Влияние различных обстоятельств на права физического лица

 

§ 13. Итак, существование физического лица от рождения до смерти составляет условие юридического значения человека. Но права физических лиц неодинаковы, а зависят от различных обстоятельств, отчасти естественных, отчасти исторических. Обстоятельства эти следующие: рождение физического лица в браке или вне брака, пол, возраст, здоровье, отношения родства и свойства физического лица к другим лицам, образование, вероисповедание, состояние лица, звание и гражданская честь. Рассмотрим влияние каждого из этих обстоятельств на права физического лица, имя в виду преимущественно гражданские (имущественные) права.

I. По отношению рождения лица к браку законодательство наше различает рождение в браке и вне брака, т. е. когда рождение последовало независимо от брака. В этом разделении есть как бы и своя естественная сторона, заключающаяся в том, что при рождении внебрачных представляется только связь дитяти с лицом матери, тогда как при рождении в браке представляется еще связь дитяти с лицом отца. Конечно, при естественном ходе вещей не бывает рождения, если лицо женского пола не оплодотворено лицом мужского пола; но в одном случае есть указание на отца дитяти, в другом нет такого указания. Очевидною является для нас только связь младенца с матерью, и можно уследить и доказать эту связь непосредственно; но участие отца в рождении младенца оканчивается невидимым моментом зачатия и не может быть непосредственно доказано. Конечно, это справедливо как по отношению к рождению в браке, так и по отношению к рождению вне брака, но при рождении в браке муж матери предполагается отцом рожденного ею младенца - pater est quern nuptiae demonstrant, ибо изъяне отсюда составляет преступление и должно быть доказано, тогда как при рождении вне брака нет места такому предположению, а получает силу другое, что у внебрачного ребенка *(153), - quasi sine patre filius, выражается о внебрачных детях римский юрист. Итак, рождение считается законным, когда дитя прижито в браке от мужа его матери. Вникнем же ближе в условия законности рождения: *(154). Дитя должно быть прижито в браке; не требуется, чтобы зачатие и рождение совершилось в браке, необходимо только, чтобы один из этих моментов последовал при существовании брака, и дитя считается законнорожденным, муж матери предполагается его отцом. Так, если беременная женщина выходит замуж, то дитя, зачатое ею до брака, признается рожденным от ее мужа. (Но сам муж, а после его смерти лица заинтересованные могут опровергать законность рождения такого преждевременно родившегося, если он родится ранее 180 дней со времени совершения брака. В этом случае право оспаривания никаким особым сроком не ограничено *(155), но оно совершенно исключается доказательством того, что отец не отрицал законности рождения, обращался с ним как со своим ребенком, заботился о его воспитании и содержании и дозволял пользоваться своей фамилией *(156). Равным образом дитя, зачатое в браке, признается рожденным в браке, хотя бы рождение последовало уже по прекращении брака. Только законодательство определяет известный срок для того, чтобы рождение, последовавшее по прекращении брака, считалось законным, именно 306 дней со дня прекращения брака; рождение позднейшее уже не считается законным *(157). В назначении такого срока законодательство руководствуется указанием опыта, свидетельствующего, что период беременности не бывает продолжительнее 306 дней от зачатия. Однако нельзя отрицать возможности рождения и в 307-й или в один из последующих дней. И вот, с определением крайнего срока, соединяется опасность, что дитя, зачатое в браке, сочтется внебрачным. Но это не говорит еще против самого назначения срока, ибо нельзя же считать дитя плодом брака, давным-давно прекратившегося; такова же судьба законных сроков, что с ними соединяется возможность неправды по отношению к отдельным, более или менее редким случаям. Оспаривать законность рождения ребенка, родившегося после прекращения брака, могут все же, не исключая в соответственных случаях отца, личные или имущественные права коих нарушены признанием ребенка законнорожденным. Срок к опровержению полагается 6-месячный со дня рождения ребенка *(158). Но, требуя для законности рождения рождение в браке, закон не требует рождения в "законном" браке - дети, рожденные в незаконном и недействительном браке почитаются законными *(159). 2) Предполагается, что дитя, прижитое в браке, зачато от мужа матери. Некоторые законодательства придают этому предположению такую безусловную силу, что не допускают его опровержения. Но признание мужа матери отцом дитяти все-таки основывается только на определенном предположении, допускающем доказательство противного. Поэтому ближе к истине те законодательства, которые дозволяют опровергать это предположение. Так поступает и наше законодательство. Но, допуская спор против предполагаемой законности рождения, законодательство постановляет различные ограничения: только известным лицам предоставляется оспаривать законность рождения в течение известного времени и с особенною строгостью в представлении доказательств, причем если раз отец признал так или иначе законность ребенка, то и оспаривать ее нельзя *(160). Только муж матери прижитого от прелюбодеяния ребенка может выступить с доказательствами, что дитя зачато не от него; а если он умер, не успев воспользоваться своим правом, его законные наследники могут предъявить спор в течение известного срока: отец - в течение года со дня рождения дитяти или, если жена скрыла от него рождение *(161), со дня, когда он узнал о его рождении, наследники же его - в течение трех месяцев со дня смерти отца или со дня рождения дитяти, родившегося уже по смерти отца. Требуется также, чтобы лицо, желающее опорочить законность рождения, представило доказательства. Но трудно доказать незаконность рождения дитяти, прижитого в браке, ибо даже доказательство прелюбодеяния жены не влечет за собою признания незаконности ее детей, прижитых в браке, если нет на то особых доказательств. Закон указывает только на одно доказательство против предполагаемого законного рождения дитяти: разлука, по причине которой он не мог оказать влияния на зачатие дитяти (доказательство alibi) *(162).

Значение рождения в браке или вне брака в высшей степени важно для юридического положения физического лица. Тогда как дети, рожденные в браке, пользуются правами состояния отца, носят его фамилию, имеют права наследования имуществ обоих родителей и других родственников, состоят в семейственном союзе с ними, дети внебрачные находятся в худшем положении. К ним не переходят права состояния ни отца, ни даже матери - они до совершеннолетия могут быть приписаны для одного лишь счета к городским обществам или волостям) Ст. 664 т. IX изд. 1899), а затем могут приписываться к мещанским обществам *(163), хотя бы матери их принадлежали к высшим сословиям) "Таким образом, судьба внебрачных детей неодинакова: внебрачные дети, например, матерей дворянок поступают в состояние, худшее против состояния их матерей, тогда как внебрачные дети матерей других состояний не терпят такой невзгоды. Чем же руководствуется законодательство в своих определениях? Большим числом незаконных рождений в низшем сословии? Но низший класс несравненно многочисленнее других классов, так что неизвестно еще, в чью пользу окажется относительное число незаконных рождений. Или, поставляя в худшее состояние детей внебрачных женщин высших сословий, законодательство тем хочет удержать этих женщин от незаконных половых сопряжений и наказать за нарушение целомудрия? Конечно, мысль о несчастном дитяти иногда удерживает женщину от незаконной связи, но отчего же мера воздержания направлена только против абсолютного меньшинства? Конечно, худшее соcтояниe дитяти - чувствительное наказание для матери; но почему все абсолютное большинство преступных матерей не чувствуют тяжести незаконной связи от худшего состояния дитяти? Потому ли, что законодательство для женщин одного сословия считает незаконные сопряжения предосудительнее, чем для женщин других сословий? Но почему заблуждение родителей должно падать на судьбу детей? Правда, общественное мнение нередко ставит в укор лицу его незаконное рождение. Но это показывает только неразвитость общественного мнения: образованный человек в незаконном рождении лица не найдет ничего предосудительного, ибо лицо это нисколько не повинно в заблуждении, вызвавшем его существование. И ни одно образованное законодательство не допускает наказания невинного за преступления другого лица".

Не пользуются они и фамилией отца; фамилия матери ему может быть присвоена, но лишь с согласия ее отца. Им дается фамилия, одинаковая с отчеством, а отчество дают по имени восприемника, если оное отчество не присвоено при составлении метрической записи *(164). Не имеют они и прав законного наследования имени отца; они наследуют лишь долю матери в ее благоприобретенном имуществе, причем, если кроме внебрачного остались еще дочери, то наследуют все поровну *(165); наследуют они также своих единоутробных братьев и сестер, но не законных, а внебрачных *(166). Считается как бы непристойным допускать наследование внебрачных после законного брака. Не принадлежит внебрачный и к составу рода - ни родового имени он унаследовать не может, не имеет права выкупа и т.д. Родственная связь его признается лишь в ограниченной степени (см. ниже о родстве по внебрачному рождению). Личные и имущественные отношения между родителями и внебрачными детьми очень своеобразны. Родительская власть принадлежит матери *(167), на ней лежит и обязанность содержания и воспитания ребенка; но если отец дает средства к жизни, то ему принадлежат два права: права надзора за содержанием и за воспитанием ребенка. Если по поводу первого из этих прав произойдут разногласия между родителями, то они разрешаются опекунским установлением *(168) - вмешательство не допускается в отношения между родителями и детьми законными: объясняется оно только тем, что законодатель не считает возможным предоставить решающий голос ни отцу, так как власти родительской ему не присвоено, ни матери, так как она женщина; отец в тех случаях, когда представится надобность в учреждении опеки, имеет право предпочтительного опекунства *(169). Что касается имущественных отношений между родителями и детьми внебрачными, то, как мы видели, мать обязана содержать внебрачного, внебрачный имеет право законного наследования благоприобретенных средств матери, мать наследует после внебрачного на общем основании *(170). Иные имущественные отношения между отцом и внебрачным - они исчерпываются обязанностью отца нести издержки его содержания *(171). Закон довольно подробно определяет условия, размер, форму и срок этого содержания. Условия те, что отец несет издержки содержания лишь в том случае, если внебрачный в этом нуждается; это надо понимать в том смысле, что отец освобождается от обязанности содержания, если у внебрачного окажется собственное имущество, например подаренное, завещанное и т.п., но он отнюдь не освобождается, если мать ребенка и может влиять на размер содержания.

Для установления размера содержания предписывается принимать во внимание три обстоятельства: а) имущественные средства отца, б) общественное положение матери и в) ее имущественные средства *(172). Этот указанный размер может быть уменьшен или увеличен в зависимости от оказавшихся имущественных средств и матери и отца *(173), но, кроме того, увеличение размера происходит и вследствие других причин, а именно: если мать была, то отец должен возместить издержки, вызванные родами, и содержать ее до выздоровления) (Ст. 1327); он обязан нести издержки и содержание и тогда, если необходимый уход за ребенком лишает мать возможности снискивать ceбе средства к жизни *(174). Форма содержания ребенка - периодические платежи (обыкновенно помесячно); но по взаимному соглашению и с разрешения опекунского установления они могут быть заменены единовременно уплаченною суммою *(175); опекунское установление должно, с одной стороны, заботиться о надежном помещении этой суммы на хранение, а с другой - чтобы процентов с нее было достаточно для соответственного содержания ребенка; всего справедливее, казалось бы, требовать, чтобы была выдана сумма, проценты с которой равнялись бы размеру нормального ежегодного содержания. Конечно, это было бы справедливо, если бы полученная сумма осталась собственностью отца и он по прекращении обязанности нести издержки содержания ребенка получил бы ее обратно. Но если единовременная сумма поступит в безвозвратную собственность ребенка, то указанный расчет едва ли будет справедливым: неизбежна скидка, и значительная. Наконец, срок обязанности нести издержки содержания ограничен моментом достижения внебрачным совершеннолетия *(176); но она может прекратиться и ранее, а именно: 1) в случае смерти внебрачного (в случае смерти отца обязанность переходит к его наследникам), 2) вследствие отпадения вышеуказанного условия обязанности, а именно, если внебрачный перестанет нуждаться в содержании, 3) в случае замужества внебрачной дочери или когда ребенок, будучи уже приготовлен к предназначенной ему деятельности, в состоянии сам себя содержать *(177).

Некоторые законодательства допускают признание внебрачного со стороны естественного отца: дают именно признанию такое значение, что положение внебрачного уравнивается с положением детей, рожденных в браке. Если судьба внебрачных детей отлична от судьбы законнорожденных, действительно, потому, что отец внебрачных детей неизвестен, то, конечно, известность его должна сгладить различие. Так, например, французское законодательство до 1912 г. как матери внебрачного, так и самому внебрачному запрещало разыскания об отце: la recherche de la paternite est interdиie, постановляло французское законодательство *(178), но в то же время оно определяло, что если явится сам отец внебрачного и добровольно признает его своим, то дитя становится почти в такое же положение, в каком находятся дети отца, рожденные в браке *(179). Наше законодательство допускает разыскание об отце внебрачного, но только для того, чтобы определить, кому следует содержать его. Обращение внебрачного в законнорожденного возможно и путем узаконения его последующим браком родителей (legitimatio per snbsequens matrimomum). До 1829 года у нас позволено было родителям внебрачных детей, вступив в брак, обращаться к верховной власти с просьбою о сопричислении внебрачных детей их к законным; верховная власть по своему усмотрению соизволяла или отказывала, но обыкновенно соизволяла на сопричисление внебрачных детей к законным. В сопричислении та хорошая сторона, что положение внебрачного дитяти не безвыходное и что ради улучшения общественного положения дитяти для родителей его есть интерес вступить в брак, следовательно, обратить связь незаконную в законную. С другой стороны, сопричисление дает побуждение к более легкомысленному вступлению в незаконные связи, в надежде, что в случае рождения детей можно поправить их положение вступлением в брак. В то же время возможен обман: женщина может склонить ко вступлению с собою в брак другое лицо, а не отца ее внебрачных детей и просить о сопричислении их к законным детям, как будто муж ее естественный отец детей, прижитых до брака. Поэтому в 1829 году запрещено было даже обращаться к верховной власти с просьбою о сопричислении рожденных вне брака детей к законным. Но, разумеется, по исключению, с соизволения верховной власти, внебрачные дети могли получать права детей, рожденных в браке. (В 1891 году вопрос об узаконении вступил в новый фазис *(180): оно признано законом как явление не исключительное, а нормальное; законодатель отказался от прежних воззрений: он перестал опасаться случаев как легкомысленного вступления в незаконную связь, так и обмана. Да и действительно, опасения эти напрасны - случаи того и другого рода были и всегда будут исключительными, легкомысленного человека не удержит от вступления в незаконную связь мысль об участи детей, а, с другой стороны, человек, предпочитающий незаконную связь законному браку, едва ли поступает так именно потому, что потом может обратить незаконное в законное, - цинизм, проявляющийся во вступлении в незаконную связь, пока появится потомство, нельзя считать общим явлением. Что же касается обмана, то закон может считаться с этим явлением и искоренять его другими средствами, а не путем оставления внебрачных детей в почти бесправном состоянии. Ригоризм законодателя должен иметь пределы: он не должен закрывать людям путей к исправлению их ошибок, и в большинства случаев ошибок молодости, тем более если от исправления ошибки улучшается участь многих других, невинно страдающих.)

II. Пол. Весь род человеческий разделяется на два пола: мужской и женский. Некоторые естествоиспытатели, а за ними и некоторые юристы принимают еще третий пол - гермафродитов, как нечто среднее между мужчинами и женщинами. Но если есть люди, у которых половые органы так сформированы, что нельзя сказать, к какому из двух полов принадлежат они, то из этого еще не следует, что есть организация особого пола: гермафродиты - аномалия, и половые органы не единственное основание деления на мужчин и женщин, а оно основывается на всей организации человека. Менее всего праву следует обращать внимание на отдельные уклонения от человеческой организации, ибо право имеет в виду правила, годные для большинства случаев, а не для тех, которые встречаются раз в течение столетий; в этом смысле право и правило - понятия, близкие между собою. Естественное различие между полами до такой степени существенно, что уже a priori можно допустить его влияние на юридическое положение физических лиц. Однако, говоря вообще, юридические определения относятся одинаково к обоим полам; определения, относящаяся к одному полу, составляют только особенности и касаются большею частью лиц женского пола *(181), так что в сомнительном случае определение, относящееся, по-видимому, только к мужчине, должно распространяться и на женщину. Особенности в правах лиц женского пола или основываются на соображении физической природы женщины, или даны современному быту историческим развитием юридических воззрений народа. Рассмотрим эти особенности во всех различных положениях женщины, в какие она последовательно вступает, - в положении женщины дочери и сестры, в положении женщины жены и матери и в положении женщины-вдовы. Юридическое положение женщины-дочери несколько разнится от положения мужчины-сына: для дочери существует особое учреждение - назначение приданого при выходе в замужество; но в праве наследования положение дочери в некоторых случаях невыгоднее положения сына: до 1912 г. дочь из наследства родителей получала только указную часть, 1/14 из недвижимого и 1/8 из движимого имущества *(182), а остальное доставалось сыну. С точки зрения древнего права, указную часть дочери нельзя было назвать даже наследственною долею, а это был только выдел дочери на прожиток, взамен древнейшего права на получение содержания от брата, выдел, не заключавший в себе мысли о переходе юридической личности наследодателя. (Законом 3 июня 1912 г. дочери уравнены в правах наследования с сыновьями: и те и другие делят наследство по равным частям; исключение установлено только по отношению к земельному (внегородскому) имуществу, при наследовании в этом имущества сестра при братьях получает 1/7 имущества - это в полном смысле ее наследственная доля, а не "указная часть") "Ст. 1128". По отношению к праву наследования в боковой линии положение женщины-сестры было еще стеснительнее, чем положение дочери: в нашем законодательстве существовало коренное определение, основанное на народном воззрении, что в боковой линии сестра не участвует с братьями в наследовании, - сестра при брате не вотчинница. Боковые родственники не обязаны были содержать девицу и наделять ее приданым: поэтому и брат, наследуя им, не обязывался им содержать сестру, ни наделять ее приданым, как это следовало ему при наследовании имущества родителей; таким образом, для брата не могло родиться обязательство выделять сестре какую-либо часть из имущества родственников боковой линии. Но если по закону брат не обязан был содержать сестру, то по общественному воззрению для него существовало такое обязательство, и до того иногда это воззрение проявлялось в действительности, что брат отказывал себе в брачных узах, чтобы иметь возможность содержать сестру, что сестра оставалась на попечении брата, хотя и сама могла бы содержать себя. Тем не менее (в былое время) общественное воззрение не выводило отсюда права сестры на какую-либо часть из имущества, оставшегося после боковых родственников. Право это признано за нею лишь тем же Законом 3 июня 1912 г.: сестра во всех линиях и степенях наследует в равной доле с братьями, опять за исключением случая наследования в земельном (внегородском) имуществе, когда она получает '/7 часть *(183). Женщина-жена пользуется правами состояния мужа, имеет право требовать от него содержания, но подлежит его личному праву и только по прекращении брака вполне пользуется правом власти матери, ибо при существовании брака право власти матери над детьми ограничивается правом власти отца *(184). Женщина-вдова продолжает пользоваться правами, приобретенными по состоянию мужа, получает указную часть из имущества пережитого супруга, 1/7 из недвижимого и 1/4 из движимого имущества *(185), и имеет известное право на пенсию, если муж состоял на службе и выслужил пенсию. Но независимо от этих особых положений женщины в нашем законодательстве встречаются определения, относящиеся к женщинам вообще: так, они не могут быть присяжными и частными поверенными *(186); занимать государственные должности предоставлено почти исключительно мужчинам, и только некоторые должности предоставлены женщинам и т.д.

III. Возраст. Его влияние на права физического лица совершенно естественно. Если физическое лицо и одинаково способно к правам, правоспособно (Rechtsfahig) во все время, от рождения до смерти, то осуществление прав предполагает способность к гражданской деятельности, дееспособность (Handlungsfahigkeit), волю: осуществление права составляет юридическое действие, предполагающее волю лица на совершение действия. Но самое поверхностное наблюдение над физическими лицами показывает, что не тотчас по рождении становятся они способными к гражданской деятельности, а достигают этой способности с известным возрастом. И понятно, почему ни одно законодательство, при установлении прав физических лиц, не могло отказать в значении возрасту. Но если возраст указывает действительно на степень умственной зрелости физического лица, то все-таки даже и по отношению к отдельной местности нельзя безошибочно определить, в каком возрасте физическое лицо становится способным к гражданской деятельности, ибо нельзя подводить всех людей под один уровень: и при одинаковых климатических влияниях развитие людей совершается не одновременно: один развивается ранее, другой позднее. Следовало бы поэтому относительно каждого отдельного лица определять особо, должно ли считать его способным к гражданской деятельности или нет. Однако в действительности этот способ определения зрелости физического лица был бы затруднителен и повел бы к страшным злоупотреблениям, и ни одному законодателю не приходило на мысль применить такой способ, а обыкновенно по соображению развитая большинства определяется известный возраст, с достижением которого лицо считается способным к гражданской деятельности, хотя бы в отдельном случае лицо и не созрело еще для гражданской деятельности или приобрело эту зрелость ранее. Наше законодательство признает физических лиц способными к гражданской деятельности по достижении двадцати одного года от рождения: отсюда начинается возраст совершеннолетия *(187). Но не вдруг наступает зрелость, а постепенно.

Поэтому и законодательство не постановляет, что до совершеннолетия лицо вовсе не способно к гражданской деятельности, а мало-помалу и ранее допускает его к тем или другим гражданским актам, так что возраст совершеннолетия имеет лишь то значение, что, вступая в него, лицо получает полную свободу в осуществлении прав. Так, наше законодательство различает между несовершеннолетними малолетних (не достигших 17-летнего возраста) и несовершеннолетних в тесном смысле (17-21-летнего возраста) *(188) и признает за последними значительную способность к гражданской деятельности, предоставляет им самим управлять их имуществом, т.е. совершать юридические действия, связанные с управлением, и отказывает лишь в праве принимать на себя обязательства без согласия попечителей *(189). Малолетние, говоря вообще, считаются совершенно не способными к гражданской деятельности *(190). Но малолетнему, состоящему под опекою, по достижении 14-летнего возраста предоставляется просит о назначении попечителя, который до 17-летнего возраста опекаемого состоит на правах опекуна *(191); (по достижении 14-летнего возраста малолетний признается способным к судебному свидетельству под присягой *(192); с этого же возраста, в случае его усыновления, требуется и его согласие *(193); женщина с наступлением 16-летнего возраста, а мужчина с наступлением 18-летнего считаются способными ко вступлению в брак *(194), и т.п. Таким образом, мы видим, что с летами физическое лицо все более и более допускается к гражданской деятельности и с наступлением 22-го года от рождения признается вполне способным к этой деятельности. Наконец, физическое лицо достигает такого возраста, в котором умственные способности его ослабевают, а с ними ослабевает и бывшая у него способность к гражданской деятельности. Понятно, что и старость должна оказать известное влияние на юридическое положение физического лица. Однако в законодательстве нашем встречаются лишь отдельные определения, связанные с порою старости. Так, законодательство определяет, что дети обязаны давать содержание престарелым родителям, не определяя, впрочем, с какого именно возраста родителей наступает такое обязательство для детей *(195); или, например, встречается определение, что лица, достигшие 80 лет от рождения, не могут вступать в брак *(196). Но особых определений насчет общего ограничения способности к гражданской деятельности вследствие старости не дает наше законодательство, а довольствуется общими определениями. Поэтому, например, если старик выживает из ума и становится неспособным к управлению имением, то, на основании общих определений, его должно подвергнуть официальному освидетельствованию в умственных способностях и, при действительной слабости их, учредить над ним опеку. Только в действительности обыкновенно это делается само собою, без участия общественной власти: престарелые удаляются от гражданской деятельности и остаются на попечении своих родственников.

IV. Здоровье. Полная способность физического лица к гражданской деятельности предполагает нормальное состояние его организма, физического и духовного. Но очень часто встречаются в действительности уклонения от нормального организма, и законодательство, рассчитывая свои определения на здоровых людей, не может, конечно, не обратить внимания на их положение во время болезни. Иные определения законодательства относятся к болезненному состоянию вообще, без различия вида и свойства болезни: постановляется, например, что болезнь служит законной причиной неявки к совершению купчей крепости или запродажной записи. *(197), что совершение нотариального акта, по болезни контрагента, возможно и на дому *(198) что допрос свидетеля, не явившегося в суд по болезни, производится на дому *(199) и т.п. Но законодательство не может довольствоваться такими общими определениями, ибо нередко именно вид болезни оказывает влияние на юридическое положение физического лица; одна болезнь не помешала бы известному юридическому действию, а другая мешает. Наше законодательство из отдельных видов болезней в особенности обращает внимание на органические недостатки (слепоту, глухонемоту, неспособность к брачному сожительству) и ненормальное состояние умственных способностей. Но относительно органических недостатков законодательство дает лишь несколько отдельных определений: состояние слепого законодательство принимает в соображение только при составлении актов *(200); относительно глухонемого постановляется, что опека над ним не прекращается с достижением 17 лет, а продолжается до истечения 21 года, а затем, смотря по состоянию и развитию умственных способностей, или продолжается, или совершенно снимается опека, или же может быть учреждено попечительство (решаются эти вопросы по освидетельствовании немого тем же порядком, как свидетельствуется сумасшедший) *(201); неспособность к брачному сожительству при известных условиях служит основанием для прекращения брака *(202). Преимущественно же внимание законодательства обращается на помешанных лиц, слабых умственными способностями, ибо лица эти неспособны к гражданской деятельности, для которой существенна воля. Но само собою умопомешательство не ведет к ограничению гражданской деятельности помешанного лица, а требуется признание умопомешательства - признание, опирающееся, конечно, на какое-либо основание. У нас таким основанием служит освидетельствование умственных способностей лица, объявляемого помешанным. Освидетельствование производится по инициативе родных или губернатора во врачебном отделении губернского правления, в присутствии губернатора, вице-губернатора, председателя и прокурора окружного суда, одного из почетных мировых судей и депутатов от сословия, к которому принадлежит свидетельствуемый по своему состоянию, и состоит в том, что свидетельствуемому предлагаются различные вопросы, касающиеся обыденной жизни или предмета помешательства. На основании ответов свидетельствуемого присутствие признает его помешанным или нет; в случае признания и если свидетельствуемый не принадлежит к крестьянскому сословию, оно представляет определение свое, вместе с протоколом освидетельствования, на утверждение Правительствующего Сената, по 1-му департаменту, который или утверждает определение, или отвергает его, или предписывает произвести новое освидетельствование, если первое находит недостаточным *(203). О самом способе освидетельствования должно заметить, что он требует большой осторожности, ибо уже одно появление человека среди лиц новых, чуждых ему, может навести на него робость, в особенности на больного человека, а вопросы, предлагаемые официально, с педантическою важностью, еще более могут поставить свидетельствуемого в затруднительное положение, близкое к помешательству, тогда как он или, быть может, вовсе не помешан, или и помешан, но не настолько, насколько покажется присутствию. Существенно, далее, чтобы вопросы, предлагаемые свидетельствуемому, касались предмета помешательства, ибо нередко бывает, что человек помешан в умственных способностях, но его помешательство незаметно, пока он не будет наведен на предмет помешательства, - это так называемая мономания. Наконец, при освидетельствовании должно обращать внимание на самую степень умственного расстройства свидетельствуемого лица: такого ли рода расстройство, что лицо неспособно к гражданской деятельности; цель свидетельствования - дознание, способно или неспособно лицо управлять своими делами; между тем рассудок может быть помрачен и лицо все-таки способно к гражданской деятельности, ибо деятельность эта не требует гениального ума. Как скоро помешательство лица признано Правительствующим Сенатом, над имуществом его учреждается опека и с тем вместе гражданская деятельность для помешанного прекращается: он не может ни вступить в брак, ни заключить договора, ни составить завещание и т.д. Сам помешанный лично или остается на попечении своих родственников или опекунов, или передается на попечение особого дома, устроенного для умалишенных *(204). И таково юридическое положение вcех, признанных помешанными. Наше законодательство не уловило разнообразных явлений действительности, представляющихся наблюдателю душевных болезней: оно допускает одно состояние умалишенных; но есть разные степени помешательства - иногда оно сильнее, иногда слабее. Даже понятие о светлых промежутках (Incida intervalla), известное уже римлянам, чуждо нашему законодательству. Бывает помешательство периодическое, так что оно сказывается лишь по временам, тогда как в другое время умалишенный так же зрело обсуживает свои действия, как и здоровый человек. На этом основании римское право разделяет помешанных на furiosi (dementes, qui habent lacida momenta) и mente capti (dementes, qni non habent Incida momenta) и все действия furiosi, совершенные в периоды нормального состояния умственных способностей, признает действительными. У нас такие сумасшедшие или вовсе не признаются сумасшедшими и оттого легко могут подвергнуться убытку во время помешательства, или они признаются сумасшедшими, и тогда совершенно игнорируется их нормальное состояние. Действительность старается несколько исправить недостаток законодательства, но не может исправить его вполне: в действительности, если какой-либо член семейства по временам сходит с ума, он не предъявляется к освидетельствованию и не признается сумасшедшим, а родные стараются во время сумасшествия устранять его от совершения юридических действий; но, разумеется, такое обеспечение интересов помешанного не вполне надежно. (Существует, однако, мнение, что по общему смыслу нашего законодательства сумасшествие, хотя и не признанное установленным порядком, может служить основанием и опровержения юридических действий, совершенных лицом в этом состоянии; что установленный порядок удостоверения сумасшествия имеет лишь то значение, что когда на суде возникает вопрос об умственных способностях лица, признанного раз сумасшедшим, то в новом освидетельствовании нет надобности; если же освидетельствования этого не было произведено, то сумасшествие может быть доказываемо ad hoc, при опровержении, актов всякими законными средствами. Подтверждается это мнение тем, что наш закон выставляет в виде общего правила касательно всех актов приобретения прав на имущество, чтобы произвол и coглacиe лица были свободны *(205), о свободном же проявлении воли не может быть речи при сумасшествии. Эта же мысль выражена отдельно относительно актов inter vrvos и актов mortis causa: при совершении тех и других требуется, чтобы лица, их совершающие, были "в уме и памяти", что и удостоверяется свидетелями *(206). Из этого делается вывод, что при отсутствии рассматриваемого условия акт должен почитаться недействительным. Прямо эта мысль выражена относительно духовных завещаний в правиле, по которому недействительны завещания "безумных, сумасшедших и умалишенных" *(207), а так как завещание по закону есть такой же способ приобретения прав на имущество, как и "договор и обязательство" *(208), то при совершении последних лицом сумасшедшим они должны быть признаны недействительными. Это совершенно верно. Признание акта недействительным необходимо, не только когда лицо было признано сумасшедшим установленным порядком, но и когда этого не было и не может быть сделано, так как лица уже нет в живых или оно не обнаруживает признаков умственного расстройства; поэтому суд на основании представленных доказательств, признав, что лицо во время совершения акта было сумасшедшим, признает акт недействительным). Помешательство нередко прекращается; тогда прекращаются и все последствия, связанные с помешательством, прекращается опека и восстановляется прежняя свобода гражданской деятельности лица. Но как юридические последствия сумасшествия предполагают официальное признание сумасшествия, так и отмена этих последствий предполагает официальное признание помешанного выздоровевшим. Для этого он подвергается новому освидетельствованию, которое производится тем же порядком, как освидетельствование в умопомешательстве, и точно так же требуется утверждение Правительствующего Сената *(209).