Очерк истории правового регулирования торговых отношений в России

 

В отличие от стран Западной Европы в России торговое право никогда не обособлялось от общегражданского права. Тому были причины. В европейских государствах сословие торговцев, с одной стороны, имело огромное влияние на политическую жизнь, а с другой стороны, было довольно автономным от государственного влияния. Это было причиной для формирования особой сферы отношений, регламентация которых осуществлялась на основе принципов саморегулирования. Таким образом, в большинстве европейских государств сформировалась самостоятельная отрасль торгового права, которое существовало наряду с гражданским правом. Торговое право подкреплялось деятельностью независимых от государства коммерческих арбитражей, судьи которых, как правило, избирались из числа коммерсантов.

В России купечество никогда не было самостоятельной политической силой. Торговое сословие в силу своей политической слабости не могло выступать катализатором создания особых, "самостоятельных" правовых феноменов, системно регулирующих отношения в сфере торгового оборота.

В то же время издревле объективные потребности торгового оборота нуждались в специальных правовых нормах, при помощи которых регулировались бы отношения, возникающие в процессе торговой деятельности. Однако в отличие от западного права в русском праве потребности торгового оборота удовлетворялись возможностями общего законодательства. Так, нормы, касающиеся купеческой деятельности, нашли свое закрепление уже в Русской Правде, Псковской судной грамоте и других источниках*(34).

Первые попытки систематизации норм торгового права в России получили в Соборном уложении 1649 г. Соборное уложение ввело монополию купечества на ведение торговой деятельности. Эта монополия продлилась вплоть до 1721 г., когда царским указом было определено правовое положение купцов и введено их деление на гильдии.

В середине XVII в. в России получила развитие заимствованная с Запада идея меркантилизма, суть которой заключалась в том, что благополучие государства покоится на развитии собственной промышленности и торговли. Следовательно, государство должно заботиться о создании благоприятных условий для деятельности собственных купцов и промышленников. Идеи меркантилизма в той или иной степени получили свое нормативное закрепление в законодательных актах того времени.

В 1653 г. принимается Таможенный устав, в 1667 г. - Новоторговый устав, который историки права называют вершиной законодательства в сфере торговли*(35). В соответствии с этими документами иностранные купцы, торговавшие на российском рынке, облагались более высокими пошлинами, нежели русские купцы. В целом это были первые законодательные акты, которыми правительство стремилось обеспечить поддержку русского предпринимательства. Выражаясь современным языком, можно отметить, что русское правительство стало формулировать правовую протекционистскую концепцию и стремилось реализовывать на ее основе экономические цели по защите растущего отечественного торгового капитала. С этого времени значительно упростилась таможенная система, стало более свободным обращение товаров на внутреннем рынке и получила мощные стимулы внешняя торговля.

Ощутимое развитие торгового права имело место в период реформ Петра I. В это время были приняты Регламенты о Коммерц-коллегии и Мануфактур-коллегии. В Регламенте Главного магистрата были урегулированы вопросы ярмарочной и биржевой торговли, в какой-то степени регламентирован статус купцов и маклеров.

После возвращения из-за границы Петр I издал указ о торговле, в котором повелевал "Московского государства и городовым всяких чинов купецким людям торговать так же, как торгуют иных государств торговые люди, компаниями, и чинить отпуск товарами в компаниях к городу Архангельскому, в Астрахань, также и через Новгород, и иметь о том всем купецким людям меж собою с общего совета установление, как пристойно было бы к распространению торгов их, отчего надлежит быть в сборах великого государя казны пополнению"*(36).

Под влиянием своих заграничных путешествий, и прежде всего посещения Амстердама, Петр I учредил Санкт-Петербургскую биржу практически одновременно с основанием Санкт-Петербурга. Биржевая торговля того времени нашла урегулирование в раннем биржевом законодательстве. Основная идея регулирования заключалась в том, чтобы сделать обязательным правило, согласно которому никакие договоры на бирже не должны были заключаться без посредничества маклеров, а маклерские записки должны были гарантировать купцов от возможного убытка в торговых операциях*(37).

Стимулированию торговли в послепетровскую эпоху способствовало принятие в 1729 г. Вексельного устава*(38). Этот Устав в качестве первой части предусматривал главу "о настоящих купеческих векселях". А пришедший к нему на смену Вексельный устав 1832 г. исходил из того, что "вексельное право составляет одну из главных сил, действующих в торговле, и благоустройство ее и успехи нераздельно соединены с твердостью сего права"*(39).

Импульсы торговому праву придавало и развитие морской торговли, а также торговые связи с другими государствами. Как свидетельствует история развития права в Европе, генезис и обособление торгового права происходит в Средние века в прибрежных итальянских городах на основе развития морского торгового права, которое, в свою очередь, возникло "на почве обычаев и преданий морской практики средиземного побережья, уцелевших от античного права"*(40). Морское торговое право было ядром, вокруг которого и происходило формирование собственно торгового права. Многие институты торгового права порождались практикой морского права, основанной на многовековом обычае. Так, по утверждению Г.Ф. Шершеневича, "сухопутная торговля позаимствовала от морской некоторые юридические положения (например, страхование), но развитие правовой стороны транспорта должно было... идти отдельно в морской и в сухопутной торговле и благоприятствовать обособлению морского права"*(41).

Детерминанты объективного характера, хотя и медленно, но неизбежно вели к формированию некоего нормативного массива, регулирующего отношения в области межгосударственной морской торговли. Этот нормативный массив оказывался самостоятельным и значимым фактором формирования торгового права. Западные исследователи отмечают, что морское право возникло как своего рода ответвление от городского права наравне с другим ответвлением - международным торговым правом, которое зародилось на крупных рынках как результат деятельности специальных рыночных судов*(42). На первом этапе своего развития морское право являло собой сборник обычных норм.

Г.Ф. Шершеневич констатировал: "Морское право в первое время своего развития на западе Европы держится всецело на почве обычая. Эти морские обычаи, как и сама морская торговля, сосредоточиваются на двух пунктах: на Средиземном море и на Северном море. Обычаи носят местный характер, выражаясь наиболее ярко на юге, в городах Амальфи, Пизе, Генуе и Венеции, а на севере - в Гамбурге и Любеке. Указанное различие морских обычаев обусловливается не какими-либо национальными соображениями, а сферой экономического соприкосновения. По мере расширения последней и увеличения рейсов местные обычаи начинают приходить в столкновение, одни оттесняют другие или сами уступают еще более влиятельным"*(43). Однако на основе норм обычного права происходит формирование и государственных регуляторов отношений, возникающих в сфере морской торговли. Это касается и нашего государства. В контексте развития морского законодательства в России в XVIII в. принимаются Регламент морской торговли, Морской устав (1721-1724), Морской пошлинный регламент (1731). Важное значение, в том числе и для морской торговли, имело принятие в 1755 г. нового Таможенного устава.

В середине XVIII в. усилия государства были направлены на реформирование отношений в области торговли. Были приняты указы от 20 декабря 1753 г. и от 23 января 1754 г., которыми была введена единая внутренняя пошлина. Как отмечают исследователи, эти законы стали "мощным импульсом для развития торговли, для дальнейшего становления предпринимательского сословия"*(44).

Развитие идей торгового права происходило и в эпоху правления императрицы Екатерины II. Екатерина II подготовила Большой наказ, который по сути являлся кодификационной инструкцией Императрицы и должен был стать основой Уложения. В Большом наказе был целый ряд глав, посвященных регулированию хозяйственного быта народа вообще и развитию торговли в частности. Так, в Екатерининском наказе была сформулирована идея о том, что строгость взыскания по торговым обязательствам должна быть больше, нежели по обыкновенным гражданским обязательствам*(45). Эта идея прошла испытание временем и даже находит свое выражение в концепции действующего ныне российского законодательства. Другая идея Екатерининского наказа в том, что для процветания торговли необходимо "такое судопроизводство по торговым делам, которое не было бы обставлено формальностями и обрядами, поскольку торговые споры требуют быстрого разрешения"*(46).

В то же время в реальной законотворческой практике Екатерины II имели место и консервативные тенденции. Так, в угоду интересам купеческого сословия в 1778 г. был принят указ, которым крестьянству было запрещено совершать торговые операции.

Одним из направлений развития торгового законодательства является регулирование несостоятельности (банкротства). В 1800 г. в России появился Устав о банкротах. Идеология этого Устава основана на разделении несостоятельности на торговую (купеческую) и неторговую. Каждой из разновидностей несостоятельности посвящены особые постановления*(47). Законодательство о несостоятельности и практика его применения развивались довольно интенсивно. Это привело к необходимости реформирования банкротного законодательства. В 1832 г. принимается новый Устав о несостоятельности, который был направлен исключительно на изменение норм о торговом банкротстве. Особенности дифференциации регулирования торговой и неторговой несостоятельности нашли и юридико-техническое воплощение. Положения о торговой несостоятельности нашли свое место во второй части тома XI Свода законов, тогда как положения, касающиеся неторговой несостоятельности, были размещены во второй части тома X Свода законов*(48). Устав о несостоятельности регулировал отношения, возникающие в связи с банкротством, вплоть до 1917 г. В то же время законодательство о несостоятельности не было застывшим. На протяжении всего этого времени оно подвергалось плавной трансформации.

Среди наиболее значительных законодательных актов, принятых в это время, можно назвать: Положение об учреждении администрации по делам о торговой несостоятельности (1836); Постановление о наблюдении за делопроизводством в конкурсах и о перемещении конкурсов из внутренних городов Империи в столицы и портовые города (1839); Постановление о применении Устава о торговой несостоятельности ко всем лицам, производящим торговлю (1846); Постановление о составе конкурса и о субсидиарном применении норм о торговой несостоятельности к неторговой (1857); Правила о порядке производства дел о несостоятельности как торговой, так и неторговой в новых судебных установлениях (1868); Закон о порядке ликвидации дел частных и общественных установлений краткосрочного кредита (1884)*(49). Одновременно на протяжении XIX в. под руководством известного специалиста по конкурсному праву Н.А. Тура шла подготовка нового проекта Устава о несостоятельности. Несмотря на то что этот проект так и не был принят в виде закона, он стал важным доктринальным источником права несостоятельности*(50).

Один из этапов развития торгового законодательства, видимо, следует связывать с деятельностью выдающегося российского реформатора М.М. Сперанского. Под его руководством была проведена масштабная кодификация российского права, которая затронула в том числе и торговое право*(51). В рамках гражданской кодификации был составлен проект Торгового уложения, который в значительной степени был основан на ФТК. Проект Торгового уложения состоял из трех частей. В первой, включающей 45 параграфов, содержались правила о лицах, "производящих и способствующих торговле". Вторая часть, состоящая из 196 параграфов, представляла собой Вексельный устав. Третья часть Уложения, состоящая из 200 параграфов, включала в себя Банкротный устав*(52). В то же время, в отличие от французской кодификации торгового права, российское Торговое уложение предлагало рассматривать в качестве торговцев особое сословие - тех лиц (купцов), которым соответствующее право предоставлено публичной властью. Несмотря на то что кодификация не увенчалась успехом, не приняла форму конкретных законов, регулирующих торговый оборот, труды по кодификации имели идеологический характер, поскольку предопределяли направленность дальнейшего развития торгового права в России.

Параллельно с кодификационной деятельностью шла законопроектная работа в отдельных сферах торгового права. Так, в 1836 г. было утверждено Положение о компаниях на акциях (которое также известно как второе отделение главы "О товариществах" Свода законов). Как отмечают современные исследователи, Положение разрешило следующие задачи: "1) создание специального законодательства, детально регулирующего учреждение компаний на акциях; 2) соблюдение принципов системности и единообразия в правовом регулировании организации и деятельности акционерных обществ; 3) создание благоприятных условий для применения акционерной формы в промышленности; 4) соблюдение принципа свободы предпринимательства; 5) государственное противодействие мерам недобросовестной конкуренции. Общей целью Закона 1836 г. было создание необходимых правовых условий для развития акционерного учредительства при предоставлении правительству эффективных средств воздействия на этот процесс"*(53).

Отмена в 1861 г. крепостного права стала предпосылкой для изменения и торгово-промышленной системы. В середине 60-х гг. XIX столетия принимается Положение о пошлинах за право торговли и других промыслов. Этот акт стал нормативной основой легального "вхождения" в предпринимательство. Так, промышленное предприятие получили право открывать: а) лица, записанные в купеческие гильдии и обладающие торговыми гильдейскими свидетельствами; б) помещики у себя в имениях либо дворяне в городах при условии записи в одну из купеческих гильдий; в) крестьяне - "с дозволения начальства"; г) колонисты в местах их поселения; д) евреи на общем основании, но исключительно в местностях, определенных для их постоянного жительства; е) акционерные компании*(54). С 1865 г. приобретение купеческих прав стало доступно всем российским подданным. Для купцов были введены две гильдии: к первой отнесена оптовая торговля, ко второй - розничная торговля и фабрично-заводская промышленность*(55).

Следующим значимым событием для развития торгового права стало принятие в 1887 г. Устава торговли (в рамках нового издания Свода законов Российской империи). Этот Устав отражал те изменения, которые произошли в экономической жизни нашего государства после реформ 60-х гг. XIX в. В Уставе торговли были урегулированы вопросы деятельности купцов и торговых товариществ, порядка ведения торговых (купеческих) книг, порядка ведения отдельных видов торговой деятельности и проч. В целом Устав торговли очистился от сословно-фиксальных постановлений и обособился от процессуальных законов, от законов о несостоятельности и вексельного права*(56). В первой статье Устава было зафиксировано, что "права и обязанности, проистекающие из сделок и отношений, торговле свойственных, определяются законами торговыми. В случае недостатка этих законов применяются законы гражданские и принятые в торговле обычаи". По замечанию В.А. Удинцева, эта статья "не имеет исторических корней, но она выражает идею, которую под влиянием Запада законодатель никак не мог избежать и с которой на протяжении всей истории так или иначе сталкивался. Нужно было, наконец, или решительно порвать с той идеей, или признать ее определенно. Это последнее и сделали кодификаторы изданий 1887 г."*(57).

В середине XIX в. весьма активно развивались банки, что было предопределено укреплением капиталистических начал экономики и нарастанием потребности кредитования торгового оборота. К 1857 г. количество купеческих банков достигло 150*(58). Развитие финансового обращения и кредита требовало более тщательного внимания государства и к этой области. В 1883 г. были приняты Правила об открытии новых акционерных банков, в которых был определен порядок государственного контроля за деятельностью коммерческих банков.

В XIX столетии за рубежом стали учреждать торговые представительства Российской империи, которые в тот период носили наименование "коммерческие агенты Министерства финансов". Эти учреждения создавались с целью содействия российскому капиталу в иностранных государствах*(59). В некоторых случаях государственная поддержка российского капитала проявлялась в том, что правительственные "агенты", действующие на территории иностранного государства (например, консулы), выступали в качестве третейских судей по коммерческим спорам, возникающим между российскими подданными, торгующими за границей*(60). Выполнение консулами этой функции лежало в контексте положений Консульского устава от 21 января 1829 г., согласно которому на консулах лежала обязанность заботиться о выгодах российской торговли и промышленности.

В XIX в. развитие получила и такая ветвь торгового законодательства, как биржевые законы. На ведущей бирже государства - Санкт-Петербургской - был учрежден Биржевой комитет, в основе деятельности которого лежал устав. Центральным звеном биржевой деятельности стал институт маклерства. В 1831 г. было принято Положение о маклерах, а чуть позже - положение "О звании биржевых маклеров, гоф-маклеров, аукционистов, нотариусов, корабельных маклеров и диспашеров". 5 октября 1832 г. "высочайшим соизволением" был учрежден устав Санкт-Петербургской биржи, согласно которому биржа рассматривалась как "общество торговых людей". К 30-м годам XIX столетия Санкт-Петербургская биржа, которая до этого времени была товарной биржей, стала превращаться и в место торговли ценными бумагами. Торговля акциями и облигациями частных обществ осуществлялась главным образом на основании биржевых обычаев.

Поскольку законодательного регулирования оборота ценных бумаг не было, коммерческие суды при разрешении споров, вытекающих из биржевых сделок, опирались на торговые обычаи, сложившиеся на бирже. Возникающие пробелы в регулировании биржевой деятельности восполнялись саморегулированием, главным образом за счет тех торговых обычаев, которые стихийно складывались в отношениях между купцами, работающими на биржах. Ко второй половине XIX в. регулирование биржевой деятельности рассматривалось в качестве основного направления развития торгового права.

Так, в одном из крупномасштабных проектов реформирования существующей системы торгового законодательства, предложенном в 1871 г. председателем Санкт-Петербургского биржевого комитета А.Г. Золотаревым, указывалось на необходимость разработки Торгового уложения Российской империи, в котором одно из центральных мест заняли бы законоположения, регламентирующие биржевую деятельность*(61). Однако главное место в регулировании оставалось за нормами обычного права, формулируемыми в ежедневной купеческой деятельности на бирже и находящими подтверждение при разрешении споров биржевыми комитетами, действующими как третейские судебные органы. Таким образом, биржевая деятельность "автономизировалась" от государственной власти, оставалась в рамках саморегулирования, что было чрезвычайно важно для стимулирования предпринимательской деятельности в этой области. Биржевая деятельность нормировалась за счет норм обычного права, формулируемого и тем самым поддерживаемого в ходе третейского разбирательства споров, возникающих при заключении и исполнении биржевых сделок. Хотя в либеральной политике в области коммерции наблюдались и периоды рецессии, тем не менее как в купеческом сообществе, так и в лоббировавшем интересы купечества чиновничестве доминировали взгляды о необходимости дальнейшего расширения прав купеческого биржевого самоуправления, в том числе и совершенствования институтов разрешения биржевых споров*(62).

В биржевой деятельности особенно наглядно проявлялась связь между институтами коммерческого права и органами частной юрисдикции. Процессы становления и развития биржевой торговли свидетельствуют о том, что этот вид деятельности особенно страдал от отсутствия кодификации норм, регулирующих работу бирж и ее членов. К примеру, во второй половине XIX в. при обсуждении проектов биржевого устройства Санкт-Петербургской биржи высказывались соображения о кодификации торговых обычаев Санкт-Петербургской биржи. Как отмечают исследователи, опираясь на архивные источники, необходимость систематизации биржевых обычаев объяснялась тем, что некоторые юридические отношения, возникавшие при торговых сделках и договорах, не всегда были полностью разъяснены в законодательных актах. Большинство этих отношений из-за своего разнообразия могли получить точное определение только в торговых обычаях. При этом отмечалось, что отсутствие кодификации нередко порождает совершенное незнание всех прав и обязанностей, вытекающих из торговых сделок. Из-за этого возникали сомнения, пререкания и споры, которых не было бы при существовании четких биржевых обычаев*(63). Институционализация же обычаев, т.е. их "узаконение", "легализация", происходила при участии биржевых комитетов, разрешавших возникающие при осуществлении биржевой деятельности споры. Таким образом, российское биржевое сообщество осуществляло своего рода саморегуляцию, устанавливая через деятельность биржевых третейских судов нормы, регламентирующие поведение членов биржи.

Важнейшее значение для институционализации торгового права имели коммерческие (торговые) суды. Однако в России судьбы торгового права и, как следствие, особых купеческих судов были радикально иными, нежели развитие этих же институтов в Западной Европе. Как уже подчеркивалось, купеческое сообщество в России было слабым, зависимым от правительства. Отсутствовала устойчивая система норм, порождаемых самим сообществом. Обычное право было в зачаточном состоянии. Публичная власть не оставляла вне сферы своего внимания регулирование товарооборота. Это препятствовало и созданию торговых судов.

В XVIII в. в контексте Петровских реформ предпринимались попытки усилить купеческое сословие, в том числе и путем введения купеческих судов. Так, в 1721 г. при принятии Регламента Главного магистрата были сформулированы нормы, содержащие предписание купцам сочинять собственные статуты и указывающие на необходимость введения купеческих судов. Однако эти предписания во многом так и остались благими пожеланиями. В.А. Удинцев среди причин неудач реформирования указывает на то, что "законодатель усваивает два прямо противоположных принципа - замкнутость гильдий и свободу вступлений в них - и тем самым осуждает свое учреждение, не имеющее никаких исторических корней. Правительство хотело пересадить на русскую почву учреждения, чуждые всему общественному укладу и - что тоже интересно - уже отжившие свой век и в Западной Европе... В отсутствии купеческой самодеятельности на Руси можно усматривать одну из причин, благодаря которой наша история не выработала идеи купеческого права. Но это не единственная причина. Попытки правительства создать особый купеческий суд, вызвать купечество на выработку особых статутов не имели под собой никакой почвы ввиду единства праворазвития, ввиду отсутствия какой бы то ни было борьбы города с селом и поместьем, городского права с земским и феодальным"*(64). Та противоречивость, с которой российское правительство пыталось привить российскому укладу торговые суды, не увенчалась успехом. Начиная с XVIII в. суд торговый, по словам В.А. Удинцева, "все более и более утрачивал свое специальное назначение, но это не мешало дальнейшему накоплению материала торгового права"*(65).

Первая половина XIX в. характерна тем, что российское правительство ищет пути оптимального разрешения торговых споров. Именно с этой целью создаются коммерческие суды, которые разрешают споры на основании Устава торгового судопроизводства. Исторические корни коммерческих судов уходят в XVI в. и основываются на идее сословной (купеческой) и ярмарочной юрисдикции*(66). Генетически коммерческие суды возникли в лоне частных, третейских судов, которые образовывались в сословиях торговцев и отражали нужды коммерческого оборота. В дальнейшем коммерческие суды попали под опеку государства и были инкорпорированы в судебные системы государств, хотя при этом и продолжали нести в себе некоторые черты частных, третейских судов.

Первый российский Коммерческий суд был основан в Одессе в 1808 г. Инициативу в создании Одесского коммерческого суда проявили местные купцы, которых поддержал герцог Ришелье, передавший соответствующее ходатайство вышестоящим властям*(67). Как было сказано в докладе министра юстиции, который стал введением к Уставу вновь учреждаемого Коммерческого суда, "за основание оному взяты правила, принятые большей частью в знатнейших торговых городах Европы"*(68). Затем последовало образование коммерческих судов в других городах Российской империи - Таганроге (1818), Феодосии, впоследствии переведенного в Керчь (1819), Архангельске (1821), Измаиле (1824), Санкт-Петербурге (1832), Москве (1833), Новочеркасске (1834), Тифлисе (1853), Варшаве (1876). Правовой основой деятельности коммерческих судов стал Указ императора Николая I от 14 мая 1832 г., которым были утверждены Учреждение коммерческих судов и Устав торгового судопроизводства. Этот Указ действовал вплоть до 1917 г.

По своей правовой природе коммерческие суды были своего рода судебными гибридами, поскольку организовывались на смешанных началах*(69). С одной стороны, публичная власть участвовала в создании и контроле над коммерческими судами: председатель суда и его товарищ (заместитель) определялись правительством и назначались именными высочайшими указами; содержание коммерческих судов осуществлялось за счет средств, отпускаемых из казначейства; допускался апелляционный пересмотр решений, принимаемых коммерческим судом (при этом кассационный пересмотр вступивших в законную силу судебных решений был невозможен).

Вместе с тем можно отметить и те признаки, которые свидетельствуют, говоря сегодняшним языком, о частноправовой природе коммерческого суда. Главный из этих признаков заключался в том, что судьи коммерческого суда избирались из числа кандидатов, предлагаемых от городского общества (особыми выборными собраниями от купеческого, мещанского и ремесленного сословий). Как отмечал Комитет из почетнейшего биржевого купечества, готовивший проект учреждения коммерческих судов в России, "коммерческий суд есть установление, основанное более на доверии тяжущихся лиц к судьям, из их же собрания избранным и сведущим в торговых обычаях, нежели на обрядах судебных"*(70). Руководствуясь тем соображением, "что коммерческий суд должен быть вместе и суд примирительный"*(71), комиссия предложила освободить коммерческие суды от прокурорского надзора, что для условий тогдашней России было делом немыслимым и весьма прогрессивным с точки зрения укрепления частноправовых начал жизни общества.

Все же отметим, что дальнейшая деятельность коммерческих судов на протяжении XIX в. свидетельствовала об их инкорпорировании в государственную судебную систему, об отходе коммерческих судов от начал третейского разбирательства. Авторитетные юристы того времени также высказывали сомнения в действенности коммерческих судов, видя вред, который приносила их двойственность: одни и те же законы истолковывались не всегда однообразно и одинаковые дела зачастую решались по-разному*(72).

В 1831 г. в Российской империи была проведена реформа, точнее, законодательное упорядочение деятельности третейских судов, значение которых для становления торгового оборота довольно сложно. Так, было утверждено Положение о третейском суде, которое стало своего рода краеугольным камнем дальнейшего развития третейского разбирательства в Российском государстве. В основе этого Положения лежали статья Соборного уложения о третейском суде (которая стала правовой основой деятельности добровольного третейского суда) и Таможенный устав императора Петра II (который стал юридическим основанием для деятельности узаконенного третейского суда)*(73). Таким образом, налицо была преемственность в урегулировании третейского разбирательства. В 1833 г. Положение о третейских судах было включено в Свод законов Российской империи. При переиздании Свода законов в 1842 и 1857 гг. Положение о третейских судах включалось в Свод с некоторыми изменениями. С принятием Положения о третейских судах был укоренен такой способ третейского арбитрирования, как "суды по совести". Эти суды разрешали спор исходя из начал справедливости, совести*(74). Законность как принцип разрешения споров в третейских судах по совести стояла на втором месте по отношению к принципу справедливости, который лежал в основе разбирательства конфликта. В свою очередь, узаконенным третейским судам предписывалось руководствоваться при осуществлении судопроизводства правилами и обычаями, принятыми в общей торговой практике*(75).

В середине XIX в. правительство Российской империи демонстрировало стремление стимулировать частных лиц передавать возникающие между ними споры на разрешение третейских судов. С этой целью и создавались так называемые "узаконенные" третейские суды. В этой связи правительством предписывалось разрешать при помощи третейских судов споры в следующих сферах общественных отношений:

- при учреждении страховых компаний;

- при возникновении споров между лицами одного сословия;

- при возникновении споров в определенных местностях, населенных национальными меньшинствами (например, как уже указывалось, учреждение третейских судов предусматривалось Уставом 1827 г. для управления нагайцами и иными магометянами. В Туркестанском крае тяжущимся по их обоюдному согласию было предоставлено право выбирать третейских судей для разбора возникшего между ними спора*(76)).

Особенно важными с точки зрения торгового оборота были те нормы Положения о третейском суде 1831 г., которые устанавливали, что в случае возникновения спора между членами товарищества и по делам акционерных компаний, а также в отношениях товариществ и акционерных компаний с третьими лицами такие споры должны передаваться на разрешение "узаконенного" третейского суда. В том случае, если тяжущиеся уклонялись от избрания третейского суда, организация третейского судопроизводства возлагалась на государственные судебные власти, которые назначали и "суперарбитра" третейского суда.

В то же время следует отметить, что идея "узаконенных" третейских судов через какое-то время оказалась дискредитированной. Это было обусловлено нежеланием сторон обращаться к узаконенному третейскому суду. Причем процедура "узаконенного" третейского судопроизводства стала тяжким бременем не только для тяжущихся, но и для третейских судей. Найти третейских судей было трудно, и поэтому в качестве таковых, как правило, назначались государственные чиновники. В свою очередь, чиновники неохотно исполняли обязанности третейских судей. В конечном итоге, по свидетельству современников, третейский суд выродился в средство тяжелой и бесконечной волокиты*(77). Естественно, что это влекло низкую эффективность и крайнюю непопулярность третейских судов.

Осенью 1917 г. совершилась Октябрьская революция. Еще некоторое время сохранялось инерционное развитие законодательства, регулирующего частный торговый оборот. Однако становление Советской власти сопровождалось кардинальным изменением экономической политики. Утверждение государственно-плановых начал в экономике потребовало принятия декретов, которыми была установлена монополия внешней политики, вытеснено частное начало из внутренней торговли. Как отмечал В.М. Гордон, "взяв на себя дело насаждения торговли и обозначения пределов допустимости ее, государство тем самым сделало торговлю у нас не частным делом, как это было до революции, но явлением государственно-правовым. Государственное воздействие является ныне необходимым условием возникновения, развития и осуществления торговли"*(78).

С укоренением социалистических методов хозяйствования со все более нарастающей скоростью началось сворачивание целых институтов торгового права. Так, например, в 1927 г. был принят Декрет ВЦИК и СНК РСФСР, согласно которому Гражданский процессуальный кодекс РСФСР был дополнен главой 37 "О несостоятельности частных лиц, физических и юридических". Свертывание конкурсного права проявлялось в формировании советской идеологии применительно к этому институту: разрешение дел о несостоятельности не может быть подчинено интересам кредиторов*(79). При этом государственные предприятия выводились из-под сферы действия законодательства о несостоятельности, поскольку было нецелесообразным ликвидировать их по той причине, что неоплатная задолженность достигла какой-то суммы*(80).

Такие же тенденции проявлялись и в законодательстве о коммерческих организациях. Если в первые годы после Октября акционерное законодательство еще в какой-то степени развивалось (например, Декретом СНК от 4 апреля 1922 г. был учрежден Главный комитет по делам о концессиях и акционерных обществах; в Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. был включен подраздел "Акционерное общество (паевое товарищество)"; в 1927 г. было утверждено Положение об акционерных обществах), то в дальнейшем законодатель отказывается от регулирования правового статуса частных предприятий, которые в конечном итоге исчезают из экономической жизни государства (исключение составили акционерные общества, которые функционировали во внешнеэкономических отношениях, такие как Ингосстрах СССР, ВАО "Интурист").

В конечном итоге с исчезновением частного коммерческого оборота отпала и нужда в торговом праве как регуляторе соответствующих отношений.

Возрождение коммерческого права произошло уже в начале 90-х гг. XX столетия.

 

§ 2. Очерк истории науки и преподавания коммерческого (торгового) права в России*(81)

 

Почти полтора столетия назад в российском правоведении возникли первые попытки формирования науки торгового права. В отличие от европейских государств, в которых практических со времен Средних веков сформировался крепкий слой торгового сословия, в России купечество было зависимо от властей, ориентировалось не столько на правовые основы торгового оборота, сколько на взятки, мошенничество, обман. Эти обстоятельства в значительной степени подрывали основы научного интереса юристов к вопросам правового регулирования торгового оборота.