Общество и психические системы

Луман утверждает, что общество есть автопоэзийная система. Оно удовлетворяет четырем вышеперечисленным характеристикам: общество производит свои соб­ственные базовые элементы; создает собственные границы и структуры; оно са-мореферентно и замкнуто.

Базовым элементом общества выступает коммуникация, которая порождает­ся обществом. Члены общества обращаются к нему при помощи коммуникации. Фактически, именно этим мы заняты в данный момент! Индивид относится к об­ществу лишь в той мере, в какой участвует в коммуникации или может понимать­ся как участвующий в коммуникации. Те скрытые элементы личности, которые никогда не участвуют в коммуникации, не могут быть частью общества. Вместо этого, они составляют часть внешней среды, которая может вносить в общество беспорядок, поскольку, согласно концепции Лумана, все, что не есть коммуника­ция, есть часть внешней среды общества. Последняя включает биологические си^ стемы человека и даже его психические системы. Индивид как биологический организм и индивид как сознание не часть общества, они носят по отношению к

[224]

последнему внешний характер. Отсюда вытекает довольно необычная идея, что индивид не является частью общества.

Под психической системой Луман понимает индивидуальное сознание. Пси­хическая система и общество — система всех коммуникаций — имеют общее свой­ство. Обе системы опираются на значение. Значение тесно связано с выбором, производимым системой. Значение отдельного действия (или объекта) есть его отличие от других возможных действий (или объектов). Значение возникает лишь при противопоставлении альтернативе. Если нет другой возможности, тогда нет значения. Действие имеет значение лишь в той степени, в какой из ряда возмож­ных действий производится выбор. Например, наша одежда значит что-либо толь­ко потому, что мы могли решить надеть что-то иное.

Такие системы, как психическая и социальная, опирающиеся на значение, но­сят замкнутый характер, поскольку: 1) значение всегда соотносится с другим зна­чением; 2) лишь значением можно изменить значение; и 3) значение обычно по­рождает больше значений. Значение формирует границу каждой из этих систем. Например, в психической системе то, что не осмысленно, видится внешним по отношению к системе, «причиной» нашего действия, тогда как то, что осмыслен­но, находится внутри системы в виде «мотивации» нашего действия. События воспринимаются нашей психической системой только как значения. Даже наши собственные тела — просто внешняя среда для этой системы значений. Наши тела можно рассматривать всего лишь как помехи для наших психических систем. Тело проникает в наше сознание только приобретая значение, так, например, физиче­ское возбуждение проникает в сознание в виде эмоции. Аналогично, в социаль­ной системе значение есть различие между коммуникацией в пределах системы и шумовыми помехами извне.

Психические системы и социальные системы развивались совместно. Каждая из них выступила необходимой внешней средой для другой. Элементами психи­ческой системы значений становится концептуальные представления; элемента­ми социальной системы значений — коммуникации. Было бы неверно думать, что значение в психической системе важнее значения в социальной системе. Посколь­ку обе системы автопоэзийные, они порождают свои собственные значения из соб­ственных процессов. В психической системе значение связано с сознанием, тогда как в социальной системе оно связано с коммуникацией. Значение в социаль­ной системе нельзя приписывать индивидуальному намерению, оно не является и свойством отдельных элементов социальной системы — оно относится к выбо­ру из ряда элементов. Значение того, что передается, происходит из его отличия от того, что могло бы быть передано. Например, выражения «Здравствуй!», «Как дела?», «Как поживаешь?», «Добрый день!», «Привет!» могут происходить от од­ного и того же намерения, а именно: поприветствовать кого-либо, однако если под­руга произносит «Добрый день!», когда обычно она говорит «Привет!», передает­ся определенное значение. Значение не обязательно имеет намеренный характер или связано с определенными словами. Оно возникает от выбора этих определен­ных слов в сравнении со словами, которые могли бы быть выбраны. Значение про­истекает из вероятности выбора слов.

[225]

Двойная возможность

Основанная на коммуникации социальная система создает социальные структу­ры, чтобы разрешить проблему, которую Луман называет проблемой двойной воз­можности¹. Двойная возможность связана с тем, что в отношении каждого сооб­щения должно учитываться то, как оно принимается. Однако мы также знаем, что способ получения будет зависеть от оценки отправителя получателем. Это обра­зует замкнутый круг: получатель зависит от отправителя, а отправитель от получа­теля. Например, профессор, решая, как поприветствовать студента, может использо­вать неформальное «Привет!», если считает, что это покажется более дружелюбным (отправитель принимает во внимание получателя). Но если студент, с которым здо­ровается профессор, думает, что последний разговаривает с ним свысока, он не посчитает это дружеским жестом (получатель принимает во внимание отправи­теля). Чем меньше нам известно об ожиданиях друг друга, тем более серьезна про­блема двойной возможности.

К счастью, благодаря социальным структурам мы почти всегда знаем достаточно об ожиданиях других. В вышеприведенном примере участниками коммуникации выступают профессор и студент. Основываясь сугубо на этой информации, мы ожи­даем определенного типа отношений, соответствующего институциональным прави­лам и традициям. У нас будут другие ожидания, если мы будем знать пол, нацио­нальность, их возраст, одежду и т. д. В силу этих ожиданий, для интерпретации человеческого общения появляются нормы и ролевые ожидания. Люди либо соот­ветствуют нормам и ролевым ожиданиям, либо нет. Если мы найдем примеры, не со­ответствующие нашим ожиданиям, то наши ожидания могут измениться, но обще­ство не может обойтись без этих ожиданий из-за проблемы двойной возможности.

Поскольку каждый из нас обладает различным набором норм, становится не­обходимой коммуникация, а поскольку в сфере коммуникации присутствует про­блема двойной возможности, мы разрабатываем набор норм. Это показывает нам функционирование общества как автопоэзийной системы: структура (роли, ин­ституциональные и традиционные нормы) общества порождает элементы (ком­муникацию) общества, и эти элементы создают структуру, таким образом, си­стема, как во всех самовоспроизводящихся системах, образует свои собственные элементы.

По причине двойной возможности любая заданная коммуникация невероятна. Во-первых, невероятно, что у нас может появиться нечто, что мы захотим сообщить конкретному человеку. Во-вторых, так как сообщение можно передавать различны­ми способами, невероятно, что мы выберем для него какой-то конкретный способ. В-третьих, невероятно, что человек, к которому мы обращаемся, поймет нас пра­вильно. Социальные структуры появились, чтобы сделать невероятную коммуни­кацию более вероятной. Например, сказать определенному человеку в любое оп­ределенное время «Добрый день!» — вещь невероятная, но социальные структуры Делают приветствие принятым в конкретных обстоятельствах, они дают нам огра-

¹ Парсонс (Parsons, 1951), также рассматривал проблему двойной возможности, но он ограничивал ее решение существующим ценностным консенсусом. Луман допускает возможность создания но­вого ценностного консенсуса.

[226]

ничейное число приемлемых способов приветствовать людей и гарантируют, что адресат поймет приветствие примерно так, как рассчитывает отправитель.

«Невероятности», которые мы до сих пор рассматривали, относятся только к взаимодействиям, однако общество — это нечто большее, чем просто совокупность независимых взаимодействий. Взаимодействия длятся ровно столько, сколько присутствуют участвующие в них люди, но с точки зрения общества взаимодей­ствия есть эпизоды непрерывных социальных процессов. Каждая социальная си­стема сталкивается с проблемой: она прекратит существовать, если нет гарантии будущей коммуникации, т. е. если нет возможности соединения предыдущих ком­муникаций с будущими. Чтобы избежать разрушения коммуникации, долж­ны быть разработаны структуры, позволяющие более ранние коммуникации свя­зать с последующими. Выбор, производимый в одной коммуникации, ограничен выбором, производившимся в предшествующих коммуникациях, и настоящая коммуникация также ограничивает будущие. Это еще один способ преодоления «невероятностей» процесса коммуникации и их преобразования социальной сис­темой в «вероятности». Именно эта необходимость преодолеть двойную возмож­ность и сделать невероятную коммуникацию более вероятной регулирует эволю­цию социальных систем.

Эволюция социальных систем

Эволюция, грубо говоря, есть процесс проб и ошибок. Эволюция не носит телео-логичного характера. Ее результаты не задаются предопределенной целью. Одно из предположений гласит, что в теории Лумана идея прогресса не имеет смысла. Это отличает его от идеи Парсонса об эволюционных универсалиях в современ­ном обществе. Допущение существования необходимого пути социетального раз­вития есть телеологический аргумент, пренебрегающий тем фактом, что существу­ют многообразные способы решения данного вопроса.

На общем уровне, эволюция делает «невероятность» более вероятной. Напри­мер, крайне маловероятно, чтобы случайный набор биологических мутаций поро­дил определенное животное подобное человеку. Естественный отбор и наследова­ние устойчивых свойств делают более вероятным, что человекообразная обезьяна разовьется в нечто подобное человеку, чем, например, в кальмара.

Строго говоря, эволюция не процесс, а набор процессов, которые можно опи­сать как выполняющие три функции: вариация, отбор и стабилизация воспроиз­водимых свойств. Эти функции представляют собой конкретные механизмы действия эволюции. Вариация — это процесс проб и ошибок. Если система стал­кивается с нестандартной проблемой, могут появиться различные решения, по­зволяющие справиться с внешними помехами. Некоторые из этих решений бу­дут эффективными, другие — нет. Отбор определенного решения не означает, что выбрано «лучшее» решение. Возможно, определенное решение просто легче все­го стабилизировать, другими словами, легче всего воспроизводить как устойчи­вую и постоянную структуру. В социальной системе эта стабилизация обычно включает новый вид дифференциации, требующий приспособления всех элемен­тов системы к новому решению. Процесс эволюции достигнет временной цели лишь тогда, когда завершится фаза стабилизации.

[227]

Возьмем пример из области экономики. Проблема, с которой столкнулись эко­номические системы, состоит в том, как справедливо обмениваться товарами с дру­гими экономическими системами, иначе говоря, как может экономика, использую­щая доллары, обмениваться товарами с экономикой, использующей йены? Были разработаны разнообразные решения (эволюционная вариация). Некоторые ранние системы инициировали «даровой» обмен, исключавший заботу о точном равенстве обмениваемых товаров. Другие, чтобы регулировать взаимный обмен, использова­ли такие ликвидные товары, как золото. Оба этих варианта оказалось трудно вос­произвести в глобальном масштабе. Что касается первого решения, то можно обме­нивать лишь дары, что же касается второго, то ценность таких товаров, как золото, не оставалась постоянной, поскольку в каждое время доступно его большее или меньшее количество. Взамен этого, более воспроизводимой формой было создание новой структуры, валютного рынка, который функционирует на глобальном уров­не и позволяет обменным курсам валют свободно колебаться (эволюционный от­бор). Это может и не быть лучшим решением, поскольку рынок чувствителен к се­рьезным флуктуациям, вызываемым спекулянтами, как это видно на примере «азиатского» финансового кризиса 1998 г. Однако это единственное решение, ко­торое представляется воспроизводимым в глобальном масштабе (эволюционная стабилизация). Конечно, реализация именно этого решения не означает, что дру­гие решения исчезли. Государства и по сей день обмениваются подарками, особен­но главы государств через дипломатов, и многие страны Пытаются зафиксировать обменный курс своей валюты, привязав его к такому товару, как золото, или даже к другой валюте, например доллару США.

Дифференциация

С точки зрения теории систем Лумана, (Luhmann) основное свойство современ­ного общества — возросший процесс системной дифференциации как способ вза­имодействия со сложностью его внешней среды. Дифференциация есть «репли­кация в пределах системы различия между системой и ее внешней средой» (1982b, р. 230).' Это означает, что в дифференцированной системе наличествует два вида среды: одна, общая для всех подсистем, и другая, отличающаяся от первой внут­ренняя среда каждой подсистемы. Например, такая фирма-производитель автомо­билей, как «Форд», рассматривает других производителей, к примеру «Дженерал Моторс» и «Даймлер-Крайслер», как часть своей внешней среды. Отдел междуна­родных отношений (подсистема) в фирме «Форд» также видит «Дженерал Мо­торс» и «Крайслер» частью его внешней среды. Однако отдел международных от­ношений также видит другие подсистемы в рамках фирмы «Форд» (как, например, отдел управления персоналом [подсистема]) внешними по отношению к подсисте­ме международных отношений и поэтому элементом ее внешней среды. Другие под­системы, такие как отдел управления персоналом, имеют внутренний характер по отношению к организационной системе в целом, но входят во внешнюю среду подсистемы международных отношений, следовательно, во внутреннюю среду. Аналогично, подсистема управления персоналом рассматривает других произ-

¹ По поводу целостного рассмотрения дифференциации и границ этого понятия см. Wagner, 1998.

[228]

водителей как часть внешней среды, но, кроме того, другие подсистемы (на этот раз, включая подсистему международных отношений) рассматривает как часть своего окружения. Следовательно, каждая из подсистем обладает различным ви­дением внутренней среды системы. Это порождает крайне сложную и динамич­ную внутреннюю среду.

Дифференциация в системе есть способ действия в отношении изменений во внешней среде. Как мы видели, каждая система должна поддерживать свои гра­ницы с внешней средой, иначе бы ее поглотила сложность внешней среды, она бы разрушилась и прекратила свое существование. Для того чтобы выжить, система должна быть способна справиться с изменениями внешней среды. Например, хо­рошо известно, что любая крупная организация как система медленно приспосаб­ливается к переменам во внешней среде (например, конкретным общественным требованиям, политическим изменениям или даже технологическим изменениям, таким как доступность персональных компьютеров). Однако организации не сто­ят на месте; они развиваются, порождая внутрисистемную дифференциацию. То есть внешнее изменение будет «транслировано» в структуру организации. При­мером может служить создание производителем автомобилей нового отдела для того, чтобы он занимался вновь сложившейся ситуацией, как, например, наличи­ем на рабочем месте персональных компьютеров. Будут наняты новые работни­ки; их обучат работать с новой технологией; будет избран менеджер, и т. д.

Процесс дифференциации представляет собой средство повышения сложно­сти системы, поскольку каждая подсистема может устанавливать с другими подси­стемами различные связи. Это предусматривает большее внутрисистемное разно­образие для реагирования на разнообразие среды. В вышеприведенном примере новый отдел, как любой другой отдел бюрократической системы, оказывается для других отделов внешней средой, но новый отдел повышает сложность организа­ции, поскольку возникает возможность новых и дополнительных отношений меж­ду отделами. Новый отдел, созданный для обслуживания компьютеров, на кото­рых работают сотрудники, будет лучше реагировать на дальнейшие изменения в компьютерных технологиях и помогать всей организации применить эти новые воз­можности. Кроме того, он может способствовать созданию новых связей между су­ществующими отделами и, например, централизовать общую бухгалтерию или обеспечить прямой доступ продавцов к складу.

Вызываемое дифференциацией большее разнообразие не только предусматри­вает лучшую реакцию на внешнюю среду, оно предусматривает и более быструю эволюцию. Мы помним, что эволюция есть процесс выбора из разнообразия. Чем больше доступное разнообразие, тем лучше выбор. Тем не менее Луман утверж­дает, что в процессе эволюции появилось лишь несколько форм внутренней диф­ференциации. Он называет их сегментарной, стратификационной, центрально-пе­риферийной и функциональной дифференциацией. Эти виды дифференциации повышают сложность системы путем воспроизведения дифференциации между системой и внешней средой в пределах системы. С точки зрения их эволюцион­ного потенциала эти формы дифференциации обладают различной способностью к производству вариативности и, следовательно, обеспечивают большую избира-

[229]

тельность эволюционных процессов. Поэтому более сложные формы дифферен­циации обладают потенциалом ускорения эволюции системы.

Сегментарная дифференциация

Сегментарная дифференциация делит элементы системы на основе необходимо­сти снова и снова выполнять одинаковые функции. Например, наряду с упомяну­тым производителем автомобилей существуют функционально схожие фабрики для производства машин во многих разных местах. Каждое место организовано сходным способом; каждое имеет одинаковую структуру и выполняет ту же самую функцию — производство машин.