Когда меня отправляли в командировку во Вьетнам, меня проинструктировали, что надо брать с собой в виде презентов, подарков и сувениров.

Оказалось, что вьетнамцы, учившиеся в Союзе, обожают воблу и черный хлеб, ну и конечно нашу водку из-за красивых бутылок, потому что стекло во Вьетнаме дорогое, а наши, московские, крепкие напитки уже тогда издавались в самых эксклюзивных упаковках.

Их рисовая водка очень даже не плохая.

Я привез и раздал хлеб, распил при представлении по поводу прибытия водку, а вобла у меня еще оставалась.

И когда, наконец, настал ее момент, я понял, что значит любить воблу.

Мы съели ее сначала под пиво в ресторане гостиницы, а потом они собрали в газету потроха, чешую и головы и отдали повару.

Тот все это измельчил, обжарил в масле и подал к остаткам пива и водки в качестве деликатесной закуски, в виде «Китти-кэта».

От воблы не осталось ничего.

Впрочем, их ящерицы «маленький дракон» напоминали по вкусу слабо соленую воблу.

 

ДОН СЕЗАР ДЕ БАЗАН.

Иосиф Борисович Кринский был постановщиком трюков на съемках фильма знаменитого режиссера Яна Борисовича Фрида - «Дон Сезар де Базан».

Нам с ним предстояло поставить поединок на шпагах и дагах между доном Сезаром в исполнении Михаила Боярского и капитаном стражников, которого играл муж известнейшего костюмера «Ленфильма» - Татьяны Острогоровой, на пляже Нарвы.

И вот, мы отправились от киностудии в Нарву.

Нам подали представительскую «Чайку», потому что на ней в Нарву предстояло ехать еще главной героине – Самохиной, народному артисту Игорю Борисовичу Дмитриеву, сыну Михаила Боярского, а по дороге еще забрать внука режиссера Яна Фрида, которому и предстояло сыграть того мальчика, из-за которого состоялся поединок.

Видимо, чтобы съемочные деньги не уходили налево, Ян Борисович на все роли распределил своих родственников, друзей, друзей знакомых, родственников друзей и друзей родственников, а также приближенных к нему членов съемочной группы.

Причем, по его глубокому убеждению, все испанцы должны быть очень похожи на евреев. И в этом фильме они действительно были похожи.

И мы двинулись по Таллинскому шоссе.

Самохина, хоть и талантливая актриса, но по жизни просто надутая краля. Зато с Игорем Борисовичем Дмитриевым и Иосифом Борисовичем общаться было одно удовольствие. Каламбуры, анекдоты, байки из кино следовали одна за другой.

Приехали и поселились в Иван-городе, в единственной гостинице «Витязь», напротив «Минутки».

День приезда, точнее вечер, был свободен и я смотался в поселок «им.Первого Мая» к соратникам по СПКБ, отбывающим очередную смену на полях и в коровниках подшефного совхоза, где и отужинал.

А утром начался съемочный день, но нашу сцену оставили на вечер.

Снимали сцены с Михаилом Боярским в Иван-городской крепости. Стояла жара. А он, бедный, еще под съемочными прожекторами. Странно, как они его за день не зажарили живьем.

Зато, мы на пляже за это время, раздевшись до плавок, отработали всю сцену на двойном оружии с падениями и сложными завязками и были готовы дублировать актеров.

Тем более, Ося по возрасту и по фигуре походил на капитана стражников, а я, в наклеенной бороде, был вылитый Боярский.

И вот, наконец, подходим к ожидаемому эпизоду.

На пляж выбегает мальчик – внучек Фрида, спасаясь от капитана стражников.

И начинается почти десятиминутный монолог Боярского, в конце которого он бросает свою шляпу гранда королевства к ногам капитана с просьбой не сечь провинившегося мальчика. А тот должен ее презрительно пнуть ногой.

И выходит этот старый хрен – актер по блату и не попадает ногой по шляпе. Следующий дубль. Десять минут монолога, а по шляпе опять мимо.

И так пять раз подряд!

Всем безумно жалко прекрасной актерской игры Михаила Боярского, которого жарили на солнце и прожекторах целый день, и все мечтают придушить этого старпера.

А уже начинает слегка темнеть и съемочного света не хватает.

На следующий день отъезд группы на новый объект.

Наконец, какое-то подобие футбольного удара снято. Боярского раздевают и отпускают на покой, а его, еще теплый и мокрый от пота костюм, напяливаю я.

А солнце то уже почти зашло за замок Германа.

В результате мы получаем команду: - «Быстренько попрыгать на пляже под музыку. Остальное, типа, добьем в монтаже».

И вся наша проделанная качественно работа идет насмарку, что Вы и видели на экранах Ваших телевизоров. В кино такое встречается повсеместно, потому что кино – это большой бардак. Нет на них адмиралов!

Был уже глубокий вечер, когда мы с Осей и с одним из осветителей решили выпить с горя по загубленной работе.

С алкоголем в то время были проблемы, а в ресторан в Нарве нас не хотели пускать из-за отсутствия мест.

Но Иосиф Борисович волевым усилием открыл мной дверь ресторана, мотивируя тем, что я только что дублировал Боярского.

А когда в зале ресторана мы им еще и показали нашу фехтовальную сцену, поили очарованные местные жители нас уже даром.

Потом – ночное гуляние по набережной с очарованными наровчанками, снова фехтование на «бис» на пляже, ныряние со стенки нарвской гидроэлектростанции в реку с последующим сплавом по бушующей стремнине и возвращение в гостиницу «Витязь», где у нас еще было.

В общем, вечер и часть ночи прошли в теплой дружеской обстановке.

Утром – проза жизни, опохмел, погрузка реквизита и дорога в Ленинград, но уже на обычном съемочном автобусе.

 

НЕВА-95».

После моего путешествия по Поволжью осенью, кратковременно образованная Ассоциация «НАВИ СЕРВИС», сняла представительский павильон на выставке «НЕВА-95» в ЛЕНЭКСПО.

В ассоциацию входили, кроме нашего «Абсолюта», представляющего еще и Катав-Ивановский «компасо-строительный» завод;

- «Завод штурманских приборов»;

- концерн «Промэлектроника», состоящий из трех директоров и трех мужиков, на коленях паяющих эхолоты НЭЛ-20;

- АО «Навигация сервис», проектирующая и изготавливающая определители места объекта для судов, катеров и угнанных автомобилей;

- завод радио-аппаратуры «Океан», дышащий на ладан, но пытающийся втюхивать эхолоты для рыбаков на надувных лодках и катерах;

- и еще кто-то, не помню кто.

Они напечатали свои рекламки, расставили свою продукцию, столы и холодильники с напитками и стали представляться.

А я, как главный инженер «Абсолют», абсолютного контрагента ОАО «Балтийский завод» на строительстве, испытаниях и сдаче ТРКР «Петр Великий», представлял себя портретом крейсера.

Поскольку круг общения у меня, как у главного инженера, был в то время чрезвычайно высок, то на нашей экспозиции главным экспонатом для посетителей был, наверное, я. Хотя, позади меня поддерживал огромный компас КМ-145, изготовления Катав-Ивановского завода.

Выставка проходила бурно и интересно.

И вот, в конце последнего дня, когда предприятия уже собирали свои манатки, допивая представительский боезапас, на нашу экспозицию забрели какие-то офицеры, почтительно сопровождающие престарелого дедушку в штатском.

У меня оставалась еще бутылка с фирменным напитком «Абсолют» и я легко включился в беседу о достоинствах нашего крейсера, проблемах военно-морской службы и штурмании в частности.

Выставка катастрофически сворачивалась, а у нас еще было. Но даже из-под катера на улице нас выгнала охрана. Часть участников совещания вместе с матерым дедушкой растворилась в тумане вечера.

А я остался один на один с капитаном первого ранга, внешне и манерами напоминающим Жванецкого, только в полтора раза больше и атлетичнее, но с таким же неуемным одесским юмором и энергией.

Выбросить водку казалось кощунством, а силы еще были.

И тут он принимает командирское решение: «Поехали ко мне! Тут недалеко!»

Хватает частника, и мы едем, но все происходит пока в пределах Васильевского острова.

И он привозит меня в какую-то воинскую часть. Сначала, мне в сумерках показалось, что в ВВМУ им.Фрунзе, на какой-то параллельной ей линии.

Вызывает дежурного офицера, отнимает у него котлеты, предназначенные тому на завтрак, ведет меня в адмиральский кабинет и достает хрусталь для продолжения решения текущих вопросов.

Но пить при нехватке закуски уже тяжело. Одна котлета на пол литровую водки и он приглашает меня ехать к нему в гости домой. Снова ловит машину, и мы мчимся в сторону Петроградской.

Там на светофоре я и покинул неугомонного штурмана, чтобы наутро очнуться дома и подготовить себя к новым подвигам по строительству ТРКР.

Утром я обнаружил в кармане парадного пиджака его визитку «Виталий Константинович Иванов – главный инженер Главного Управления навигации и океанографии военно-морского флота».

А потом мы долго и успешно сотрудничали.

С его помощью, распространив новую современную методику по замеру маневренных элементов кораблей на заводские ходовые испытания «Петра Великого», мы сэкономили Балтийскому заводу огромную кучу денег на обеспечение, да и сами остались не без прибыли.

Именно Виталий Константинович познакомил меня с творчеством Александра Покровского.

Вскоре, выйдя в отставку, он перешел работать в фирму «Транзас Марин» и в рекламных целях, с нашей помощью, установил на «Петра Великого» современную программу с компьютерными картами и тренажерами, благодаря которой, при падении шведского «Викинга», удалось документально доказать нашу непричастность к аварии.

В память об этом, у меня храниться благодарность адмирала Касатонова.

А в настоящее время, Виталий Константинович уже возглавляет эту самую уже всемирно известную фирму «Транзас Марин».

Удачи в жизни этому замечательному, энергичному и веселому человеку!

 

НАЧАЛЬНИК ОПЕРГРУППЫ.

А.В.Пузенко посвящается.

На Балтийском заводе много лет, начиная еще со строительства крейсеров, был один и тот же начальник опергруппы.

Еще знаменитый барон Иоахим фон Мюнхгаузен говорил: «Господа! Не делайте умное лицо! Именно с этим выражением лица совершаются самые большие в мире глупости!».

Так вот, этот начальник делать умное лицо сделал своей профессией, при полном отсутствии всего, что должно прилагаться к этому лицу по определению.

Он коллекционировал и контролировал нерешенные вопросы, а по их решению, обводил их в кружочек. А если приносил вопрос исполнителю, то ставил галочку.

И этих нерешенных вопросов у него всегда было, как у дурака фантиков.

А еще он замечательно умел выдавать ватники и каски, заводя при этом на человека, подвергающегося выдаванию, целое досье.

Поэтому ватник у него гораздо проще было просто спереть, чтобы не подвергаться.

Встречаясь утром с представителями опергруппы, он вместо «здравствуйте», наклонял голову набок и проникновенно спрашивал: «Как у тебя дела с документацией?»

И очень важно было не упустить момент и первым задать ему этот вопрос. При этом он кобурел, фонарел и челюсть у него вываливалась на грудь.

Еще он работал «мальчиком для битья» на заводских дирекциях и оперативках, олицетворяя собой Северное конструкторское бюро, где заводское руководство выливало на него свое мнение о документации, а он от него сначала мокрел, а потом обтекал.

При этом старался вести себя достойно, спокойно и выдержанно.

Но в работе даже такого человека наступал момент, когда груз вылитого на него превышал критическую массу.

И он начинал пытаться передать, сообщенную ему энергию дальше, и вмешиваться в правильный ход решения вопроса специалистами, чтобы придать ему ускорение.

В таких случаях мы посылали его выдавать ватники или еще дальше, и он на некоторое время успокаивался и снова вел себя достойно.

А еще, он завел в опергруппе журнал прихода и ухода сотрудников – здоровенную амбарную книгу в ледерине. Все сотрудники должны были в ней ежедневно самоучитываться.

На второй день я забросил ее за дальний пыльный шкаф, и он не смог ее найти, но проявил упорство и завел папочку с подшиваемыми каждый день листочками.

На ней я написал девиз: «Тому, кто это придумал надо в голову гвоздь забить!», и все ржали над этим целую неделю, пока он это не прочитал и не замазал.

И еще я иногда вывешивал транспарант - «Все на борьбу с трудовой дисциплиной!» и он его срывал.

А вообще то, он был неплохой и, если не считать внеплановых периодов половой активности, добрый, беззлобный человек.

С его уходом на пенсию опергруппа потеряла свое умное лицо.

 

СТРОИТЕЛЬ ХИМОВОЗА.