Исполнение толкования Иосифом снов.

 

20. На третий день, день рождения фараонова, сделал он пир для всех слуг своих и вспомнил о главном виночер­пии и главном хлебодаре среди слуг своих; 21. и возвратил главного виночер­пия на прежнее место, и он подал чашу в руку фараону, 22. а главного хлебодара повесил (на дереве), как истолковал им Иосиф.

День рождения древние цари и другие знатные люди всегда пировали устроением пиров и проч.; Геродот (1:133) свидетельствует это о царях персидских; ср. евангелский рассказ об Ироде (Мф. 14:6-7[1178]). У египетских царей день рождения был вместе и днем объявления амни­стии разным преступникам; в данном случае, вспомнив об обоих заключенных вельможах, фараон дает амнистию, восстановление в прежнем достоинстве, только виночерпию, согласно изъяснению его сна Иосифом (ст. 21); хлебодара же, по противоположному объяснению Иосифа, казнил (казнь эта со днем рождения фараона совпала случайно и не была постоянной принадлежностью этого дня).

 

23. И не вспомнил главный виночер­пий об Иосифе, но забыл его.

Психологически вполне понятно забвение знатным и теперь вполне счаст­ливым вельможей бедного раба — Иосифа, его услуги и просьбы. Талмудисты в этом обстоятельстве видели божественное наказание Иосифу за его грех человеконадеяния, вместо надежды на одного Бога, и ссылались при этом на Пс. 39:5.[1179] Но подлинный высший прагматизм истории Иосифа, бесспорно, лучше понимает святой Иоанн Златоуст, говоря: “Иосифу нужно было (2 года) ожидать благоприятного времени, чтобы выйти из темницы со славой. Если бы виночерпий, вспомнив о нем преж­де сновидений фараона, своим ходатайством освободил его из темницы, то его добродетель для многих, быть может, осталась бы неизвестной. А теперь благопромыслительный и премудрый Господь, как искусный художник, зная, сколько вре­мени золото должно оставаться в огне и когда его нужно вынимать оттуда, попуска­ет виночерпию забыть об Иосифе в продолжение двух лет, для того, чтобы настало время и для сновидения фараона, и по требованию самой нужды праведник сде­лался известным по всему царству фараона” (Бес. 63, с. 675).

 

 

Глава 41.

 

Возвышение Иосифа на степень первого вельможи фараона и правителя Египта.

 

Сны фараона.

 

1. По прошествии двух лет фараону снилось: вот, он стоит у реки;

Два года считаются, вероятно, судя по связи речи со ст. 23 гл. 40, от освобождения виночерпия, или же эта дата может обозначать весь срок пребывания Иосифа в темнице. Река, евр. jeor, — без сомнения, Нил, называемый этим нари­цательным именем в значении собственного не только в Пятикнижии, но и в дру­гих книгах Ветхого Завета (Ис. 7:18-19,[1180] Иер. 2:18;[1181] Иез. 29:3[1182] и др.). Еврейское название Нила созвучно египетскому lapo —река: можно думать, что и в египетском языке нарицательное первоначально jeor позже стало обозначать только Нил, важнейшую для Египта реку (как urbs в лат. яз. = Roma; άστυ в греч. — Αΰήναι). Фараон, возвысивший Иосифа, был, по предположению, Апофис или Апапи из династии Гиксов, или, по другим, Аменемха III, 12-й египетской динас­тии.

 

2. и вот, вышли из реки семь коров, хороших видом и тучных плотью, и паслись в тростнике; 3. но вот, после них вышли из реки семь коров других, худых видом и то­щих плотью, и стали подле тех коров, на берегу реки;

Нил, в своих периодических разливах (с июня по октябрь), является главным источником плодородия Египта, то большего, то меньшего, смотря по обилию воды (ср. Втор. 11:10[1183]). Эта специфически египетская черта сновидения фараона восполняется далее столь же характерными для Египта чертами: из Нила выходят коровы (рогатый скот в жарких странах подолгу остается в воде). Живот­ные эти чрезвычайно ценились в древнем Египте, служа и предметами культа. Бык — особенно известный Апис — был символом Нила и Озириса (последнее имя жрецы усвоили и Нилу), а потому и земледелия, плодородия. Корова же в египетской символике — тип земли, также плодородия, олицетворение самого Египта (ср. Иер. 46:20-21[1184]). Как бык посвящался Озирису, изобретателю земле­делия, так корова — Изиде, богине плодородия и любви. Коровы пасутся в “трос­тнике” — нильском растении, по-еврейски achu (ср. Иов. 8:11[1185]). LXX в одних кодексах: έν τώ Άχεί, в др.: έν τήδχΰη; слав.: по брегу; Vulg. — ближе к мысли еврейского текста: in locispalustribus. 7 тучных коров, выходящих из Нила, были символом 7-кратного плодородия египетской почвы по влиянию Нила. По противоположности с этим 7 тощих коров, выходящих тоже из Нила, — 7 периодов-годов голода, в зависимо­сти от Нила же, именно меньшего разлития его и засухи.

 

4. и съели коровы худые видом и тощие плотью семь коров хороших видом и тучных. И проснулся фараон,

Семь годов голода следуют непосредственно после семи годов плодоро­дия и всецело уничтожают все запасы и само воспоминание о последнем (ср. ст. 30-31): это обозначается фантастическою чертою, понятною лишь в сновиде­нии, — истребление сытых коров худыми.

 

5. и заснул опять, и снилось ему в другой раз: вот, на одном стебле подня­лось семь колосьев тучных и хороших;

Повторение сна в другой форме, по понятиям древности означавшее тож­дество смысла обоих снов и безусловную сбываемость их, имело возбудить вни­мание фараона и веру его в провиденциальное значение сна первого; притом второй сон, отображающий земледельческий быт и плодородие Египта, удобопо­нятнее: произрастание 7 колосьев (полных) на одном стебле — явление очень зна­комое в плодоносной долине Нила.

 

6. но вот, после них выросло семь колосьев тощих и иссушенных восточ­ным ветром;

Напротив, 7 тонких колосьев произрастают изолированно; их опаляет “восточный” — по отношению к Аравии и Палестине, но северо-восточный — в отноше­нии Египта, ветер, хамсин (ср. Иер. 18:17;[1186] Иез. 17:10;[1187] 19:12;[1188] Ос. 13:15[1189]).

 

7. и пожрали тощие колосья семь колосьев тучных и полных. И проснул­ся фараон и понял,чтоэто сон.

Живость образов обоих снов была столь велика, что лишь по окончатель­ном пробуждении фараон понял, что виденное было сном.

 

Мудрецы Египта и Иосиф.

 

8. Утром смутился дух его, и послал он, и призвал всех волхвов Египта и всех мудрецов его, и рассказал им фа­раон сон свой; но не было никого, кто бы истолковал его фараону.

Смущение фараона, естественное вообще после сновидений (40:7), мог­ло вызываться еще следующими обстоятельствами: повторением сна, воззрени­ем древности, что судьбы народов могут открываться их правителям (ср. Дан. 10:7[1190]), наконец, господством в Египте системы иероглифов, в которой представле­ния выражались символическими знаками. Это последнее и побуждает фараона созвать волхвов, chartummim (ср. Исх. 7:11,22;[1191] 8:7;[1192] 9:11) и всех вообще мудрецов Египта. Этимология cnartummim не установлена; корень этого слова искали не только в еврейском (от cheret — резец, орудие письма), но также в сирийском, арабском и египетском языках, напр., производили (с сомни­тельной филологической основательностью) от двух арамейских слов: chur, ви­деть, и tum (= евр. taman), скрывать: толкователь тайн.

По более принятому тол­кованию хартуммим —специалисты (из жрецов) в чтении иероглифов (LXX: έξηγητάς, Vulg.: conjutores), так наз. ίερογραμματεΐς (по свидетельствам древ­ности, жрецы египетские делились на три класса: προφηται, ίερογραμματεΐς, νεωκόροι). Конечно, чтением иероглифов они не ограничивались, но, как извес­тно из кн. Исход, они были вместе и собственно волхвами, пытавшимися творить чудеса. К ним именно обращался фараон потому, что сам сон его заключал в себе своего рода иероглифы.[1193] Обратился он и вообще к мудрецам Египта, к числу которых относится и известный уже виночерпий.

 

9. И стал говорить главный виночер­пий фараону и сказал: грехи мои вспо­минаю я ныне;

Сны фараона и потребность их истолкования приводят виночерпию на па­мять Иосифа, и он, наконец, вспоминает о нем, сознавая “грех” свой, т.е. или вину свою пред фараоном, за которую он был заключен в темницу (40:1), или, ближе, грех неблагодарности к Иосифу (40:14, 23).

 

10. фараон прогневался на рабов своих и отдал меня и главного хлебо­дара под стражу в дом начальника те­лохранителей; 11. и снился нам сон в одну ночь, мне и ему, каждому снился сон особенного значения; 12. там же был с нами молодой Ев­рей, раб начальника телохранителей; мы рассказали ему сны наши, и он ис­толковал нам каждому соответственно с его сновидением; 13. и как он истолковал нам, так и сбылось: я возвращен на место мое, а тот повешен.

Краткая передача рассказа 40 главы, могущая служить образчиком языка египетских придворных: характерно дипломатичное упоминание о пове­шенном хлебодаре (в конце стиха 10, см. еврейский текст, — чтобы не возбудить гнева фараона), а также снисходительно-высокомерное упоминание об Иосифе (“молодой Еврей раб,” ст. 12, — по Мидрашу, в недоброжелательном смысле, из не­желания возвышения Иосифа).

 

14. И послал фараон и позвал Иоси­фа. И поспешно вывели его из темни­цы. Он остригся и переменил одежду свою и пришел к фараону.

Слово виночерпия возымело действие: фараон немедленно требует Иоси­фа к себе, его освобождают из темницы, и он приготовляется к аудиенции у фа­раона: стрижет голову и бороду и переменяет одежды, — стрижка волос — черта специфически египетская, — египтяне отпускали волосы лишь в печали (Герод. 2:36), обыкновенно же носили короткие волосы и бороду; предстать пред фараоном в трауре и в повседневной одежде не допускал египетский этикет.

 

15. Фараон сказал Иосифу, мне снил­ся сон, и нет никого, кто бы истолковал его, а о тебе я слышал, что ты уме­ешь толковать сны. 16. И отвечал Иосиф фараону, гово­ря: это не мое; Бог даст ответ во благо фараону.

15-16. Фараон, подобно придворным своим (40:8), полагал, что толкова­ние снов есть дело искусства специалистов этого рода. Но Иосиф в том и другом случае отклоняет от себя славу профессионального снотолкователя и свое толко­вание производит единственно от Бога, и фараон, выслушав Иосифа, признает источником его мудрости божественное вдохновение (ст. 38).