Глава 27. Когда мы помогаем другим.

 

Возвращаясь домой в три часа утра 13 марта 1964 года, у самого входа в многоквартирный дом, расположенный в нью-йоркском районе Квинз, хозяйка бара Китти Дженовезе подверглась нападению вооруженного ножом насильника. Пронзительные, полные ужаса крики с мольбой о помощи: «О Боже, он ударил меня ножом! Ради Бога, помогите мне! Помогите!» — разбудили 38 ее соседей. Многие из них подошли к окнам и наблюдали за тем, как в течение 35 минут Китти пыталась вырваться из рук преступника. И до тех пор, пока нападавший не скрылся, никто из соседей так и не удосужился вызвать полицию. Вскоре после приезда полицейских женщина умерла.

Элеанор Брадли отправилась в магазин за покупками, случайно упала и сломала ногу. В полубессознательном состоянии, страдая от боли, она умоляла оказать помощь. В течение 40 минут мимо шли потоки покупателей. В конце концов один таксист все же помог ей добраться до врача (Darley & Latane, 1968).

Сильнее всего в этих примерах шокирует не то, что несколько человек не оказали пострадавшему помощи, а то, что безучастными оказались практически 100 % свидетелей происходящего. Но почему? Неужели и вы, и я в аналогичной ситуации поступили бы также? Или мы бы стали героями, как Эверетт Сандерсон? Уже слыша шум и видя огни приближающегося поезда нью-йоркской подземки, Эверетт Сандерсон спрыгнул на рельсы, чтобы спасти четырехлетнюю Мишель де Джезус, упавшую с платформы. За считанные секунды до подхода поезда Сандерсон забросил девочку в толпу, стоявшую наверху. Поезд уже был на станции, когда сам он попытался вспрыгнуть на платформу. Первая попытка оказалась неудачной. И только в самый последний момент стоявшим на платформе удалось вытащить Сандерсона (Young, 1977).

Или вспомним Дорогу праведников на холме в Иерусалиме, вдоль которой высажено 800 деревьев. Под каждым деревом лежит плита с именем европейского христианина, спасшего жизнь одного или нескольких евреев во время нацистского холокоста. Эти «праведные иноверцы» знали, что в случае обнаружения беглецов они, согласно нацистским законам, подвергаются не меньшей опасности, чем те, кого укрывают. И все-таки многие шли на такой риск (Hellman, 1980; Wiesel, 1985).

Менее драматических актов утешения, заботы и помощи предостаточно: не требуя ничего взамен, люди показывают дорогу, вносят денежные пожертвования, сдают кровь, тратят свое время. Почему и когда люди совершают альтруистические поступки? И что следует сделать, чтобы уменьшить безразличие? Таковы основные вопросы, которые рассматриваются в этой главе.

Альтруизм — это эгоизм наоборот. Альтруист оказывает помощь даже тогда, когда ничего не предлагается взамен да и ожидать ничего не приходится. Классической иллюстрацией этого является притча Иисуса о добром самаритянине:

«...некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел, и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился, и, подошедши перевязал ему раны, возливая масло и вино; и посадив его на своего осла, привез его в гостинницу, и позаботился о нем. А на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостинницы и сказал ему: «позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе» (Евангелие от Луки, 10:30-35).

Самаритянин проявляет чистый альтруизм. Исполненный чувства сострадания, он отдает совершенно незнакомому ему человеку свое время, силы и деньги, не ожидая ни вознаграждения, ни благодарности.

 

 

Почему мы помогаем другим?

 

Чем мотивирован альтруизм? Одно из объяснений альтруизма дает теория социального обмена, в которой говорится о том, что мы помогаем после того, как проведем анализ «издержки — вознаграждение». Цель взаимовыгодного обмена — свести расходы к минимуму, а вознаграждение — к максимуму. Когда проходит кампания по сдаче крови, мы прикидываем, что перевесит: потери (неудобство и дискомфорт) или выгода (социальное одобрение и благородные чувства). Если выгода перевешивает, мы помогаем.

Вы можете неодобрительно возразить: теория социального обмена приписывает альтруизму сплошь эгоистические мотивы. По ней получается, что оказание помощи на самом деле акт далеко не альтруистский; мы просто его так называем, если выгода не слишком бросается в глаза. Зная, что люди помогают только для того, чтобы облегчить свою вину или получить социальное одобрение, едва ли мы посчитаем, что они совершают нечто героическое.

Иногда люди с детства проявляют способность к эмпатии. Они испытывают страдания, когда видят, что рядом страдает другой, и облегчение, когда видят, что эти страдания заканчиваются. Любящие родители горюют и радуются вместе с детьми. Способность к эмпатии совершенно отсутствует у тех, кто склонен к жестокости (Miller & Eisenberg, 1988). Хотя действительно помощь иногда оказывается с целью получить вознаграждение или облегчить вину, эксперименты показывают, что чаще имеет место просто желание сделать добро другому человеку и получить удовлетворение только от этого (Batson, 1991). При проведении экспериментов люди чаще оказывали помощь тогда, когда верили, что она действительно дойдет до адресата; при этом людям вовсе не обязательно было знать, кому конкретно они помогают.

Социальные нормы также побуждают оказывать помощь. Они предписывают, как нам следует себя вести в том или ином случае. Мы также помним о нормах социальной ответственности — о том, что мы должны помогать тем, кто действительно нуждается в этом, не требуя ничего взамен. Поднимая книгу, которую обронил человек на костылях, мы ничего не получаем взамен.

 

 

Когда люди помогают?

 

Социальных психологов всегда интересовало и волновало, почему люди не вмешиваются, став свидетелями таких событий, как изнасилование и убийство Китти Дженовезе. Поэтому они провели множество экспериментов, чтобы выяснить, при каких условиях люди оказывают помощь в чрезвычайных обстоятельствах. Совсем недавно исследователи расширили рамки вопроса и захотели выяснить: кто с большей вероятностью окажет помощь в обыденной ситуации — например, предложит деньги, сдаст кровь или пожертвует своим временем (Myers, 1993)? Было установлено, что чаще помогает тот:

- кто чувствует за собой вину; таким образом он получает возможность облегчить вину или восстановить хорошее представление о самом себе;

- у кого хорошее настроение;

- кто глубоко религиозен (подтверждается активной благотворительной и добровольческой деятельностью религиозных общин).

Обстоятельства, при которых оказывается помощь, также стали объектом изучения социальной психологии. Оказание помощи учащается в следующих обстоятельствах:

- Мы только что наблюдали модель альтруистского поведения.

- Мы не спешим.

- Появляется жертва, которая нуждается и заслуживает помощи.

- Жертва похожа на нас.

- Мы живем в небольшом городе или сельской местности.

- Есть очевидцы происходящего.

 

 

Число очевидцев

 

Пассивность присутствующих при чрезвычайных обстоятельствах заставила разнообразных комментаторов скорбеть о человеческой «отчужденности», «апатии», «безразличии» и «неосознанных садистских импульсах». При этом, относя невмешательство к характерной манере «этих зевак», мы, скорее всего, будем убеждены в том, что если бы оказались в такой ситуации сами, то обязательно помогли бы. Но неужели все очевидцы реальных трагических случаев были такими бесчеловечными?

Социальные психологи Бибб Латане и Джон Дарли (Bibb Latane & John Darley, 1970) сомневаются в этом. Они инсценировали случаи, имевшие место в реальной жизни, и выяснили, что сам факт присутствия других людей в значительной степени снижает вероятность вмешательства. К 1980 году было проведено около пятидесяти экспериментов, в которых сравнивалось, при каких условиях чаще оказывается помощь: когда человек думает, что, кроме него, нет очевидцев происходящего, или когда он знает, что он не один. Примерно в 90 % экспериментов, в которые были вовлечены около 6000 человек, очевидцы происходящего были более склонны к оказанию помощи, когда считали, что находятся в одиночестве (Latane & Nida, 1981).

Когда вокруг много людей, пострадавшему действительно с меньшей вероятностью окажут помощь. Латане и Джеймс Даббз (Latane & James Dabbs, 1975), а также 145 их помощников 1497 раз проехались в лифте, «случайно» роняя там монеты или карандаши. Когда в лифте был только один человек, им оказывали помощь в 40 % случаев; когда шесть, лишь в 20 %. Почему? Латане и Дарли предполагают, что по мере увеличения числа присутствующих каждый очевидец менее склонен замечать происшедшее, считать это проблемой или чрезвычайным обстоятельством, брать на себя ответственность и оказывать помощь (рис. 27-1).

 

[Да, Интепретируется как критическое положение, Да, Брать на себя ответственность, Да, Попытка помочь, Инцидент привлек внимание, Нет, Помощь не оказана, Нет, Помощь не оказана, Нет, Помощь не оказана]

Рис. 27-1. Дерево принятия решений, сконструированное Латане и Дарли. Только один путь ведет к оказанию помощи. На каждом этапе принятия решения присутствие других может побудить человека выбрать ветвь, ведущую к отказу от оказания помощи.

 

 

Необходимость обратить внимание

 

Двадцать минут спустя после того, как Элеанор Брадли упала и сломала ногу на переполненном людьми городском тротуаре, вы подходите к этому месту. Вы уткнулись взглядом в спины впереди идущих (ведь это проявление невоспитанности — смотреть на проходящих мимо), вы заняты мыслями о своих заботах. Так, может быть, вы скорее заметите пострадавшую женщину, когда улица будет безлюдна?

Чтобы ответить на этот вопрос, Латане и Дарли (1968) попросили группу студентов Колумбийского университета заполнить опросник Некоторые испытуемые при этом работали в одиночестве, к другим в комнату подсаживали двух незнакомцев. В то время как студенты отвечали на вопросы (экспериментаторы наблюдали из-за зеркальной стены), через вентиляционное отверстие в стене комнаты начинали впускать дым. Испытуемые, остававшиеся одни, часто с любопытством оглядывались по сторонам и замечали дым практически сразу же, примерно в течение пяти секунд. Те же, кто находился в одной комнате вместе с незнакомцами, продолжали работать, и проходило почти 20 секунд, прежде чем они замечали дым.

 

 

Интерпретация

 

Заметив что-то непривычное, мы сразу же должны дать этому событию интерпретацию. Представьте себя в комнате, наполненной дымом. Вы встревожены, но не хотите ставить себя в неловкое положение и суетиться. Вы оглядываетесь на других. Они выглядят спокойными, безразличными. Считая, что все, видимо, в порядке, вы пожимаете плечами и возвращаетесь к работе. Затем другой из присутствующих замечает дым и, видя ваше явное спокойствие, реагирует подобным же образом. Это еще один пример информационного влияния. Каждый человек судит о реальности по поведению других.

То же произошло и в описываемом эксперименте (Latane & Darley, 1968). Когда те, кто работал в одиночестве, замечали дым, они обычно в течение какого-то мгновения колебались, затем вставали, подходили к вентиляционному отверстию, принюхивались, разгоняли рукой дым, вновь проявляли колебание, а затем отправлялись сообщить о происходящем. Яркий контраст такому поведению являли группы из трех человек, не двигавшихся с места. Из 24 человек в восьми группах только один человек сообщил о дыме через четыре минуты после его появления (рис. 27-2). К концу шестиминутного эксперимента дым был настолько густым, что почти ничего не было видно. Участники эксперимента протирали глаза и кашляли. Тем не менее только в трех из восьми групп нашлось хотя бы по одному испытуемому, который сообщил о возникшей проблеме.

 

[Количество сообщивших о дыме, Работавшие в одиночку, Группа из 3-х человек, Время от начала задымления, минуты]

Рис. 27-2. Эксперимент с комнатой, заполненной дымом. Дым, проникавший в комнату, где проводился эксперимент, быстрее заметили те, кто работал в одиночестве, а не в группе из трех человек.

 

В равной степени интересным было и то, что пассивность людей отразилась на их интерпретации происходящего. Что стало причиной дыма? «Поломка в системе кондиционирования воздуха», «химические лаборатории в здании», «трубы отопления» и т. д. Они предложили множество объяснений, но ни один не сказал: «пожар». Эта экспериментальная дилемма схожа с теми, с которыми сталкивается каждый из нас. Дикие вопли за окном — что это? Просто дурачество или же отчаянные крики человека, подвергшегося нападению? А мальчишеские потасовки? Что это? Дружеская буза или жестокая драка? А человек, тяжело опустившийся в дверях? Он что — уснул или же серьезно болен? Наверняка именно этот вопрос вставал перед теми, кто проходил мимо Сидни Брукинс (Goleman, 1993). Брукинс, получившая сотрясение мозга, умерла после того, как в течение двух дней пролежала у входа в один из многоквартирных домов Миннеаполиса.