Субсидиарная множественность

Еще один вид множественности лиц в обязательстве – субсидиарная (запасная).

На наш взгляд, субсидиарную множественность на стороне должника, можно считать разновидностью солидарной множественности. Пассивная субсидиарная множественность отличается лишь порядком привлечения субсидиарного должника к ответственности. После предъявления соответствующего требования положение субсидиарного должника ничем не отличается от положения должника основного. Оба они в равной мере (то есть солидарно) противостоят кредитору. Очевидно также, что она возможна только, если в качестве предмета исполнения выступают родовые (заменимые) вещи, так как предмет этот изначально мог принадлежать лишь должнику основному.

Вопросы, почему тогда после исполнения обязательства за должника к поручителю переходит право требования по нему, и почему не в порядке регресса, прямого отношения к связи «кредитор – поручитель» не имеет. Связь «должник – поручитель» находится за рамками структуры обеспеченного обязательства. Перед кредитором они выступают как один субъект.

В связи с этим не являются определяющими в обосновании якобы субсидиарного характера поручительства моменты процедурные (процессуальные). Они производны, формальны и не могут отражать сущности этого правового явления. Предположим, что в законе солидарность поручительства будет заменена субсидиарностью, что, собственно говоря, и сейчас возможно по соглашению сторон. Кредитор и тогда сможет привлечь обоих должников к ответственности. Но вот положение его может фактически ухудшиться вследствие потери времени на переписку с таким поручителем и возможного увода им активов. Пока же законодатель занимает прокредиторскую позицию, что оправданно в современных экономических условиях.

Преобладающим является мнение, что солидарная множественность может быть только на стороне должника[290]. Так, в учебнике гражданского права МГУ им. М.В. Ломоносова указано: «Субсидиарные обязательства имеют место при множественности лиц на стороне должника, то есть могут быть либо пассивными, либо смешанными… Субсидиарное обязательство, подобно пассивному солидарному обязательству, также представляет собой разновидность (форму) гражданско-правовой ответственности: либо за действия основного должника, то есть «за чужую вину» (например, в случае ответственности собственника имущества учреждения по долгам последнего на основании п. 2 ст. 120 ГК РФ), либо за собственные упущения (например, в случае ответственности родителей за вред, причиненный их несовершеннолетними детьми на основании правил п. 2 ст. 1074 и ст. 1075 ГК РФ). Именно поэтому правила о субсидиарных обязательствах внесены законодателем в главу, посвященную ответственности за нарушение обязательств»[291]. Действительно, ст. 399 ГК РФ, посвященная субсидиарной ответственности, предусматривает ситуацию, когда кредитор может обратиться к дополнительному должнику, только если основной должник отказался удовлетворить требование или не отозвался в разумный срок на это требование.

На наш взгляд, субсидиарная множественность возможна и на стороне кредитора. Во-первых, содержание общей нормы (ст. 321 ГК РФ), регулирующей отношения с участием нескольких кредиторов и должников, является диспозитивной, а, во-вторых, закон сам предусматривает такие ситуации, примером чего может быть конструкция договора в пользу третьего лица (ст. 430 ГК РФ).

По словам М.И. Брагинского, особенности этого договора состоят в том, что он заключается не в интересах его сторон, что принципиально отличает его от всех остальных договоров. Основной смысл соответствующей этой договорной конструкции лежит в предоставлении третьему лицу права самостоятельного требования к стороне по договору, в заключении которого третье лицо участия не принимало[292]. Действительно, договор в пользу третьего лица имеет сложную структуру, в этом состоит его существенная особенность. В законченном виде такой договор, считает Ю.А. Тарасенко, представляет собой трехсторонний договор, в котором формирующие условия договора стороны связаны двусторонним, возмездным отношением. Выгодоприобретатель же должен воспользоваться своим правом исполнения договора в свою пользу и присоединиться к договору. В противном случае договор остается в формате двустороннего. Как видим, ученый признает третье лицо стороной договора – кредитором по отношению к должнику. Далее ученый утверждает, что неисполнение обязательства должником в силу обстоятельств, за которые отвечает кредитор (очевидно речь идет о неисполнении кредиторских обязанностей), дает основание предъявить к нему определенные требования о возмещении убытков, хотя «сторона, заключая договор в пользу третьего лица, исполняет перед последним свою обязанность, которая, впрочем, находится за пределами возникшего правоотношения»[293]. Следует отметить, что из рассуждений автора все-таки остались не выясненными несколько моментов, в частности, о характере отношений между кредитором и выгодоприобретателем и о необходимости волеизъявления последнего для того, чтобы он стал участником обязательственного правоотношений. При этом в отношении договора страхования тот же автор утверждает, что выгодоприобретатель становится третьей стороной[294], что никак не соотносится с относительным характером обязательства.

Мы уже отмечали, что для обязательства характерна направленность на достижение определенного блага, и она обусловлена интересом кредитора. Однако не следует забывать многозначность термина «договор». Так, И.В. Бекленищева, давая характеристику договора в пользу третьего лица, утверждает, что такое лицо становится субъектом договорного обязательства, но не стороной договора[295]. Видимо, автор и имеет в виду термин «договор» в разных значениях.

Путает участников договора-сделки и договора-обязательства Б.Л. Хаскельберг, но в то же время выделяет два признака договора в пользу третьего лица, которые выглядят вполне логичными. Во-первых, не участвующее в заключении договора лицо приобретает самостоятельное требование от должника обусловленного исполнения. Во-вторых, это лицо не обязано воспользоваться установленным в его пользу правом[296]. Из суждений ученого получается один вывод – выгодоприобретатель является ни кем иным как кредитором, а никаким не третьим лицом. Второй признак указывает лишь на невзаимность обязательства, вытекающего из этого договора, но, как известно, таких договоров весьма мало, и невзаимные обязательства нормальными считать нельзя.

Следует отметить, что во французской юридической литературе прямо говорится, что «характерным является то, что выгодоприобретатель в договоре в пользу третьего лица становится кредитором (выделено мной. – В.К.) с момента заключения договора, не только не участвуя в нем, но даже и тогда, когда он еще не знает о договоре, заключенном в его пользу. В данном случае речь идет не о простой оферте, для действительности которой необходим его акцепт»[297]. В отечественной правовой литературе, да и в законе прямо называть выгодоприобретателя кредитором не принято, хотя ничего крамольного в этом нет.

По Р. Саватье, выгодоприобретатель становится кредитором, даже не зная о том, что кто-то заключил в его пользу договор. В ГК РФ, однако, имеются нормы, предусматривающие необходимость совершения им определенных действий. Так, в ст. 842 ГК РФ, указано, что лицо, в пользу которого внесен вклад, приобретает права вкладчика с момента предъявления им банку первого требования, основанного на этих правах, либо выражения им банку иным способом намерения воспользоваться этими правами. До выражения такого намерения лицо, заключившее договор банковского вклада, может воспользоваться правами вкладчика. Как видим, законодатель, во-первых, для того, чтобы выгодоприобретатель стал вкладчиком требует дополнительный юридический факт в виде выражения намерения, во-вторых, разделяет понятия «лицо, заключившее договор» и «лицо, приобретающее права вкладчика».

Сказанное еще раз подтверждает, что следует разграничивать лиц, заключающих договор (оферент и акцептант), и стороны обязательства (кредитор и должник). Естественно, в подавляющем числе стороны договора-сделки и есть стороны обязательства. Однако в рассматриваемом случае (ст. 430 ГК РФ), кредитором будет другое лицо. По поводу названий данных субъектов, Р. Саватье, писал так: «Что касается сторон в таком договоре, то одна из них, которая возлагает обязанность на другую, называется стороной, «выговаривающей право», а другая, принимающая на себя обязанность, – «обещающей».

Обратим внимание, что, равно как и в романо-германской трактовке обязательства практика в практике регулирования имущественных отношений в США заключаются договоры в пользу третьего лица, хотя законы штатов не упоминают о договорах подобного вида. Свод договорного права США содержит положения посвященные договору в пользу третьего лица. «Выгодоприобретатель — это лицо, не участвующее в соглашении сторон, но получающее выгоду от исполнения обязательств» (§ 302). Если в ст. 430 ГК РФ не называется никаких особенностей положения разных видов третьих лиц (в частности, в договоре – обязательстве и договоре – сделке), в США выделяют два вида бенефициаров. В договорах в пользу третьего лица выгодоприобретатель является либо прямо выбранным сторонами, либо случайным. Первый вид соответствует российской модели договора в пользу третьего лица, то есть выгодоприобретатель прямо определен сторонами как лицо, в чью пользу надлежит произвести исполнение договорных обязательств, что позволяет назвать его кредитором в обязательстве, причем основным. Второй разновидностью этого договора считается договор, в котором стороны не предполагали осуществлять исполнение в пользу третьего лица, но оно получило выгоду от исполнения договора. С.В. Соловьева полагает, что с позиции российского права трудно относить подобный договор к договорам в пользу третьего лица[298]. Действительно, назвать это третье лицо кредитором нельзя, поскольку оно не уполномочено получить исполнение по такому договору, и не может требовать его исполнения договора. Исполнение стороны осуществляют в пользу друг друга или кого-то одного, а третье лицо получает выгоду от исполнения договора опосредованно, через свои отношения с участниками договора. Очевидно, практического значения выделение фигуры случайного выгодоприобретателя не имеет, поскольку он лишен каких-либо прав в отношении сторон договора.

Таким образом, обязательство из договора в пользу третьего лица представляет собой случай субсидиарной множественности на стороне кредитора, что не противоречит диспозитивной норме ст. 321 ГК РФ, регулирующей отношения с участием нескольких кредиторов и должников.

Лицо, именуемое в ГК РФ кредитором, согласно п.4 ст. 430 ГК РФ имеет право требовать исполнения лишь в случае отказа от него третьим лицом, соответственно оно является никем иным как субсидиарным кредитором, а третье лицо – кредитором основным.

При исполнении обязательств из договора в пользу третьего лица возникают определенные правовые проблемы с определением субъекта права требования или юридической обязанности. Дело в том, что состав и структура такого обязательства различаются до момента выражения выгодоприобретателем согласия на принятие исполнения и после такового.

Как отмечалось, в силу правила п. 4 ст. 430 ГК РФ до момента выражения выгодоприобретателем такого согласия лицо, заключившее договор (выговорившим право), является субсидиарным кредитором, а выгодоприобретатель – основным.

Состав и структура такого обязательства после выражения выгодоприобретателем согласия на получение выгоды различается в зависимости от исполнения лицом, выговорившим право, своих обязанностей по договору:

(1) при наличии таких обязанностей возникает прямо не предусмотренная законом смешанная множественность лиц на одной стороне обязательства: обязанности возникают только у лица, выговорившего право, у выгодоприобретателя – лишь права требования, так как оно не участвовало в заключении договора (п. 3 ст. 308 ГК РФ).

(2) при выполнении всех обязанностей лицо, выговорившее право, устраняется из обязательства. Сторону кредитора остается представлять лишь выгодоприобретатель.

Таким образом, во взаимном обязательстве, возникшем из договора «в пользу третьего лица», на стороне выгодоприобретателя и выговорившего право образуется непредусмотренная законом смешанная множественность: первый в силу п. 3 ст. 308 ГК РФ имеет лишь права, второй – только обязанности, после исполнения которых из обязательства устраняется.

Конструкция договора в пользу третьего лица является общей, однако на практике часто используется, как правило, применительно к небольшому количеству договорных видов. К таковым следует относить в первую очередь страхование. При исполнении страховых обязательств зачастую значительная роль, кроме страхователя и страховщика, принадлежит также и другим участникам страховых правоотношений: застрахованным лицам и выгодоприобретателям. Если выгодоприобретатель проявил свою волю на страховую выплату, страхователь из обязательства устраняется, а если нет, то таким правом может воспользоваться сам страхователь.

По этому поводу приведем весьма любопытное судебное дело[299].

Произошло дорожно-транспортное происшествие – столкновение автомобиля марки «Freighliner Argosy», принадлежащего на праве собственности Ивановой Н.П. и находящегося под управлением Миронова С.В., и автомобиля марки «Скания», в результате чего первый автомобиль значительно пострадал. Виновным в столкновении автомобилей признан водитель Миронов С.В., что подтверждается материалами дела об административном правонарушении. Автомобиль «Freighliner Argosy» был передан Ивановой Н.П. (арендодатель) в пользование ООО "БТС" (арендатор) согласно договору аренды. В период происшествия указанное транспортное средство было застраховано арендатором в СЗАО «Медэкспресс» в пользу его собственника Ивановой Н.П. С целью взыскания с СЗАО «Медэкспресс» страхового возмещения, определенного как разница между установленной сторонами страховой суммой (656 000 руб.) и стоимостью годных остатков поврежденного автомобиля, ООО «БТС» обратилось в суд. Однако суд отказал в удовлетворении иска, сделав вывод об отсутствии у истца права требования страхового возмещения, так как согласно п. 1 ст. 929 ГК РФ по договору имущественного страхования одна сторона (страховщик) обязуется за обусловленную договором плату (страховую премию) при наступлении предусмотренного в договоре события (страхового случая) возместить другой стороне (страхователю) или иному лицу, в пользу которого заключен договор (выгодоприобретателю), причиненные вследствие этого события убытки в застрахованном имуществе либо убытки в связи с иными имущественными интересами страхователя (выплатить страховое возмещение) в пределах определенной договором суммы (страховой суммы). Исходя из содержания указанной правовой нормы по договору страхования страховщик обязан выплатить страховое возмещение страхователю или иному лицу, в пользу которого заключен договор (выгодоприобретателю). Поскольку договор страхования заключен в пользу Ивановой Н.П. как собственника застрахованного имущества, она и обладает правом обращения в суд с иском о взыскании страхового возмещения, которая реализовала его путем обращения в Куйбышевский районный суд Санкт-Петербурга с иском к СЗАО «Медэкспресс». Таким образом, как справедливо указал суд страхователь вправе предъявить к страховщику требование о выплате страховой суммы в свою пользу только в случае, когда выгодоприобретатель отказался от своего права.

Следует обратить внимание на то, что если договор имущественного страхования заключается на случай причинения вреда застрахованного имущества, возникает некий «симбиоз» двух обязательств – страхового и деликтного, которое представляет собой сложное обязательство. Само по себе деликтное обязательство, как отмечалось, является упрощенным, но оно существенно влияет на обязательство страховое. Статьи 931 и 1072 ГК РФ определяют эту структуру следующим образом. Пункт 3 ст. 931 ГК РФ устанавливает, что страхователь вообще не участвует в обязательстве как кредитор, а лишь как сторона в договоре-документе, или как должник по ряду обязательств, в том числе по уплате страховой премии (если договор в силу ст. 957 ГК РФ будет определен сторонами как консенсуальный) или последующих страховых взносов. Кредитором в этом обязательстве станет лицо, которое будет точно определено лишь при наступлении страхового случае (причинении вреда), причем он может предъявить иск непосредственно причинителю вреда (ст. 1072 ГК РФ) только если страховое возмещение недостаточно для того, чтобы полностью возместить причиненный вред, возмещают разницу между страховым возмещением и фактическим размером ущерба. Практика по этому поводу достаточно определенна. Например, удовлетворяя иск индивидуального предпринимателя о взыскании с ООО ущерба, причиненного автомобилю истца, суд исходил из того, что в результате ДТП по вине водителя, управлявшего автомобилем общества, причинен вред автомобилю истца. Выплаченная истцу сумма страхового возмещения недостаточна для полного возмещения причиненного ущерба, поэтому разница между страховым возмещением и фактическим размером ущерба подлежит взысканию с общества в порядке ст. 1072 ГК РФ[300].

Приведем еще весьма интересный пример из судебной практики одного из областных судов[301].

Судебная коллегия по гражданским делам Брянского областного суда рассмотрела кассационную жалобу ЗАО «Страховая группа «УралСиб» на решение Советского районного суда г. Брянска. Между Аркатовым П.П. (страхователь) и ЗАО «Страховая группа «УралСиб» (страховщик) был заключен договор страхования автомобиля на случай повреждения и угона. В качестве выгодоприобретателя по договору был ОАО «Банк УралСиб», поскольку автомобиль был куплен за счет кредита, полученного страхователем в этом банке. Страхователь был вынужден обратиться в суд с иском к о взыскании страховой выплаты, ссылаясь на то, что автомобиль был похищен, а в выплате страховой суммы ему было отказано в связи с тем, что им был нарушен договор добровольного комплексного страхования, в частности обязанности по установке автосигнализации и предоставления ответчику подтверждающих документов. Решением районного суда исковые требования удовлетворены. Банк был привлечен судом в качестве третьего лица. Представитель третьего лица присутствовал в судебном заседании, но исковые требования Аркатова П.П. не признал, но и самостоятельных требований не заявлял. В кассационной жалобе страховщик просил решение суда отменить, ссылаясь также на то, что у страхователя вообще не возникло право требования из договора страхования, поскольку из материалов дела не усматривается, что выгодоприобретатель отказался от своего права требования по договору страхования, однако судом данное обстоятельство учтено не было. Однако судебная коллегия нашла доводы кассационной жалобы несостоятельным по следующим основаниям. В соответствии со ст.9 Закона «Об организации страхового дела» к основным правам выгодоприобретателя относится право требования проведения страховой выплаты в случае наступления страхового случая. С момента наступления страхового случая (хищения) истек год, выгодоприобретатель ОАО «Банк «УралСиб» в течение этого времени исковых требований не заявлял, что следует расценивать как отказ от требования проведения страховой выплаты. На основании изложенного, судебная коллегия полагает, что суд обоснованно удовлетворил требования страхователя, так как страхователь как основной кредитор в страховом обязательстве может воспользоваться правом на страховую выплату, если выгодоприобретатель от этого права отказался, и это не противоречит закону или договору.

Данное дело иллюстрирует весьма распространенную ситуацию. Исходя из содержания ст. 939 ГК РФ выгодоприобретатель выступает на стороне страхователя, однако в сфере кредитования зачастую риски банков страхуют их дочерние или зависимые страховые компании. В данном случае, следуя корпоративной политике, дружественный страховой компании банк не поддержал иск страхователя. Получается весьма странная ситуация, когда лица на одной стороне обязательства, по сути, конфликтуют между собой.

Поддерживая вывод судебной коллегии Брянского областного суда, следует констатировать, что суду, чтобы защитить интересы понесшего убытки страхователя пришлось прибегнуть к норме о пропуске выгодоприобретателем срока обращения за страховой выплатой. Но если бы такого пропуска не было, не было бы и обращения к страховщику, то есть страхователю могло бы быть отказано в удовлетворении иска. Такая ситуация представляется не допустимой. Застрахованные лица и выгодоприобретатели могут вступить в правоотношения в большинстве случаев лишь на данной стадии. Как правило, они имеют слабое представление о своих правах и обязанностях. Это обусловлено не только спецификой страховых правоотношений, но и, не в меньшей степени, особенностями правового положения участников страховых правоотношений при исполнении обязательств.

Итак, говоря о страховом обязательстве с участием выгодоприобретателя, мы подразумеваем договор в пользу третьего лица. Как отмечалось, выгодоприобретатель в этом случае, без сомнения, выступает в роли кредитора в обязательстве. Вместе с тем закон вопреки правилу ст. 308 ГК РФ о невозможности возложения обязательства на лицо, не участвующее в нем в качестве должника, все-таки предусматривает такие случаи. В ст. 939 ГК РФ указано, что когда договор заключен в пользу выгодоприобретателя, в том числе, когда им является застрахованное лицо, не освобождает страхователя от выполнения обязанностей по договору, если только договором не предусмотрено иное либо обязанности выполнены выгодоприобретателем. Норма эта весьма примечательна. Если выгодоприобретатель выполнил самостоятельно обязательства, это означает его согласие с договором, своего рода конклюдентными действиями. Однако на первый взгляд ни как не согласуется с правилом ст. 308 ГК РФ положение, предусмотренное ст.939 ГК РФ, исходя из смысла которой, получается, что страховщик и страхователь могут заключить договор, в котором обязанности будут предусмотрены для выгодоприобретателя!

В связи с этим повторим, что по тексту ГК РФ порой трудно разобраться, где речь идет о юридических обязанностях, а где о кредиторских. Так, в пункте 2 ст. 939 ГК РФ указано: «Страховщик вправе требовать от выгодоприобретателя, в том числе и тогда, когда выгодоприобретателем является застрахованное лицо, выполнения обязанностей по договору страхования, включая обязанности, лежащие на страхователе, но не выполненные им, при предъявлении выгодоприобретателем требования о выплате страхового возмещения по договору имущественного страхования либо страховой суммы по договору личного страхования. Риск последствий невыполнения или несвоевременного выполнения обязанностей, которые должны были быть выполнены ранее, несет выгодоприобретатель». Очевидно, что риск невыполнения такой обязанности может заключаться лишь в отказе выплаты страхового возмещения (обеспечения). Это подтверждается содержанием ст. 961 ГК РФ, согласно абзацу второму п. 1 которой, при наступлении страхового случая выгодоприобретатель обязан сообщить о нем страховщику, но только если он намерен воспользоваться правом на страховое возмещение.

Возникает вопрос: какой интерес в заключении договора был у лица, выговаривающего право? М.И. Брагинский полагает, что достижение цели договора заключается в приобретении права из него третьим лицом[302]. Однако очевидно, что лично выговоривший право для другого не достигает того блага, которое выражено в объекте обязательства, возникшего из этого договора. Ответ заключается в характере взаимоотношений между субъектом, выговорившем право, и выгодоприобретателем. Гражданско-правовой закон не регулирует оснований таких отношений. Вполне вероятно, что они носят неимущественный характер и могут быть связаны семьей, когда, договор заключается в пользу детей (вклады, обучение и др.) Очевидно, что это делается из родительской заботы. Умозрительно можно предположить ситуацию, когда коммерческая организация заключает договор в пользу выгодоприобретателя, также предпринимательского юридического лица. Если между этими лицами нет других связанных сделок, налицо дарение, ограниченное ст.575 ГК РФ.

Таким образом, можно предположить, что характер отношений между лицом, выговорившим право, и выгодоприобретателем может и не быть гражданско-правовым. Интерес первого в возникновении обязательства заключается в удовлетворении потребностей второго. Причины такого интереса могут быть обусловлены потребностями в заботе, опеке, но для действительности договора и существования обязательства это не имеет правового значения. Исключения могут составлять только случаи, предусмотренные ст. 169 ГК РФ.