик самодостаточен, он непрестанно занят самооправдательными доказательствами собственной правоты. Сколь бы бредовым, то есть ошибочным в своей основе ни был его прогноз и планы предполагаемых действий, они непременно обречены на самоосуществление. Паранойя — это застывшая болезнь контуров управления, гиперрассудочная индивидуальная схоластическая система, вычурное, псевдоразумное толкование реальности, самодостаточная, а потому не нуждающаяся в подтверждениях практическими проверками. В основе паранойяльного видения себя и действительности всегда лежит психологический выигрыш — в независимости от того, царствующий он или преследуемый, параноик все-таки остается именно Наполеоном. Сколь парадоксальным то ни показалось, но горделивое нежелание учиться, то есть сотрудничать с миром и непрестанно перепроверять собственные предположения, в основе своей паранояльна. И гордец-богоборец, и клинический параноик чаще всего настолько заняты укреплением собственного мировидения и погружены в сражения с реальностью, что сил и внимания на легкость и принужденность у них попросту не остается. Такие люди почти всегда обделены элементарным чувством юмора. Они разучились относиться к самим себе, любимым и великим, с естественной иронией. Один из величайших сюрреалистов планеты Сальвадор Дали называл парадигму своего художественного мира «паранойя-критическим методом». По-моему он просто иронизировал над застывшими догмами восприятия и слегка посмеивался над присущей владыкам и их приспешникам серьезностью, тем самым привнося в нашу жизнь освежающую легкость и животворную непринужденность.

Пороки

Изъяны, недоделки, брак. Святой Серафим Саровский любил повторять о необходимости проявления любви к самому человеку, но сохранению ненависти к одолевающим его порокам. Если взглянуть на эту тему попристальней, то любые недоработки и бесконтрольности в человеке на деле окажутся пытками и пыточками, причудливое совокупность которых создает этакий индивидуальный адик. Тема эта связана с проблемами одержимости и самопотакания. Не будем понимать под пороком то, что по тем или иным причинам признается таковым массовым социальным сознанием, оценки которого по большей части носят мстительно морализаторский и иррационально невротический характер. Порок — это то, что мешает конкретному человеку развиваться, наслаждаясь жизнью. Зигмунд Фрейд определял психическое здоровье как умение плодотворно трудиться и свободно любить. Пороки как раз ограничивают возможности творческого труда и полноценных межчеловеческий взаимоотношений. Беда в том, что многими носителями неполноты собственная частичность и ущербность по глупости воспринимаются как признаки силы и свидетельства жизнелюбия. На деле же любая ущербность и всякая бесконтрольность — это продукты слабости, но не порождения силы. Самодисциплина, проявляющаяся как сознательное самоуправление и радостное спокойствие, требует известной энергии. Гармония разума и тела, равновесие желаний и поступков, взаимосоответствие мыслей и переживаний — все они являются естественным результатом внутренней работы, направленной на поддержание в самом себе микрокосмического порядка, на самосозидание. Пороки же и страсти, внешне шумные и внутренне бурные, любят заявлять о себе как о проявлениях силы, каковыми на деле они никоим образом не являются. В их основе лежит страх перед жизнью и боязнь человека перед собственной несостоятельностью. Люди, управляемые пороками, с годами все чаще и глубже становятся невыносимыми для самих себя. Их выматывает непрестанная жажда, сопровождаемая мучительным ощущением нехватки чего-либо. Всякому из нас ведомо, сколь мучителен может быть голод и недостаток воздуха для дыхания. Но ничем не обоснованное ощущение любви или жажды власти — это во сто крат мучительней и абсолютно бессмысленно. У человека всегда есть то, в чем он действительно нуждается. Человек всегда находится там, где ему следует находиться. Человек всегда контактирует с теми, с кем он может и должен контактировать. Лишь глубоко и ясно осознав имеющееся положение дел, мы обретаем право без суеты и напряжений задуматься над возможностью изменить существующее положение дел в ту или иную сторону — в интересах не только самих себя, но и всего и вся.

Потакание

Главное заболевание поражающее всех без исключения кратофилов, вне зависимости от их внешней крутости и динамизма самой деятельсноти. Разные люди потакают себе в разном и по разному, однако принцип один — упрямое игнорирование сигналов ситуации тем или иным образом указывающих на несовершенство действий, восприятий и пониманий. Этакое «авось, пронесет». Отношение кратофила с реальностью выстраивается по принципу «вся рота идет не в ногу, один старшина в ногу». В самопотакании реализуется пагубная страсть к ослаблению и саморазрушению, что-то вроде известно позиции импотента — «не могу — значит, не хочу». Скрытый бес отказа от самоидентичности, проявляемый в самопотакании являет собой оборотную сторону осуждательства и критиканства, агрессивно направляемых на окружение. Кратофил науськивает сам себя на отказ на использование новых возможностей, то есть фактически на ограничение своей способности к развитию. Самопотакание иногда кажется удобным, однако ни к чему кроме разрушений не ведет. Заметим, что подлинная сила в самопотаканиях не нуждается. Кстати, в большинстве случаев, потакание самому себе неразрывно связано с потаканием другим в их собственных слабостях. Мы разрешаем другим упорствовать в несовершенствах, подсознательно рассчитывая на то, что и они нам не помешают лениться. Беда только в том, что леность и умирание синонимы.

Предательство

Всякая измена имеет свою уникальную историю падения. Падение в самом что ни на есть термодинамическом смысле — саморазрушении, нарастании энтропии, дезорганизация, ведущая к власти хаоса. Предательство по-видимому является высшим из всех мыслимых и возможных преступлений человеческих. Сколь бы усердно ни оправдывалась оно мудрствующим рассудком, в конечном итоге не один живой разум признать обоснованность таких оправданий не может. Предательство опасно тем, что оно разрушает саму ткань отношений и значит и самой жизни, питаемой ими. В предательстве проявляется преступная слабость — слабость допущенная, на укоренение каковой индивидуум дает свое сознательное согласие. Предательство неизменно разламывает траектории возможных наилучших свершений, хаотизирует прогнозы и лишает не только самого предателя и преданного им, но и многих других лучших возможностей развития. Предательство всегда рано или поздно кристаллизуется в ничем не купируемых самообвинениях, нередко приводящих к суицидальным действиям. Главная же тягота предателя заключается в том, что подспудно осознавая реальность совершенного им преступления, он все больше и больше ненавидит самого себя, проецируя это неприятие на других и все происходящее. Единственное, что может служить облегчением предателю так это факт повсеместного присутствия благодати. Любое, даже самое тяжкое предательство может быть искуплено. Но свершиться это искупление может лишь при известном нравственном усилии самого разрушителя мировых законов.

Презрение

Родная сестра гордости, скрывающая себя за пологом банальной проекции. Михаил Жванецкий как-то пошутил на тему психопатологии презрения: «Чего хочется тому, кто забрался на самый верх? Плюнуть вниз!». Отвратно приятное состояние! Этимологию слова предлагает два варианта толкования термина- то ли желание смотреть поверх головы, то ли вообще нехотение взглянуть. Есть свидетельство о древней Ессейской притчи, написание которой не дошло до наших дней: «Учитель Христос, проходя с учениками, проходя по Синайской пустыни, натолкнулся на дохлую собаку. — Сколь омерзительна она, — воскликнули ученики. — Сколь зловонна и тлетворна. — Жаль, что я не научил Вас главному — умению видеть хорошее: посмотрите, сколь белоснежны ее зубы». Кому-то, возможно, покажется это назидание, поучением или руководительством. Антиподом презрения испокон века является прощение.

Притворство

Это мучительная неискренность, приносящая всякому претворяющемуся лишь потерю его собственного лица. Выигрыш иллюзорен, ибо ты лишь кажешься себе хитрее всех остальных. Притворяющийся подобен имитирующим чудеса фокуснику и мимикрирующим животным. Он непрестанно напряжен и внутренне дезориентирован. В результате он теряет друзей, любимых, заполучая лишь ненависть к самому себе. Это словно колесо, служащее основанием колесования: и хотел бы сказать, да не знаю о чем. Вот такую нехитрую, но весьма болезненную пытку выдумываем мы себе сами…

Психические защиты

Вспомните о том, сколь надежна защита страуса углубившего голову в песок. Таковы многие из нас, закрывающиеся от сомнений и самим себе запрещающие самопознание. Мы не просто стагнируем собственное развитие — мы непрестанно вопием о желании внимания, заботы и ухода. Тем самым мы себя обессиливаем и лишаем гибкости. «Я не такой! Это относится не ко мне! Я мог бы сделать по другому, если бы не…» — таковы обычные лозунги людей, погрязших в психозащитах. Всякая защита необходима лишь слабому, лишь неуверенному в себе, расслабленному, да развинченному. Зрелый, смелый сильный человек в защитах не нуждается. Он знает, чего он воистину стоит, а потому готов защитить собственное достоинство, пусть даже ценой иллюзорных потерь. По-моему, излишне часто прибегающие к самозащитам, нуждаются если не в священнике, то как минимум, в психоаналитике.

Психопатология

Действительно заслуженный результат нарушения законов жизни. Хотите верьте, хотите нет, но кратофил психически болен всегда. Это проявляется в ошибках его поведения, в огрехах восприятия им самого себя и окружающего мира, в конце концов, в искажениях общей картины мировидения. У психиатров существует главный критерий оценки глубины патологии — «Пациент не критичен к собственному состоянию». Как бы мы не относились к психиатрам, к их психорепрессивной службе, по крайней мере, в этом они правы. Тем самым они констатируют неэффективность самоуправления, которое зиждется на принятии во внимание сигналов обратной связи. Беда не только в том, что мозги набекрень. Беда в том, что всякая действительная психопатология рано или поздно кристаллизируется в патологию телесную. Может быть, хоть этого испугаются те, кто спешат скрепить предстоящий договор.

Разделение

Нравственно здоровый человек отличается от законченного кратофила ясным пониманием того, что любое разделение в принципе сугубо условно. Жизнь опасается непроницаемости и несовместима с закрытостью. Для поддержания и развития живого процесса необходима не одна лишь внешняя интеграция, но и непрестанно разворачивающиеся процесс взаимопроникновения и взаимообмена. Кратофил же в известном смысле питается разделениями, отталкивается от них и цепляется, в надежде удержаться на плаву в потоке жизни, благодаря их иллюзорной устойчивости и мнимой надежности. Специалистам в области термодинамики известно, что в закрытых системах происходит неизбежное нарастание хаотичности и деструктивности. Живое же, открытое и доступное, как свидетельствуют данные современной биологии основано на полупроницаемых мембранах, как в метафорическом, так и в сугубо физическом смысле. Разумеется, границы эти контролируются, но сама система остается открытой. Беда кратофила заключается в том, что уповая на кажущуюся реальность разделений, основывающихся на различии титулов властных полномочий и имущественных возможностей кратофил незаметным для себя образом замуровывается в этих границах подобно древнющей мухе в капельке янтаря.

Репрессии

Стремление к ним прибегнуть всегда является первейшим знаком неумения управлять. Психологическим источником любого насильственного давления, как на окружающее, так и на самого себя, является страх перед вероятной утратой контроля. Скрытый садомазохизм присущий кратофилам проявляется в желании последних оправдать необходимость репрессий тем или иным путем, пусть даже они соглашаются рассматривать насилие как вполне допустимую дурную привычку. В большинстве случаев, необходимость в репрессиях списывается на независящие от воли самого человека внешние условия и ситуационные обстоятельства. Это — великая неправда. На самом деле непрестанное, пусть даже малоосознаваемое памятование о когда-то подписанном договоре, неизбежно приводит к автоматическому подавлению страха перед угрозой расплаты и боязни упустить возможное. Даже само удовольствие, вне зависимости от характера и количеств испытываемых внешних наслаждений начинает рассматриваться как сугубо греховное и препятствующее бессмысленному карьерному и силовому росту. Такое самоподавление, такая самобоязнь и начинают тиражироваться вовне в форме усиленно оправдываемых репрессий. В конце концов, частота прибегания руководителя к жестким давлениям на подчиненных и обстоятельства обратно пропорционально уровню его культурности. Склонность к насилию может быть понята как следствие банальной неразвитости рано или поздно ведущей к деградации человека, вне зависимости от его личных способностей и занимаемого положения.

Саморазрушение

Нечто противоположное самосозиданию, которое может рассматриваться как наиболее точный синоним жизни как таковой. Один из известных белорусских валеологов И.П. Булько как-то в частной беседе заметил: «Стратегии здравоохранения укоренены в страхе перед болезнью. Логика здравосозидания основана на бескорыстной экзистенциальной любви к здоровью как полноте жизни». Проявления тех или иных потуг к саморазрушению, которые может самым различным образом, от повышенной склонности к нечастным случаям до продолжения губительной приверженности к курению, могут рассматриваться как импульсы ненависти к самому себе и навязчивая склонность к неприятию жизни как таковой. Саморазрушение можно рассматривать как неуважение к реальности себя самого. Оно редко осознается как преступление против жизни, хотя чаще всего им и приходится расплачиваться за компульсивное стремление во что бы то ни стало «быть самым-самым-самым».

Смерть

Это, ты столь желанная, опасная, тревогой пахнущая и долгожданная, никогда всерьез ты не интересуешь пленника твоих тенет. Тебе рано или поздно поклонялись все цари или государи. Тебя страшились млад и стар, безденежные и богачи. Смерть, ты всегда у нас перед глазами. Без тебя мы не умеем совершать шаги свои бренные по бренной почве любви и созидания. Ты всегда нас подгоняешь, смерть. «Доктор, я умру?... — Конечно!!!». В этом вся тщетность упованиям, в этом вся иллюзорность того, зачем мы бежим. Мы стреножены! Мы можем сказать даже самим себе слова правды — все мы смертны! И чем дальше мы пытаемся бежать от смерти, чем большего иго ее мы пытаемся избежать, тем больше становимся мы ее невольниками. Кратофобу все равно — любить и быть не любимым, замечать и не быть замеченным, геройствовать и пройти мимо газетных страниц и журнальных статей. Спасибо смерти. Всему этому ты научила нас. Чем чаще мы оглядываемся мы на тебя, тем серьезней мы относимся к тому, что мы делаем.

Страдание

Вообще-то одной из самых ярких чистых и высоких понятий в земледельческом обществе было слово «страда», всеобщая работа, любовь и усердие, сила и радость. Что же такое произошло со всеми нами, что корень слова этого лег в основание тоски и уныния, слабости и сетований. Страдать значит работать, верить в себя, искать, терять, — и вновь находить! Страдание, как его переживает человек в отсутствие любимой, в отсутствие надежд, является мерилом его — человека. Вспомните Высоцкого — «Если сразу раскис и вниз». Бог не по силам креста не дает!

Страх

Атрибут душевного состояния каждого из тех, кто подписал договор с козлоногим. С этого момента он готов давить и раздавливать всех иных и слева, и справа. Вызывает сожаление лишь то, что покоя то в душе нет. Я много раз встречался с подписантами черного договора. И ни у кого из них в глазах не было не то что радости, даже надежды! Они стали рабами страха. Им кажется, что в самих себе и надлежащем окружении они обрели свободу. Ложь! Ткните любым вопросом в любое из того, во что они якобы верят, — и прах рассыплется, самовозгорится и истлеет. Страх — вот что питает всякое преступление и всякое бездействие. У каждого страх свой. Кто-то боится покаяться. Кто-то боится чужой крыши. Кто-то просто боится. Помните, был замечательный фильм «Любимая женщина Механика Гаврилова». Если Вам когда-то покажется страшным то, что происходит меж вами и другими, если вам захочется струсить перед разбушевавшимся давлением обстоятельств, в конце концов, если вам будет попросту страшно — вспомните, как менты выводили его из УАЗика; вспомните, как она, сильная и верная, плакала навстречу ему, и тогда развеется любой страх. А заодно исчезнут все границы возможного.

Стресс

Сегодняшняя жизнь стала поразительно и интенсивной и напряженной, суетливой и заполненной, насыщенной, если не сказать забитой всевозможными событиями и решениями. Стресс переводится как напряжение, бороться с которым большинству современников приходится с не меньшим трудом, чем заниматься обустроением собственной жизни. Любопытно, но согласно медико-психологическим исследованиям наиболее патогенные состояния хронического стресса связанные как раз с перечнем состояний, определяющих феномен кратофилии. Обида на начальника, злость на подчиненного, страх перед собственным будущим, ужас перед совершением неправильного действия или боязнь недополучить причитающееся — именно таковы основные источники стресса, этого воистину убивающего напряжения. Наши современники — очень странные люди. Вместо того, чтобы поразмыслить над указанными психологическими источниками перенапряжений жизни и основательно разобраться с каждым из них, они тратят уйму времени и средств на всякого рода психоаналитические сеансы и собеседования с терапевтами. Однако, «оттянувшись» таким образом, они охотно возвращаются в будоражащую гущу событий и вновь начинают пресловутые «гонки по вертикали». Так что расплачиваться за широкое социальное признание и достижение высокого материального благополучия, которые неизменно подразумеваются договором с Гистургом, приходится в самом, что ни на есть буквальном смысле собственной кровью, то есть телесным благополучием.

Сумасшествие

Внимательному наблюдателю профессиональный кратофил неизменно увидится в виде испорченного робота, чем активнее, результативнее и интенсивнее становится существование кратофила, тем чаще в его жизни проявляются те или иные элементы неадекватного поведения, этакие сумасшедшинки. Происходит это в результате износа механизмов самоуправления и нарушения функционирования психоэтических контуров регуляции. Разумеется, не все, но очень и очень многие кратофилы рано или поздно утрачивают контроль над собственными инстинктами и совершенно непонятным образом проявляют поразительную жажду деструкции и тягу к саморазрушению. Не следует смешивать истинный духовный кризис и банально нервно-психический срыв. Первый предвещает взлет пониманий и расторжение договора, второй же оказывается трагическим актом конечного расчета по ранее выданным векселям.

Террор

Как приятно попытаться убежать от угнездившегося в глубинах души ужаса перед собственной слабостью и зависимостью, наводя ужас на окружающих. Главный психологический выигрыш всякого рода террористов и маньяков заключается вовсе не в достижении ими каких-либо конкретных политических или экономических целей. Главное удовольствие террориста — навести ужас на все население, держать в страхе безвестности и угрозы ни в чем не повинных людей, фактически упиваться собственной властью над ними. Чем больнее душа террориста, тем обширнее масштаб его дьяволотворческой деятельности. Он становится наркотически зависим от предвкушения грядущего убийства. И от гарантии собственной анонимности. Совсем уж пристукнутые бомбометатели настолько ненавидят себя и мир, что предпочитают сгореть в пламени размещенных на их цели фугасов. Как приятно и соблазнительно исподтишка, сумбурно и злорадно сообщить в какую-либо редакцию о собственном авторстве теракта. Как приятно все это приготавливать и осуществлять, последовательно углубляться в детали предстоящего убийства и обсуждать с единомышленниками ожидаемые реакции будущих жертв. Терроризм — вовсе не явление социально-политическое. Терроризм психоэтически укоренен в извращенной кратофилии и по сути дела является сугубо психиатрическим феноменом.

Транс

Предполагает не столько пребывание в жизни, сколько маловосприимчивое следование через нее. В отличие от созидательного, конструктивного гипноза, используемого современными недирективными психотерапевтами, в контексте настоящей работы транс определяется как полусонная роботность, как состояние пустое и не творческое. В большинстве случаев кратофилы терпеть не могут взгляда в упор. Сосредотачивая все силы и внимание на избранном направлении контакта с миром, они фактически избегают ясности восприятия, что-то вроде небезызвестного анекдота про женщину, которая любила произносить равнодушный девиз: «ну и что!». Ее не удивила даже присутствие мертвой лошади в собственной ванне, с немалыми усилиями притащенной туда ее мужем с целью хоть как-то пробудить ее восприятие и призвать к обращению ее внимание на его самого. В этом отношении полной противоположностью описанному выше бесчувствию и равнодушию является состояние, в котором создаются и воспринимаются общеизвестные японские трехстишья. В данном случае речь идет о некоторой особой пустотности сознания, обеспечивающей высокую ясность переживаний и чувствования. Однако достичь такого высокого состояния спонтанной внутренней упорядоченности можно, лишь перестав насиловать самого себя стремлением любой ценой выполнить каждый из пунктов договора с предельной эффективностью. Это приводит к внутренней неразберихе и психической жесткости, которой неизбежно вызывают трансоподобные углубления во внутреннюю болтанку.

Угнетение

Как уже было сказано выше, даже при бурной суете разговоров и деятельностей кратофил непрестанно испытывает что-то вроде «эстетической отдышки», не располагая необходимым покоем и самодостаточностью без которых и речи быть не может о подлинной полноте ощущений. В той или иной степени властолюбец, сколь бы самому себе и поверхностно разглядывающим его другим он не кажется, теме не менее, всегда в той или иной степени он находится в угнетенном состоянии. Сами обстоятельства оказывают на него невыносимый прессинг хотя бы ввиду того, что он им упорно и агрессивно сопротивляется. Из-за привычного подавления действительных желаний и отказа от глубинного исследования самого себя, презрительно именуемого кратофилами «бесплодным самокопанием» он вынужден механизировать поток своих мыслей и использовать жесткие стереотипы привычного реагирования. Он все разделяет на важное и несерьезное, а потому не в состоянии воспринимать жизнь в ее целостности. Он крайне невнимателен к маленьким радостям жизни — его интересует только одно, огромное и нес чем не сравнимое: Власть. Стремление к ней, родимой, он называет по разному — желанием помочь миру развиваться, движением к самореализации, жаждой счастья. Хотя на деле его неумение расслабиться и оказаться самим собой, без масок и поз, как раз и являются результатом его неустанной угнетенности. Буднями, неосознанно воспринимающимися как бренные тяготы. Как-то Анатолий Цеденович Гармаев, замечательный православный психолог, в одном из своих публичных сообщений рассказал о своей встрече с участниками одного из конкурсов красоты за кулисами, вне подиума: «Вы бы видели их искаженные напряжением лица! Вы бы видели печать страха, отметившую глаза. Вы бы видели уродливость их «естественных» улыбок и завистливо-гневные взгляды, которые они время от времени метали друг в друга! Воистину это была война всех против всех. Правда, я так не смог понять, ради чего они ее вели!» Кстати, так называемый высокодуховный кратофил — лукавая выдумка киношников, в чем то схожая с продовольственными демонстрациями «Кубанских казаков» и т.п. Конечно, есть более или мене угнетенные властолюбцы. Во многом это зависит от индивидуальных особенностей психики. Многое определяется избранной сферой деятельности. Конечно, бригадир бойцов, обслуживающих ту или иную криминальную крышу, выглядит несколько иначе, нежели парламентарий или директор школы. Но все же нечто общее присуще им всем — более или менее хорошо скрываемая угнетенность и определяемая ею неудовлетворенность собственной жизнью, которую они скрывают от самих себя.

Угодничество

Льстивое и неискреннее стремление угодить всем тем вышестоящим, от которых ты зависишь, на деле оказывается проявлением важнейшего в жизни кратофила рабства — стремлении услужить Князю мира сего. В сообществах обезьян антропоидов, как и в стадах многих хищников, нормой выяснения иерархических отношений между особями является способность одного «опустить» другого. Угодничество фантастично тем, что движимо внутренним желанием вышестоящего упредительно сделать своего начальника хоть в чем-то психологически обязанным. Угодничество вовсе не вызвано давлением сверху. Оно может быть определено как потакание своим собственным слабостям. Угодник получает импульс, изнутри проистекающий из ощущения необходимости служить главному хозяину, который взамен на это что-то там понаписывал в пресловутом договоре. Угодничество есть подлинное отрицание собственного достоинства, состояние глубочайшей несвободы, практика подавления собственной совести. Это не просто болезненное состояние, оно абсолютно вынужденно, хотя и мотивируется изнутри. Так понимаемое угодничество есть вернейший аналог самой смерти.

Угроза

Над всяким кратофилом нависает непрестанно, а потому охотно используется им самим для достижения желаемых целей. Полноты состояние угрожания достигает в криминальных структурах и правоохранительных органах — угроза потери, угроза боли, угроза недополучения необходимого. Угроза есть предлагание другому по его собственной воле пережить состояние страха. Угроза есть выведение ближнего из жизнетворческого уравновешенного состояния. Но тайна угрозы как раз заключается в том, что более всего стремится угрожать тот, кто ощущает свой собственный внутренний страх, продиктованный самим черным подписантом. Возможно, именно осознание этой оборотной стороны состояния угрожающего для многих окажется достаточно эффективной защитой против навязываемой внешним насильником предгрозовой подавленности. Самое неприятная из угроз — это угроза будущему благополучию, то есть самому будущему. Речь идет о пресловутом «откладывании средств на черный день». В связи с этим следует почаще вспомнить евангельское «даст Бог день, даст Бог и пищу». И еще — никогда не забывайте о том, что так или иначе угрожая другим, мы, прежде всего, пугаем самих себя.

Унижение



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-12-30; просмотров: 210; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.204.42.89 (0.047 с.)