Национальные отношения на Дальнем Востоке 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Национальные отношения на Дальнем Востоке



Дальневосточный социум является многонациональным по своему составу, а национальные отношения на Дальнем Востоке имеют свои особенности. К ним следует отнести:

– идентификацию большинством дальневосточников себя с россиянами. Этнически большинство граждан имеют родовую территорию за пределами региона и поэтому не претендуют на права и привилегии по отношению друг к другу;

– главными являются не политические отношения, а культурно-социальные межэтнические отношения;

– отсутствие межнациональных конфликтов на конституционном, политическом и вооруженном уровнях. Сглаженность межнациональных противоречий;

– сильное влияние государственной политики на сферу межэтнических отношений;

– «окраинность» положения Дальнего Востока для России одинаково затрагивает интересы всего населения и всех этносов;

– отсутствие четких ориентиров государственной политики, слабая реализация существующих законодательных решений, замедленная реакция со стороны центральной власти на существующие проблемы территории и народов на ней проживающих;

– неэффективное противодействие властных органов широкой незаконной эмиграции народов соседних стран, что создает напряженность в межнациональных отношениях и способствует возникновению национальной неприязни.

Особенности национальных отношений на Дальнем Востоке обусловлены различными факторами.

Геополитический фактор. Дальний Восток занимает важное место среди стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Обширность территорий, богатство природных ресурсов, выход к Тихому океану, привлекательность для инвестиций отечественного и иностранного капиталов, стратегическая значимость в военно-оборонительном отношении ставят регион в число перспективно развивающихся. В связи с этим исторически обусловлена миграция населения из соседних государств, принимающая порой незаконный характер. Поэтому регулирование ситуации в обозначенной сфере связано с установлением добрососедских отношений с зарубежными странами и обеспечением устойчивого преобладания российского населения над иностранными мигрантами.

Государственный фактор. Дальний Восток включает в себя субъекты Российской Федерации, которые являются национально-государствен­ными образованиями. К ним относятся: Чукотский автономный округ, Корякский автономный округ, республика Саха (Якутия), Еврейская автономная область. Малочисленность титульных народов по сравнению с переселенцами других национальностей не снимает остроты вопроса о решении их проблем в контексте развития всего дальневосточного края и его населения. Важным является вопрос о представительстве данных народов в органах государственной власти. В то же время в ряде субъектов наблюдаются ущемления законных прав не титульных народов. Формирование демократического государства в перспективе должно исключить конфликты такого рода.

Экономический фактор. В условиях рыночной экономики, развития предпринимательства необходим поиск оптимальных вариантов использования сил и средств, как со стороны дальнего, так и ближнего зарубежья. Российские граждане различных национальностей вносят весомый вклад в развитие экономики региона. Многообразие опыта хозяйственной деятельности коренного населения, а также исторических мигрантов способствуют решению важнейших экономических проблем Дальнего Востока.

Социальный фактор. На протяжении длительного времени на Дальнем Востоке сложилась и развивается система социальных связей, социальных общностей. Она напрямую связана с социальным развитием народов, населяющих территорию. Многообразие подходов государственных, общественных структур к решению социальных проблем с учетом самобытных культур, обычаев, образа жизни обеспечит беспроигрышный вариант для высоких темпов развития дальневосточных территорий.

Демографический фактор. Демографическая ситуация в стране характеризуется как крайне сложная. Дальний Восток испытывает на себе негативные последствия государственной демографической политики в большей степени. Убывание населения в другие регионы РФ в последние годы экономических и политических реформ превысило 1,5 млн. чел. Снижение демографического производства коснулось коренных народов и в целом всех дальневосточников. Высокий уровень смертности и заболеваемости, низкий уровень продолжительности жизни в силу ухудшения социально-экономической и духовно-нравственной обстановки коренным образом влияет на уровень трудового потенциала населения. Привлечение на Дальний Восток трудовых ресурсов с целью постоянного места жительства из ближнего зарубежья создает определенный нюанс в сфере национальных отношений.

Национальный состав дальневосточного социума складывался в процессе заселения и освоения территории Дальнего Востока.

Русские поселенцы и славянские этнические группы на Дальнем Востоке. До 1861 г. в регионе проживали малочисленные группы аборигенного населения, русских поселенцев и китайских мигрантов. Численность русских поселенцев в 1860-е гг. ориентировочно определялась исследователями с 3,4 до 12,1 тыс. чел., а всего населения от 15,6 до 35,1 тыс. чел. В дореволюционной России «русскими» называли не только «великороссов», но также украинцев и белорусов. Термин приобрел политическую окраску и стал обозначать не столько этническую, сколько государственную принадлежность. Тем не менее исследователи располагают данными об этническом составе крестьян-старожилов, поселившихся на Дальнем Востоке до 1901 г. В Нижней части Амура, в частности, преобладали русские крестьяне, занимавшиеся исключительно промыслами. В селениях, расположенных вокруг Хабаровска, русских, украинцев, белорусов было почти поровну. На юге Хабаровского края и севере Приморского среди крестьян-старожилов было 74,2 % украинцев и 18,1 % белорусов. В целом же по Приморью преобладали переселенцы из Украины. Общие результаты заселения отражены в данных переписи населения 1897 г. Так, среди 94 864 российских поданных родным назвали русский язык 58,2 %; украинский – 33,7 % жителей Приморья.

В начале ХХ в. в результате земледельческой колонизации Приморской области (в основном за счет переселений в Южно-Уссурийский и Хабаровский уезды) численность населения увеличилась в 3,7 раза и составила к 1914 г. 307751 чел. Из русских губерний по неполным данным переселилось 11495 чел. Особую категорию составляли старообрядцы и представители «старорусского сектантства». Многочисленными были «молокане» и старообрядцы разных толков и согласий. Основной поток направлялся в Амурскую область и Приморье. С 1906 г. стал сокращаться удельный вес выходцев с Украины, в 1910 г. они составили 31,4 % среди общего числа переселенцев. Незначительной по численности была часть переселенцев из Белоруссии, в основном это были выходцы из Гродненской, Минской, Могилевской губерний. Число их не превышало 5 % всех переселенцев в период 1897–1916 гг. В основном они селились вокруг Хабаровска, в сельской местности Приморья.

В 1908-1917 г. вслед за крестьянским населением на Дальний Восток поехали рабочие из центральных губерний России: Симбирской, Пензенской, Тамбовской, Смоленской, Калужской и др. Только в 1911 – 1915 гг. на Дальний Восток проследовало на заработки 194,3 тыс. чел.

События 1917–1922 гг. в России способствовали росту национального самосознания и политической активности населения Дальнего Востока, что привело к созданию политических организаций этнических групп. Широкую деятельность развернула украинская общественность. Она создает громады – своеобразные революционные комитеты с целью национально-культурного просвещения и защиты гражданских прав украинцев. Действуют культурно-просветительные организации «Просвита», «Владивостокская украинская хата», Владивостокский украинский клуб. В 1917– 1918 гг. было проведено 4 украинских съездов.

Русское население также получило благоприятные возможности для самоорганизации и самовыражения. В 1919 г. в Приморской области создается «Славянское общество», целью которого являлось «объединение русских и других славян и содействие укреплению в общественном сознании творческих начал и бытовых особенностей славянских народов» путем «устройства публичных собраний, издания книг, газет, открытия и содержания образовательных и других учреждений, устройства курсов и лекций».

Итогом государственной политики начала ХХ в. и революционных преобразований на Дальнем Востоке явилось устойчивое преобладание здесь русского населения. Эта тенденция была закреплена организованным переселением значительного количества людей на Дальний Восток в годы социалистического строительства, что отражало устоявшиеся традиции политической элиты разрешать внутренние проблемы с помощью экстенсивных методов. Модель советской переселенческой политики формировалась в условиях тоталитарного режима с учетом плановой хозяйственной системы и испытывала огромное воздействие геополитических факторов. В то же время она была направлена и на укрепление демографического потенциала населения восточных районов. Эти основные императивы переселенческой политики продолжали действовать и в последующие годы. Выделить этнический аспект в миграционных процессах очень сложно, так как этническая идентификация в СССР выражалась через понятие «национальная принадлежность», а причислять себя к русским было удобно в условиях существующего политического режима. Война нарушила традиционные миграционные связи Дальнего Востока. В 1940 г. из Украины и Белоруссии в города Дальнего Востока (за исключением Приморья) прибыло 9 тыс. чел., в 1942 г. – ни одного, в 1943 г. – менее 200 чел., в 1944 г. – около 600 чел. В послевоенные годы основную массу переселенцев составляли русские, украинцы и белорусы. Среди переселившихся в Приморье в 1950–1953 гг. доля украинского населения составляла от 61,2 % в 1950 г. до 75,1 % в 1953 г., русского населения соответственно – 34,2 % и 18,4 %. В последующие десятилетия приток переселенцев на Дальний Восток возрос. Основным этносом являлись русские, они составляли более 85 % населения, на втором месте были украинцы. Преобладание русского населения во всех субъектах Дальнего Востока является стабилизирующим фактором в развитии межнациональных отношений.

Международная миграция на Дальнем Востоке. В конце XIX – начале XX вв. резко возросла иностранная иммиграция на Дальний Восток, что было вызвано, с одной стороны, активизацией экономической жизни, потребовавшей притока капиталов и рабочей силы, с другой – внутренней политикой соседних азиатских государств и международной обстановкой.

Иностранные мигранты европейского и американского происхождения составляли немногочисленную группу населения. В период русско-японской войны 1904–1905 гг. усилился их отток из региона, но после ее окончания уровень иностранного населения превысил довоенный. Во Владивостоке насчитывалось 40 человек, принявших русское подданство. В годы Первой мировой войны из районов Дальнего Востока выселялись лица германского и австрийского подданства. Если ранее пребывание европейцев и американцев на Дальнем Востоке было связано с коммерческим интересом, то теперь появилась новая категория – военнопленные. Их число измерялось тысячами, они расселялись в районе Хабаровска, Спасска, Никольск-Уссурийского. В 1917 г. по данным переписи Приморья их насчитывалось 6156 чел.

В 20-е гг. ХХ в. иностранная иммиграция регламентировалась советскими законами, в частности декретом СНК от 20 октября 1921 г., постановлениями Совета труда и обороны от 2 февраля и 16 марта 1923 г., 17 февраля 1925 г., а также постановлением СНК СССР от 31 марта 1925 г., определявшими порядок и условия сельскохозяйственной и промышленной миграции в пределы СССР. В августе 1923 г. была проведена регистрация иностранных граждан, проживающих в стране. Некоторое время на Дальнем Востоке существовали иностранные концессии, но к началу 30-х гг. они были ликвидированы. Численность иностранцев европейского и американского происхождения сократилась до нескольких сотен, к примеру, во Владивостоке к 1937 г. их насчитывалось всего 113 чел. Тенденция убывания данного населения из районов Дальнего Востока была обусловлена внутригосударственными условиями развития и изменениями в отношениях с европейскими странами в периоды Второй мировой войны и послевоенного противостояния разных социально-политических систем.

Иначе обстоит дело с «восточными» мигрантами. В разные периоды истории Дальнего Востока осуществлялись китайская, корейская, вьетнамская миграции.

Корейская миграция. Особое место занимает корейская миграция, так как она носит исторический характер. Еще в 60-е гг. ХIХ в. имел место наплыв корейских мигрантов в Приморье. Хотя он и сдерживался экономическими причинами, корейцы селились на постоянное местожительство в Посьетском районе, позже в Приханкайской низменности. На Сахалине в 70–80-е гг. ХIX вв. насчитывалось несколько десятков корейцев. Все они проживали в Корсаковском округе. В 1884 г. между Россией и Кореей было заключено соглашение, по которому корейское население делились на 3 группы:

1 группа – те корейцы, кто переселился до 1884 г. и принял русское гражданство. Они занимались земледелием, и их численность составляла 9 тыс. чел.;

2 группа – корейцы, прибывшие в Россию после 1884 г. и принявшие русское гражданство. Им вменялось в течение 2-х лет завершить свои дела и отбыть на родину. Позже они были приравнены к 1 группе;

3 группа – корейские сезонные рабочие.

Отсутствие полицейского учета, перемещения сезонных рабочих не позволяют установить точную численность корейцев на Дальнем Востоке в конце ХIX в. В 1882 г. их насчитывалось 10,1 тыс. чел., в 1892 г. – 16,5 тыс. чел., из них русское подданство приняли 12,9 тыс. чел. Перепись населения 1897 г. зарегистрировала в Приморье 24,5 тыс. чел., а в других районах их было и того меньше. На Сахалине – менее 100 чел., в Амурской области – около 1 тыс., в целом по Дальнему Востоку – примерно 30 тыс. чел.

В связи с итогами русско-японской войны 1904–1905 гг. и аннексией Японией Кореи приток корейских иммигрантов на Дальний Восток усилился. В 1907 г. их численность в Приморье составляет 46,4 тыс. чел., в 1910 г. – 51 тыс. чел. Происходит это не смотря на преимущественное положение русского земледельческого населения. Земельные наделы у корейцев были в 3–4 раза меньше, чем у русского старожильческого населения. Меньше трети корейских семей имели наделы в 15 десятин. По данным 5 южных волостей Приморья на долю корейских семей приходится 46,2 % посевных площадей. Среди корейцев выделяется и буржуазная верхушка, нажившая капитал на торговле и казенных заказах. Оборот некоторых фирм составлял до 250 тыс. рублей. Нельзя не отметить и слой политических иммигрантов, появившихся вследствие колониальной политики Японии в отношении Кореи.

Корейская иммиграционная волна усиливается в послереволюционный период. В 20-е гг., пользуясь прозрачностью границ, корейцы устремились на советские территории. С 1917 по 1929 гг. сюда переходят 71,5 % всех корейских семей, иммигрировавших в Россию. В годы советской власти корейское население делится на две группы: имевшие земельные наделы и не оформившие своих прав на землепользование. Первая группа в численном отношении после октября 1917 г. составляла 57,7 тыс. человек, или 36,2 % от общей массы корейцев, живущих в сельской местности края. По данным 1922 г. в Приморье насчитывалось 30 тыс. чел., принявших русское подданство из 130 тыс. чел. На Северном Сахалине в 1923 г. проживало более 1400 корейцев. По переписи 1931 г. в Сахалинском округе насчитывалось уже 1767 корейцев, что составляло 4,5 % от общей численности населения Сахалинского округа. Согласно инструкции народного комиссариата внутренних дел от 14 февраля 1921 г. «О выдаче видов на жительство иностранным гражданам» все корейские граждане иностранного подданства, проживающие на территории постоянно или временно, обязаны иметь «вид на жительство» установленного образца. В 1932 г. происходит перерегистрация иностранных граждан, а спустя два года – паспортизация. Прием корейцев в советское гражданство происходит в упрощенном порядке.

В 1923-1924 гг. корейское население находится в бедственном положении из-за малоземелья и неурожая. Дальневосточное краевое земельное управление вплотную занимается разрешением земельного вопроса среди корейских иммигрантов советского гражданства. Им предоставляется равное право землепользования. В 1926 г. при проведении Всесоюзной переписи по всему Дальневосточному краю таких иммигрантов насчитывается 168 009 чел. По социальному составу картина представляется следующим образом: в городах – рабочих 13 %, спекулянтов, контрабандистов и мелких торговцев 87 %, в деревнях – батраков вместе с арендаторами 75 %, кулаков 5 %, середняков 20 %. Корейское население добилось высокой доходности своих хозяйств, выращивая трудоемкие культуры. Сравнение 100 га посева в корейских и русских хозяйствах Хабаровского округа показало, что если доходность от посева в корейских хозяйствах составляет свыше 20 тыс. рублей, то в русских почти в два раза меньше. В конце 1920-х –начале 1930-х гг. в отношении корейских земельных хозяйств допускаются перегибы в государственной политике. Это связано, как с решением земельного вопроса, так и с попыткой переселения их из Владивостокского округа в районы Хабаровского и Амурского округов. Не смотря на установленные льготные условия переселения для корейских семей, происходит срыв переселенческой акции. К числу причин следует отнести трудность для сельскохозяйственного освоения выделенных районов, отсутствие необходимых условий для обустройства, организационную неразбериху в методах и способах расселения, неоднозначную позицию местных властей, непоследовательную и непродуманную политику центра. В течение 1930-х гг. советская власть покончила с безземельем и малоземельем корейских семей. Начавшаяся коллективизация охватила 80 % единоличных хозяйств к 1935 г., но национальные корейские колхозы, как и русские, влачили нищенской существование.

21 августа 1937 г. ЦК ВКП (б) и СНК СССР принимают решение о депортации корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края. Местом нового жительства определялась Южно-Казахстанская область, районы Аральского моря, Балхаша и Узбекская ССР. Первая очередь для выселения из Приморья была определена решением Далькрайкома ВКП (б) от 23 августа 1937г. С 9 по 23 сентября было отправлено 39 эшелонов, примерно 8 тыс. семей. 15 сентября 1937 г. в срочном порядке начинается выселение корейцев Хабаровской области. В целом из районов Дальнего Востока по состоянию на 1 октября 1937 г. ушло 55 эшелонов с общим числом 15 620 корейских семей (75 294 чел.). К 25 октября 1937 г. корейцы были выселены из всех дальневосточных районов. Общая численность депортированных составляла 171 781 чел. (36 442 семьи). Из них направлены в Казахстан 76 525 чел. (16 272 семьи), в Казахстан – 95 256 чел. (20 170 семей). На Дальнем Востоке оставалось до 700 корейцев: они были высланы ранее на Камчатку и в Охотск как спецпереселенцы и также подлежали депортации к 1 ноября 1937 г.

После окончания Второй мировой войны и освобождения советской армией южной части Сахалина от японцев обнаружились факты массового уничтожения ими корейского населения. В соответствии с проведенной в 1946 г. документацией местного населения численность корейцев на Южном Сахалине составила примерно 23 тыс. человек. В послевоенное время органами государственной власти принимается комплекс мер для сохранения и использования рабочей силы на Сахалине. Одновременно на основании двухстороннего соглашения между правительствами СССР и КНДР на Сахалин прибыло до 2 тыс. рабочих. Для работы в Сахалинской области за 1946–1949 гг. из КНДР прибыло 20891 рабочий и 5174 члена их семей. Вербуются они для работы в рыбопромышленной отрасли, а позже переходят в другие отрасли.

Корейцы проживают и на Курилах. По состоянию на июнь 1947 г. на Северных Курилах их насчитывается 2039, а в 1948 г. они прибывают на путину и на южные и средние острова Курильской гряды, где их численность составляет 831 чел. Вербовка из КНДР проводится по трудовым договорам на срок три, два, один год на льготных условиях 10 % надбавки и дополнительного отпуска 18 рабочих дней.

Конец 1940-х – начало 1950-х гг. характеризуется миграцией корейского населения на Дальний Восток из Средней Азии. В 1951 г. в Сахалинской области проживает около 43 тыс. корейцев. Они заняты трудовой деятельностью в различных отраслях экономики, преимущественно рыбной, лесной, угольной. В 1950-е гг. активизируется процесс получения советского гражданства корейским населением. За 1948–1968 гг. советское гражданство получили 6414 лиц корейской национальности, проживающих на Сахалине. Лицам, не имеющим такового гражданства, также предоставлялись льготы, распространяемые на работающих в Сахалинской области.

В конце 1950-х гг. изменилась ситуация с завербованными работниками из КНДР. По просьбе корейской стороны 5 июня 1958 г.Совет Министров принимает решение об отправке граждан КНДР на родину. Из 6870 граждан за 3 года возвращается 5096 корейских граждан. Происходит и процесс обратного возвращения корейцев, ранее проживавших на Сахалине.

Государственная политика в отношении корейского населения привела к стабилизации численного состава и в 1970 г. в Сахалинской области проживает 35,4 тыс. граждан корейской национальности, из них 665 смешанных семей. По состоянию на 1 января 1988 г. на территории Сахалинской области проживает примерно 35 тыс. корейцев, из них почти 32 тыс. граждан СССР, 456 граждан КНДР, 2621 лицо без гражданства. Вместе со всем населением Дальнего Востока корейцы вносят свой трудовой вклад в решение хозяйственных задач. Увеличивается доля населения, занятая в сфере обслуживания, народном образовании и культуре, в строительстве, лесной и целлюлозно-бумажной промышленности. Тысячи корейцев заняты на руководящих и инженерно-технических должностях, имеют высококвалифицированную рабочую специальность. Прослеживаются тенденции среди корейского населения: принятие советского гражданства, отказ граждан КНДР продлевать национальные паспорта, документирование их видами на жительство, сокращение выезда на постоянное местожительства в КНДР, проявление желания выехать в Южную Корею или Японию.

С распадом СССР и обострением межэтнических противоречий в бывших союзных республиках усиливается поток вынужденных беженцев на Дальний Восток. Среди них в Приморье в 1994–1995 гг. корейцы составляли 16–17 %. Адаптации корейцев способствовали исторические традиции, связанные с их трудом на земле. Они активно опирались на элементы системы «гобонди», которая трактуется как организация коллективного труда на основе первичного капитала или способ организации труда и распределения совместного дохода в установленные сроки, полученного с учетом материального и трудового вклада каждым участником. Этот метод применялся еще в 1980-е гг. в виде коллективного подряда. Примером «гобонди» является труд некоторых переселенческих объединений, обследованных экспедицией 2001 г. института истории в с. Кремово, с. Платоново-Александровском. Разделение по сферам занятости и трудоустройства корейских мигрантов из СНГ в Приморье в определенной степени определяется этнодемографической структурой населения. Старшие поколения корейцев-переселенцев быстрее адаптируются к местным условиям и не желают покидать край.

В условиях создания правового государства в органах власти Российской Федерации существует понимание важности проблемы сохранения и развития самобытности российских корейцев. В апреле 1993 г. вышло Постановление ВС РСФСР «О реабилитации российских корейцев», а затем был принят Закон РСФСР «О реабилитации репрессированных народов». Они являются отправной точкой для создания ряда федеральных и региональных программ национально-культурного возрождения корейцев. В краях и областях Дальнего Востока разрабатываются и реализуются программы национально-культурного возрождения российских корейцев. В этом направлении существенная роль отводится формированию общественных объединений. В Приморском крае их насчитывается 11, на очереди дня стоит вопрос об объединении их в структурные подразделения Национально-культурной автономии Приморских корейцев. Это региональное общественное объединение учреждено в декабре 1998 г. на основании и в соответствии с Законом Российской Федерации «О национально-культур­ной автономии». Российские корейцы, проживающие на территории Дальнего Востока, могут стать своеобразным положительным импульсом в развитии отношений России с обоими корейскими государствами.

Аспект северокорейской миграции на Дальний Восток связан со складыванием экономических предпосылок активизации международной миграции. Имели место и идеологические мотивы. Советский Союз всемерно содействовал экономическому развитию КНДР. Привлечение северокорейских работников на советский дальний Восток, в частности в рыбную отрасль, практиковалось со времени образования КНДР. В 1961 г. дружественные связи СССР и КНДР были закреплены в Договоре о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. В 1967 г. подписан первый долгосрочный договор о совместных лесоразработках в Хабаровском крае. В 1970–1980-е гг. на Дальний Восток, в Хабаровский край стали привлекаться северокорейские лесорубы, в Приморье осуществлялись другие формы международного сотрудничества с КНДР – торговля и производственная кооперация. Условия жизни лесозаготовителей иногда вызывали протест со стороны правозащитных организаций. В 1990-е гг. ситуация несколько меняется в сторону идеологических послаблений в поведении и бытовом обустройстве северокорейских рабочих. Контроль над северокорейским миграционным потоком осуществлялся как российскими органами, так и северокорейскими. Нелегальная сторона была менее выраженной. В 1996– 1997-х гг. Федеральная миграционная служба и местные органы власти приняли ряд мер по ужесточению правил въезда в Россию граждан КНДР, их перемещению по территории страны.

Китайцы и вьетнамцы на русском Дальнем Востоке. Китайская миграция на русский Дальний Восток имела две волны. Первая началась в 1870-е гг. и связана с привлечением китайцев на казенные работы. До 1878 г. действовал запрет китайских властей на перемещение населения за пределы страны из-за политики изоляционизма. С активным освоением русскими восточных территорий китайцев стали привлекать на сезонные работы в добывающей промышленности. В Приморском крае в 1890 г. насчитывалось 6,2 тыс. человек, в 1894 г. – 9,4 тыс. человек. В конце 1890-х гг. их было уже около 30 тыс. человек, кроме 14 тыс. зазейских манчжур в Амурской области и 100 чел. на Сахалине. Всего численность китайцев и манчжур на Дальнем Востоке к началу ХХ в. составляла не более 80 тыс. человек вместе с японскими иммигрантами (2–3 тыс. человек.). Примерно это была четвертая часть населения Дальнего Востока. Власти разделяли китайцев на 3 группы: 1 – лица оседлые; 2 – сезонные рабочие; 3 – бродячие. В основном их привлекали сезонные заработки, поэтому прибывало втрое больше людей, чем оставалось в течение всего года на нашей территории.

Вторая волна миграционного потока из Китая начинается во второй половине 1980-х гг. Советские предприятия получают право заключать прямые договоры с партнерами в КНР. Сфера деятельности в основном охватывала строительство и сельское хозяйство. Размещение китайских работников зависело от местонахождения пограничных переходов и расселения рабочей силы вдоль границ. Если тогда присутствие китайцев в регионе не оказывало значительного влияния на общественную атмосферу, то начавшийся в 1992-1993 гг. миграционный бум был отмечен российской прессой как «желтая опасность». В Россию наряду с гастарбайтерами стали въезжать безвизовые туристы. Так сложился канал нелегальной миграции. В это же время наблюдается учебная миграция. В образовательных институтах российского Дальнего Востока граждане КНР проходили обучение от 1 до 3 лет. Доля студентов в нелегальной эмиграции была невысокой. В течение последних лет в китайской миграции на Дальний Восток можно выделить 2 периода:

1. Период контролируемых миграций (1994 г. – конец 1998 г.);

2. Дифференциация китайского миграционного потока (вторая половина 1998 – 2004 гг.)

Именно в отношении китайского миграционного потока вопросы его внутреннего регулирования остаются наиболее актуальными. В 1994 г. УВД дальневосточных субъектов Российской Федерации запланировали и провели операции по выявлению и депортации иностранцев-нелегалов (операции «Иностранец» – в Приморском и Хабаровском краях, «Заслон» – в Амурской области). С 1996 г. началась организация постов иммиграционного контроля на пунктах пропуска через границу. К 2000 г. в дальневосточном регионе их насчитывалось 31. В то же время наблюдается несогласованность работы государственных органов, что осложняет оперативный контроль и непроизвольно стимулирует нелегальную миграцию.

Имеет место на Дальнем Востоке и вьетнамская миграция, она носит трудовой характер. Ей предшествует высокая активность Вьетнама на международной арене в конце 1970-х – начале 1980-х гг. В 1981г. было подписано соглашение о временном трудоустройстве граждан СРВ на советской территории. В 1992 г. вступило в силу новое «Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Социалистической Республики Вьетнам о принципах направления и приема вьетнамских граждан на работу на предприятиях, в объединениях и организациях Российской Федерации». В 1994 г. между странами был подписан договор «Об основных принципах сотрудничества РФ и СРВ».

Этническая структура Дальнего Востока, по мнению исследователей, осложняет контактную восприимчивость представителей соседних стран АТР. Интересы населения и государства в активизации экономического сотрудничества совпадают. В то же время сохраняются этносоциальные барьеры. Миграция из этих стран для широких слоев дальневосточников менее привлекательна, чем из стран ближнего зарубежья. Общественное мнение относительно нее в разные годы было разноплановым, начиная от индифферентности и настороженности до негативного восприятия по поводу выявившейся тенденции закрепления мигрантов на российской территории. Деловые интересы китайских мигрантов снижают отрицательное отношение населения к такому процессу. Беспокоит дальневосточников и численный состав приехавших граждан Китая. Споры о численности китайцев на данный период на Дальнем Востоке подогреваются прессой. Согласно средствам массовой информации китайцев в дальневосточных городах России в 1,5–2 раза больше, чем россиян, а их общее число достигло 2 млн. По оценке П. А. Минакира, директора Института экономических исследований ДВО РАН, в 1992–1993 гг. на российском Дальнем Востоке насчитывалось не более 50–80 тыс. китайцев, а по оценке Л. Л. Рыбаковского и В. В. Миндогулова – около 100 тыс. Интерес китайцев к дальневосточным территориям России не исчерпан, об этом свидетельствует активизация в настоящее время въездного туризма в города Владивосток, Хабаровск, Находку и др. Проведенная демаркация пограничной линии между РФ и КНР и передача островов на р. Амур возле Хабаровска ставит на очередь серьезные вопросы государственного значения, среди которых сохранение стабильности в отношениях между российским населением и китайскими мигрантами.

Межэтнические отношения в Республике Саха (Якутия ). Наиболее напряженно межэтнические отношения складываются в регионе Республики Саха (Якутия). Вызвано это тем, что Якутия единственная территория на Дальнем Востоке, где доля коренного населения, главным образом, титульного этноса – якутов – оказывается сопоставимой с численностью русского населения. В 90-е гг. ХХ в. межэтническая напряженность между якутами и русскими в республике постоянно возрастала. Для того чтобы понять, с чем это связано, обратимся к истории.

Русское население Якутии можно условно разделить на две большие группы: 1) старожилы 90-х (формирование которых шло более трех веков) и 2) новоселы (прибывшие в республику в 50–80-е гг. ХХ в.). Первые прекрасно приспособились к местным условиям. Они оказали заметное влияние на местное якутское население и в свою очередь многое взяли у него. Потомки старожилов, как правило, хорошо владеют якутским языком, знают и уважают культуру титульной национальности. При этом доля лиц русской национальности, ассимилируемых якутами, год от года возрастает, о чем свидетельствуют переписи населения. В 1970 г. свободно владели якутским языком 7271 чел. из общего числа русских и 786 чел. признали его в качестве родного языка; в 1989 г. таковых было уже 7460 и 1311 чел. соответственно.

Массовое переселение русских в Якутию во второй половине ХХ в. привело к резкому изменению этнического состава республики (уже в середине 1960-х гг. якуты перестали составлять большинство ее населения), что в конечном счете и привело к росту межэтнической напряженности.

В 90-е гг. ХХ в. наиболее острые межэтнические столкновения в республике происходили в социально-политической сфере. Проявлялось это в борьбе за власть и обладание материальными ресурсами. Среди якутского населения получил широкое распространение социальный миф, согласно которому социальное и материальное благополучие нации связано с их этнической консолидацией. Этот миф был навязана населению бывшего Советского Союза в чисто политических целях. Тогда не только якуты, но и другие народы бывшего СССР были обмануты политическими кругами, которые выдвинули идею о суверенизации, как важнейшем факторе процветания нации. Как российское руководство видело вину бывших союзных республик в поглощении бюджетных средств центра в ущерб исконным интересам россиян, так и субъекты Российской Федерации стали предъявлять свои требования к центральной власти, перенося вину центра на русских людей. Гонения на русское население в титульных республиках СССР не являлось секретом для субъектов федерации. Вынужденные русские беженцы искали прибежища в России, но и здесь в России стали отслеживаться те же процессы. В Республике Саха (Якутия) стало обязательным знание якутского языка для получения работы, образования, трудно было участвовать в работе центральных и местных органов управления людям не коренной национальности. В условиях демократизации и гласности это не носило столь агрессивного характера. С 1992 г. после распада СССР в республике проводится целевая национальная политика, одним из стержневых принципов которой является национальное возрождение якутов через нейтрализацию русского влияния путем определенного социально-экономического и культурного сдерживания. По данным Госкомстата в середине 1990-х гг. доля якутов в составе правительства Республики Саха (Якутия) составляла 67,6 %, а среди глав администраций – 80 % (при этом доля якутов в составе населения не превышала 35 %). Дискриминированным населением является не только русское, но и малочисленные коренные народы Севера. Как следствие проводимой политики якутским правительством начался отток населения из Якутии. В республике потенциально зреют условия для обострения межэтнических отношений. Отсутствие позитивного опыта и эффективного механизма разрешения конфликтных ситуаций, о чем свидетельствуют примеры взаимоотношений в других регионах федерации, не должны останавливать общество в преодолении пережитков резко возросшего национализма в период перестроечных процессов в нашей стране.

Еврейский вопрос на Дальнем Востоке. В ХХ в. складывается теория «мирового еврейского заговора». Она относится к числу наиболее распространенных фобий, как доведенный до абсурда вариант сознания. И даже, скорее всего, выступает как трезвый и циничный продукт сознания идеологической страшилки, как инструмент манипулирования и борьбы за умы.

Сопоставление дореволюционного и современного вариантов фобии показывает, что происходит ее некая рационализация. Переход от модели «мирового еврейского заговора», «опасности сионизма», как политики, культивирующейся в странах тоталитарного типа, в плоскость реальных и пусть не



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2017-01-19; просмотров: 837; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 34.201.16.34 (0.026 с.)