Цга ипд рт, Ф. 36, оп. 2, Д. З, № 21. Там же. -on. L, Д. 8, № 7а, Л. 21. 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Цга ипд рт, Ф. 36, оп. 2, Д. З, № 21. Там же. -on. L, Д. 8, № 7а, Л. 21.



 


доклада Шингареева об организации Татарской республики, по предложению Галактионова было решено «приложить все усилия к укреплению духовной и экономической мощи трудящихся Татарской республики в тесном единении с трудящимися Российской Советской республики и всего мира». 6 августа на заседании уисполкома был обсужден вопрос о реализации решения Ревкома от 20 июля. Муссекции уездного комитета РКП(б) было поручено организо­вать бюро для приема заявлений на татарском языке.

С 15 сентября во всех уездах прошли уездные съезды Советов, на кото­рых приветствовалось образование Татарской республики, и были выбраны делегаты на I съезд Советов Татарской АССР.

25—27 сентября в здании драмтеатра работал I Учредительный съезд Советов ТАССР. На съезде присутствовало 348 делегатов: 150 татар, 167 рус­ских, 29 -- других национальностей. Были заслушаны доклады о текущем моменте и о работе Ревкома. Обсуждались продовольственный, земельный вопросы, вопросы народного образования и всеобщей трудовой и гужевой повинности. По каждому из вопросов делегаты приняли резолюцию. Съезд приветствовали В.И.Ленин и председатель ВЦИК М.И.Калинин. В резолю­ции по текущему моменту особо была выделена ситуация на Западе, где говорилось, что «побуждаемые примером русских рабочих и крестьян тру­дящиеся массы Запада под знаменем III Коммунистического Интернацио­нала готовятся к решительной борьбе с буржуазией и провозглашению у себя Советского строя», и на Востоке, народы которой, по словам резолю­ции, «связали свое освободительное движение с судьбами российской ре­волюции». Последняя часть резолюции, озаглавленная «Все силы для побе­ды», подчеркивала, что «мирное развитие и само существование Татарской АССР возможно только при победе социалистической революции в России и в других странах». Резолюция по докладу Ревкома была краткой и в целом одобряла его работу.

Зато резолюция по продовольственному вопросу была жесткой и бес­компромиссной. Она состояла из 9 пунктов, каждый из которых напомина­ет директиву. В ней продовольственная политика Советского государства признана «единственно возможной и правильной». Подчеркивалось, что «правильное экономическое развитие Татарской АССР может быть обеспе­чено лишь при условии полной централизации продовольственного дела на всей территории РСФСР». Указывалось, что «полное выполнение [продо­вольственных! разверсток является обязанностью для каждого крестьяни­на». Обращает на себя внимание то, что съезд признавал «произведенные разверстки как минимум требований» и «заранее отвергает всякие попыт­ки, направленные к частичному уменьшению или полной отмене их». Осо­бенно жестко звучит пятый пункт, который гласит: «Съезд считает, что ответственность за невыполнение разверсток возлагается на общество в целом и поэтому несдача продуктов по разверсткам одним его членом пополняется запасами всего общества». И, наконец, как директива звучит последний пункт резолюции: «Каждый член съезда обязуется немедленно по прибытии на место приступить к побуждению крестьян выполнить всю продовольственную разверстку полностью».


Надо сказать, что делегаты съезда выполнили эту директиву высшего государственного органа только что созданной республики.

Резолюция по земельному вопросу носила конструктивный характер. Здесь ставился вопрос об обустройстве земель, пашен, лугов и лесов. Указывалось на необходимость, а также на методы и способы подъема сельского хозяйства. Нашлось место и развитию агрономического образова­ния, поощрению передовых методов хозяйствования, в т.ч. и в области животноводства.

Резолюция по народному образованию акцентировала проблему разви­тия профессионального образования взрослого населения. На первое место поставлен вопрос о школе и учительских кадрах, о переводе специальных книг на татарский и чувашский языки.

Резолюция о всеобщей трудовой и гужевой повинностях также жестка и всем своим содержанием соответствует одному из предложений: «Рабочие должны поднять производительность труда. Крестьяне обязаны выполнять возложенные на них государством повинности».

На съезде был избран Центральный Исполнительный Комитет из 56 человек, председателем которого стал Бурхан Мансуров.

28 сентября состоялось пленарное заседание ЦИК ТАССР, где был обсужден вопрос о персональном составе Президиума ЦИК и Совета На­родных Комиссаров (СНК). В Президиум ЦИК кроме Б.Мансурова вошли еще 6 человек: Самохвалов, Таняев, Денисов, Яруллин, Копнов и Гайнул-лин.

Правительство было избрано из 15 человек: Саид-Галиев, Измайлов, Изюмов, Рошаль, Султанов, Нехотяев, Исхаков, Бочков, Догадов, Мухта-ров, Валидов, Гордеев, Иванов, Хахарев, Вейцер.

Однако нельзя сказать, что съезд стабилизировал обстановку в Та­тарстане. В самом руководстве республики продолжали развиваться процес­сы раскола, которые наиболее четко обозначились в ходе реализации разверстки 1920 г., принесшей населению неисчислимые жертвы и бед­ствия.

Ситуация усугубилась тем, что 11 октября в газетах появилось сообще­ние о том, что со стороны националистов и буржуазии на председателя Совнаркома республики Сахибгарея Саид-Галиева совершено покушение. Начались странные аресты. Среди арестованных был заведующий типогра­фией «Миллят» Н.Мухтаров, проживавший в 1919 г. на одной квартире вместе с С.Саид-Галиевым и Вали Шафигуллиным. В докладной записке на имя С.Саид-Галиева он писал, что в подвале Особого отдела, куда он был доставлен, не увидел никого из националистов и буржуазии. У него сложи­лось впечатление, что кто-то с кем-то сводил счеты. «Что касается поку­шения на тов. Саид-Галиева, - - писал он,— я ничего определенного не могу сказать, но есть слухи, что это совершено русскими националистами и русскими буржуями, но есть и слухи, что это он сам сделал из-за карьеры, но все это слухи, правда или нет, это не мое дело». Судя по этому документу, в республике имело место соперничество между разными группами национальной интеллигенции.


Хотя аресты зачастую производились по субъективным причинам, тем не менее главную роль в них играли не Г.Ибрагимов, С.Атнагулов, Ф.Сай-фи, Г.Баимбетов и другие, то есть сторонники Саид-Галеева, а политичес­кие силы более высокого порядка. Комиссия по расследованию покуше­ния, присланная из Москвы, никакого официального заявления о своей деятельности не сделала. Однако ряд телеграмм сочувствия, с выражением презрения к организаторам покушения на вождя татарского пролетариата в какой-то мере свидетельствовал о политическом характере этого акта.

Султан-Галиев в докладе ЦК РП(б) по поводу этого инцидента писал, что это была «искусственно созданная история», ибо «не было смысла в убийстве Саид-Галиева, т.к. это могло создать почву для выступления кон­трреволюции» и «если бы покушение было, то оно было бы организовано, и тогда уже Саид-Галиев не отделался бы маленькой царапиной»31".

Во всяком случае, борьба между правыми и левыми среди татарских активистов усилилась. Дело кончилось тем, что С.Саид-Галиев был отозван из Казани и получил должность председателя Совнаркома Крымской рес­публики. В руководство республики пришли так называемые правые, т.е. в основном сторонники Мирсаида Султан-Галиева. Правительство возглавил Бурхан Мансуров.

§ 6. «Бей султангалиевцев!»

Все это отнюдь не означало конца политической эпо­пеи. Она приобрела иной характер и привела к новым политическим изме­нениям в связи с делом Мирсаида Султан-Галиева. В свое время на эту тему и на имя самого Султан-Галиева, как на врага народа, было наложе­но табу. Однако после реабилитации Султан-Галиева и осужденных по его делу появилось множество исследований, отражающих реальные события драматических коллизий 20—30-х годов.

Мирсаид Султан-Галиев, занимавший пост члена Малой Коллегии Нар-комнаца и одновременно являвшийся представителем Татарской республи­ки в Москве, пользовался большим уважением и авторитетом среди работ­ников национальных республик. Он постоянно выступал защитником как отдельных людей, национальных организаций, так и целых республик. Счи­тались с ним и руководители Советского правительства, особенно Сталин.

Признавая его неутомимую деятельность и талант теоретика и организа­тора, тем не менее к нему всегда относились настороженно. Об отношении к нему Ленина в определенной мере уже говорилось. Нелишне сослаться на письменное обращение Султан-Галиева к Ленину 7 августа 1919 г., в котором он выразил обиду, что Ленин ни разу его не принял, в то время как Заки Валидову, Мусе Бигиеву и индийскому деятелю М.Баракатулле доступ был открыт.


11(1 Султан-Галиев М. Избранные труды...— С.290. 14 э-312


«Письмо В.И.Ленину с просьбой об аудиенции

27 августа 1919 г.

Дорогой Владимир Ильич!

Я один из главных инициаторов и активных борцов с мусульманскими буржуазно-соглашательскими организациями в Советской России.

Ликвидация Всероссийского мусульманского военного совета. Всерос­сийского мусульманского национального совета, Национального парла­мента мусульман внутренней России в момент, когда все они угрожали превратиться в активных противников большевизма, - - вот моя основная заслуга перед революцией.

Ликвидация этих органов произошла в процессе революционной борьбы в первый период Октябрьской революции, и декреты об их упразднении изданы лишь после совершившегося факта, когда уже восставшая против большевизма и социальной революции мусульманская мелкая и крупная буржуазия была окончательно раздавлена, и работающим вместе со мной товарищам коммунистам-татарам обидно, что руководители революцион­ного движения мусульман внугренней России после смерти Мулланура Вахитова не удостаиваются с Вашей стороны, тогда как к Вам имеют свободный доступ мусульманские националисты (З.Валидов, Баракатулла, Муса Бигиев и другие).

Думаю, после моей записки Вы примете и выслушаете меня.

Я имею больше права на это, чем З.Валидов, М.Бигиев и другие, и даже только потому, что Вы меня ни разу не принимали.

Примите меня в первый и последний раз; я больше ни разу не буду беспокоить Вас.

С глубоким уважением

Председатель Центр.мусульм.воен. коллегии, Комиссар по делам мусуль­ман вн. России и член Реввоенсовета 2-й армии М.Султан-Галиев»"1,

Причиной того, что Султан-Галиев не удостаивался приема Ленина, был Сталин, который, по всей видимости, давал о нем превратную ин­формацию. Дело в том, что Сталин завидовал незаурядным способностям Султан-Галиева и собирал на него компромат, в том числе и стараниями Е.Д.Стасовой. Однако вскоре искусственная изоляция от Ленина была пре­одолена. Примерно через месяц после своего письма Султан-Галиев был принят Лениным.

Подозрение к личности Султан-Галиева ранее всех возникло у секретаря ЦК Е.Д.Стасовой в связи с активной ролью татарского лидера в перегово­рах Советского правительства с правительством Малой Башкирии. Султан-Галиев подозревался в сговоре с З.Валидовым. Неизвестно, какую роль сыграло доносительство Стасовой, но у Ленина возникло недоверие к Султан-Галиеву, и это, как уже говорилось, нашло отражение в период создания Татарской республики. За ним следили, на него доносили.

Мирсаида Султан-Галиева не устраивала политика ЦК РКП(б) по от-

Султан-Галиев М. Избранные труды... — С.197.


ношению к восточным республикам, особенно в связи с образованием СССР, когда автономные республики оказались бесправными. Он добивал­ся уравнения их в правах с союзными республиками, стремился к повыше­нию их статуса. В связи с этим он неоднократно критиковал Сталина, обращался с письмами и записками к своим соратникам. Часть из них перехватывалась и составила основу компромата, который, по словам его друга и соратника Фирдевса, состоял из «двух дурацких писем». Однако было достаточно нескольких слов, сказанных сгоряча Сталину, чтобы ком­промат «заиграл». Султан-Галиев был арестован и 4 мая 1923 г. исключен из партии, как антипартийный и антисоветский элемент. Письмо правитель­ства Татреспублики в защиту М.Султан-Галиева, направленное 8 мая 1923 г. на имя Зиновьева, Каменева, Троцкого, Бухарина, Радека и Куйбышева, не возымело действия. Для публичного осуждения Султан-Галиева было собрано так называемое IV Совещание ЦК РКП{6) с активом нацио­нальных республик.

19 июля 1923 г. в Казани состоялось совещание членов ОК ВКП(б) по результатам IV совещания. Оно продолжалось три дня. Присутствовало 130 человек. Вел совещание председатель Татарского ЧК С.М.Шварц. Доклад секретаря ОК Д.Е.Живова начался следующими словами: «Всем известно, что М.Султан-Галиев являлся представителем Татарской республики в Москве, он от нас имел определенные полномочия, пользовался извест­ным доверием, был тесно связан с нашими работниками, выражал опре­деленные тенденции по целому ряду вопросов, считался своего рода вож­дем татарских трудящихся масс, хотя, на мой взгляд, трудно утверждать справедливость последнего». В заключение он сообщил, что теперь Султан-Галиев лишился всего. После доклада не было задано ни единого вопроса, что было объяснено тем, что «с докладом заранее не были ознакомлены». Стенограмму IV Совещания было решено разослать по кантонам партий­ным организациям.

Выступая по докладу, Ш.Усманов сказал: «Товарищи, доклад т. Живова произвел впечатление разорвавшейся бомбы. До сих пор наши работники не кипели в котле национального вопроса, так как мы все время нацио­нальный вопрос скрывали, подобно тому, как венерик скрывает свою болезнь, и в результате этого лопнувший нарыв среди нас в такой уродли­вой форме». Говоря о проекте резолюции, предложенной участникам сове­щания, он выразился следующим образом: «Теперь нам предложен проект резолюции Бюро о борьбе с имеющейся якобы в Татарии «султангалиев-шиной», это подольет лишь масла в огонь. Нужно бороться не только с последствиями, но и с причинами. Причиной султангалиевщины является великодержавный шовинизм и это нужно подчеркнуть, иначе каждый сво­его противника будет называть Султан-Галиевым». Он обвинил и Саид-Галиева, который три года в кармане держал письмо В.ИЛенина, где «по сути дела содержалось руководство к действию в том, что республики должны существовать долго и что русские товарищи должны быть не нянь­ками, а помощниками местных коммунистов», и не руководствовался им. Усманов упрекнул руководство ОК, которое «борется с левыми и правыми


своеобразно». Левых ОК «жалеет, как незаслуженно обиженных, беспо­мощных, а некоторых из правых, более активных работников в националь­ном вопросе, он не допускает к работе, пытаясь консервировать в резерве чинов политсостава Красной Армии».

В том же ключе выступил и Ш.Ахмадиев, который, осудив султангшш-евщину, в отличие от Ш.Усманова сказал, что ее причиной являлся не русский шовинизм, который «русские коммунисты с огромным опытом проверенными старыми способами свободно могут победить». Он напом­нил, что на IV совещании было выражено сожаление, что «подпольная организация не была вскрыта самими местными организациями», и обви­нил ОК в том, что он «напоминает деревню, которая по тем или иным соображениям не ловит своего конокрада, а поймают его в соседней де­ревне». И заключил так: «Наша просьба к ОК, который еще продолжает пользоваться авторитетом, как высшая парторганизация,—линию свою вып­рямить и действовать так, как постановил XII съезд партии и как постано­вило партийное совещание по национальном вопросу».

Выступления по докладу так или иначе выявили тех, «кто, — по словам Якубова, • защищает Султан-Галиева, кто его отвергает». По мнению Г.Ибрагимова, «кое-где и даже на данном совещании остатки султангали-евщины чувствовались». К сказанному он добавил следующее: «Когда гово­рили тт.Усманов, Танеев, Валидов, мне стало жутко. Хотя Султан-Галиев лично ликвидирован -- исключен из партии, но когда слышишь некоторые речи, чувствуешь, что это тень Султан-Галиева». В качестве метода воспи­тания таких людей он назвал убеждение и принуждение.

Сторонники М.Султан-Галиева на самом деле не были столь воинствен­ны, как это изобразил Г.Ибрагимов. Так, Б.Мансуров лишь говорил, что: нельзя, чтобы обсуждение шло через призму личности: Саид-Галиев или Султан-Га1иев. Енбаев лишь напомнил присутствующим, что обсуждение должно идти не в форме следствия и сведения личных счетов. М.Брундуков также предостерег, что нельзя всех татар причислять к лику султангалисв-цев и что «сваливать в одну кучу всех только за то, что когда-то за руку здоровались с Султан-Галиевым, нельзя». Упрек левым был только в том, i что они могли «на этом вопросе перепутать все карты, в мутной воде рыбку половить, капитальчик нажить».

Однако рыбку ловили не «правые» и не «левые», а совсем иные силы, \ о которых сказал Д.Живов, отвечая М.Сагидуллину: «Бояться нам нечего,! товарищ Сагидуллин, в распоряжении партии пролетариата имеются аппа­раты, которые должны следить, следят и будут следить за всеми теми, кто может принести вред власти пролетариата». Это было предостережение тем,! кто забывал, что Татарская республика не является щитом в борьбе за реализацию прав татарского народа и что есть силы, которые могут поста­вить всех на свои места. Бронштейн справедливо заметил, что лишь 10% выступлений направлено на достижение правильной национальной поли­тики, а остальные 90% -- «либо прокурорство, либо адвокатство». А руко­водитель ЧК С.М.Шварц сказал, как бы подводя итоги, следующее: «В™ новаты ли товарищи, которые были связаны с Султан-Галиевым и нынешными


стоят у власти? Мы не можем сказать, что они не виноваты. Ясно и определенно мы должны заявить, что они виноваты. Но можем ли мы поставить их на одну доску с Султан-Галиевым? Конечно, нет. Султан-Галиев - изменник, предатель рабочего класса, связал себя с басмачами и т.д. Наши ответственные татарские коммунисты виноваты в том, что они недостаточно следили за Султан-Галиевым. У меня нет оснований гово­рить, что они были в курсе его планов, но они ему чересчур доверяли». В стенограмме совещания записан голос с места: «Мы люди маленькие. ЦК ему больше доверяло». Однако эти слова остались неуслышанными. Итого­вая речь явилась приговором местным сторонникам Султан-Галиева.

Вскоре, в 1924 г., на основе решений VIII и IX областных партконфе­ренций К.Мухтаров, Г.Мансуров, А.Енбаев были отозваны из Казани в Москву. Однако судьба распорядилась так, что им снова пришлось встре­титься с Султан-Галиевым. Но уже в качестве обвиняемых в национализме и измене делу пролетариата. Это произошло через 6 лет, а пока что в руководстве Татарии их места заняли левые.

Процесс создания в составе России бесправных национальных автоно­мий находил отражение и в Крыму, во многом тесно связанном с рядом казанских политических лидеров и, прежде всего с М.Султан-Галиевым и С.Саид-Галиевым. Трудности становления автономии в Крыму усугублялись предшествовавшей гражданской войной, когда под крылом Врангеля пред­принимались попытки создания национальной государственности под ру­ководством генерала армии Сулеймана Сулькевича. Обстановка осложня­лась и тем, что из 740 тысяч населения Крыма только 126 тысяч человек составляли татары. Причин такого соотношения немало, в том числе и голод, постигший Крым в годы гражданской войны. Однако главная при­чина - - это насильственное вытеснение татар в Турцию, систематически осущестшшвшееся царскими властями. Поэтому среди татарских активистов велась определенная работа по возвращению татар на свою историческую родину. Их также очень тревожили и определенные тенденции, направлен­ные на создание в Крыму еврейской автономии.

Короче говоря, обстановка в Крыму, в том числе и между самими руководителями крымских татар, была непростая.

В Москве всегда имелись силы, которые подозрительно относились к связям Султан-Галиева с национальными республиками. Очевидна попытка изоляции Султан-Галиева от Татарии и Башкирии. В центре пристального внимания были его отношения с крымско-татарскими работниками. Так, в одном из документов Султан-Галиев назван «примазавшимся к большеви­кам пантюркистом», а Исмаил Фирдевс - - один из видных большевиков крымских татар, человеком, работавшим под его идейным влиянием.

В Крыму существовала партия «Милле Фирке». После революции ее активные члены слились с большевиками. В документе говорилось: «Более авторитетные представители националов М.Султан-Галиев, Шагимардан Ибрагимов пытались оформить это двойственно-партийное положение сре­ди местных нацкоммунистов созданием национальных Компартий или еди­ной общей мусульманской коммунистической партии. Во главе этого дела


стояли М.Султан-Галиев, И.Фирдевс и татарские левоэсеры. В период орга­низации Татарской, Башкирской, Крымской республик это движение за «самостоятельную национальную Коммунистическую партию» приобрело серьезную форму и подпольно-конспиративный характер. Вождем этой идеи стал М.Султан-Гачиев, на местах эту работу проводили: в Крыму — И.Фир­девс и в Казани — А.Енбаев». Указывалось, что в Крыму миллифирковцы сгруппировались вокруг И.Фирдевса и О.А.Г.Дерен-Айерлы.

Одной из причин штиятельности «Милли Фирке» в документе называ­лось бандитское движение после разгрома Врангеля, которое якобы состо­яло из крымских татар. Говорилось также, что это движение возглавлялось белогвардейскими офицерами и оно связано с подпольными контрреволю­ционными группами, «в том числе, конечно, и М.Ф.».

Из Москвы для ликвидации «созданного бандитизмом тревожного по­ложения в Крыму» присылают специальную комиссию под руководством Шагимардана Ибрагимова.

В указанном документе признается роль Ш.Ибрагимова в стабилиза­ции обстановки в Крыму: «Приезд Комиссии Ибрагимова закрепил достигнутое между обкомом и «М.Ф» соглашение. В результате этих мероприятий было положено начало ликвидации бандитизма». В числе конкретных результатов работы комиссии называется подписание 3 июля 1921 г. акта о сдаче главных бандитских шаек и начало сдачи «бандг-рупп». В заслугу комиссии причислено и проведение целого ряда мероп­риятий, направленных на достижение соглашения между обкомом РКП(б) и Милли фирке.

Далее перечисляются факты, которые не устраивали Москву. Во-пер­вых, оказалось, что многие встречи с членами Милли Фирке были прове­дены без ведома обкома партии. Во-вторых. Ш.Ибрагимов, пользуясь сво­им положением представителя ЦК, якобы выдвинул свою кандидатуру в председатели Совнаркома Крымской республики. Естественно, что в Мос­кве не могли согласиться с тем, чтобы в Крыму обосновался человек, близкий к националам, руководителям Милли Фирке. Поэтому в Москве остановились на кандидатуре Саид-Галиева, непримиримого противника Султан-Галиева.

О том, как это случилось, говорится в письме Ш.Ибрагимова, которое он написал в Крым, вернувшись в Москву. Вот оно: «Здравствуйте, т.Фер-девс. Привет Вам и пожелания. К сожалению, я лично не могу Вам сооб­щить все то, что происходит в Москве. Из прилагаемого при сем письма вы увидите. Тов.Сталин меня не пустил для работы в Крым, едет Саид-Галиев. Я знаю. Вам это не понравится, но что же делать, если ЦК так хочет; Саид-Галиев, наверное, будет говорить, что он отказывался, но ничего подобного не было. Все-таки Вы его приезда не бойтесь. Товарищ Сталин дал ему соответствующие указания на этот счет, и я настаивал на том, чтобы ни одного работника не брать». Однако Ш.Ибрагимов глубоко заб­луждался, полагая, что ему доверяют и верят. Это видно из дальнейших строк письма: «Знайте, что Центр на моей стороне. Если у Вас что-либо выйдет, я Вас поддержу. Самое главное. Вы постарайтесь сгруппировать


вокруг себя коммунистов-татар и [беспартийных] «М.Фирковцев». Они по отношению к вам постепенно изменят свое поведение,

Посмотрите, что будет делать Саид-Галиев на Областной Партийной Конференции. Ведь против него имеется многое. А если будет работать хорошо, так пусть работает. Пишите регулярно обо всем. Буду ждать с нетерпением. С коммунистическим приветом Ш.Ибрагимов». Письмо было датировано 31 ноября 1921 г. В конце письма выражалась уверенность: «Может быть, когда-нибудь так называемая судьба снова забросит в Крым».

О том, насколько доверяли Ш.Ибрагимову, свидетельствует факт, что само письмо оказалось в руках органов Ч К. Далее констатировалось, что миллифирковцы, как «единственная работоспособная группа в Крыму», устроили обструкцию Крымскому Советскому правительству во главе с Саид-Галиевым. Главным виновником назывался руководитель татарской секции при обкоме партии Дерен-Айерлы, который вскоре был избран председателем Совнаркома.

Органы ВЧК-ОГПУ нарочно связали судьбы многих людей. Они готови­ли новое дело так называемого «Московского центра», о чем будет сказано в последующем изложении.

Действительно, страну в целом, и в том числе Татарскую республику, жлали новые испытания.

Однако, как бы трудно ни осуществлялся проект национальной автоно­мии татарского народа, какими бы мизерными ни были права Татарской республики, он стал той базой, опираясь на которую, в последующие годы развернулась борьба за создание суверенной государственности.

§ 7. Преодоление трудностей межнациональных отношений

С образованием Татарской автономной республики на­чался медленный, но болезненный процесс обеспечения фактического рав­ноправия татар и русских, а также представителей других народов, прожи­вающих в республике. «Многим русским, которые раньше были преоблада­ющей, господствующей нацией, просто трудно свыкнуться с тем равен­ством национальностей, которое установилось после победы Октябрьской революции», писал ответственный секретарь Татарского ОК ВКП(б) Хатаевич.

Действительно, в начале 20-х годов были определенные надежды на то, что ислам займет достойное место в жизни общества. Несмотря на то, что на основании циркуляров НКВД и НКЮ от 7 апреля и 18 сентября 1924 г., по которым церкви и мечети объявлялись поднадзорными органов внут­ренних дел, конкретные факты говорили о том, что религиозные дела мусульман пойдут по нормальному руслу. Более того, серьезным образом рассматривалась возможность применения шариатского права в жизни му­сульман. В 1921 г. была создана и работала вплоть до 1924 г. шариатская


комиссия в составе Губайдуллина, Максутова, Мустафина, Венецианова, Фармаковского и Борисенко, которая сделала следующий вывод: «Рас­смотрев Уголовный Кодекс РСФСР, мы пришли к следующему заключе­нию. Кодекс является вполне приемлемым в ТССР и в основах своих не противоречит основам Ислама по религиозному толкованию Шариата. Ис­лам дает очень большое значение разуму и наукам и не запрещает создание норм применительно своему месту и времени, потому Уголовный Кодекс РСФСР, основанный на юридическо-философских науках и составленный соответственно времени, нельзя считать противоречащим Шариату»112. Ра­бота комиссии была оценена положительно и ей через печать была объяв­лена благодарность.

Известно также, что для изучения вопроса применения норм шариата соответственно Уголовному Кодексу РСФСР для Средней Азии была со­здана комиссия, возглавлявшаяся Ш.З.Элиава, в состав которой был при­глашен известный ученый-богослов Муса Бигиев.

В эти годы не было запрета на религиозные школы, хотя ОК ВКП(б) своим постановлением от 10 октября 1922 г. запретил использовать для этого помещения светских школ. Тем не менее вечерами они использова­лись как таковые. В информационном отчете обкома партии в ЦК за ок­тябрь—декабрь 1924 г. отмечалось следующее: «В мусульманском религиоз­ном движении значительно увеличился авторитет ЦДУ, чему способствова­ло, с одной стороны, разрешение ВЦИК о преподавании детям религии, рассматривающееся духовенством как собственное достижение, с другой стороны издание ЦДУ журнала «Ислам». Отмечалось, что усиление влияния духовенства на население объясняется исключительно этими дву-; мя факторами. Разумеется, отрицать этого нельзя. Однако необходимо учи­тывать и два других фактора. Один из них — это приверженность населения! к религии и уважение к лицам духовного звания. Другой — в эффективно­сти руководства ЦДУ религиозными делами и личный вклад муфтия Ризы Фахретдинова, которого мусульмане знали не только как высшего духов­ного лидера, но и крупного ученого, внесшего неоценимый вклад в изу­чение истории и культуры своего народа.

Однако этот благоприятный период оказался слишком коротким. При­шли другие времена.

Известно, что до революции татарское крестьянство было самым мало­земельным. Татары, составлявшие 49% населения республики, на 100 хо­зяйств имели 382 десятины полевого и усадебного посева. А у русских на те| же 100 хозяйств приходилось 411 десятин. На 100 татарских хозяйств при­ходилось 73 лошади, а русских — 81. Примерно такое же соотношение и по крупному рогатому скоту. Отсутствие лугов и пастбищ не давало возможно­сти развернуть скотоводство в широких масштабах. Кроме того, татарские деревни располагались вдали от рек и водоемов, что препятствовало заня­тиям огородничеством111. Задача заключалась в том, чтобы обеспечить

112 ЦГА ИПД РТ, ф.36. д.ЗОЗ, л.42-43, 66. 41 Там же.-Л.42-43.


тарского крестьянина землей, лугами и пастбищами не хуже, чем русских крестьян. В республике требовалось проведение землеустроительных работ с учетом интересов всех. Эта задача конкретно осуществлялась Народным комиссариатом земледелия. Первым его наркомом был Юнус Валиди -человек с хорошим образованием и знанием дела. Именно по его иници­ативе возникли такие поселки, как Ишро, Яна Булгар, Идель, Бахча-Сарай, Ватан в Свияжском кантоне, Кызыл Байрак в Казанском районе. В Тетюшском, Елабужском, Бугульминском, Шугуровском районах на почве этого возникали недоразумения. Так, в Тетюшах поговаривали, что татары пользуются особыми льготами по части выделения лугов, лесов местного значения, а также налогами. Кое-кто, пользуясь этим в деревнях Сукеево, Людоговке, Чинчурине, Федорове, вел агитацию за выход из состава Татарии и присоединение к Ульяновской области. Однако волостной съезд Советов отверг это предложение314.

В деревнях Урманалеевке, Н.Дыбенко, Сходне и Михайловке Михай­ловской волости, граничащих с Самарской губернией, на собраниях также ставился вопрос о выходе из состава Татарской республики. Причина та же: непосильные налоги, страхсборы. И здесь находились люди, пытающиеся убедить крестьян, что татарам даются льготы за счет русских. Несмотря на то, что как в татарских, так и в русских деревнях не хватало ветпунктов и ветфельдшеров, утверждалось со всей категоричностью, что они есть в каждой татарской деревне"5. Споры между крестьянами татарского аула Азелей и русского села ГТановка из-за лесов местного значения тоже кое-кто попытался поднять до уровня межнациональной розни. Примерно такая же картина наблюдалась во взаимоотношениях между крестьянами Малый Толкиш Галактионовской волости и Ромашкино Каргалинской волости Чистопольского кантона при определении душевого надела. И здесь в раз­говоре между собой два кулака заявили: «Вот что значит Татреспублика, иди угонись за татарами»116. Недоразумения возникали и из-за налогового обложения. При этом кому-то всегда хотелось увидеть в них не классовую, а национальную основу. Между тем налоговая политика властей исходила именно из необходимости большего нажима на богатого. Так, определен­ную разницу в налоговом обложении русской деревни Тимашево и татар­ского аула Азнакаево тоже попытались перевести на рельсы межнациональ­ной розни. Такая же оценка давалась и при предостаааении государствен­ной помощи после падежа скота в татарском ауле Молвино и русских деревнях Бузаево и Утяшево. От одного к другому, из уст в уста пошли слухи: «Отпуск произведен только татарам, а русским - - нет, ничего не поделаешь, зато Татреспублика»317.

Недружелюбие к татарам проявляли и евангелисты, считая, что татары пользуются всеми привилегиями от правительства, особенно в области землеустройства: «До революции все пользовались и землей и лугами в

!|4ЦГА ИПД РТ, ф.15, оп.2, д.355, л.12. 115 Там же.-Л.87. 16 Там же.-Л.78. 117 Там же.-Л,57.


одинаковом размере, а теперь те угодия, которыми пользовались мы, пе­решли к татарам»31*.

В разжигании страстей дело иногда доходило до того, что кое-где при выборах в местные органы без разбора конкретной кандидатуры,— как это было, например, в Кузнечихе Чистопольского кантона,— выкрикивали: «Татар нам не нужно!»'14.

Бывала случаи, когда общие беды народного образования сваливались на политику реализации татарского языка. Так, один из работников Чистополь­ского кантонного отдела народного образования жаловался: «Материальная необеспеченность школьных работников объясняется тем, что много средств, отпускаемых центром на нужды народного образования, пожирается татарами на реализацию татарского языка». Его коллега, поддерживая эту ложь, доба­вил, что «несправедливость отношения центра к татарам и русским сказыва­ется во всем»3*1. По его мнению, из-за этого для русских школ смешанного типа денежных средств отпускается недостаточно, а татарским -- с излиш­ком, и потому приходится восполнять недостаток денег с родителей учащихся.

Определенная категория лиц с великодержавным настроем проводила систематическую работу по разжиганию межнациональных страстей. Так, при открытии школы фабзавуча при Элводтраме заведующий настаивал на том, чтобы в школу не принимать татар. Когда все-таки было решено, что будут принимать из расчета 50% на 50%, учащихся-татар предупредили, что, если они в учебе будут отставать в течение 1 — 1,5 месяца, их отчислят. Заведующий мастерскими давал учащимся полный комплект инструмен­тов, а татарам - - один-два инструмента. После завершения занятий уча­щихся-татар обвинили в краже 10 молотков, стоимость которых вычли из их пособия. В Мензелинском исправдоме русский кандидат в члены ВКП(б) застаатял 60-летнюю татарку руками чистить клозет. А сам смотрел и| смеялся, как она чистила и плакала121. В Бугульме зав.конторой акцио­нерного общества «Транспорт» в своей канцелярии говорил сотрудникам и посетителям, что у татар слишком много привилегий, и что «русским стано- j вится совершенно невозможным пребывание в Татарской республике», и что «с татарами нужно воевать, чтобы лишить их привилегий». Сотрудник Бугуль-минского финансового отдела выражался так: «В Бугульме жить возможно только татарам и коммунистам, но впоследствии татары выгонят и коммуни-1 стов и поэтому необходимо из Бугульмы заблаговременно уезжать во избежа­ние каких-либо недоразумений». В Агрызе секретарь гор.ячейки BJTKCMl заявил: «Пора забыть татаризацию». А это был еще только 1927 г.121.

Между тем из Бугульмы шли письма иного содержания, читая которые, не скажешь, что хорошо живется именно татарам. Там происходили гораз-| до более сложные процессы, о которых необходимо будет сказать особо.

!|* ЦГА ИПД РТ, ф.15, оп.2, д.355, л.21. "Там же.-Л.10. ""Там же.-Л.99. 100. 321 Там же.-Л.58. "Там же.-Л. 108. "Там же.-Л.58.


Вот цитата из одного анонимного письма из Бугульмы: «Товарищи, рабо­тающие в областкоме, мы измучились гнетом царя на войне, совершили революцию, создали Советы, но ошиблись. По возвращению же вы ото­брали разверсткой весь наш хлеб, которым кормили и московских рабочих, а нас морили голодом. И теперь собираете налоги, продавая наши самова­ры... Но... в наши руки попадут винтовки и тогда мы перережем продажных наймитов русских... Татароубийцы недовольны тем, что убили миллион татар, еше хотите убивать. И вас убьют, но нас не будет»3-4.



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-12-30; просмотров: 278; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 54.167.52.238 (0.062 с.)