Особенности онтогенеза жизненного мира

Рассмотрение типов жизненного мира в онтогенетичес­ком аспекте позволяет установить общую последователь­ность смены условий существования и соответствующих форм жизни. Графически она представлена на рис. 1.8.

 

 

Нормальные условия существования:

 

1—4 — типы жизненного мира (по Ф.Е. Василюку)

Рис. 1.8. Онтогенетическая последовательность типов жизнен­ного мира

Следует иметь в виду, что при смене форм жизни тот или иной этап онтогенеза контролируется соответствую­щим типом жизненного мира лишь преимущественно. Фор­мы жизни, характерные для предыдущих этапов, сохраняются в виде отдельных психологических срезов, сторон жизни и на последующих. Кроме того, встречаются проме­жуточные типы жизненного мира.

Как следует из характеристик сменяющих друг друга форм жизни, их общая последовательность подчиняется диалек­тическому закону отрицания отрицания. Совершая полный виток диалектической спирали развития, первоначальный простой и легкий жизненный мир, обеспечивающий мате­риально-телесное единение с миром, преобразуется в ана­логичный по форме, но противоположный по содержанию, основанный на духовном, сущностном единении.

Закону отрицания отрицания подчиняются в онтогенезе все основные параметры форм жизни. Так, подконтрольность этому закону «нормальных условий существования» следует из самих названий сменяющих друг друга типов жизненного мира: простой и легкий, простой и трудный, сложный и «как бы легкий», «как бы простой» и «как бы легкий».

Высший жизненный принцип, первоначально представ­ленный принципом удовольствия, преобразуется в прин­цип реальности, сохраняющий в своей «внутренней ипос­таси» прежнюю феноменологию. Распространяясь и на внут­ренний аспект жизненного мира, принцип реальности пол­ностью утрачивает связь с гедонистической установкой. В свою очередь замещающий его принцип ценности вытесняет прин­цип реальности вначале из внешнего аспекта жизненного мира, а затем и из внутреннего, теряя при этом статус жиз­ненного принципа вследствие генерализации непосредствен­ной данности высшей ценности сущностных отношений. Пройдя полный виток диалектической спирали развития, высший жизненный принцип преобразуется из принципа удовольствия в принцип сущностности.

Развитие центрального жизненного принципа является главным фактором, определяющим ход онтогенеза жизнен­ного мира. Появляющийся на свет ребенок некоторое время сохраняет в качестве центрального принципа существова­ния принцип удовольствия, обеспечивающий первичное материально-телесное согласие с миром. Отдельные прояв­ления «инфантильного мироощущения», как отмечалось выше, нередко имеют место и в дальнейшей, в том числе взрослой, жизни. Это стремление уйти от проблем, создать максимально возможный эмоциональный комфорт вопре­ки реальности, избежать ответственности и т.п.

Но есть и другая сторона инфантильного мироощуще­ния — согласие с миром, способность быть самим собой.

Именно ее имел в виду Экзюпери, заявляя, что он «родом из своего детства». Его высказывание хорошо дополняется мыслью М.М. Пришвина, который тоже призывал хранить всю жизнь «нерушимое детство». В одной из дневниковых записей он представил проблему следующим образом. Дет­ство мы теряем тогда, когда наше «Хочется» переходит в «Надо». Но «если в труд входит любовь и самый труд стано­вится любовью, «Хочется» и «Надо» — одно».

Эта пришвинская метафора наглядно показывает, что спо­собность быть самим собой, согласие с миром у взрослого человека принципиально иные, чем у ребенка. Первичное согласие с миром основано на отсутствии «Надо», на эго­центризме, на обращенности вовнутрь. У взрослого человека согласие с миром основано на знании того, что «Хочется» и «Надо» одно, т.е. детерминировано когнитивно. Речь идет о непосредственном сущностном знании, обретаемом только жизненной практикой, иными словами, о сущностных свя­зях с миром. И поскольку согласие с миром взрослого чело­века детерминировано когнитивно, оно основано на обра­щенности вовне, на расширении жизненного мира и на сущ­ностном единении с ним.

В основе первичного согласия с миром лежит гедонис­тическая установка, принцип удовольствия. Попадая в ус­ловия трудного жизненного мира, он преобразуется в прин­цип реальности, опосредствованный механизмом терпения. При этом характер мотивации не меняется, внутренний мир остается тем же, в связи с чем принцип реальности выступает как «отсроченный» принцип удовольствия. Од­нако по замещении легкости трудностью он не в состоя­нии обеспечить согласия с миром. Актуальность «матери­ально-телесных» предметов потребностей, обусловленная механизмом терпения, исчезает при их реальном обрете­нии: все достигаемые блага в простом и трудном жизнен­ном мире подвержены привыканию и пресыщению.

Закономерен вопрос: почему же большинство людей, пройдя в онтогенезе сквозь сито трудности и сложности, в той или иной степени теряют согласие с миром, а некото­рые, подобно Экзюпери, сохраняют? Здесь принципиаль­но важным представляется то обстоятельство, что у каждо­го человека безусловно сохраняется сама потенциальная способность к согласию с миром. Согласия с миром чело­век может достичь через познание тех сторон жизни, кото­рые соединяют его с миром, через расширение сущност­ных связей.

Таким образом, человек рождается, во-первых, с изна­чальным согласием с миром, основанным на принципе удовольствия, и, во-вторых с уже имеющейся потенци­альной способностью к принципиально иному, сущност­ному согласию с миром, детерминированному когнитив­но. В идеале в процессе онтогенеза по мере разрушения пер­воначального согласия с миром оно должно замещаться окончательным, сущностным. Но на практике в подавляю­щем большинстве случаев происходит сбой, разрыв, кото­рый обычно так и не устраняется.

Предпосылки для разрыва целостности жизненного мира создаются с самого начала онтогенеза. Как только исход­ный жизненный мир с первичным материально-телесным согласием с миром, основанным на непосредственном удов­летворении единственной потребности в пище, начинает расширяться, в зависимости от характера образующихся новых связей целостность жизненного мира может либо сохраниться, либо нарушиться. Дальнейшее развитие жиз­ненного мира идет по тому же сценарию: каждый новый акт его расширения, если образующееся новое простран­ство заполняется неадекватным содержанием, приводит к нарушению согласия с миром.

Можно говорить о двух различных линиях в онтогенезе жизненного мира: развитии, сопровождающемся ломками и сбоями, и оптимальном развитии, сохраняющем целост­ность жизненного пространства, согласие с миром. Опти­мальная линия с самого начала обеспечивает незначимость появляющихся в онтогенезе трудности и затем сложности, осуществляя как бы перерастание первичного материально-телесного согласия с миром в сущностное. Это линия разви­тия жизненного мира Экзюпери и, по всей вероятности, большинства людей с сущностной формой жизни. В то же время пример М.М. Пришвина показывает, что и обычная неоптимальная линия развития при ее последующей опти­мизации может привести к сущностному жизненному миру. Условия, определяющие ту или иную линию онтогенеза жизненного мира на его различных этапах, будут рассмот­рены при описании соответствующих возрастных периодов.

Мотивация и типы характера

Связь мотивации и типа характера в наибольшей степе­ни раскрывается в типологическом подходе П.Б. Ганнушкина. Он выделил типы психопатий и ввел основные понятия, ставшие фундаментом для исследования типов ак­центуаций характера (К. Леонгард, А.Е. Личко и др.). Отне­сенные к «средним людям» (Э. Кречмер), эти типы высту­пают как тенденции характера, широко используемые для типологической характеристики личности.

К. Леонгард и А.Е. Личко выделяют соответственно 12 и 11 типов акцентуаций характера. Для характеристики тен­денций удобнее использовать 8 типов: демонстративный (истероидный), сензитивный (тревожный), гипертимный, дистимный (астено-невротический), возбудимый (эпилептоидный), осторожный (психастенический), лабильный и застревающий (шизоидный). В случае не акцентуаций, а более мягко проявленных тенденций они охватывают прак­тически все возможные типы. Так, циклоидный тип может быть при этом объединен с эмоционально-лабильным, а тревожный — с эмотивным и экзальтированным.

Ниже приводятся свойственные различным акцентуаци­ям характера черты, определяющие доминирующие моти­вы и направленность личности. Использованы характерис­тики типов акцентуаций и психопатий, данные П.Б. Ганнушкиным, К. Леонгардом, А.Е. Личко, М.Н. Бурно. Будучи присущи именно акцентуациям и особенно психопатиям, указанные черты выступают до крайности заостренными. В то же время, проявляясь в виде более слабых тенденций, склон­ностей, они определяют структуру характера человека и наиболее свойственных ему особенностей мотивации.

Каждой акцентуации (тенденции) характера присущи как положительные, так и отрицательные черты. К. Леон­гард подчеркивает, что в случае акцентуаций более сильно проявляются отрицательные, а в случае простых тенден­ций — положительные свойства личности.

1. Демонстративный (истероидный) тип. Главной чертой данного типа, как отмечает А.Е. Личко, является «беспре­дельный эгоцентризм, ненасытная жажда постоянного вни­мания к своей особе, восхищения, удивления, почитания, сочувствия. Характерны поверхностность эмоциональных проявлений, их направленность на внешний эффект, стрем­ление «позировать, не быть, а казаться» (М.Е. Бурно). От­мечаются непостоянство привязанностей, вообще нераз­витость духовной сферы, склонность к ревности и зависти. Характерна повышенная внушаемость.

В прямом смысле благоприятные для развития сущност­ных мотивов черты не отмечаются. Тенденцию к ним мож­но предполагать в высокой значимости отношения к себе окружающих и в характерной для истероидов способности к перевоплощению.

Проявления сущностных связей с миром не характерны. По А.Е. Личко, «увлечь может лишь то, что дает возмож­ность покрасоваться перед другими». Доминирующий мо­тив демонстративных личностей — слава во всех ее значе­ниях и всех возможных проявлениях, от детского желания привлечь к себе внимание любой ценой и стремления иметь модные и престижные вещи, одежду, прическу до жажды широкой известности в той или иной сфере деятельности. Стремление к первенству, карьере, власти также опосред­ствует этот главный мотив.

2. Сензитивный (тревожный) тип. Данный тип обладает весьма широким набором черт, благоприятных для разви­тия сущностных отношений. Это способность к сильным и глубоким чувствам, постоянство привязанностей и увлече­ний, их широта и многообразие; естественная (внутрен­няя) склонность к высоким нравственным нормам в оцен­ках и в поведении; легкая, естественная усвояемость соци­альных ценностей, восприимчивость к интересам, обыча­ям, вкусам старшего поколения. Важной положительной чертой является склонность к интуитивному восприятию и мышлению.

Одновременно сензитивному типу характера свойствен и ряд черт, неблагоприятных для сущностных связей с ми­ром. К ним относятся повышенная впечатлительность, тре­вожность и боязливость, трудности с контактностью, склон­ность к чувству собственной недостаточности, сильное пе­реживание неудач, повышенная утомляемость. Увлечения в основном интеллектуально-эстетические, в них, как отме­чает А.Е. Личко, привлекает «сам процесс занятий».

Доминирующие мотивы людей данного типа характера связаны с духовно-нравственными ценностями. В то же вре­мя становление сущностной формы жизни, возможной лишь при определяющей роли сущностных связей в общем ее содержании, затруднено вследствие вышеуказанных от­рицательных черт.

3. Гипертимный тип. В этом типе характера также отме­чается целый ряд черт, благоприятных для обретения сущ­ностных связей с миром. Прежде всего, это встречающееся почти исключительно у данного типа оптимистическое отношение к своему будущему, а также постоянно при­поднятое настроение, «солнечность» (А.Е. Личко). Соответ­ственно, характерно обычно хорошее самочувствие. Следует отметить общительность, стремление быть в компании, уверенность в своих силах, живой интерес ко всему ново­му, стойкость к неудачам, богатство и разнообразие увле­чений. К положительным моментам относятся также целе­устремленность, активность и предприимчивость, малая утомляемость, способность рисковать, отходчивость, спо­собность легко прощать обиды.

Существенными недостатками, затрудняющими разви­тие сущностных отношений, являются непостоянство, отвлекаемость (в том числе и в увлечениях), беззаботность, недостаток четкого видения грани между дозволенным и недозволенным, стремление к лидерству, командованию, недостаточная основательность, легкомыслие, неперено­симость критических замечаний в свой адрес.

Доминирующие мотивы у гипертимов могут быть самы­ми различными. В благоприятных условиях, способствую­щих преодолению непостоянства, отвлекаемости и других отрицательных черт, они будут связаны с сущностными сторонами жизни. При таком развитии мотивации опреде­ляющая роль сущностных связей и соответственно станов­ление сущностного жизненного мира облегчается свойствен­ной гипертимным личностям оптимистическим отноше­нием к жизни. В менее благоприятных условиях развития доминирующими могут стать мотивы первенства (престиж­ная мотивация), карьера, власть и даже гедонистическая установка — удовольствия и развлечения как основной мотив.

4. Астено-невротический (дистимный) тип. Отличается рядом крайне неблагоприятных черт — склонностью к пес­симизму, ощущению непрочности жизненной радости, повышенной утомляемости и раздражительности, к ипохондричности, к пониженному уровню настроения. Харак­терны недостаток уверенности в себе и напряженность при преодолении трудностей.

В то же время отмечаются черты, благоприятствующие развитию сущностных жизненных отношений, — потреб­ность в близких друзьях и в общении с окружающими, от­зывчивость (хотя и избирательная), вдумчивость, склон­ность к творческому мышлению, ответственность в работе. К. Леонгард указывает, что «личности этого типа по натуре серьезны», в связи с чем им свойствены «тонкие, возвы­шенные чувства, несовместимые с человеческим эгоизмом». Кроме того, «серьезная настроенность ведет к формирова­нию серьезной этической позиции».

У личностей данного типа есть все предпосылки для до­минирования сущностных мотивационных отношений и об­щей ориентации на духовно-нравственные ценности. Одна­ко свойственные им отрицательные черты, прежде всего пессимизм, сильно затрудняют становление сущностного жизненного мира.

5. Эпилептоидный (возбудимый) тип. Резко преобладают черты, неблагоприятные для сущностного развития. Харак­терна склонность к властолюбию, к сведению отношений, в основном к выяснению, кто выше, кто важнее. Соответ­ственно склонность подчиняться тем, кто сверху, к лести, к лицемерию и ханжеству. Отмечается злопамятность, мсти­тельность, склонность к дисфориям, к ссорам. Типично грубое преследование личных интересов. Характерны так­же ревнивость, мелочность, придирчивость. Эпилептоиды обычно четко проводят грань, делящую мир на «мое» и «не мое».

Отмечающиеся положительные черты в связи с выше­указанной гранью в аспекте развития сущностных мотивов также имеют отрицательный оттенок. Есть основательность, способность всегда найти пользу, но именно свою пользу. Аккуратность, бережливость проявляются по отношению к своему — своим вещам, своим порядкам. В известном смысле к положительной черте можно отнести скрупулез­ность, если ее очистить от мелочности и тенденции пре­вращаться в самоцель.

А.Е. Личко отмечает у эпилептоидов тягу к спортивным занятиям, позволяющим развивать физическую силу, а так­же возможность увлечений прикладным искусством, ювелир­ной работой. Он указывает, что многие эпилептоиды любят музыку и пение, получая от занятий ими удовольствие.

Доминирующие мотивы эпилептоидов — карьера, власть, мотивы первенства. Кроме того, значимы матери­альные стороны жизни — достаток, богатство, ценные вещи, все формы владения и собственности. Они также часто становятся доминирующими мотивами. Сущностные мотивы возможны, но их развитие, особенно в сфере отношений между людьми, обычно затруднено свойственными лич­ностям этого типа чертами. При достаточной выраженнос­ти данной тенденции характера общая ориентация на ду­ховно-нравственные ценности маловероятна, жизненный мир остается сложным и трудным.

6. Психастенический (осторожный) тип. Для данного типа характерно сочетание как благоприятных, так и неблагоприятных для развития сущностных мотивов черт. К положи­тельным относятся сильная привязанность к близким, легкая усваиваемость социально-нравственных норм, широкий круг интеллектуальных интересов и увлечений. Однако указанные благоприятные черты сопровождаются весьма существенны­ми неблагоприятными — тревожной мнительностью и впе­чатлительностью, склонностью к обсессиям, пессимизмом, футуристической направленностью мнительности и тревоги, недоверием к себе, к своим собственным решениям и дей­ствиям, нерешительностью, склонностью к сомнениям и ко­лебаниям, трудностями с контактностью.

Увлечения, как правило, интеллектуально-эстетические. А.Е. Личко отмечает «потребность» в них.

Доминирующие мотивы личностей психастенического типа связаны с сущностными сторонами жизни. Вместе с тем при общей ориентации на духовно-нравственные цен­ности переход к сущностному жизненному миру затруднен свойственными им отрицательными чертами, в первую очередь пессимизмом и тревожной мнительностью.

7. Лабильный тип. Этот тип характеризуется многими чертами, благоприятными для развития сущностных мо­тивов, и в то же время противоречивостью, наличием зат­рудняющих их развитие отрицательных свойств. Среди бла­гоприятных характеристик отмечается способность к глу­боким чувствам, к искренней и постоянной привязаннос­ти, преданной дружбе; повышенная синтонность; общи­тельность, тяга к компании, легкая контактность, причем склонность к эмоциональным контактам; способность ин­туитивно чувствовать отношение окружающих и отвечать открытой и искренней взаимностью.

Неблагоприятными чертами являются крайняя измен­чивость настроения, непостоянство увлечений, легкая вну­шаемость, исключительная тяжесть переживания непри­ятностей и несчастий, зависимость отношения к своему будущему от настроения.

Согласно А.Е. Личко, в подростковом возрасте увлече­ния обычно ограничиваются «общением с товарищами, художественной самодеятельностью, да еще некоторыми домашними животными... Ни одно... не длится долго и ско­ро сменяется другим». В то же время М.Е. Бурно отмечает, что этим личностям «свойственны глубокие, стойкие чув­ства привязанности».

Доминирующими обычно являются мотивы, связанные с духовно-нравственными ценностями. Однако отрицательные черты характера сильно затрудняют становление сущно­стной формы жизни.

8. Шизоидный (застревающий) тип. Данному типу свой­ственны черты, сильно затрудяющие развитие сущностных мотивов. К ним относятся замкнутость, отгороженность от окружающего, сниженная потребность в общении, низкая синтонность и низкий эмоциональный контакт с окружаю­щими людьми, отсутствие «внутреннего единства» (А.Е. Лич­ко), холодность и сдержанность.

В то же время этому типу свойствен и целый ряд черт, весьма благоприятных для развития сущностных сторон жизни. Это богатство внутреннего мира, способность к силь­ным привязанностям, сила и постоянство увлечений, их широта, богатство и значимость, высокая потребность в самовыражении, способность к творчеству, созиданию нового. Кроме того, характерны целеустремленность и склонность к организаторской деятельности.

Доминирующие мотивы этих индивидов нередко связа­ны с сущностными сторонами жизни, особенно в сфере увлечений и глубоких интересов (эстетические и познава­тельные мотивы). В то же время сущностные отношения с людьми весьма затруднены. Даже сильные постоянные при­вязанности, любовь часто остаются неразделенными (т.е. несущностными) вследствие замкнутости, отгороженности, низких синтонности и контактности. Постоянство от­ношения обусловлено в таких случаях не сущностностью, а застреваемостью. Сущностная форма жизни весьма зат­руднена свойственными этим личностям отрицательными чертами (отгороженностью от окружающего, сниженной потребностью в общении и т.д.).

Следует иметь в виду, что тенденции характера, как и более резко проявленные акцентуации, чаще всего образу­ют различные сочетания из двух или трех типов. В зависи­мости от входящих в эти сочетания тенденций благоприят­ные и неблагоприятные для сущностной мотивации черты последних могут как взаимодополняться, усиливаться, так и компенсировать друг друга. Наиболее удачными для фор­мирования сущностных мотивов можно считать сочетания сензитивного типа с гипертимным, осторожного (психас­тенического) с гипертимным, вышеназванные сочетания с включением в них застревающего (шизоидного) типа, а также ряд других. При этом имеется в виду, что по своим результирующим характеристикам сочетания тенденций характера будут отличаться от соответствующих сочетаний собственно акцентуаций, в которых обычно наиболее рез­ко проявляются отрицательные черты сочетающихся ти­пов (К. Леонгард: «Легкая степень отклонений связана чаще с положительными проявлениями, а высокая — с отрицательными»).

В заключение сделанного краткого обзора тенденций ха­рактера в аспекте их связей с мотивацией приведем весьма обоснованный, по нашему мнению, взгляд В. К. Вилюнаса на генезис и проявления акцентуаций. В основе всех акцен­туаций (тенденций) характера лежат инстинктивные побуж­дения, выработанные биологической эволюцией для повы­шения выживаемости вида в изменчивых условиях среды. Предрасположенность к проявлению любой из тенденций в той или иной степени заложена в каждом человеке и может реализоваться в соответствующих условиях. Например, эпилептоидная тенденция в крайне жестких условиях существо­вания (война, криминальная среда и т.п.) проявляется даже у тех, в ком степень расположенности к ней весьма слабая. Таким образом, даже сильно выраженные задатки той или иной тенденции при определенных условиях развития мо­гут быть затушеваны, могут не найти возможностей для про­явления, и, наоборот, слабо выраженные — развиться.

§ 6. Доминирующие мотивы и варианты линий онтогенеза

Закономерности и условия доминирования у человека различных по содержанию мотивов рассмотрены в концеп­ции основателя гуманистической психологии А. Маслоу. Согласно А. Маслоу, в каждом человеке заложены от при­роды так называемые «инстинктоидные» базовые потреб­ности, проявляющиеся в определенной иерархической последовательности (рис. 1.9). В основании иерархической пирамиды потребностей лежат наиболее значимые, жиз­ненно необходимые, которые вместе с тем представляют более низкие уровни мотивации. Продвигаясь вверх по иерархическим ступеням этой пирамиды, человек рас­тет, развивается как личность. Но каждый вышележащий базовый уровень мотивации может проявиться лишь тогда, когда удовлетворены потребности нижележащего уровня.

 

Рис. 1.9. Иерархия потребностей (по А. Маслоу)

Самый низший (и самый значимый) базовый уровень составляют физиологические (органические) потребности. От их удовлетворения зависит физическое выживание. К ним от­носятся потребности в кислороде, сне, пище и питье, нормальной (для физического выживания) температуре, отдыхе при высоких физических нагрузках и т.п. Если та или иная физиологическая потребность не удовлетворяется, то она становится доминирующей и все потребности вышележа­щих уровней перестают быть значимыми, отходят на задний план. Согласно А. Маслоу, хронически голодный человек неспособен к творческой деятельности, отношениям при­вязанности и любви, стремлению к карьере и т.д.

Следующий от основания пирамиды уровень включает потребности безопасности и защиты, связанные с долговре­менным выживанием. Это потребности в защите от стихий­ных бедствий, от хаоса и беспорядков, от болезней; потреб­ности в законности, в стабильности жизни и т.п. Не являясь собственно биологическими, они тем не менее примыкают к самому нижнему базовому уровню мотивации, будучи в целом близким аналогом инстинктивной потребности са­мосохранения у животных. Эти потребности становятся ак­туальны тогда, когда достаточно удовлетворены и отходят на задний план физиологические потребности.

Третий уровень мотивации представлен потребностями принадлежности и любви. Они проявляются при удовлетворении потребностей двух предыдущих уровней. Человеку не­обходимы отношения привязанности и любви с членами своей семьи (отношения супругов, родителей и детей, братьев и сестер и т.д.), отношения дружбы, духовной близости, в том числе в группе (с товарищами по интересам и коллега­ми по работе и т.д.). Кроме того, он нуждается в привязан­ности к отчему дому, месту, где вырос, и т.п. Эти потребно­сти, выделенные А. Маслоу как особый уровень мотивации, перекликаются с понятием психосоциальной тождественно­сти в концепции Э. Эриксона. Как и психосоциальная тож­дественность, реализация потребностей данного уровня яв­ляется, согласно А. Маслоу, основной предпосылкой психи­ческого здоровья.

При достаточном удовлетворении потребностей в при­надлежности и любви их актуальность снижается и возни­кает следующий, четвертый уровень мотивации — прояв­ляются потребности в уважении и самоуважении. Потреб­ности в самоуважении направлены на обретение уверен­ности в себе, на достижения, свободу и независимость, компетентность. Потребности в уважении (другими людь­ми) связаны с мотивами престижа, статуса, репутации, признания, славы, оценки. Удовлетворение потребностей этого уровня порождает чувство собственного достоинства, осознание своей полезности и необходимости. Неудовлет­ворение ведет к пассивности, зависимости, низкой само­оценке, чувству неполноценности.

При достаточной степени удовлетворения потребностей четырех перечисленных уровней возникает потребность в самоактуализации. А. Маслоу понимает ее как «стремление человека к самовоплощению, к актуализации заложенных в нем потенций. Это стремление можно назвать стремлени­ем... к идентичности».

Человек испытывает «неудовлетворенность оттого, что он занимается совсем не тем, к чему предрасположен. Ясно, что музыкант должен заниматься музыкой, художник — писать картины, а поэт — сочинять стихи, если, конечно, они хотят жить в мире с собой. Человек обязан быть тем, чем он может быть. Человек чувствует, что он должен со­ответствовать собственной природе».

Таким образом, в основу представлений А. Маслоу о мотивации положена «концепция удовлетворения», пред­полагающая проявление закона угасания потребности при ее удовлетворении на всех базовых уровнях мотивации. «Че­ловек, удовлетворив свою базовую потребность, будь то потребность в любви, безопасности или в самоуважении, лишается ее. У нормального здорового... человека нет... по­требности в безопасности, любви, престиже или самоува­жении, за исключением тех редких моментов, когда он оказывается перед лицом угрозы... Человека, не удовлетво­ренного в какой-либо из базовых потребностей, мы долж­ны рассматривать как больного или по меньшей мере «не-дочеловеченного» человека... Кто сказал, что нехватка любви менее пагубна для человека, чем нехватка витаминов?»

Распространение закона угасания потребности при ее удовлетворении на все базовые уровни мотивации, вклю­чая потребности в принадлежности и любви, связано с трактовкой А. Маслоу последних как эгоистических, обус­ловленных тем или иным дефицитом, нуждой (в утеше­нии, общении, самоутверждении и т.п.). А. Маслоу выде­лял два вида любви: дефициентную (дефицитарную) и бытийную. При дефициентной любви человек «любит по­тому, что нуждается в любви, тоскует о ней, жаждет ее, потому, что ему недостает любви и он обречен на стремле­ние восполнить этот дефицит». Другой вид любви возника­ет, согласно А. Маслоу, на уровне потребности в самоакту­ализации, у «людей, удовлетворивших свои потребности в безопасности, любви, уважении и самоуважении и потому не мотивированных этими потребностями». «Самоактуали­зированный индивидуум не испытывает дефициентной нужды... Он любит, потому что любовь присуща ему, пото­му что любовь — такая же неотъемлемая часть его суще­ства, как доброта, честность и искренность... Любовь для него — не только аспект становления, но и аспект бытия, и потому ее можно назвать высшей любовью, любовью на уровне бытия, или любовью к бытию другого».

Мы не можем согласиться с делением А. Маслоу любви на низшую, эгоистическую и высшую. Любовь независимо от ее вида и происхождения всегда является сущностным мотивом человека, она всегда «неотъемлемая часть его су­щества», всегда (по определению) соединяет существа их сутью и потому несовместима с эгоизмом, направлена на бытие другого. Если это не так, то это не любовь. Если любовь связана лишь с нуждой в чем-то для себя, то ее можно определить как то или иное духовное иждивенче­ство, но никак не любовь.

Нельзя согласиться и с тем, что любовь (по А. Маслоу — бытийная любовь) — привилегия лишь самоактуализиро­ванных людей. Редкий человек не имеет хотя бы одной сильной привязанности, хотя бы одного сущностного мотива. Это может быть не только любовь к человеку, но и привязан­ность к родным местам, к отчему дому, к четвероногому питомцу; чувство дружбы, увлеченность чем-то и т.д. В связи с этим данный уровень мотивации, связанный, как было показано выше (§ 3 настоящей главы), с духовно-нравствен­ными ценностями, в аспекте развития личности, безуслов­но, занимает более высокое положение, чем уровень по­требности в уважении и самоуважении.

Напомним, что в отличие от потребностей первых двух уров­ней мотивации, а также потребностей в уважении и самоува­жении, сущностные потребности и мотивы принципиально ненасыщаемы: потребность и мотив (предмет потребности) смещены на содержание деятельности, неразрывно слиты с ним. Вследствие этого на них не распространяется закон угаса­ния потребности при ее удовлетворении — все сущностные отношения непреходящи. Кроме того, поскольку им всегда свойственна разделенность (единение сутью), связанные с ними мотивы не могут быть эгоистичными.

В любви мужчины и женщины, как и во всех других сущностных связях с миром, безусловно, имеет место удов­летворение своей собственной потребности, своей собствен­ной нужды. В этом смысле сущностная мотивация не отли­чается от мотиваций других уровней. Но своя нужда, своя потребность сливается здесь с сутью объекта отношения, т.е. с предметом потребности, мотивом. Бытие любимого человека, его нужды становятся сущностной частью свое­го собственного бытия. Как и во всех других сущностных отношениях, в любви человека к человеку направленность на себя, на свое «Я» неотделима от направленности на объект, слита с ней. Сливаясь с сутью объекта и расширяя свое «Я», человек остается эгоистичным, но лишь в том смысле, что служение бытию другого, всемерная забота о нем становится его собственной потребностью. Как отме­чает сам А. Маслоу, в любви происходит «укрепление ин­дивидуальности обоих партнеров... слияние двух «Я» озна­чает не ослабление, а укрепление каждого из них».

В связи с вышеизложенным, заметим также, что невоз­можно любить, не испытывая потребности в любви, нуж­ду в ней. Если «любовь присуща» человеку, если «любовь — неотъемлемая часть его существа», он не может не нуж­даться в ней. Любовь без потребности в ней, «любовь-дар» (К.С. Льюис) — это снисхождение, прихоть, все что угод­но, но ни коим образом не любовь. Любовь невозможно разделить на «любовь-нужду» и «любовь-дар», эти два ее компонента нераздельны. Другое дело, что человек может нуждаться в утешении, защите от одиночества, самоутвер­ждении и т.п. и использовать любовь другого человека для удовлетворения этих потребностей. Но это уже совсем дру­гие мотивационные отношения, с потребностью в любви они ничего общего не имеют.

Несмотря на отмеченные и некоторые другие противо­речия, концепция А. Маслоу получила широкую извест­ность и признание благодаря своей гуманистической на­правленности. Центральное место в ней занимают пред­ставления о свойственной человеку потребности в самоак­туализации — высшем, отвечающем собственно человечес­кой сущности уровне мотивации.

Что представляет собой этот уровень? Прежде всего отме­тим, что самоактуализация, т.е. «самовоплощение», реали­зация своего потенциала, имеет статус не потребности и соответствующего ей мотива, а цели. Это частный случай жизненного замысла, а воплощение жизненного замысла в реальность, как было показано Ф.Е. Василюком (см. § 3 на­стоящей главы), осуществляет воля. Участие в самореализа­ции волевых процессов однозначно позволяет рассматри­вать ее как цель. Мотив, на который направлен жизненный замысел, мы определили выше как обретение способности быть самим собой и в согласии с миром. Практически такое же представление о данной мотивации мы находим у А. Мас­лоу: «Человек... должен соответствовать собственной приро­де, если он хочет жить в мире с самим собой».

А. Маслоу дал развернутую характеристику самоактуали­зированных людей. Многие из отмеченных им черт случай­ны, иногда неточны и даже ошибочны. Тем не менее ему удалось выделить и главные, существенные особенности, не оставляющие сомнений в том, что речь идет о людях сущно­стного жизненного мира. Ниже эти главные качества приве­дены в формулировках самого Маслоу. Они тем более инте­ресны, что А. Маслоу, судя по некоторым положениям своей теории (в частности, широкой трактовке концепции удов­летворения), не был носителем сущностной формы жизни. Однако несомненен его глубокий интерес исследователя к самоактуализированным людям. Глубокий интерес, предпо­лагающий в том числе интуитивное познание предмета ис­следования, и позволил ему выделить эти главные черты.

А. Маслоу особо подчеркивает креативность самоактуа­лизированных людей. «Креативность — универсальная характеристика всех самоактуализированных людей... Креа­тивность самоактуализированного человека сродни креатив­ности ребенка, еще не испорченного влиянием культуры. Креативность — фундаментальнейшая характеристика че­ловеческой природы, это потенциал, данный каждому че­ловеку от рождения... Креативность не ищет себе подтверж­дений, она необязательно проявляется в музицировании, стихосложении или занятиях живописью. Это скорее осо­бый способ мировосприятия, особый способ взаимодействия с реальностью... Ее следы можно обнаружить в любой дея­тельности самоактуализированного человека, даже в самой обыденной, в самой далекой от творчества в обычном по­нимании этого слова. Чем бы ни занимался креативный человек, что бы он ни делал, во все он привносит прису­щее только ему отношение к происходящему, каждый его акт становится актом творчества. В этом смысле звания творца может заслужить любой самоактуализированный сапожник, портной или кондитер».