Таксономия субъективной психосемантики

Опыт девиантного поведения

Оценка себя и других в процессе жизнедеятельности формируется у индивида в значительной степени в зависимости от того, какую форму поведения индивид выбирает в качестве приоритетной. С этой точки зрения девиантная форма поведения становится весьма интересной для исследования.

Можно предположить, что отклонение поведения индивида от принятых в обществе норм сопровождается также деформациями его ценностных ориентации. Тем не менее, такое или любое другое поведение продолжает оставаться основным источником возникновения собственных интерпретационных комплексов индивида.

Одной из главных социальных причин роста девиантности является наблюдающийся в настоящее время регресс позитивных социальных связей между людьми, снижение взаимозаинтересованности внутри социальных слоев и групп. Отсутствие интереса к субъекту непосредственно переживается им как отсутствие отклика, обратной связи во всех значимых сферах его жизни - профессиональной, межличностной, семейной. В результате у него возникает специфическое состояние деиндивидуации, социального вакуума, невозможности осознать свою социальную ценность. Такое состояние, как правило, сопровождается иллюзорным приписыванием другим своих ценностей, отсутствием чувства вины, ослаблением связей с прошлым, размыванием перспектив и может быть определено как протодевиантное.

Существует довольно обширная литература по проблеме девиантности и число исследований продолжает расти параллельно с увеличением ее социальной остроты в ситуации переходного периода[21, 49, 123, 135, 144,233,246 и др.].

Объектом нашего исследования были лица подросткового и юношеского возраста с такими видами девиантности как наркомания, алкоголизм, уход из дома, бродяжничество, проституция, псевдосуицид. Именно в этом возрастном периоде (12-17 лет) психологические особенности таких категорий испытуемых проявляются наиболее открыто. Девиантный опыт лишь только формируется, к тому же, в условиях драматических социально-психологических изменений переходного периода.

Анализируя последнее обстоятельство, Г.К.Середа пишет: "Кризисные явления в обществе проявляются в поведении детей раньше, чем они осознаются взрослыми. Как объяснить этот парадокс? Ведь социальное наследование может осуществляться только через опыт. Как же можно обогатиться этим опытом "едва из колыбели" да ещё и демонстрировать его взрослым раньше, чем они сами его осознали?

Можно думать, что сверхвысокая сензитивность "неопытной" части общества обусловливается как раз отсутствием опыта, неадаптированной способностью вбирать в себя в чистом виде (через эмоциональные каналы] малейшие изменения в общественных настроениях и отвечать на них непосредственно, минуя "рефлексивные" инстанции сознания" [249].

Девиантность как понятие может быть определена лишь по отношению к норме. Формирование индивидуального опыта подростка, в отличие от взрослого, характеризуется тем, что в процессе освоения социальных норм поведения сами эти нормы представляются подростку как заданные обществом, устойчивые для общества. К тому же, отдельные девиантные поступки не вызывают активного осуждения со стороны обычных подростков и даже способствуют повышению социального статуса девианта в нормативной среде сверстников. Исключение составляет лишь семейная среда. Тем самым изменения общественных ценностей и их результаты, видимые взрослому, подросток оценивает как естественный ход событий, отсюда то, что взрослые квалифицируют как девиантное поведение, может сильно расходиться с самовосприятием молодых людей.

В случае неудачи подростка в отстаивании своей индивидуальностти в группе становится возможным критический шаг, когда субъективно девальвированные нормативные ценности становятся сравнимыми с уровнем привлекательности девиантного социума (общение, кодекс, статус), в результате чего отклоняющееся от нормативного поведение становится субъективно оправданным.

Дрейф ценностных ориентации, аномия, о которой говорил ещё Э.Дюркгейм, стимулируют у исследователей поиск новых моделей генезиса и структуры девиантного поведения. Естественную нормативность поведенческих актов подчеркивал французский психолог Мейерсон. Нормативы устанавливаются в соответствии с усвоенными ранее индивидом правилами, алгоритмами, стереотипами. Нормативным является и такое поведение, которое в другой системе оценок является девиантным. Отсюда возникает проблема психологической и лингвистической двойственности феномена девиации.

Распространенным является мнение о том, что девиантное поведение представляет собой некоторое промежуточное неустойчивое состояние личности, для которой имеется три исхода: 1 - возврат к социально одобряемым нормам и тогда девиант становится объектом воспитательных воздействий; 2 - переход в стадию делинквентности, когда он становится объектом криминальной психологии; 3 - развитие патологических процессов, когда он становится объектом психопатологии. Но у проблемы существует и собственный предмет исследования.

С точки зрения генезиса и динамики развития, девиантное поведение действительно носит неустойчивый временный характер. Вместе с тем, девиантность представляет собой такое системное психическое образование, которое характеризуется самодостаточностью, внутренней логикой, субъективным принятием норм поведения девиантной среды.

Индивидуальный опыт девиантной личности представляет собой замкнутую структуру со слабо выраженной рефлексией на тот мир, в котором другие живут в согласии с общепринятыми нормами. Более того, в сознание такой личности встроены механизмы, обосновывающие субъективную приемлемость выбранных ею способов жизнедеятельности.

Специфика системы ценностей девианта состоит в факте реального сосуществования ценностей социально одобряемых и социально неодобряемых обществом, что в основном и определяет внутреннюю драматургию жизнедеятельности подростка. Разумеется, не исчезают никуда конфликты и напряжения, соответствующие данному возрасту вообще.

Обосновывая правомерность рассмотрения девиантности с точки зрения самого субъекта девиантного поведения, мы вновь обращаемся к фундаментальному для психологии принципу двойствености человеческого сознания. Такой подход доказал свою продуктивность в области психиатрии, психологии пограничных состояний, психотерапии, психологии личности (Р.Бернс, А.Е.Личко, РАэнг, К.Эриксон) [39, 175, 176, 186, З06 и др.]. Польский исследователь Я.Рейковски, исходя из положения о двух базисных типах отношений и реакций на общественное благо, где один основан на приоритете группы (коллективизм), другой - индивида (индивидуализм), считает, что подобные ориентации присутствуют на личностном уровне и влияют на формирование нормативных оценок, убеждений индивида [234].

Двойственность человека, как утверждает представитель гуманистической психологии Р.Мэй, возникает из его способности к симультанному переживанию себя как субъекта и объекта. Изучающие природу человека, подчеркивает Р.Мэй, с самого начала должны усвоить, что люди центрированы на самих себе и нуждаются в поддержании этой центрации посредством самоутверждения, каким бы деформированным и противоречивым ни был их "внутренний центр" [330].

При таком понимании структуры сознания специалистам, имеющим дело с девиантными личностями, удается избежать упрощений двоякого рода.

 

Личностный опыт. Во-первых, воспитатели корректируют понятное желание с помощью внешних воспитательных и иных воздействий "вернуть" подростка в нормативную с точки зрения социума сферу поведения, так как выясняется, что для самого подростка нормативным является поведение девиантное.

Во-вторых, понимая и принимая его ценностные ориентации, сотрудничая с подростком "на его территории", взрослый педагог-психотерапевт исходит из того, что нормативное поведение вполне осознается подростком и тем самым также является частью его сознания и поведения (о знании девиантами нормы, в частности, свидетельствуют известные трудности в психодиагностике девиантных личностей, которые умело дискредитируют ход исследования, демонстрируя "лояльность" к нормативному поведению). Центрация подростка на девиантном поведении при одновременном осознании социальных норм говорит о том, что ценнностные ориентации подростка являются неустойчивыми, подвижными и могут быть изменены самим субъектом при умелом воздействии взрослого.

Исходным для нас было представление о том, что девиантный опыт есть сложное структурно-динамическое образование, включающее социальный, психологический и психосоматический источники девиантности. Он представляет собой специфический комплекс субъективных ценностей и интерпретаций, деформированных по отношению к общественным нормам поведения.

Задачей нашего исследования явилось выявление структурных характеристик девиантного опыта подростков и юношей.

Экспериментальную группу составили девушки-подростки, поступившие на обследование в клиническую психиатрическую больницу. Эксперименты были выполнены под нашим научным руководством Т.П.Мозговой.

Представление о системности девиантного поведения привело нас к необходимости введения специального понятия "совокупной девиантности". Всякий раз можно было видеть, что в реальной жизни девиация поведения редко выглядит в качестве единичного факта, наоборот, после первой "девиантной попытки" имеют место последующие, которые не просто добавляются в виде некоторой цепочки, а разрастаются и множатся способом своеобразного "дерева девиаций", отдельные ветви которого коррелируют между собой, создавая устойчивый, автономный и, что важно подчеркнуть, субъективно оправданный комплекс девиантных событий [158]. В таком случае совокупная девиантность становится основой личностного опыта подростка, выступая в качестве субъективной нормы его самосознания и поведения.

На первоначальном этапе исследования, целью которого было выявление специфики ценностных ориентации, испытуемому предлагалось ответить на вопросы специально разработанного опросника, в котором оценивалось его отношение к различным сферам жизнедеятельности (семья, школа, взрослые, сверстники, интересы, увлечения, планы, достижения и т.п.). Кроме того, измерялась самооценка испытуемых по методу Дембо-Рубинштейн. Для измерения "совокупной девиантности" методом экспертной оценки была разработана специальная шкала, дающая возможность количественной оценки данного параметра: (табл б-5). В экспертную группу помимо психологов вошли медики, педагоги, социологи, работники детской комнаты милиции, работники детских пенитенциарных учреждений из тех, кто непосредственно сталкивался с проблемой детской девиантности.

Отличие от контрольной группы выявилось по двум сферам представлений о нормативном поведении. В сфере "Взрослые" отмечается деформация в отношениях со взрослыми, в том числе и с родителями. Негативизм, недоверие к взрослому разнообразно обосновывается. Нетрудно предположить, что такой серьезный разрыв необходимых подросткам социальных связей является одним из источников девиантной личности.

 

 

Деформация ценностных ориентации обнаруживается также в сфере "достижения". Представление о настоящих и будущих достижениях характеризуется нереалистичностью, склонностью к фантазированию, отсутствием представлений о средствах достижения жизненных целей. Отсюда уровень самоуважения девиантного подростка является неустойчивым, варьируется в широком диапазоне. Можно предположить, что данное обстоятельство является источником невротизации девиантной личности.

Стандартная процедура самооценки по методу Дембо-Рубинштейн не выявила значимых различий между основной и контрольной группами, вызвав определенную долю сомнений в валидности данного проективного метода для индивидов и групп с отклоняющимся от социальных норм поведением. Поэтому испытуемым предлагалось дополнительно обосновать оценки себя по шкалам "ум", "характер", "счастье". Проведенный контент-анализ интерпретаций подростками собственных личностных качеств позволил выявить субъективные способы обоснования и защиты девиантного поведения, которое для подростков выступало как нормативное в соответствии с их собственными представлениями о поведенческих нормах.

С целью выявления связи между показателями, вошедшими в матрицу факторизации, был проведен корреляционный анализ. На его основе появляется возможность прояснить связанность параметра "совокупная девиантность" с другими показателями, вошедшими в программу измерения факторов девиантности.

Полученные данные показывают, что древовидное возрастание совокупной девиантности зависит от наличия или отсутствия некоторых акцентуаций личности, от существующего семейного окружения, субъективной оценки собственного раннего детства в личностной и межличностной сферах. Можно сделать вывод, что девиантный опыт подростка, отраженный в показателе совокупной девиантности, складывается из трех источников; прошлый (негативный) опыт раннего детства; опыт взаимоотношений в семье; специфическая совокупность акцентуаций девианта.

У обобщенного дерева совокупной девиантности можно было проследить наличие своеобразных ветвей-приоритетов. Приедем примеры характерных цепочек девиантного поведения:

а) подростки-девочки имеют трения с родителями, убегают из дома с последующей алкоголизацией и/или беспорядочными половыми связями. Для такой группы людей характерны тенденции в направлении психопатизации личности;

б) трудности в отношениях со сверстниками, нарушения в школе, наркотики, псевдосуицид. Группа девочек, демонстрирующих псевдосуицид, как правило, отличается психастеничностью.

Обнаружилось, что общим для многих девиантных подростков является недостаток эмотивности, особенно, подчеркнем, в той части данного типа акцентуации, который характеризуется отсутствием сопереживания или сочувствия к кому-либо из ближайшего окружения. Межперсональное пространство таких девиантов сужено и формируется под влиянием установки на лидерство, властвование либо уход от общения со сверстниками и взрослыми.

Достаточно неожиданным, с точки зрения привычных психопедагогических представлений, оказался тот факт, что девиантность чаще встречается и оказывается более выраженной в полных, чем в неполных семьях или даже когда родители отсутствуют.

Объяснение этому феномену находится, если еще раз учесть факт слабой эмотивности девиантных подростков. По-видимому, в полных семьях с большим количеством "воспитателей" и переизбытком воспитательных воздействий для подростка возникает больше стимулов для возникновения межличностных и внутриличностных проблем. Если "эмотивный" ребенок способен стать на семейно-коллективную точку зрения и, в конечном итоге, адаптироваться к требованиям родителей и ближайшего окружения, то давление на "неэмотивного" ребенка часто приводит к противоположному эффекту.

Подростки с повышенным показателем совокупной девиантности более негативно оценивают свое прошлое (раннее детство). Подчеркнем, что действительная ситуация в раннем детстве не обязательно является негативной. Однако проекция в детство каждый раз оживляет и закрепляет в опыте индивида те интегрированные аспекты собственных воспоминаний, которые должны подтвердить "трудное настоящее".

Девиантное поведение как система поступков, противоречащих нормам общественной жизни, с необходимостью становится частью жизнедеятельности подростка и постепенно кристаллизуется в виде специфического девиантного опыта. Наличие девиантного опыта позволяет подростку адаптироваться к правилам и нормам поведения в девиантной среде, У девианта формируется особая система оценок и интерпретаций себя, других и окружающего мира, деформированная в сторону нереальности, инфантильности, фантастичности суждений. Искаженной является интерпретация подростком своего будущего и раннего детства.

Отличие девиантного опыта от уже рассмотренных нами иных его видов состоит в его "девиантности" по отношению к собственному продуценту - жизнедеятельности. Выполняя свою основную функцию обеспечения стабильных условий жизнедеятельности, девиантный опыт постоянно вступает в противоречие с нормативными требованиями жизни, еще более закрепляется, становясь источником новых конфликтов; в результате все более разрастается дерево девиантности. В этом смысле девиантный опыт оказывается неконструктивным для индивида, становится источником деформации личности девианта.

Ситуация усугубляется еще и тем, что для самого субъекта девиантности процесс формирования девиантного опыта остается скрытым, тем более, когда речь идет о его социальных, психологических и психосоматических источниках. Такой опыт, по нашему предположению, существует в форме различных латентных структур, слабо осознаваемых либо не осознаваемых самим девиантом. Такие латентные структуры вбирают в себя различные внешние и внутренние источники девиантности, которые, в отличие от внешних проявлений девиантности, характеризуются большей устойчивостью и интеграцией.

Такими источниками могут являться социальные факторы как нормальной (семья), так и девиантной среды, личностные образования типа акцентуаций характера, самооценок, соматические патологии. Проблема состоит в том, что взятые по отдельности перечисленные характеристики, обнаруживая лишь некоторые взаимные корреляции, не отражают специфики девиантного поведения в целом. Поэтому для их выявления и измерения адекватным является применение факторного анализа. В данном случае факторизация способна отразить качественно новую связь между источниками девиантного поведения, т.е. не что иное, как его латентные структуры. По своему содержанию такие латентные структуры представляют собой неосознаваемые модели поведения и отношения к окружающей действительности девиантных подростков.

Для выявления латентных структур девиантного поведения была использована экспериментальная программа, включающая 24 показателя, в том числе акцентуации характера, а также дополнительные характеристики, описывающие социогенез подростка (характер воспитания, взаимоотношения в семье, дошкольное детство, социальные ориентации подростка).

Матрица факторизации представлена в табл. 6-6:

 

 

 

В результате факторного анализа было выделено по 4 ортогональных фактора соответственно для основной (девиантной) и контрольной (нормативной) групп. Выделенные факторы характеризуют латентные структуры поведения девиантных и нормативных подростков.

Факторы девиантной группы.

Фактор I - "Установка на девиацию", факторный вес 26,7.

1. Общее число акцентуаций 0,88

2. Экзальтированность 0,77

3. Педантичность 0,64

4. Циклотимичность 0,63

5. Активность 0,60

6. Тревожность 0,46

7. Возбудимость 0,46

8. Застревание 0,44

Данный фактор является самым нагруженным. Обращает на себя внимание наличие пучка взаимосвязанных акцентуаций, обычно редко пересекающихся в одной структуре личности. При этом в данный фактор не вошли какие-либо социальные, социально-психологические, самооценочные параметры. Напрашивается вывод, что совокупность акцентуаций имеет самостоятельное значение для формирования девиантного опыта. Можно предположить, что латентная структура опыта, составленная из акцентуаций, без социальных привнесений, является некоторой первичной латентной структурой, обусловливающей девиантность как внутреннюю исходную ориентацию акцентуированного подростка. Акцентуация как пограничное с нормой личностное качество индивида в определенном значении сходится с девиацией как отклонением от социальной нормы. В этом смысле акцентуант потенциально "открыт" к девиации, а девиант проявляет себя как акцентуированная личность.

Соединение в единый комплекс разнонаправленных по своим проявлениям акцентуаций свидетельствует о том, что данная латентная структура является аморфной, недифференцированной, пока еще не сориентированной на какие-либо конкретные проявления асоциальности.

Такое сочетание противоречивых акцентуаций не является гармоничным для подростка. Г.Айзенк, анализируя характерологические особенности психотипов, обращает внимание на факт драматического пересечения разных психологических радикалов в одном индивиде, когда одновременно проявляют себя незрелость, безответственность, общительность и замкнутость, лидерство и тревога, интерес к сексуальным контактам, сценам насилия, фильмам ужасов и т.д. [299].

 

Фактор II - "Противовес", факторный вес 14,2.

1. Эмотивность 0,71

2. Совокупная девиантность - 0,54

3. Личностный 0,49

4. Межличностный 0,46

5. Возбудимость - 0,37

6. Состав семьи - 0,36

7. Сила - 0,31

Данный фактор отражает такую латентную структуру опыта, в которой девиантность не только стимулируется, но и сдерживается. Такая структура уже не является однородной, в нее включены источники девиантности разных уровней. Девиантность провоцируется возбудимостью, осознанием подростком себя волевым человеком, потребностью в лидерстве и, наконец, количеством воспитателей, причем, как уже говорилось выше, оказалось, что, чем их больше, тем больше девиаций. Наоборот, тенденции к девиантности гасятся при наличии эмотивности, а также положительной психологической и социальной атмосферой в раннем детстве.

Особенный интерес эмотивность вызывает в психо-коррекционном плане. В нашем исследовании в процессе многочисленных бесед, наблюдений, выполнения лечебных и диагностических процедур акцентуированность девочек-подростков так или иначе обильно проявлялась. Однако все время оставалось неясным, какой же тип акцентуации является приоритетным в развитии девиантного поведения. Факторный анализ подтвердил предположение, что таковой является эмотивность, вернее, ее неразвитость. Как известно, одной из основных характеристик эмотивности является способность индивида к сопереживанию. Слабое развитие такой способности проявляется очень рано, что могут заметить опытные воспитатели и внимательные родители. Хотя биологическая природа данного феномена остается во многом неясной, за исключением влияния некоторых медицинских эксцессов (родовые и послеродовые травмы, желудочно-кишечные, простудные заболевания в раннем детстве и т.п.), ранняя профилактика в этом направлении представляется более чем уместной.

Данная латентная структура в отличие от первой характеризуется неустойчивостью, внутренним противоборством. Ее вклад в девиантность зависит от баланса провоцирующих и сдерживающих характеристик личности подростка.

Фактор III - "Эмансипация девиантности", факторный вес 11,7.

1. Счастье -0,57

2. Характер - 0,54

3. Оценка 0,53

4. Отношения в семье 0,41

5. Возбудимость 0,40

6. Состав семьи 0,38

7. Активность 0,29

Данный фактор отражает специфику формирования личности девианта в зависимости от характера сложившихся отношений в семье. Предварительный анализ самооценочной сферы девиантов ("Счастье", "Характер", "Оценка") показал склонность к положительной переоценке своих личностных качеств, вытеснению реальных фактов своего поведения, вере в счастливое будущее, которое наступит само собой. Одновременно выяснялась конфликтогенность в семейных отношениях.

Факторный анализ выявил связь между данными параметрами: самооценка и ожидания в будущем тем выше, чем сложнее складываются отношения в семье. В результате образуется такая латентная структура, когда естественная для подросткового возраста реакция эмансипации принимает экстремальные формы психологического, а часто и фактического разрыва отношений с родителями, что сопровождается субъективным оправданием такого девиантного события. Дисгармония дополнительно увеличивается при наличии повышенной возбудимости и экстравертированности подростка.

 

Фактор IV - "Двойственность", факторный вес 10,7.

1. Гипертимность 0,62

2. Тревожность - 0,54

3. Демонстративность 0,52

4. Дистимичность - 0,34

5. Сумма акцентуаций 0,30.

6. Оценка,-0,24

7. Сила - 0,23

8. Возраст - 0,23

9. Счастье - 0,22

Данный фактор отражает специфическую латентную структуру опыта, в которой девиантность провоцируется объединением в одно целое одновременно противоречивых двух субъективных пространств: "Я - концепции" и "Я - образа". В первом случае проявляется нестойкий внутренний мир подростка, у которого оценка самого себя сопровождается дистимичностью, тревожностью. Одновременно, на противоположном полюсе, во внешнем поведении преобладает гипертимность, демонстративность.

Данная латентная структура отражает, с одной стороны, потребность в социальной и психологической активности, с другой - низкий уровень принятия себя, граничащий с невротизацией личности. Такое состояние характерно для переходного возраста, однако в данном случае оно усиливается самой девиантностью.

Опишем для сравнения факторы, выявленные у

подростков контрольной группы.

Факторы контрольной группы.

Фактор I - "Основания нормативности", факторный вес 14,0.

1. Дистимичность - 0,68

2. Счастье - 0,56

3. Межличностный 0,53

4. Эмотивность 0,53

5. Отношения в семье 0,51

6. Психологический 0,50

7. Оценка 0,49

8. Возраст - 0,47

9. Характер - 0,46

 

Данный биполярный фактор отражает такую латентную структуру опыта, когда на одном полюсе объединены в группу высокий уровень принятия себя, позитивная оценка своего раннего детства, благополучные отношения с родителями. Сюда же примыкает эмотивность, которая в нормативной группе играет конструктивную роль в структуре личностного опыта.

На противоположном полюсе расположена дистимичность, а также возраст девочки-подростка, чем подчеркивается, что с возрастом ребенка влияние позитивных факторов-оснований уменьшается.

Фактор II - "Личностный рост", факторный вес 13,3.

1.Возбудимость 0,74

2. Сумма акцентуаций 0,72

3. Циклотимичность 0,63

4. Межличностный - 0,51

5. Экзальтированность 0,47

6. Физический -0,44

7. Оценка - 0,44

Данный фактор отражает характерную для подросткового возраста проблему согласования личностного и социального роста с сохранением достаточно высокой

самооценки. Однако, в отличие от девиантных подростков, внутренняя психологическая драма у нормативных подростков развивается более мягко, сглаженно. Латентная структура опыта нормативного подростка в данном случае формируется на фоне его социального роста.

Фактор III -" "Неопределенность", факторный вес 10,4.

1. Тревожность - 0,55

2. Педантичность - 0,54

3.Сила -0,54

4. Сумма акцентуаций - 0,43

5. Характер - 0,41

6. Состав семьи 0,40

7. Счастье - 0,39

8. Эмотивность - 0,36

9. Ум - 0,35

Данный фактор отражает нестойкость подростковой самооценки, повышенную тревожность. В целом можно отметить потребность в опоре на собственные силы, чувстве взрослости, такую же, как и у девиантных подростков, конфликтогенность в семейных отношениях, протест против подавления родителями стремления подростка к самостоятельности. Преобладает позитивная ориентация в самооценке.

Данная латентная структура опыта отражает формирующийся у подростка поведенческий стиль, основанный на согласовании внутренних и внешних характеристик личности, что, в конечном итоге, нормализует поведенческие реакции подростка, переживающего возрастной этап личностного становления. Реакция эмансипации становится достаточно конструктивной. Ее нормативность обусловлена повышенной рефлексией на неопределенное будущее.

Фактор IV - "Энергия молодости", факторный вес 8,3.

1.Сила 0,66

2. Активность 0,50

3. Психологический 0,48

4. Демонстративность 0,47

5. Гипертимность 0,37

6. Эмотивность - 0,35

7. Отношения в семье - 0,34

Данный фактор отражает латентную структуру сформированного в опыте деятельного отношения к окружающей действительности. Личность подростка формируется в условиях активного взаимодействия с другими людьми, прежде всего со своими сверстниками.

Круг общения, в отличие от девиантных подростков, постоянно расширяется благодаря нормативным формам поведения. Принимается культ силы, популярности, риска, способность совершать поступки на фоне известного эгоизма, себялюбия, снижения уровня эмоциональных контактов с родителями. Возможная конфликтогенность в семье лишь усиливает эффекты интерактивности в рамках нормативных форм поведения.

Таким образом, проведенное исследование показало, что девиантный опыт - это сложное структурно-динамическое образование, включающее социальный, психологический и психосоматический источники девиантности. Девиантный опыт имеет двухслойную структуру, представленную на верхнем этаже комплексом интерпретаций, деформированных по отношению к общественным нормам поведения и индивидуальным ценностным ориентациям. На нижнем - латентными структурами опыта. Латентные структуры девиантности кристаллизуются в опыте подростка, делая девиантное поведение стереотипным.

Поведенческой основой девиантного опыта является совокупная девиантность, представляющая собой комплекс взаимосвязанных субъективно оправданных девиантных событий, образующих дерево девиаций.

Проведенный факторный анализ позволил выделить ряд латентных структур девиантного и нормативного опыта подростков. Каждая из таких структур имеет собственное содержание и в различных комбинациях отражает наличие социального, психологического и психосоматического источников девиантности и нормативности.

В большинстве случаев латентные структуры опыта основывались на биполярности факторов. В данном случае статистически отражена присущая личности и поведению подростка амбивалентность. В свою очередь за двойственностью внешних поведенческих установок и девианта, и нормативного подростка угадывается наличие внутреннего кризиса личности. Само по себе наличие кризиса является естественным для подросткового возраста и должно рассматриваться как необходимое условие саморегуляции его поведения. Другое дело, что для обычного подростка выход из кризиса приводит к устойчивому нормативному поведению, для девиантного - закрепляются и становятся субъективно оправданными его девиантные формы.

Исследования показали, что на формирование девиантного опыта более других оказывают влияние акцентуации личности и социальный фактор конфликтности семейных отношений.

Девиантное поведение подростка в каждом отдельном случае определено композицией пересекающихся латентных структур. Выявление такой композиции представляет собой диагностическую задачу, предваряющую психотерапевтическую и психокоррекционную работу с девиантным подростком.

 

 

Таксономия субъективной психосемантики

Источником личностного опыта на микроструктурном уровне является непрерывная последовательность сменяющих друг друга событий повседневности. Результатом интеграции таких событий или, иными словами, перехода (перевода) симультанного поля в сукцессивное образование является возникновение совокупности субъективных шкал, дающих возможность субъекту ориентироваться в той же повседневности.

Феномен превращения симультанного в сукцессивное (формообразование непрерывного) оказался для экспериментальной психологии фактом обращения неизмеряемого в измеряемое. Как известно, первым, кто обратил на это внимание и разработал теорию шкал, был С.Стивенс [266].

Если подвергать изучению какой-либо компонент опыта в его частном, проявлении (память, стереотип и т.п.), то он становится вполне количественно измеряемым. Если же, например, вслед за Роджерсом, рассматривать его в целом как духовность, попытки измерения приводят к потере объекта измерения. Представляется, что в теории шкалирования Стивенса заложены основания для преодоления данного "межпарадигмального разрыва".

Психофизическими явлениями, которые одновременно продвигают и усложняют проблему "измеряемого", оказались феномены субъективных интервалов и биполярности субъективных шкал.

Понятие шкального расстояния было введено в теорию измерения именно для величин, для которых нельзя найти подходящей единицы измерения [36, 78, 131]. Шкала интервалов оказалась наиболее "рабочей" в практике психодиагностики. На ее основе была разработана техника семантического дифференциала, предложенная Ч.Осгудом [214].

Метод Осгуда получил широкое применение в психологии восприятия и личности, в социологии и политике, в области эстетики, а также во множестве прикладных областей человеческой деятельности, там, где речь идет о выявлении субъективных и даже интимных оценочных характеристик вещей, себя и других людей [16, 63, 65, 219, 220, 268, 304 и др.]. Экспериментаторов не в последнюю очередь привлекло и то, что, в отличие от Дж.Келли, Осгуд не ограничивал сферу применения своего метода шкалирования правилом "диапазона пригодности" конструктов [106, 285].

Как методическое средство метод семантического дифференциала широко применялся в наших исследованиях. Шкала семантического дифференциала относится к оценочным и представляет собой весьма сложную структуру. По классификации Е.М.Вольф "на ней находится целый ряд признаков, которые могут двигаться по нарастающей/убывающей, причем часто независимо друг от друга" [69].

Концепция биполярности субъективных шкал имеет параллели с некоторыми лингвистическими и психолингвистическими концепциями. Так, А.А.Брудный предложил "оппозиционарную концепцию значения", суть которой в том, что значение слова определяется не только отношением сходства, но конституируется системой противопоставлений. Например, полностью меняется семантика понятия "железная дисциплина" у разных этносов: для русского "железо", как более твердое, неявно противопоставляется "дереву", "меди", тогда как в осетинском "железо", как более мягкое, неявно противопоставляется "стали" [50].

В основании теории конструктов Дж.Келли, наиболее разработанной и продвинутой в плане практического применения психодиагностики, лежит представление о принципиальной двухполюсности функционирования индивидуальных значений. Выделяя, называя, утверждая что-либо, субъект всегда имеет в виду нечто противоположное (реальное либо вообразимое) данному. Согласно Келли "в поисках смысла в окружающей действительности мы подмечаем и сходство и различие одновременно. Польза конструкта - именно в контрасте. Биполярность заключена в нем самом, а не в двух совокупностях элементов, различающихся по данному конструкту" [285].

Исходя из такой природы психологических шкал можно утверждать, что процесс шкалирования не является лишь топологически выверенной процедурой измерения, но переводится в ранг психологического средства интерпретации индивидуального опыта

личности.

Здесь только остается невыясненной связь между способностью испытуемого давать количественную оценку некоторому качеству личности и очевидной способностью индивида накапливать опыт, воспринимая и препарируя ситуации из повседневности. В общем виде микроструктура личностного опыта помимо входа (восприятие и обработка информации/ситуации) и выхода (принятие решения и оценка качества личности) должна иметь среднее звено, осуществляющее функцию хранения, кодирования и извлечения информации. Возникает вопрос; в форме какой психологической реальности представлено данное среднее звено?