Общая характеристика обязательств

 

Определение не только обязательства, но и других правовых категорий, можно назвать «делом чести» практически каждого исследователя. М.М. Агарков утверждал, что оно так же, как и определения других понятий, которыми пользуются в обязательственном праве, совершенно необходимо и для практики, и для теории[35]. Однако, как писал в свое время видный английский юрист Фредерик Поллок[36], «Определение, строго говоря, представляет собой ни что иное, как сокращение, в котором лицо, использующее понятие, тешит свое тщеславие»[37]. В наше время Б.И. Пугинский ставит под сомнение необходимость использования определений в науке. Говоря о договоре, ученый отмечает, что предлагаемые учеными определения понятия «договор» составляются путем широкого перечисления его признаков и их разбор представляется непродуктивным, поскольку число признаков договора, как и почти у всякого объекта, бесконечно. Далее он отмечает тот факт, что так называемые «точные» науки давно отказались от использования определений и не работают с ними ввиду их «ничтожного теоретико-познавательного статуса», в правоведении же продолжается, по его словам, «борьба за определения», что новых знаний не прибавляет[38].

На наш взгляд, от доктринальных определений, по-видимому, не уйти. Дело в том, что понятия являются результатом познавательной деятельности ученых и существуют они в их сознании. Для того чтобы понятие стало известным, доступным для других людей, его нужно выразить, объективировать[39]. Делается это с помощью слов, то есть определений, в которых авторы пытаются перечислить признаки того или иного исследуемого объекта. Безусловно, что можно дать понятие и менее лаконично, изложив его, например, в многостраничном трактате, однако вряд ли читателю будет удобно самому догадываться о признаках изученного объекта.

Поэтому в настоящей работе, говоря о понятии обязательства, мы будем иметь в виду именно установление его содержания, правовой природы. В свое время М.М. Агарков для анализа понятия обязательства, прежде всего, предлагал рассмотреть вопросы: а) об обязательстве как относительном правоотношении (в противоположность абсолютным правоотношениям); б) о содержании обязательств; в) о санкции в обязательстве[40]. Собственно именно эти моменты и отражались, так или иначе, в доктринальных определениях обязательства, предлагаемых разными исследователями.

Основу для современных определений обязательства дали источники римского права. В Дигестах Юстиниана утверждается: «Сущность обязательства состоит не в том, чтобы сделать нашим какой-нибудь предмет или какой-нибудь сервитут, но чтобы связать перед нами другого в том отношении, чтобы он нам дал, сделал или предоставил» (D.44.7.3)[41]. В Институциях Юстиниана говорится: «Обязательство — это правовые узы, которые связывают необходимостью исполнения в соответствии с правом нашего государства» (1.3.13)[42]. При этом в подлиннике слову «исполнить» соответствует solvere – «развязать». Реальные оковы, которыми связывался должник (по Законам XII таблиц), подверглись эволюции и в классическом Риме превратились в правовые узы - iuris vinculum [43].

Оба определения указывают на главную черту обязательств – правовую связь между собой субъектов имущественных отношений[44]. Однако определение в Дигестах более развернутое, так как глаголы dare, facere, praestare, то есть что-либо дать, сделать или предоставить, указывают на то, что содержанием обязательства является именно действие обязанного лица.

Основы, заложенные римским правом, нашли отражение как в легальных, так и доктринальных дефинициях обязательства, которые для континентальной правовой семьи принципиально сходны, независимо от национальной принадлежности. Обязательство предполагает такую связь двух лиц, когда одно лицо (кредитор) имеет право требовать от другого лица (должника) выполнения каких-либо действий или воздержания от каких-либо действий.

В Германском гражданском уложении обязательство определяется примерно так же как в ГК РФ: в силу обязательства кредитор вправе требовать от должника совершить исполнение. Исполнение может состоять также в воздержании от действия (§ 241)[45]. Во Французском гражданском кодексе имеется только определение договора[46] как соглашения (ст. 1101), однако в доктрине обязательство определяется также как относительное правоотношение, в котором кредитор может требовать известного предоставления от должника[47].

Имеется понятие обязательства и в странах, основанных на common law. Так, в Единообразном торговом кодексе США договор понимается как «правовое обязательство в целом, вытекающее из соглашения сторон» (1-201). Параграф 1 Свода законов договорного права США определяет договор именно как обязательство или несколько обязательств, при нарушении которых представляются средства правовой защиты, по сути, повторяя определение, закрепленное в Кодексе Наполеона. Попутно обратим внимание, что традиционно констатируется если не пропасть, то кардинальное отличие в правовом регулировании экономических отношений в континентальной и англо-американской правовых семьях. На самом деле это не так. Е.А. Суханов справедливо замечает, что классическое римское право стоит гораздо ближе к англо-американскому праву, чем к европейскому континентальному праву, потому что case law — это в известном смысле и есть Юстинианово право, которое поэтому в большей мере предшественник англо-американского права, чем европейского континентального. Римское право даже в классическом виде, во-первых, — сборник казусов, во-вторых, это еще тексты, которые надо было сопоставить друг с другом, систематизировать, что и сделали пандектисты[48]. Анализ источников обязательственного права штатов[49] позволяет утверждать, что подходы к правовому регулированию товарного оборота в США и государств континентально-правовой семьи в целом единообразны.

Обязательства по мусульманскому праву[50] также как в романо-германском и англо-американском праве возникают из договоров, односторонних сделок и в силу указания закона. Одним из ключевых понятий обязательства считается так называемая «амана», в узком смысле означающее залог, а в широком обозначающее все, что связано с обязанностями людей. Так представители юридической школы ханифитов делят обязательства на неограниченные (нормы морали, например, помощь бедным, спасение страдающих) и ограниченные, т.е. установленные в законе (ханифиты). Последние в свою очередь подразделяются на обязательства перед богом (хакук ул-лах) и перед себе подобными, т.е. гражданско-правовые (хакук ун-нас)[51].

К.К. Абдуллаева, проведя детальное исследование мусульманского обязательственного права, определяет по нему как отношение, в силу которого одно лицо обязано совершить либо воздержаться от совершения какого-либо действия, а другое лицо имеет право принудить его к исполнению обязанности[52]. В целом правила возникновения и исполнения обязательств сходны с требованиями европейского и англо-американского права. Например, договоры заключаются посредством оферты («иджаб») и акцепта («кабул»). Возможна множественность лиц, примерно одинаковы правила исполнения обязательств. Хотя определенные отличия, в основном базирующиеся на религиозных запретах, конечно, имеются, например, запрещены ростовщические сделки. Если говорить о внедоговорных обязательствах, в мусульманском праве казуистично можно выделить обязательства из односторонних действий, причинения вреда (имущественного, физического и морального) и неосновательного обогащения. Однако в праве мусульманских государств недостаточно положений о причинении вреда источником повышенной опасности, норм о защите прав потребителей при причинении вреда недостатками товаров, нет четкого отграничения кондикции от виндикации, т.е. область внедоговорных обязательств урегулирована мусульманским правом более слабо, чем договоры[53].

В нашей стране законодательное определение обязательства имеет долгую историю[54]. Термин «обязательство» употреблялся в различных значениях во многих статьях Свода законов гражданских Российской империи, хотя тогда общего легального его определения не было. Авторами проекта Гражданского уложения Российской империи, разработанного в начале ХХ века, но так и не ставшего нормативным актом, предлагалось ввести такое определение: «Обязательство есть законная обязанность одного лица к передаче имущества или к совершению либо несовершению иного действия в пользу другого лица» (ст.1567)[55]. Легальное определение обязательства было введено лишь в Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. и повторялось в кодексах и основах законодательства с незначительной разницей. Так, определения обязательства кодифицированных законов 60-х и 90-х годов совпадают абсолютно, а дефиниция 1922 г. отличается лишь тем, что делает акцент не на обязанности должника, а на праве требования кредитора, что не является принципиальным в силу неразрывности права требования и соответствующей обязанности[56].

Отметим, что легальные дефиниции должны быть лапидарными, однако содержание статьи 307 ГК РФ таковым не назовешь, поскольку оно включает в себя примерный перечень действий должника. По этому поводу О.С. Иоффе писал, что сама природа общих понятий не допускает использования ни примерного, ни исчерпывающего перечня[57]. Ведь значение их, как отмечалось, заключается в обеспечении единообразия правоприменительной практики, чего не достичь, не имея четкого легального понятия.

Доктринальное понятие обязательства, если оно претендует на роль научного, должно отражать его существенные признаки, которые позволяют разграничить его с другими гражданскими правоотношениями обязательства[58]. Обратим внимание, что речь должна идти не об определении, а именно о понятии, что не предполагает некого длинного, но «одного предложения». Понятие того или иного явления должно предполагать выделение сущностных его признаков, позволяющих отличить его от иных смежных явлений. Поэтому нет смысла акцентировать внимание на всех доктринальных определениях обязательства, равно нет смысла приводить все их, поскольку они достаточно близки, попытаемся выделить именно признаки этого гражданско-правового явления, названные теми или иными учеными.

Одним из первых отечественных юристов, кто дал понятие обязательству, был профессор Д.И. Мейер. Под обязательством он предлагал понимать такое юридическое отношение, в котором одному лицу (кредитору, верителю) принадлежит право на действие другого лица (должника, обязанного лица)[59]. Как видим, ученый обратил внимание на то, что обязательство – это именно правоотношение и заложил критерии его отличия от других правоотношений – его повелительный характер, заключающийся в наличии у кредитора права требования чужих действий, а не возможности собственных активных действий.

Аналогичный подход к пониманию сути обязательства демонстрировали и другие дореволюционные ученые-цивилисты. Например, Г.Ф. Шершеневич называл такие отличительные признаки обязательственных отношений, как:

1) определенность лиц, участвующих в обязательственном отношении (в противоположность вещному правоотношению, в котором праву одного лица соответствует обязанность всех вообще сограждан);

2) действие как объект данного отношения. Оно одновременно составляет и содержание обязательства. Из этого следует, отмечал ученый, что «в силу обязательства активный субъект приобретает право на действие пассивного субъекта, а не право над лицом или на волю»[60]. Как позже писал О.А. Красавчиков, повелительность содержания обязательства означает возможность кредитора требовать (повелевать) соответствующего поведения от должника. Правомочия же собственника создают ему известную свободу личных действий, мера которой юридически фиксируется рамками субъективного права. Реализуя последнее, собственник сам определяет судьбу своего имущества (пользуется им, сдает внаем, отчуждает и т. д.)[61].

Таким образом, стало традиционным понимать обязательство как относительное правоотношение, содержание которого составляет право требования определенного активного поведения от должника, заключающегося в передаче имущества[62].

В связи с этим обратим внимание на неприятие категории «правоотношение» Б.И. Пугинским. По его мнению, это понятие возникло «как результат произвольного соединения правовых установлений и общественных отношений, как они понимаются в «Коммунистическом манифесте». Ученый утверждает, что произошедшая на основе этой категории в 1930 — 1940 гг. перестройка юридического знания привела к катастрофическим последствиям для отечественного правоведения. Попытки развития теории правоотношений Б.И. Пугинский считает искусственными и бесплодными и в качестве одной из задач современной науки права ставит демистификацию правоотношения. Далее он утверждает, что для теоретиков права частные договоры никогда не входили в содержание права, что является еще одной причиной, по которой конструкция правоотношения неприемлема для объяснения сущности договора. Б.И. Пугинский отказывает категории «правоотношение» в пригодности для объяснения сущности договора также потому, что договор является инструментом правового регулирования деятельности субъектов, тогда как правоотношение таковым не является. Ставит под сомнение ученый и отнесение договора к сделкам[63].

На самом деле, его рассуждения о сущности правоотношения в основном подтверждают абстрактную природу этой категории как идеальной системы. В связи с этим вряд ли нужно полное отрицание правоотношений. Без этой категории немыслима оценка с точки зрения права поведения людей и их коллективов.

Немецкий ученый Ф.К. Савиньи, рассматривая понятие обязательства, писал о двух признаках обязательственных действий: их объеме и продолжительности[64]. Объем обязательства означает конкретизированность содержания обязательства, которая, по словам О.А. Красавчикова, характеризуется тем, что должник в каждом обязательстве обязан к совершению строго определенного действия или к воздержанию от столь же конкретного действия[65]. Продолжительность обязательств означает их динамичность, что отличает их от отношений собственности (статики) обязательства. Действительно обязательства априори не вечны, так как причиной их является постоянное обращение материальных благ.

В качестве признака обязательства ученые называют также его направленность на оформление перемещения имущества и иных результатов труда [66]. Некоторые авторы особо замечают, что это перемещение является товарным (товарообменом)[67]. Хотя расшифровки, что такое «товарность» не дается, очевидно, она означает эквивалентность, которую В.Ф. Яковлев называл важным признаком обязательств[68].

Если направленность обязательства заключается в оформлении имущества, то, соответственно, большинство ученых стали акцентировать внимание на имущественном характере обязательства[69].

Ряд ученых в качестве признака обязательства стали выделять его гражданско-правовую принадлежность[70], отличая его тем самым от похожих правоотношений, регулируемых иными отраслями. Как писал О.А. Красавчиков, одним из признаков обязательства является его санкционированность, которую можно понимать двояко — в смысле того, что данное отношение санкционировано законом или что нарушение обязанности должником может повлечь за собой определенные санкции (то есть невыгодные для должника имущественные последствия).[71]

Таким образом, в гражданско-правовой науке принято выделять в качестве признаков обязательства следующие: 1) относительность, то есть определенность субъектного состава обязательства; 2) динамичность, означающая, что с его исполнением оно непременно должно прекратиться; 3) направленность на перемещение (в том числе товарное) имущества и иных результатов труда; 4) повелительность содержания обязательства; 5) конкретизированность содержания обязательства; 6) гражданско-правовой характер обязательства.

Как видим, многие названные признаки разнонаправлены, не все они применимы к некоторым видам обязательств, закрепленных в законе. Например, эквивалентность, направленность на товарное перемещение нельзя распространить на деликтные или кондикционные обязательства. Некоторые признаки поглощаются другими или следуют друг из друга. Так, направленность на товарное перемещение имущества поглощается просто перемещением, а конкретизированность содержания следует из относительности.

Исходя из системного подхода, целеполагание является одним из основных вопросов в изучении обязательства. Именно цели существования обязательства определяют его элементы и структуру. Оговоримся, однако, что в силу того, что цели все-таки ставятся субъектами, в отношении обязательства как системы вернее говорить именно о его направленности. О.А. Красавчиков называл ее в качестве одного из признаков обязательства[72]. На самом деле направленность не «один из», а определяющий признак. Именно она есть выражение сущности обязательства и определяет его остальные (формальные) признаки.

Целеполагание в обязательстве определяется его экономическим и правовым назначением. В основе любого субъективного права всегда лежит интерес как форма проявления потребности, направленность на удовлетворение которой обеспечивается через осознание и определение целей деятельности[73]. Именно потребность в определенном благе побуждает вступать индивидов и в обязательственные правоотношения. Сначала возникает потребность, которая «всегда есть известная объективная необходимость, обусловленная материальной жизнью общества» [74]. Далее происходит ее осмысление, у субъекта возникает интерес на получение блага. Способы удовлетворения интереса могут быть как законными, так и незаконными (рейдерство, присвоение, воровство и т.п.)

Среди законных способов можно выделить две основных группы.

К первой группе следует отнести такие способы, когда извлечение пользы от того или иного блага осуществляется субъектом путем своих активных действий, не требующих ничьего вмешательства в этот процесс. При этом возникают так называемые абсолютные правоотношения.

Вторая группа способов получения субъектом желаемого блага –необходимые действия других лиц. Такая ситуация может возникнуть в силу разных причин. Например, когда подлежащее передаче благо принадлежит другому лицу (продавцу), или другое лицо (подрядчик) создает это благо по заказу. Иногда необходимы «помощники» в приобретении блага (перевозчик или комиссионер). В таких случаях возникают обязательственные правоотношения. В связи с тем, что право требования связано с исполнением обязательства конкретным должником, должны действовать определенные правила исполнения. Они в основном и устанавливаются нормами обязательственного права. Как отмечалось ранее, правила исполнения обязательств в целом схожи в большинстве государств. Это означает, что в результате развития права сформировались наиболее общеприемлемые правила поведения сторон обязательства.

Абсолютные права осуществляются в форме фактических действий (потребление, пользование, исполнение произведения и т.д.) Невозможно предусмотреть границы всех этих действий участников общества. Поэтому при отсутствии четких границ фактических действий в виде обязанностей других лиц, можно говорить о принципиальной возможности злоупотребления правом, которое возможно лишь в умышленной форме и представляет собой правонарушение деликтного типа, объективная сторона которого заключается в причинении вреда, совершенном действием, лишь внешне напоминающего осуществление права[75].

Относительно прав требования говорить о злоупотреблении обязательственным правом неверно, поскольку в законе (договоре) четко установлены права и обязанности сторон обязательства. Даже когда кредитор применяет меры оперативного воздействия на должника (действует активно), следует иметь в виду, что все эти меры в отличие от способов самозащиты вещных прав, всегда прямо указаны в законе. Иначе каждый раз кредитор, требуя свое от должника, будет опасаться, а не признают ли его самого правонарушителем, что умаляет роль права как регулятора общественных отношений.

Категория интереса в виду тесной связи с потребностями, которые являются двигателями нашего существования, входит в понятийный аппарат любой общественной науки, в том числе философии, истории, социологии, психологии, экономики. «Ближайшее рассмотрение истории убеждает нас в том, писал Гегель, что действия людей вытекают из их потребностей, их страстей, их интересов… и лишь они играют главную роль»[76]. Однако следует заметить, что понимание интереса в указанных сферах научной деятельности несколько разнится. Так, в общей психологии под «интересом понимают форму побуждения к активности со стороны предметно-функциональных мотивов, удовлетворение которых связано не с результатом, а с процессом ориентированной на окружающий мир деятельности»[77].

В социологии под интересом понимается «реальная причина социальных действий, событий, свершений, стоящая за непосредственными побуждениями – мотивами, помыслами, идеями и т.д. – участвующих в этих действиях индивидов, социальных групп, классов»[78]. В экономической литературе единое понятие «интерес» встретить трудно, но он всегда связан с каким-либо объектом. Так, в частности, интерес владельца имущества составляют имущество и убытки (потеря прибыли), которые могут возникнуть по связи с владением имуществом.[79] В основном интерес этот экономисты связывают со страхованием. Соответственно интерес является одновременно субъективной и объективной категорией, поскольку связывает потребности субъекта с объектом, их удовлетворяющим.

Следует согласиться с М.К. Кроз в том, что в отличие от других общественных наук в правоведении понятие интереса не имеет своего четкого, определенного содержания[80]. Попытки установить сущность интереса именно как правового явления предпринимались многими учеными. Один из ярких представителей юридической науки Рудольф фон Иеринг, считал интерес ключевым понятием, посредством которого можно объяснить, раскрыть природу самого права, которое он собственно и определял как «юридически защищенный интерес»[81]. Как отмечает Б.И. Пугинский, «интерес служит одной из основных категорий для обозначения реальных причин и стимулов деятельности людей… Интерес определяет зону целей деятельности и непосредственно связан с выбором цели действий»[82]. Однако, по справедливому мнению Ю.С. Гамбарова, не все интересы пользуются защитой и ведут к праву[83]. Конкретный интерес определенного субъекта должен согласовываться с общественным, государственным интересом, то есть отвечать соответствующей норме права, в которой моделируется нужное государству (то есть элите или большинству членов общества в зависимости от понимания государства) поведение. Тогда интерес можно назвать законным.

Законодатель достаточно часто упоминает понятие «законный интерес» (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, ст. 2 ГПК РФ). А.В. Малько считает, что под ним в текстах нормативных правовых актов подразумевается «отраженное в объективном праве либо вытекающее из его общего смысла в определенной степени гарантированное государством простое юридическое дозволение, выражающееся в стремлении субъектов пользоваться конкретным социальным благом, а также в некоторых случаях обращаться за защитой к компетентным органам – в целях удовлетворения своих потребностей, не противоречащим общественным»[84]. Следует иметь в виду в рамках гражданского права это понятие ограничивается так называемым «частным интересом», который может быть удовлетворен субъектом без вмешательства публичной власти, что и нашло отражение в соответствующем принципе гражданского законодательстве (ст. 1 ГК РФ).

Иными словами, законные интересы представляют собой признаваемые за субъектами права и защищаемые государством правомочия, которые заключаются в возможности обладать и пользоваться определенными социальными благами. В этом прослеживается прямая связь интереса с потребностью и благом, на которое эта потребность направлена, а также связь экономики, психологии и права.

Потребности и субъективное право связывает между собой направленность обязательства, которая выражается в перемещении имущества и иных результатов труда. Потребность, интерес, собственная воля на приобретения субъективного права и, соответственно, направленность обязательства неразрывно связаны, что позволяет сделать следующий вывод: если у лица нет своего самостоятельного интереса в получении блага, нет самостоятельной воли на это, его нельзя назвать стороной обязательства. К примеру, не имеющим такого интереса можно считать представителя, участвующего на какой-либо из сторон обязательства, скажем, купли-продажи. Но уже в обязательстве из договора поручения ситуация будет иной – указанный посредник имеет свой интерес и свою волю на достижение цели именно этого обязательства.

 

О целях в обязательстве

Итак, практическая деятельность субъектов отношений всегда носит целевой характер. Представляется, что поскольку именно мышление человека лежит в основе целеполагания, цель субъективна по своей природе, хотя она несет в себе и момент объективности, который выражается в мотивах человеческой деятельности, побуждаемой объективными потребностями. Как отмечал Гегель: «обычно полагают, что субъективное и объективное неподвижно противостоят друг другу. Но это неверно, так как они скорее переходят друг в друга, ибо не представляют собой абстрактных определений, как например, положительное и отрицательное, а имеют уже более конкретный смысл»^[85]. Однако хотя цель и отражает реальность, она предполагает желаемое данным лицом будущее. Это позволяет планировать человеческую деятельность, раскладывая процесс перехода от осознанного и зафиксированного в цели прошлого к предвидимому в ней будущему на отдельные стадии (этапы). Такое понимание вполне относимо к праву[86].

Как указывалось, в силу противоположности стороны преследуют каждый свою конкретную цель, например, покупатель – приобретение товара, а продавец получение денег. Е.В. Богданов справедливо замечает, что участники договора не становятся партнерами, они остаются антагонистами. На наш взгляд, именно данное обстоятельство является причиной "договорного оппортунизма" даже в тех странах, в которых формирование рыночных отношений имеет продолжительную историю. Каждый из участников договора ставит собственные интересы непримиримо выше интересов своего контрагента[87]. Итак, складывается некое противоречие – у сторон обязательства противоположные интересы. Как они сочетаются с единой направленностью обязательства?

Дело в том, что следует различать экономическую и правовую цели сторон обязательства. Если экономическая цель сторон заключается в конкретном экономическом результате (благе), то правовая цель выражается в двух обстоятельствах:

1) в наделении сторон правыми средствами, позволяющими этого блага достичь. Таким средством будет субъективное право, гарантированное принудительной силой государства, и соответственно, юридическая обязанность, возлагаемая на должника. М.В. Гордон справедливо указал по этому поводу: «правовая цель является средством достижения экономической задачи... В пределах одной экономической цели могут существовать и почти всегда существуют различные правовые средства, которые в свою очередь выступают как цели правовые»[88]. Это означает, что желаемое благо можно достичь разными законными способами, чем часто пользуются предпринимателя в целях оптимизации налогообложения. Например, для осуществления перехода права требования конкретной денежной суммы в целях ее взыскания коллектором можно использовать как классическую цессию, так и «круговую» продажу векселя. Экономический результат при этом будет одинаков, но правовые последствия как гражданско-правовые, так и налоговые будут разными.

2) в правовом оформлении перехода блага от одного к другому. Например, переход титула, заключающегося в праве собственности или ином вещном праве на передаваемую вещь (купля-продажа, аренда, подряд и др.) и, соответственно, передачу прав на деньги, если речь идет о возмездном обязательстве. Если речь идет об обязательствах по оказанию услуг, то правовая цель будет заключаться в передаче прав только на деньги. В юридической литературе утверждалось, что наделение сторон правовыми средствами для достижения определенной экономической цели не относится к правовой цели обязательства, поскольку тогда она отождествляется с этими правовыми средствами и сама проблема правовой цели обязательства исчезает [89]. На наш взгляд, такой подход не решает проблемы. Если правовую цель видеть только в переходе прав (титула), тогда получится, что не во всех обязательствах четко видна цель отдельных субъектов. Например, в чем будет заключаться интерес заказчика услуги? Очевидно, что не только в передаче прав на свои деньги, но и в получении определенных средств воздействия на исполнителя, поскольку результат услуги нематериален. Таким образом, к определению правовой направленности обязательства следует подходить комплексно, учитывая и конкретные личные цели участников.

В этом смысле правовая цель является элементом субъективной стороны деятельности человека. Процесс ее формирования достаточно подробно описан в специальной литературе, и в частности, в работе В.А. Ойгензихта^[90], хотя в большой степени изучается не юриспруденцией, а науками психологии и социологии. При этом если обязательство возникает из сделки, его направленность отражается в каузе этой сделки. Правовая цель имеет существенное значение для установления: во-первых, действительности или недействительности сделки[91]; во-вторых, для определения возмездности или безвозмездности договора; в-третьих, для адекватного толкования договора; в-четвертых, для выявления существенных условий договора и др.^[92]

Отметим, что до сих пор нет общепринятой классификации целей обязательств. Рассматривая то или иное конкретное обязательство, авторы обычно не дают определения его целей. Так, И. Б. Новицкий, говоря об «основной», «конкретной», «прямой и непосредственной», «конкретной непосредственной», «общей» и «конечной» целях обязательств, не сформулировал четкого определения и не разграничил эти цели[93]. Следует иметь в виду, что под общей целью обязательственных отношений в литературе советского периода понимали создание материально-технической базы коммунизма и все более полное удовлетворении материальных и духовных потребностей граждан, соответственно – в эксплуататорском капиталистическом обществе такой целью является извлечение максимальной прибавочной стоимости собственниками средств производства[94]. Представляется, вряд ли стоит в рамках работы гражданско-правовой направленности оценивать такой подход, хотя, конечно, его можно и модернизировать в соответствии с новыми экономическими реалиями.

В любом случае, как нельзя разорвать субъективное право и юридическую обязанность, так нельзя расчленить отдельные цели сторон. В совокупности они составят конкретную общую направленность обязательства, которая связывает их экономические интересы, определяет правовой механизм удовлетворения потребностей в том или ином благе.

 

О каузе

Прямую связь с направленностью обязательства имеет цель договора-сделки, называемая по традиции каузой.

В науке существуют разные подходы к пониманию каузы. Так, А.С. Кривцов выявил следующие значения этого термина: 1) кауза в смысле безразличного с юридической точки зрения мотива; 2) кауза – решающий мотив; 3) кауза как правовое основание и юридический факт[95].

И.В. Бекленищева предлагает различать каузу сделки в широком смысле и каузу сделки в узком смысле. Под каузой в широком смысле следует понимать то, что всякая сделка (договор) имеет целью установление правовых последствий. В этом смысле юридическое значение каузы состоит в том, чтобы отграничить сделки, порождающие правовые последствия, от иных нравственных, так называемых «джентльменских», соглашений. Под каузой сделки в узком смысле следует понимать цель отдельно взятого вида сделки, как то: направленность на возмездное отчуждение вещи в купле-продаже, направленность на выполнение работы и передачу ее результата заказчику в подряде и т.п. Ученый отмечает, что только кауза сделки в широком смысле — необходимое условие ее существования и действительности, кауза сделки в узком смысле — основание для научной классификации и систематизации отдельных видов договорных обязательств. Конкретная кауза (кауза в узком смысле) не является существенным элементом понятия договора и не определяет его действительность, в том числе такая кауза не определяет действительность и какого-либо отдельно взятого договора. Далее И.В. Бекленищева предлагает различать каузу договора как сделки и каузу обязательства. Кауза обязательства — это никогда не цель обязательства, но его основание или причина^. Так, каузой обязательства покупателя заплатить за товар является передача вещи ему в собственность, а каузой вернуть заем — предварительное получение и т.д.[96]

В современной литературе распространены два основных подхода к понятию каузы сделки. Одни авторы отождествляют ее с правовой целью, к достижению которой стремятся стороны, заключая сделку[97]. Другие полагают, что кауза (основание сделки) представляет собой типовой результат, который должен быть достигнут исполнение сделки[98]. Мы уже отмечали, что одной из черт обязательства является его эквивалентность. В связи с этим, справедливым можно назвать слова Э.Ю. Ломидзе о том, что понятие «эквивалент» имеет непосредственное отношение к одному из значений термина «causa»[99].

Представляется, что вернее понимать каузу сделки как типовой юридический результат, установленный законом, с которым стороны конкретной сделки должны соотносить свои конкретные цели и имеющие правовое значение мотивы. Последнее указание на конкретные цели сторон позволяют сказать, что кауза даже близких договоров должна отличаться, если закон по-разному регулирует отношения из них. Таким образом, можно обосновать и выделяемые некоторыми учеными договор оптовой купли-продажи, предусматривающий продажу товаров предпринимателю для перепродажи в розницу[100]. Действительно, хотя по ГК РФ такой договор подпадает под конструкцию договора поставки, от других договоров он значительно отличается, в том числе и требованиями к качеству и безопасности, возможностью предъявления претензий потребителями непосредственно оптовому продавцу[101].

Повторимся, правоотношение является понятием абстрактным, неким эталоном, соответственно которому правоприменитель оценивает фактические отношения участников общественных отношений. Конкретные стремления, их цели должны также соответствовать определенным требованиям, которые и закладываются в правовых нормах об основании сделок. Если речь вести об обязательствах, то напрямую это связано с эквивалентностью. Так, безосновательным и таким образом незаконным будет договор дарения, прикрытый договором купли-продажи, поскольку конкретные цели не совпали с эталоном цели сделки (каузы, основания), предусмотренного законом для купли-продажи – не эквивалента, а значит, не выполняется задача правового регулирования соответствующих общественных отношений. Таким образом, каузу сделки и конкретные цели ее участников следует отграничивать друг от друга так же, как правоотношение и фактическое отношение.

В связи с этим связь каузы как основания сделки с направленностью обязательства неразрывна. Связь целей в сделке и обязательстве объясняется простым обстоятельством – обязательство порождается сделкой. М